Забеспокоились чайки. Страшно стало от слов таких.
– А как удача выйдет врагам? Что же тогда будет?
– Беда будет, вот что. Погибнет тогда Херсонес.
– Давайте скорее про все Гикии расскажем.
И полетели в город. Только спит Гикия. Сны сладкие видит. А как солнце встало, не выходит хозяйка из дома. Кружат чайки над крышей. А Гикия вся в заботах праздничных. Из комнаты в комнату ходит. От одной кладовой к другой спешит. Ненароком вдруг с рабыней своей Асказией столкнулась. Лицом к лицу. Говорит Асказия, голову опустив:
– Не гневись, госпожа. Устала я. Всю ночь лен пряла. Потому и встала у тебя на пути. Прости меня, хозяйка.
– Ну что ты, Асказия. Это я не заметила тебя, – отвечала ей Гикия, – как я могу гневаться на тебя, мою любимую рабыню. Пойди к морю. А как отдохнешь, к трудам возвращайся.
Вышла Асказия на берег. Тут подлетают к ней чайки, и давай наперебой рассказывать, что ночью слышали.
– Не наговаривайте, глупые чайки, на мужа Гикии, – отвечает строго девушка. – Человек он честный и добрый. Другого не полюбила бы моя госпожа.
А чайки настаивают:
– Пойди в подвал да проверь. А потом говори.
Вернулась Асказия в дом. А подвалов чуть не десяток. И у каждого на двери замок.
– Что делать? – думает девушка. – А что, если в мастерской, где я лен пряду, пол разобрать. Да на подвал сверху взглянуть?
Пошла она в мастерскую. И чтоб кто чего не заприметил, пряслице бросила на пол. Как бы нечаянно. Закатилось оно в угол.
Говорит себе Асказия:
– Подниму плитку пола. Посмотрю, есть кто в подвале или нет.
А сама вроде как пряслице искать стала. Подняла она плитку да как ахнет:
– О, боги! Что я вижу! Да это же вооруженные боспорцы!
И бегом к Гикии. Позвала ее и говорит:
– Госпожа! Ты не ведаешь, что творится в твоем доме. Посмотри сюда.
Взглянула Гикия и сразу поняла, что замышляется зло великое.
– Асказия, – обратилась она к рабыне. – Знает ли кто из людей то, что знаешь ты?
– Нет, госпожа. Тайна эта известна мне одной.
– Заклинаю тебя, Асказия, всеми богами Олимпийскими. Храни эту тайну!
Вышли они из комнаты, вида не подают. Гикия в одну сторону смотрит. Рабыня в другую.
Тогда Гикия решила:
– Не захватить боспорцам мой город. Умрите, враги! Умри, муж мой, лживый изменник! И пусть боги видят, я это делаю ради граждан Херсонеса. И пусть превыше всех земных ценностей, станут интересы моего народа.
Посоветовалась она тогда с двумя своими родственниками. Собрали те лучших из лучших людей города.
– Вы должны мне поклясться, – обратилась к ним Гикия, – что за мое сообщение похороните меня в черте города.
Сказали лучшие граждане:
– Известно тебе, Гикия, что херсонитов хоронят в некрополе. Это за городскими стенами. Но для тебя сделаем исключение.
И поклялись тогда лучшие люди похоронить Гикию посреди города. И сказала Гикия:
– Вот моя тайна. Мой муж, как и отец его – правитель Асандр, ненавидят наш город. Смерти желают они херсонитам. В подвалы моего они по частям провели почти двести боспорцев.
Молчат мужчины. Ждут со страхом, что еще скажет дочь Ламаха. А она продолжает:
– Случай помог мне. Открылась тайна. В день памяти моего отца они нападут на нас. Помехи им не будет. Ведь после веселого праздни¬ка крепок будет ваш сон.
Оцепенели они от ужаса, слушая слова Гикии:
– Ночью боспорцы перебьют нас, а дома подожгут.
– Что же нам делать, Гикия?
– Не подавать вида. Будто мы и не знаем об их планах. Приходите ко мне. Дом мой готов к празднику. Веселитесь, поминайте моего отца. Все, что поставят на ваши столы, употребляйте умеренно. Об опасности не забывайте. В домах своих заранее заготовьте хворост и факелы. А еще масло, чтоб лучше горело. Потом я подам знак. Кончится пир и вы спокойно разойдетесь по домам. Пойду отдыхать и я с мужем. Ворота и калитка моего дома будут уже заперты. Ключи, как всегда, будут у меня. Вот тогда вы посылайте слуг с хворостом и факелами. Прикажите им обложить весь мой дом. Да чтоб не пропустили ни одного входа—выхода. Зашумели мужчины:
– Гикия! Но ведь погибнет твой дом!
– Гикия! Этот дом – все, что у тебя осталось от отца.
– Где же ты будешь жить, Гикия?
Но она оборвала голоса:
– Делайте так, как я велю. Тогда ни один боспорец не выйдет из огня живым. И Херсонес будет спасен. Да не забудьте облить дрова маслом. Когда же я со служанками выйду – сразу поджигайте. И зорко следите. Если в огне появится человек, знайте, что это боспорец. Убейте его!
– Так и сделаем, Гикия, – ответили ей.
И вот настал день праздника.
– Угощайтесь, херсонеситы. Ешьте и пейте в память архонта Ламаха, – обращается Гикия к горожанам.
Пришел вечер. Народ устал от песен и хороводов.
– Идите отдыхать, мои гости. Иди спать и ты, муж мой, – сказала хозяйка.– Закрывайте окна и двери. Проследи за этим, Асказия.
Вскорости Гикии, как обычно, принесли ключи.
– Асказия, выводи рабынь. Забирайте золото и драгоценности, – командовала в темноте Гикия.
Когда служанки покинули дом, раздался приказ:
– Поджигайте! Поджигайте сразу со всех сторон!
Взметнулось пламя. Кто из боспорских воинов сумел выбраться из подвалов, был поражен на улице.
Так сгорел богатый дом Ламаха. Так погибли коварные боспорцы. На пожарище сбежались горожане. Они ликовали. Весть о геройском поступке Гикии летела из уст в уста:
– Ты спасла родной Херсонес!
– Ты – героиня, Гикия!
– Слава Гикии! Слава!
Но вот первые лучи солнца осветили улицы Херсонеса.
– Смотрите! Смотрите! – указывали в небо горожане.
– Это – чайки! Чайки!
– Смотрите! У них белые крылья!
– Свершилось чудо! Чайки снова стали белыми!
– Радуйтесь, граждане Херсонеса. Город жив. Хвала Гикии!
Впервые за много лет херсониты смотрели в небо. Все-все до единого. Спираль за спиралью кружили в танце жизни чайки:
– Мы исполнили повеление Зевса. Мы сделали дело большое и светлое.
И сотни голосов подхватили:
– Слава Зевсу!
– Слава Гикии!
– Ги-ги! Ги-кия!
Времени прошло всего ничего. Однажды раздались голоса:
– Идите, люди! Все идите на площадь!
– Смотрите на эту красоту! Это две статуи в честь Гикии.
– Слава Гикии – героине Херсонеса!
– Слава! Слава!
Вместе со всеми херсонитами радовались чайки. И далеко разносились их голоса:
– Ги-ги! Ги-кия!
А как умерла героиня Херсонеса – похоронили ее посреди города, как и обещали.
***
Поехал я как-то в Херсонес. Смотрю – уж и города того нет. На месте домов прежних одни развалины стоят. Пошел я по улице центральной, прямо к морю. Вдруг слышу над головой чайки кричат:
– Ги-ги! Ги-кия!
И в сторону показывают. Смотрю, а там дом большой. Понял я, что в нем Гикия жила. Ну, конечно, без крыши он. И без окон. Стены так и вовсе в землю ушли.
Подошел я ближе. А как через калитку ступил, так руками и всплеснул:
– Подвалы! Настоящие подвалы! А какие глубокие!
И представил, как в них боспорцы прятались. Походил я по дворику, где девушка бесстрашная ходила. И пошел к морю. Той дорожкой, что Гикию водила. Смотрю, удивляюсь:
– И стен крепостных уже нет. Все в воду ушло.
Сел я тогда на камень морской. А чайки тут как тут. Тоже рядом присели. И давай мне историю про Гикию рассказывать. А как домой я пришел, то все, что слышал, записал. А еще через время вам рассказал.
Хотите верьте, хотите нет. Но все это было в точности. Так, как я написал.
Сами можете в Херсонес приехать. Книжку эту показать. И спросить хоть у кого, что в ней правда, а что нет.
Вот и чайки подтвердят. До сих пор они кричат:
– Ги-ги! Ги-кия!
Как вера Христова в Крым пришла
Из города в город, из страны в страну шла вера Христова. Знали о ней и в солнечной Таврике. Так в древности называли Крымский полуостров.
Странники и люди торговые говорили много разного о вере дальних народов. Непонятна вначале была вера эта язычникам, тем людям, которые верили во многих богов.
Но как весенние ручьи пробивают себе на земле дорогу, так и вера новая нашла тропинку к сердцам народов южных.
Долог был этот путь.
Пройдут годы, и иерусалимский монах Епифаний решит:
– Пойду по берегу Понта. Расспрошу у благоверных о делах апостола Андрея.
Приходит он в земли кавказские, слышит:
– Апостол Андрей бывал здесь.
– Прошел он Иверию и Сванетию, Осетию и Абхазию.
– Переплыл он пролив Боспорский.
Слушает внимательно монах Епифаний, записывает. В земле Боспорской говорят ему:
– Проповедовал здесь Андрей Первозванный.
– Нес веру Христову в Феодосию.
– Долго жил в Херсонесе.
А еще принес он веру святую на далекие горы киевские. Благословил места эти и на горе высокой крест поставил. Свершилось, что предсказал Андрей Первозванный.
Встал здесь Киев-город. А как крестил странник людей здешних и поведал им веру Христову, то изрек:
– Пойду дальше на север. Где смогу, буду обращать народ к свету Спасителя.
И пошел он в земли, где появился потом Великий Новгород и другие города славные.
Жизнь Андрея Первозванного прервалась мученически. Гонители христиан решили убить святого отца. Чтобы не было сопоставления с Иисусом Христом, Апостол попросил казнить его не так, как Спасителя, а иначе. Страшна была казнь! Его распяли на косом кресте вниз головой. Случилось это 30 ноября 80 года. С тех пор этот крест стал называться андреевским. И если человек православный крест в форме буквы «X» увидит, то скажет:
– Это символ веры христианской.
И объяснит:
– «X» толкуется как буква греческая «Хи». Это сокращенная форма имени Христа.
Дела апостола не прошли бесследно. Тысячи людей в разных странах стали христианами. Места, где бывал Андрей Первозванный, стали называться его именем.
Крымский источник назвали Ай-Андре. Это у современного села Генеральского под Алуштой. У источника христиане возвели церковь. Не переставая, вот уже почти две тысячи лет, течет там вода…
А еще от отца к сыну, переходит вот такой рассказ:
– Православные жители Херсонеса хотели оставить память о жизни апостола в их городе. Но как это сделать? И тогда кто-то предложил:
– Давайте попросим апостола встать на большой прибрежный камень.
– Зачем? – спросили его.
– Мы очертим ступню ноги апостола. А искусный камнерез вырежет глубоко этот след.
Так и остался навечно след Андрея Первозванного в крымском камне.
И зовут с тех пор это место – мыс Андрея.
Величайшие города мира считали за честь избрать себе в покровители святого Андрея.
Монетные дворы многих стран выпускали металлические деньги. Возьмет человек в руки такую монету, а там изображение апостола и крест в форме буквы «X». И знает человек, что монета так и называется – андреевская.
Имя Андрей во крещении давали самым достойным людям. В Успенском соборе Московского кремля хранится часть мощей – кисть правой руки святого апостола.
Труден был путь первых христианских проповедников. Вот история одного из них.
В знатной римской семье жил мальчик. Был он прилежен в учебе. Сердцем добрым и умом-разумом отличался от сверстников. Как подрос, узнал об учении Христа, которое увлекло его. И решил он однажды:
– Хочу лучше узнать Сына Божьего. Поеду морем в земли Израилевы.
Но не все планы исполняются. Налетел на море шторм, и после долгого путешествия оказался странник совсем в другом месте. Но, как известно, все, что ни делается во славу Господа, делается к лучшему.
Встретил юноша там апостола Петра, и они долго не расставались. Душевные беседы укрепили веру юноши. А когда он крестился, понял, что жизнь свою посвятит несению веры Христовой народу.
Прошло еще время. Вырос юноша в мужчину. Но дело Иисуса Христа стало главным в его жизни. Возглавил он римских христиан. Обрел новых продолжателей. А как еще время прошло, стал он епископом Римским. Жизнью своей исполнял завет своего учителя апостола Петра.
Звали его все с любовью – епископ Климент.
Но сильны были в те времена в Риме гонители веры Христовой. Кричали они злобно:
– Не бывать христианству в Великой Римской империи!
– Смерть христианам!
– Гнать их из Рима!
– Погубим и проповедников, и веру Христову!
И задумали избавиться от Климента – сослали его на самый край империи – в Херсонес.
Точно раба, в тяжелых оковах, заставили добывать белый известняк в страшных каменоломнях. Изнурительным был труд. Незаслуженными были оскорбления и побои. Но даже в этих жутких условиях Климент продолжал дело Христово.
И некоторые из осужденных каторжан становились христианами.
Донесли недруги в Рим о деяниях Климента.
– Раз не хочет забыть своего Христа, достоин он смерти. Утопить его, – решили враги.
Погиб святой мученик.
Прошло время, и однажды свершилось чудо.
Расступилось море, и тело святого возвратилось людям. Решили язычники уничтожить мощи, да только сами и погибли.
В память о деяниях святого Климента люди православные построили в местах этих монастырь. И поныне несет он свет веры Христовой. В скале монастырской, что на окраине Севастополя, находятся храмы пещерные во имя апостола Андрея, священномученика Климента и Святителя Мартина Исповедника.
Идут богослужения. Трудится во славу Господа братия.
Вначале мало христиан в Херсонесе было. В Иисуса верили здесь разве что ссыльные да за веру гонимые. Ну и, конечно, их дети. А потом и внуки. И правнуки…
Шло время…
Стонут области причерноморские под властью Рима. Язычники, верующие во многих богов, подати великие платят, богов старых восхваляют. Христа и Его последователей хулят. Но жестокие преследования христиан не останавливают.
Однажды император-язычник приказал:
– Не нужна моей державе вера Христова. Церкви разрушить, книги священные сжечь. Пытать и казнить священников.
Стало небо черным-черно. То пылают храмы христианские.
Стало море красным-красно. То кровь течет невинная, мученическая. Да не сгубить тирану веру праведную.
– Убегайте, люди, в горы высокие.
– Хоронитесь, дети Христовы, в пещерах глубоких.
– Молитесь! Молитесь, христиане! И пусть свет веры святой осветит сердца мучителей—язычников.
– Да услышат они слова Иисуса: «Во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними».
Текли годы. Мало-помалу прекратились гонения. Снова стали собираться на молитвы христиане. Сначала скрывались они от властей и людей недобрых. Богослужения вели тайно.
А как еще время прошло, решили императоры:
– Быть всем людям свободными в вере. Пусть подданные по совести себе выбирают, в какого Бога им верить.
Стали с тех пор христиане равными среди равных. Их права были такими же, как и у сторонников других религий. А что в годы гонений у них отобрали – все вернули. Шел 313 год от Рождества Христова.
В эти времена прибыл в Херсонес епископ Капитон.
– Чтобы язычники обиды не причинили, посылаю сопровождать епископа пятьсот воинов, – наставлял император Константин.
Вышел к горожанам Капитон, речь о Христе повел. Да непонятны слова эти толпе.