– Не волнуйтесь, адира, я знаю свое место.
– Будешь так себя вести – выпорю, – пообещала Кира.
– Ты быстро научилась быть адигеной.
– На Линге существует право телесных наказаний, – не стала скрывать Кира. – Но учиться нужно тому, чтобы этим правом не пользоваться. У меня, скажу откровенно, получается.
– Мы вроде шутили.
– Да.
Ачива долила в бокалы вина, вновь откинулась на спинку кресла и спросила:
– Куда он отправился на этот раз?
– В Южный Бисер. Какие-то дела в пограничных мирах.
– Не боишься, что на самом деле Помпилио сейчас развлекается на Андане? – небрежно осведомилась Сувар.
– Нет, не боюсь, – улыбнулась в ответ Кира. – Но ему наверняка сейчас весело.
* * *
У Дребренди и его помощников хватило ума честно выполнить свою часть сделки: они сложили оружие около грузовика и послушно отошли на сто шагов, даже на сто пятьдесят. Боялись, конечно, что бамбадао нарушит слово, однако решили подчиниться и не прогадали. Помпилио, в свою очередь, не испытывал никакого желания наказывать незадачливых преследователей. Он проверил состояние грузовика, признал его удовлетворительным, выбрал из груды оружия лучшие винтовку и револьвер, добавил к ним патроны, еду, воду, заклинил руль мотоциклета и уехал, не забыв крикнуть констеблю, что разведчики живы и их нужно развязать. Остановился около них, вывел из строя оставшиеся мотоциклеты и поехал дальше.
Первая часть плана была выполнена – наземная погоня прекратилась. Осталось решить, что делать с цеппелем, который продолжал болтаться над лесом, то появляясь, то исчезая: прятаться от него или устроить переговоры, наподобие тех, которые он провел с констеблем? К сожалению, второй вариант пока представлялся призрачным, попытаться захватить цеппель Помпилио мог, лишь оказавшись на борту, что означало сдачу в плен, а терять свободу во второй раз за пару дней адиген не хотел.
Но с цеппелем нужно было что-то делать…
Исследовав содержимое кузова, Помпилио, как, впрочем, и надеялся, обнаружил приспособления для подъема на высоченные мегатагены: арбалет, к болтам которого крепился тонкий, легкий, но необычайно крепкий шнур, и «кошки». Схема была несложной: шнур следовало перекинуть через ветку, затянуть на ней и использовать в качестве страховки. Дальше все зависело от силы и ловкости, чего Помпилио было не занимать. Неспешный подъем на стометровую высоту занял у него чуть более получаса, среди ветвей дело пошло живее, но специально адиген не торопился. У самой верхушки вновь замедлился, чуть подождал, прежде чем высунуться из-под защиты зелени, а когда выглянул – сразу увидел цеппель, дрейфующий примерно в трех лигах к западу. Скорее всего – над рекой, которую Помпилио видел на карте.
– Вы ее патрулируете, – пробормотал адиген. – Ждете меня.
И это было логично: на грузовике или мотоциклете реку не форсируешь, без снаряжения и припасов в лесу делать нечего, а значит, нужен небольшой плот: переплыть самому и перевезти необходимые вещи. Для строительства плота требуется время, и при должной внимательности беглеца можно засечь за работой. А на цеппеле, несмотря на то что с виду он был обыкновенным «купцом», внимательных людей хватало – в этом Помпилио не сомневался.
«Возможно, имеет смысл проехать двадцать-тридцать лиг вдоль реки, выйти из зоны видимости цеппеля и переправиться там. При удаче я собью их со следа, но… но нужно ли мне сбивать их со следа?»
В Фоксвилле Помпилио действовал инстинктивно, переживая сильное нервное напряжение. Стоя с петлей на шее, трудно видеть вокруг друзей – если, конечно, это не старые друзья, – поэтому Помпилио ударил спасителя и скрылся. Но успокоившись, он понял, что, скорее всего, в «купце» находятся люди, для встречи с которыми он и прилетел на Фарху, а значит, убегать от них нет смысла.
Но друзья ли они?
Размышляя, Помпилио неспешно спускался по гигантскому стволу, но примерно на половине пути замер и внимательно прислушался к долетевшему снизу шороху. Едва уловимому даже для него, для бамбадао.
«Проклятие!»
Около машины его ждали. Но не местные увальни, а опытные профессионалы, присутствие которых даже он обнаружил с большим трудом. А они, в свою очередь, прекрасно поняли возникшую заминку, и через секунду Помпилио услышал вежливый вопрос:
– Мессер, вы не могли бы сбросить вниз револьвер?
– Зачем?
– Мы вас боимся, мессер, и не хотим рисковать, – честно ответил еще невидимый боец. – А когда мы боимся, мы становимся особенно опасными.
Невидимый говорил очень вежливо, но по его тону чувствовалось, что он опасен не только когда боится.
– Ты с цеппеля?
– Да.
– Ты знаешь, кто я, – на этот раз Помпилио не спрашивал.
– Вы прибыли в Фоксвилль для встречи с нами, мессер, – сообщил невидимый.
– С тобой?
– Нет.
– Покажись, – велел адиген. – Все покажитесь. Если вы те, за кого себя выдаете, я не стану стрелять.
Внизу возникла заминка, судя по шепоту, спутники невидимого не горели желанием показываться вооруженному бамбадао, но ему удалось их убедить, и через несколько секунд бойцы вышли из укрытия. Четверо вооруженных мужчин в обыкновенных цепарских костюмах, главный из которых был Помпилио знаком.
– Хороший удар, мессер, – улыбнулся он, показывая отметину. – Челюсть до сих пор болит.
Вместо ответа Помпилио бросил вниз револьвер и продолжил спускаться.
– Как вы меня отыскали?
– Грузовик хорошо виден сверху, мессер, – вежливо ответил вожак, подбирая оружие. – Сначала мы держались за местными, а когда вы отняли у них машину – за вами. Потом поняли, что возле реки вы остановитесь, полетели вперед, высадились и начали патрулирование…
– Чтобы отвлечь мое внимание.
– Именно так, мессер.
– Хороший план.
– Он мог не сработать.
– Но он сработал.
Помпилио спрыгнул на землю, снял «кошки», неспешно оглядел мужчин – было видно, что они слегка нервничают, – и вопросительно поднял брови, показывая, что хочет знать причину их сомнений.
– Вы ведь не станете сопротивляться? – почтительно спросил вожак. – Я к тому, что вы не позволите связать себе руки?
– Я поднимусь на борт, – пообещал Помпилио.
– Потому что хотите поговорить?
– И еще потому, что мне нужен этот цеппель.
Вожак заулыбался, остальные слегка расслабились.
– Меня зовут Йорген Хара, мессер, и для меня большая честь познакомиться с вами.
– Я знаю.
– Вам нужно что-нибудь взять из грузовика?
– Нет, там только трофеи. А в них я редко испытываю недостаток.
Хара вновь кивнул и поинтересовался:
– Вы не имеете ничего против путешествия в «корзине грешника»?
Ретроспектива,
в которой робкая надежда на спасение превращается в твердую взаимовыгодную договоренность между нечистым и проклятым
– Если побежишь – догоню и сломаю ногу, – предупредил тот охранник, что шел чуть позади и справа.
– Как же я пойду дальше? – притворно удивился Ричард Мааздук.
– А ты не пойдешь, – размеренно ответил охранник. – Мы бросим тебя и уйдем.
– А утром вернетесь и закопаете тело?
– Какое тело? – удивился сопровождающий. А вот притворно или нет, Ричард не понял. – Шакалы порвут тебя на куски и растащат по округе. Никто не станет собирать кости только для того, чтобы закопать, – и закончил ответ с неожиданной претензией на поэтичность: – Ты растворишься в мире.
Этого охранника капитан назначил главным в их маленькой группе, чем тот весьма гордился и постоянно демонстрировал Ричарду обретенное положение: то грубовато подталкивал в спину, требуя идти быстрее, то оскорблял, то угрожал… Второй страж помалкивал, но, судя по недружелюбным взглядам, которыми он то и дело награждал пленника, и от него ничего хорошего ждать не приходилось.
Ричарда здесь не любили.
– Я сам пришел, – напомнил он, раздосадованный таким обращением. – Зачем мне бежать?
– А будешь болтать – отрежу язык.
– Как мне тогда говорить с ведьмой?
– Ты что, неграмотный? – вытаращил глаза главный охранник. – Напишешь!
И громко заржал над собственной шуткой. Второй лишь хмыкнул, не желая портить отношения с приятелем.
– От отсутствия языка еще никто не умирал, – продолжил главный.
– А от чересчур длинного – дохнут постоянно, – добавил недружелюбный.
Недружелюбно добавил.
Впрочем, какого дружелюбия можно ждать от спорки?
Нечистые люди, искореженные и переломанные кошмарным Белым Мором, долгое время были отверженными, лишенными всяких прав изгоями и даже объектом охоты. Их боялись и презирали, в них видели залог возвращения страшной болезни, некогда выкосившей половину Герметикона, и несмотря на то что лед взаимного недоверия постепенно истончался, людям было еще очень далеко до нормальных отношений с нечистыми.
И неизвестно, сумеют ли они сей путь пройти.
– Долго еще?
– Ты сразу поймешь, когда мы окажемся на месте.
– Как?
– Ну ты же не дурак. Наверное. – Главный выдержал паузу. – Хотя и пришел сам.
Недружелюбный снова хмыкнул, Мааздук снова не нашелся с ответом.
Хотя, с другой стороны, охранник был прав: поскольку пленника вели на встречу с очень уважаемой ведьмой, можно сказать – жрицей, то окажется он, скорее всего, в священном месте. А священные места спорки не узнать невозможно, особенной красотой они не отличались: среди нечистых почти не встречались талантливые художники или архитекторы, способные привнести в строгость догматов изящные дополнения, а сам их культ был относительно юн и тяготел к примитивизму, все еще выискивая истину в первобытной простоте. И все священные места спорки, которые Ричард видел до сих пор, он мысленно называл капищами: в них обязательно стояли грубые истуканы, обмазанные то ли кровью, то ли краской, иногда – резные тотемные столбы, всегда – замысловато разложенные камни разного размера, звериные шкуры, натянутые на деревянные рамы, и обязательно – огонь. Костер, очаг, курильня – без огня не обходилось ни одно нечистое капище. Зато спорки прекрасно себя чувствовали без массивных каменных соборов, шпили которых почесывали заплутавшие облака, без звучных колоколен, без изображений Добрых Праведников, статуй святых, в общем, без всего, чем славились и поражали воображение верующих олгеменические храмы.
Однако нужно заметить, что храмы и капища Мааздук до сих пор посещал по доброй воле, сейчас же его сопровождали грубые воины, а руки были крепко связаны за спиной.
Но это обстоятельство его не смущало.
И не пугало.
Ричард искал помощи, пытаясь спастись от неминуемой смерти, догадывался, что нечистые отнесутся к нему с подозрением, и был готов к любым испытаниям. Точнее, был уверен, что способен пройти любые испытания, чтобы выжить и… отомстить.
«Я справлюсь! Я смогу!»
Поэтому его не пугали ни стянутые за спиной руки, ни грубость стражей. Что же касается ведьмы… Воздействовать на нее Мааздук мог только одним способом: даром убеждения. Только даром убеждения, поскольку репутация и положение играли против него, но Ричарду было что предложить, и он верил, что цена окажется привлекательной. Не зря же он два месяца пробирался на Ямну, прячась в трюмах грузовых цеппелей и постоянно меняя документы, прожил на планете спорки две недели, настырно добиваясь встречи с кем-нибудь из высших ведьм, в конце концов был похищен – именно так: схвачен, связан и брошен в каюту без иллюминатора, в которой провел больше суток, – и после всего этого оказался здесь: в скалистых и безжизненных, как сама Пустота, горах. Все было не зря, потому что, пожелай нечистые его убить – перерезали бы глотку в сферопорту и кинули в канаву.
Не перерезали.
Привезли сюда.
А значит, можно потерпеть и связанные руки, и грубое обращение, и долгое, довольно тяжелое путешествие по горам. Ричард не считал шаги, но понял, что они преодолели не менее двух лиг, и хотя двигалась маленькая процессия без особой спешки, горная тропинка украла изрядно сил, ноги начали гудеть, а дыхание – сбиваться.
– Стой!
«Наконец-то!»
Пленник послушно замер и внимательно оглядел зев небольшой пещеры. Из него явственно тянуло холодом, и в подступающих сумерках проход казался чернее самой черноты.
– Нам сюда?
– Тебе сюда, – уточнил главный стражник.
– А вам?
– Дальше идешь один, – продолжил спорки. – Если испугаешься, не возвращайся – не выпустим. – Он выразительно потряс винтовкой с примкнутым штыком и закончил: – Все понятно?
Сомнения в том, что нечистые сдержат слово, у пленника отсутствовали, поэтому ответил он предельно искренне:
– Более чем.
– Вот и хорошо. – Недружелюбный зашел за спину и перерезал веревку. – Ступай.
– Как долго мне идти? – поинтересовался Ричард, разминая руки. Но не оборачиваясь, а продолжая с подозрением рассматривать зев.
– Увидишь.
– Что там будет?
– Узнаешь.
– Может быть, узнаешь, – уточнил недружелюбный. – Если успеешь.
Главный коротко хохотнул.
– Одно скажу точно: шакалов там нет.
– Они сюда не приходят.
– Боятся.
«Первая хорошая новость за последний час».
– Факел дадите? – осведомился Мааздук.
– Не понадобится, – мотнул головой недружелюбный.
– Захочешь пройти – пройдешь без факела, – добавил главный.
– Но можешь отказаться прямо сейчас.
– И что тогда? – заинтересовался Ричард.
– Мы тебя убьем, – радостно сообщил недружелюбный. И снова достал нож, которым перерезал веревки. На этот раз пленник стоял к спорки лицом и сумел оценить и размер клинка, и его очевидную остроту.
– Убьем быстро и безболезненно, – добавил главный.
– Один укол в сердце.
– Но закапывать не будем…
– Да, да, я помню: шакалы все сделают за вас, – протянул Ричард.
– Что? – не расслышал недружелюбный.
– Я, пожалуй, рискну зайти в пещеру.
– Мы предупредили.
Спорки рассмеялись.
Ричард из вежливости улыбнулся жизнерадостным стражникам, после чего отвернулся и уверенно шагнул в пещеру. Тут же остановился, привыкая к окутавшей его тьме, ощупал стены, определяя размеры коридора, убедился, что может не нагибаться, и медленно направился вперед. Идти было легко, поскольку каменный пол пещеры оказался ровным, словно вытесанным старательными рабочими, и лишенным препятствий, но буквально через десять шагов Ричард почувствовал едва уловимый запах благовоний… нет… не благовоний… Точнее, не только благовоний. Из небольших отверстий в стенах до Мааздука долетал сладковатый запах ароматических трав, смешанных с наркотическими кореньями, скорее всего, с болианой, но, возможно, неизвестный аптекарь добавил что-то еще. Смесь получилась не настолько сильной, чтобы свалить с ног, но голову туманила.
«Ах да, я ведь иду к ведьме…» Жрицы нечистых были гипнотами, умели проникать в головы людей, читать их память и даже мысли, а хитроумно составленные смеси снижали инстинктивное или осмысленное сопротивление, приводя головы жертв – или пациентов – в удобное ведьмам состояние.
Делали жертв, или пациентов, податливыми.
«Теперь понятно, для чего потребовалась пещера – здесь облако долго не рассеивается, так что эффект получается отличный».
Обойти наркотический туман Ричард не мог, поэтому прибавил шаг, постарался дышать как можно реже, но вскоре признался, что все равно подвергся воздействию «благовоний»: от былой сосредоточенности не осталось и следа, тревога пропала, происходящее стало казаться веселым приключением, и очень хотелось с кем-нибудь поговорить. Неважно о чем.
О чем спросят.
«Ну и ладно! – вздохнул Ричард, признавая поражение. – Я знал, к кому шел».
К ведьме, которая обязательно заберется в его голову.
Вскоре подземный коридор плавно повернул налево и закончился, оказавшись не пещерой, а тоннелем, который вывел Ричарда на берег озера, зажатого меж трех высоких гор. Чистейшего и очень холодного озера, вода которого мягко блестела в лучах заходящего солнца.