– Как же не материально?
Вадим ущипнул себя за руку и поморщился, потом подергал за волосы, шмыгнул носом, дал сам себе подзатыльник.
– Ведь я все это чувствую телом.
– Это иллюзии ощущений, сохранившиеся в матрице памяти. Ты чувствуешь то, что, как ты думаешь, должен чувствовать. Кстати, у тебя, благодаря абсолютному слуху, хорошие способности к мысленному общению. Ты легко и свободно, безо всякого обучения переходишь с мысленной речи на обычную и обратно. И даже не замечаешь этого. Обычно люди вынуждены этому обучаться специально, и не у всех сразу получается. А еда и питье здесь не нужны, мы восполняем энергию напрямую. Когда ты спишь, твое тело берет энергию из окружающего пространства. Соответственно и вывода отходов не предусмотрено, потому что их нет. Ладно, мне пора. Осмысляй дальше, исследователь.
– А чем ты вообще занимаешься, кроме меня? – успел спросить Вадим.
– Я из Отряда Хранителей Талантов. Оберегаю таких, как ты, а в свободное время немножко сражаюсь со всякой нечистью, – усмехнулся Сим, и исчез в портале.
Глава 4. Янта
Янта вышла из гостиницы в теплый майский вечер, разглядывая пригласительный билет на банкет. Да-а, вот это загнули организаторы конференции! Банкет, оказывается, имел честь состояться не где-нибудь, а в главном ресторанном зале шведского консульства. Адрес был незнакомый, и пройдя немного по улице, Янта все же решила взять такси. Она чувствовала себя несколько неловко в длинном черном платье с разрезом до бедра, на высоких шпильках и с вечерним макияжем. Тем паче, что вокруг шли прохожие в футболках и джинсах, тапочках и кедах. Было около пяти часов вечера, еще не темно, светило солнце. Банкет начинался в шесть.
Две женщины проводили ее явно осуждающим взглядом. Мелькнула дурацкая мысль: «Наверное, за проститутку приняли или, как принято говорить в культурной среде, ночную бабочку». Еще бы, выпорхнула из гостиницы, вся такая красавица, налегке. А они, бедные, с авоськами с работы прутся. Янта свернула за угол и подошла к краю тротуара, собираясь поймать такси. Она простояла минут пятнадцать, помахивая рукой, но ни одна машина даже не притормозила. Никто ее как будто не замечал. Зря, наверное, отказалась от услуг портье, он бы вызвал такси прямо к гостинице.
Возвращаться все же не хотелось, отошла уже порядочно. Как-то вдруг и машины пропали. Проезжая часть оказалась пуста. Покрутив головой, Янта обнаружила, что и прохожие куда-то делись. Она стояла совершенно одна на пустой улице, только откуда-то из-за дома слышались визгливые крики детей. Взглянула на часы: «Ох, ты! Уже половина шестого! Так и опоздать недолго». Янта уже собиралась вернуться к гостинице, но тут из-за угла показалась черная тачка. Именно «тачка», потому что назвать машиной это сооружение язык не поворачивался. Казалось, она была собрана из множества частей от разных машин и с размахом закрашена в черный цвет. Но вид имела внушительный, так как нижняя часть с колесами была явно от джипа. Машина причалила к тротуару рядом с Янтой и загадочно приоткрыла дверцу.
Янта медленно попятилась, не спуская глаз с подозрительного авто. Неожиданно распахнулась дверца со стороны водителя, и оттуда вальяжно вылез жгучий брюнет в белой рубашке и черных брюках. Довершали это великолепие черные лакированные и очень длинноносые туфли. «И как он в таких ботинках ходит, да еще и за рулем сидит?» – успела подумать Янта, продолжая свое тактическое отступление.
– Куда идешь, да-ра-гой? Подожди немного, э? Доставим, куда хочешь, – ласково пропел мужчина, разводя руки в стороны, как будто для объятий.
В это же время открылись две задние дверцы и оттуда синхронно полезли еще два молодца, точные копии первого. «Тройняшки, что ли?» – мелькнуло в голове у женщины.
Нет, Янта, воспитанная в Советском Союзе, никогда не была против дружбы народов. Но инстинкт самосохранения буквально завопил о том, что надо бежать, и как можно скорее. Она развернулась и, сделав три шага, провалилась шпилькой в трещину возле канализационного люка. И, что самое ужасное, шпилька там прочно застряла. Янта дернула ногой в попытке вырваться, платье услужливо распахнулось по разрезу до самого «не балуйся», вызвав шквал восклицаний и восхищенных междометий у мужчин. Они даже остановились, чтобы полюбоваться получше открывшимся зрелищем.
Каблук застрял прочно, туфли-босоножки с ремешком, быстро не скинешь. Народу вокруг по-прежнему не было. В голове замелькали жуткие истории об изнасилованных и убитых девушках. Янта вспомнила, что в таких случаях лучше не кричать: «Убивают! Спасите!» Никто не придет. Надо кричать: «Пожар!» Тогда все сбегутся посмотреть. Присев на корточки, не обращая внимания на обнажившиеся полностью ноги, Янта судорожно расстегивала туфли, с ужасом понимая, что не успевает, и пыталась одновременно читать молитву.
Далее все происходило так, как показывают обычно в американских фильмах: в последний момент пришло спасение. Из-за угла вылетела синяя Тойота, с визгом затормозила, и к Янте подбежал молодой мужчина. Она не успела ничего понять, как он, дернув ее за щиколотку, освободил ногу, далее молча поволок за руку в свою машину. Брюнеты, онемев от изумления, наблюдали за происходящим, хотя один из них медленно полез в задний карман брюк, нехорошо прищурившись при этом. Мужчина буквально втолкнул Янту на переднее сиденье, крикнув:
– Пристегивайся! Быстро!
Затем, обогнув машину, сел за руль и рванул с места.
Глава 5. Вадим
Вадим вспоминал и вспоминал свою жизнь. Казалось, что он смотрит какой-то многосерийный фильм с самим собой в главной роли. Некоторые серии были совсем коротенькие, что-то про детство, как картинки, некоторые длинные, многочасовые. Кое-какие сцены повторялись неоднократно, показывая себя с разных ракурсов и выявляя неожиданные, скрытые ранее значения.
Вадиму было пять лет, когда разошлись родители. Мать не выдержала бесконечных измен отца, который был неутомим в поиске новых партнерш. Он даже не скрывал этого. Ему доставляло извращенное удовольствие сталкивать своих многочисленных любовниц между собой и наблюдать сцены ревности и выяснение отношений между ними. Все, что льется, должно питься, все, что шевелится, должно трепетать в моих объятиях. Слишком рано Вадим услышал этот девиз от отца.
Неожиданным оказалось одно из детских воспоминаний. Вот он стоит перед высоким столом и смотрит туда, наверх. А на столе огромное блюдо с вишнями. Он знает, что мама сказала не трогать вишни, пока она не даст. Но так хочется! Так мучительно сладко пахнут эти вишни, так завлекательно поблескивают их темно-красные тугие щечки! Рот ребенка наполнился слюной предвкушения. Картинка застыла как стоп-кадр, и Вадим понял, что это не стол огромен и высок, а он сам маленький совсем, года три с половиной.
Какой странный способ вспоминать. Одновременно наблюдать со стороны и находиться внутри сцены. Понимать, и осознавать, и анализировать происходящее, получая кучу новой информации относительно всех событий и ситуаций, и тут же испытывать все чувства главного героя, которым сам же и являешься. Как будто внутри тебя происходят два параллельных процесса, и ты воспринимаешь себя тогдашнего и себя наблюдателя с одинаковой силой и яркостью.
Не выдержав соблазна, маленький Вадим, привстав на цыпочки и цепляясь за скатерть, пытается стянуть с блюда пару ягод. Больше у него просто не поместилось в руке. Разумеется, все закончилось грандиозным падением вместе со скатертью и вишнями. Миг свободного полета, и вот он уже лежит возле стола, на него лавиной низвергается поток вишен и в завершение его припечатывает к полу огромным фаянсовым блюдом. «Хорошо, что не по голове, а то был бы сейчас дурачком», – думает Вадим-наблюдатель. Ребенок сначала лежит неподвижно и тихо, переживая шок от случившегося.
На шум прибегает бабушка, за ней мама. Они причитают, всплескивают руками, их лица злобно перекошены. Бабушка тащит за руку внука, мама пытается спасти ягоды, отчего ее руки вмиг покрываются липким соком и становятся красными, как будто окровавленными. Вадим упирается, и бабушка в сердцах дает ему подзатыльник. Мальчик спотыкается и снова падает на пол, открывает рот и внезапно заходится в беззвучном крике. Его лицо синеет, как от удушья. Он испуган всем произошедшим и реакцией взрослых настолько, что после этого неделю пролежал в постели с высокой температурой и потерял голос. Вадим не разговаривал ни с кем даже шепотом целых три месяца. Его водили по лучшим врачам, светилам науки. Но все профессора оказались бессильны. Постановили, что потеря голоса является стрессовой реакцией на пережитый испуг и велели родителям уповать на время, и ничем не беспокоить и не волновать ребенка.
Через три месяца голос вернулся, и совершенно неожиданно для всех Вадим стал просить, чтобы его обучали пению. Никто не мог понять, откуда у четырехлетнего ребенка такая блажь. В семье музыкой и пением никто не увлекался. Измученная настойчивым нытьем, мама отвела мальчика к учителю музыки. Тот был слегка удивлен малым возрастом ученика, но, проверив его, вынес вердикт: абсолютный слух и необыкновенно широкий для такого маленького мальчика диапазон голоса. Учитель, заинтересовавшись способностями Вадима, согласился заниматься с ним практически бесплатно, вспоминая при этом историю маленького Моцарта, который тоже очень рано проявил свои музыкальные способности.
Семья Вадима жила тогда в небольшом военном городке на юге Советского Союза. Отец был военным врачом. Уже через несколько недель занятий с учителем мальчик выучил ноты и тексты многих песен. Вернее, ноты ему были как бы и не нужны. Ни один праздник не обходился теперь без выступления юного дарования. Его стали ласково называть «наш Робертино»*.
*Робертино Лоретти итальянский мальчик-певец, начавший выступать очень рано, и в десять лет уже прославившийся по всему миру. В 60–70-е годы был очень популярен в Советском Союзе. Обладатель уникального по чистоте и звучанию так называемого «белого голоса». (Примеч. автора.)
Со временем Вадим стал местной знаменитостью. Многие говорили, что его пение оказывает волшебное, исцеляющее действие и на тело, и на душу.
Вадим очнулся от воспоминаний, разминая слегка затекшее тело, которое иногда ощущалось как вполне физический объект, прошелся по поляне в поисках Сима. Надо сказать, что по мере того как Вадим занимался воспоминаниями, окружающее его пространство менялось, расширяясь и пополняясь новыми деталями пейзажа. Теперь это была не просто поляна, а кусочек леса с отрезком журчащего ручья и небольшим домиком на манер охотничьего. Хотя зачем тут домик, было непонятно, погода стояла все время хорошая. Но по старой земной привычке было удобно и приятно спать в настоящей постели, а не свернувшись калачиком на травке.
Домик состоял из небольших сеней, где стояли лавка и сундук, просторной кухни с русской печкой, овальным деревянным столом и стульями, и небольшой смежной комнатки с кроватью. Везде на полу были положены деревенские половики-дорожки, белые с лиственным узором занавески создавали ощущение уюта. Вадиму казалось, что все это он уже где-то видел, но вспомнить где, пока не мог. На кухне висело небольшое зеркало. Разглядев себя в нем, Вадим не нашел никаких изменений. Из зеркала на него смотрел черноволосый симпатичный юноша с карими глазами, широкими скулами, четко очерченными губами. Волосы сзади и с боков подстрижены довольно коротко, длинная челка падает на лоб.
Сим нашелся на берегу ручья и выглядел слегка обеспокоенным. Вадим присел рядом, рассказал последнее воспоминание и спросил:
– Так это у меня голос появился, когда меня в детстве блюдом с вишнями шарахнуло? А мне не так все рассказывали. Говорили, что папа самоотверженно занимался со мной пением и развил мой талант.
Сим ответил, не глядя на него:
– Нет, конечно. Голос у тебя не от удара блюдом появился и не папиными стараниями. Твой дар был заложен и заслужен всеми прежними воплощениями. Просто история с вишнями послужила толчком, чтобы он проявился. А остальное уже детали.
Далее он добавил совсем уже непонятное: «Что загадано, должно свершиться. Сроки меняются, предназначение остается неизменным. Только бы нам успеть. Я немного вмешался в события».
Глава 6. Янта
Янта некоторое время сидела молча, приходя в себя. Спаситель выдернул ее из опасной ситуации как репку из грядки. Потому, наверное, она себя репкой и чувствовала, ни эмоции, ни мысли не включались. Сначала она беспокойно оглядывалась, ожидая погони, но странная размытость пейзажа за окном не давала ничего разглядеть, слегка закружилась голова, и Янта закрыла глаза.
По ощущениям они ехали довольно быстро и несколько раз круто поворачивали, затем машина плавно затормозила и остановилась.
Янта открыла глаза и очумело помотала головой. Машина стояла у тротуара, по которому шли люди, с другой стороны проезжали машины. Ничего необычного, городская улица. Даже погода не успела измениться, по-прежнему ярко светило солнце. Янта, наконец, посмотрела на своего спасителя. За рулем сидел обычный парень, скорее даже молодой мужчина лет тридцати пяти, как говорят, спортивного телосложения, не Шварценеггер, конечно, но совсем даже ничего. Рельеф мускулатуры четко прорисовывался под пиджаком. Одет был мужчина весьма элегантно и не без изысканности: в темно-вишневый костюм из дорогой ткани, рубашку на несколько тонов светлее и еще более светлый, но той же цветовой гаммы галстук. Из нагрудного кармашка выглядывал уголок белоснежного платочка.
Янта поймала себя на том, что засмотрелась на его крепкие плечи, и что-то сладко сжалось внутри. «Должно быть, хорошо, когда тебя обнимают такие сильные руки», – промелькнула неуместная мысль. Лицо у него было гладко выбритое, приятное, с прямым тонким носом, красиво очерченными губами. Глаза достаточно большие. Цвет глаз было не рассмотреть из-за яркого солнечного освещения, но ресницы шикарные, любая девушка обзавидуется. И еще Янте на мгновение показалось, что глаза мужчины мерцают и светятся, как у кота в темном помещении. Светло-русые, довольно длинные волосы были собраны сзади в низкий хвост.
Мужчина тепло и открыто улыбнулся, и сказал:
– Извините, если напугал вас. Но мне показалось, что вам нужна помощь. Давайте знакомиться. Меня зовут Серафим.
Янта запоздало и растерянно попыталась привести себя в порядок: поправить волосы, стянуть опять некстати распахнувшийся разрез платья, обнаживший колено. Она всегда заслуженно гордилась своими ногами безупречной формы. Да и фигура у нее была великолепна, несмотря на двоих детей. Ей не раз говорили, и не просто в качестве комплимента, что такое впечатление, будто древние греки всю классику ваяли с нее.
– Меня зовут Янта. Спасибо вам. Если бы не вы…
Она замолчала и судорожно всхлипнула, представив, где бы сейчас могла оказаться.
– Успокойтесь, уже все позади. Они нас не догнали и не найдут.
– Не представляю, как я могу вас отблагодарить.
Янта не знала, что ей делать дальше. Выходить из машины не хотелось, чтобы не потерять ощущение покоя и полной безопасности, возникшее у нее. Она посмотрела в окно и спросила:
– А где мы?
– У шведского консульства. Мы даже успеваем к началу банкета.
– А откуда вы знаете про банкет? – растерянно спросила женщина.
– Так я же вместе с вами на конференции был, и тоже на банкет ехал, – оживленно заговорил мужчина. – Серафим Сергеевич Воронов, рентгенолог из Томска. Мне очень понравился ваш доклад, я даже хотел подойти к вам, но не нашел вас сразу. А сейчас вот еду, вдруг вижу – вы на тротуаре сидите, и мафиозная машина рядом. Вот я и сориентировался. А сейчас пойдемте внутрь.