Я проснулся с мыслью о Насте: «Как она…» Я давно её не видел. Давно? Очень давно. По-моему, я видел её в последний раз, когда она привезла в одну из моих комнат весь хлам из своей квартиры, «сплошные раритеты». Это было тогда, когда она решила продать квартиру и поселиться в пансионате для престарелых. Лет пять назад. И я ни разу о ней не вспомнил… может и вспоминал, но не навестил ни разу. Единственный и любимый племянник… Надо узнать у мамы, что с ней, я даже не знаю, почему она в пансионате. Мама что-то говорила… что-то о здоровье, что её нельзя оставлять одну, а в пансионате за ней присмотрят, и деньги от продажи квартиры пойдут на её содержание в пансионате.
Запретные сказки
В детстве я много времени проводил с моей тётей, маминой сестрой Настей. Тётушка была весёлым и общительным человеком, умела рассказывать интересные истории, которые, как мне казалось, придумывала на ходу. И это было именно так. Большинство историй было сплошной выдумкой, и когда я их пересказывал маме, она всегда смеялась.
– Ты с Настей поосторожнее, она всегда была выдумщицей. Всему-то не верь.
Тётю я всегда называл только по имени, и, как позже мне сообщил мой одноклассник, он всегда удивлялся этому, у них в семье это было не принято. И если бы он свою тётю назвал по имени, все просто удивились бы и скорее всего не приняли бы такого обращения. Да он и не пробовал.
– Знаешь, Даня, у Насти просто врождённый дар. Она ещё в детском саду могла целую группу детей заставить сидеть молча и ловить каждое её слово. Сказки были необычными, разными, в основном страшилки, но с хорошим концом. И в заключение она всегда говорила, что эти сказки не для взрослых, и, если кто-нибудь попытается их пересказать, с ним может случиться что-либо подобное, но в жизни на благополучный конец надеяться не стоит. И это ребёнок в шесть лет. Все и молчали. А когда воспитатели спрашивали, о чём это они так долго слушали, дети говорили, что Настя рассказывает интересные сказки. Сказки свои Настя рассказывала только, когда детей выводили на прогулку, расположившись на какой-нибудь скамеечке подальше от воспитателей. Сначала количество слушателей было небольшим, но слухами, как известно, земля полнится. Воспитатели поначалу не обращали на это внимание. Дети не носятся, как угорелые, не хулиганят, спокойно сидят на скамеечке и вокруг неё. Никаких хлопот. Но потом кто-то заинтересовался, как так выходит, что маленькая девочка может своими историями заинтересовать малышей. Воспитателей особо никто не слушал, когда они пытались читать сказки, а тут что-то непонятное… И они решили узнать, о чём сказки, решили схитрить и преподнесли всё неожиданно. Но они не знали Настю…
В один прекрасный денёк они позвали её и сказали, что слышали, что она знает много интересных сказок, и попросили её рассказать эти сказки младшей группе, мол, нечем занять детей. Усадили детей на стульчики, поставили стул для Насти и приготовились слушать. Настя, как сама мне позже говорила, сначала растерялась, а потом поняла, что слухами земля полнится, собралась и рассказала обычную сказку из книжки про трёх братьев, один из которых дурак. Ничего особенного. Не знаю, что надеялись услышать воспитатели… но ничего страшного и ужасного не услышали и оставили её в покое, больше не приглашали рассказывать сказки. Да и сама Настя поняла, что её сказки не для всех. Она это с самого начала знала и рассказывала их только избранным, но ничего не могла поделать с растущей аудиторией. После этого случая она сообщила всем, что это ЗАПРЕТНЫЕ сказки, и она их все уже рассказала. Шесть лет, а уже такая хитроумная девочка.
– А что, и правда все рассказала? – спросил я наивно и немного расстроено.
– Да ты чем слушаешь? – возмутилась мама. – Я тебе о том и толкую, что они у неё никогда не кончаются. Они прямо в её голове и рождаются.
«Как хорошо», подумал я про себя (а мне тогда было около шести лет), «Значит, мне ещё долго её слушать».
– Если ты не понял, то объясню. Воспитатели читали детям «Русские народные сказки», читанные – перечитанные им ещё родителями. Ничего необычного…
– А Настя рассказывала такие, как про ёжика?
– Про какого ёжика?
– Который очень любил гречневую кашу и всех ею угощал…
Мама усмехнулась.
– Не с Настиной ли подачи ты в одно время вдруг резко полюбил эту кашу… причём раньше её терпеть не мог.
С готовкой еды Настя никогда не заморачивалась, и когда я оставался у неё, варила гречневую кашу. Поначалу я отказывался, но Настя нашла решение. Рассказала мне первую историю об умном ёжике, который обожал гречневую кашу, но не до конца.
– А что было дальше? – спросил я.
– А дальше… Я расскажу, если ты тоже, как ёжик съешь свою кашу.
Я быстро всё съел, запил молоком и приготовился слушать. Конец истории так удивил меня, что я долго сидел с открытым ртом, поражённый приключениями ёжика. Историй было много. Можно сказать, что это был обеденный сериал о Ёжике и его друзьях. Теперь мне не вспомнить ни одной серии, но они меня увлекали до такой степени, что я не замечал, что ем. Вот так я и стал любить гречневую кашу, которая, кстати, в то время была в дефиците. А снабжала нас гречей моя бабушка, у которой был сахарный диабет второго типа и гречу ей продавали по каким-то талонам.
– Настя, а как зовут ёжика? – как-то спросил я.
– Не знаю… Это конечно не очень хорошо. У всех должно быть имя. А может ты придумаешь?
Я думал долго… но так ничего и не придумал, и ёжик оставался безымянным.
Настя была старше мамы на восемь лет, и я, немного пораскинув мозгами, предположил, что Настя и маме рассказывала запретные сказки.
– Мама, а тебе Настя рассказывала сказки?
– Рассказывала… но потом бабушка ей запретила.
– Почему?
– Они меня иногда пугали, а иногда сильно возбуждали. А так как она их рассказывала на сон грядущий, когда мы с ней уже лежали в своих кроватях, я потом не могла заснуть полночи. Она спит, а я ворочаюсь и перевариваю услышанное. И ведь всегда уверяла, что это не выдумки, а реальные истории. Вот это-то больше всего и напрягало.
– А ты помнишь хоть одну?
– Ой, да ничего я уже не помню. Давно это было.
– А ты когда-нибудь была с ней в стране Снов?
– Что ещё за страна такая? – мама подозрительно на меня посмотрела и, вздохнув, сказала:
– Надо с Настей поговорить, пусть не забивает глупую детскую головку чепухой. Постой, ты что же, хочешь сказать, что был в стране Снов?
Я услышал в голосе мамы недовольство и, как мне показалось, испуг. И решил схитрить.
– Нет. Я только слышал про эту страну.
– Ну и забудь. Такой страны нет.
* * *
Я выспался, хотелось есть. Я посмотрел на часы, в магазин я успевал. Быстро оделся и вышел на лестничную площадку. Закрывая дверь, я услышал:
– Здравствуйте.
Я обернулся и увидел соседа, Виталия Николаевича, постаревшего, но узнаваемого.
– Здравствуйте, Виталий Николаевич.
– А откуда Вам известно моё имя?.. – удивлённо начал он, а потом, присмотревшись, продолжил:
– Так это никак Данила… точно. А я и не узнал. Повзрослел ты. Квартиру проверяешь… и правильно, а то стоит пустая.
– А Роза Станиславовна?
– Так ты ничего не знаешь? Нет её, месяц уже нет, умерла.
– Одна в квартире?
– Нет. Ей в магазине плохо стало, скорая увезла в больницу и домой она уже не вернулась. Комнату опечатали, она последнее время всё говорила о какой-то родственнице, которой свою жилплощадь и отписала. Так что скоро соседка у тебя будет. Ну, ты ведь наскоками… тебе без разницы.
– Нет. Я теперь здесь жить буду.
– Вот как… чего в жизни не бывает… Ну иди, задерживать не буду. Увидимся.
Самовозгорание
Утром я позвонил своему зубному врачу и отправился на приём.
– Ничем порадовать не могу, зуб восстановлению не подлежит. Корень слабый, надо удалять. У тебя ведь стоял зуб на штифту… и простоял бы ещё несколько лет, если бы его не выбили…
От моего зубного врача у меня секретов нет. Я знаю его достаточно долго, больше десяти лет. Меня свела к нему мама, которая всегда пользовалась его услугами и хвалила. Поэтому я не стал ему врать, что сломал зуб случайно, а рассказал, как было дело.
– А что же делать… Я так ходить не могу.
Я знал, что встречают по одёжке… и для моих планов на будущее мне нужен был респектабельный вид. Я итак не красавец, роста небольшого, дурацкая лысина вынуждает меня почти всегда носить бейсболку. А в детстве все мамины знакомые говорили, что у меня ангельская внешность, в юности я часто замечал, что некоторые девушки на меня заглядываются… Вот как, оказывается, меняется человек с возрастом. Хорошенькие мальчики превращаются в неинтересных лысеющих мужчин…
– Поставим имплант.
Раньше я бы согласился сразу, но теперь… я всё ещё надеялся открыть своё дело и осторожно спросил о цене. Получив ответ, я ещё немного подумал, мысленно пересчитал деньги, оставленные в морозилке, и согласился.
* * *
Идти мне было некуда, имплант приживался, я сидел дома. Здоровье моё улучшалось день ото дня. Может кто-то подумал, что я пьяница или запойный алкоголик… нет, это не так. Просто навалилось всё сразу: фирма по продвижению компьютерных игр не приносила былой прибыли и самоликвидировалась, моё детище, мой «корабль» тонул долго, но, не выдержав конкуренции, ушёл на дно, предала любимая женщина, с тонущего корабля первыми бегут крысы… Повезло, что квартиру купили почти сразу, но все деньги у Жорика. И где этот Жорик… Не хотелось думать о плохом, но он всегда мечтал пожить в Таиланде: «Дёшево и климат хороший…»
Вчера звонила мама и сообщила, что Рита улетает в Италию.
– Не хочешь попрощаться?..
– Нет.
– Да не с Ритой, а с дочкой, она ведь в первый класс в Италии пойдёт. И Ритин муж собирается её удочерить…
– С Анной-Констанцией? – усмехнувшись, спросил я. – Нет, пусть привыкает к новому отцу. Бонмарито прекрасная фамилия и подходит к её второму имени, по крайней мере, по звучанию: Констанция Бонмарито. И прошу больше не напоминать мне о них. Эта страница моей жизни перевёрнута…
– Причём здесь фамилия?..
– Посмотри перевод, оказывается у Риты «прекрасный муж», Бонмарито так переводится.
Нельзя сказать, что я не любил свою дочь. Я её обожал. Риту я теперь ненавидел, а Анюту любил. Увидеть её, это как разбередить незажившую рану… и неизвестно, чем бы закончилось это прощание…
Когда Анюта родилась, Рита записала её, как Констанцию. Узнав об этом, я возмутился. «Хватит и того, что в моём свидетельстве о рождении записано, что я Даниэль» Мама назвала меня Даниилом, а Даниэлем меня записали ошибочно. Тогда никто ничего исправлять не стал, все просто называли меня Даней. Только Настя иногда посмеивалась над мамой. «Даниил ассоциируется с архангелом, как Гавриил… а если он Даниэль, то это ты, наверное, о Робинзоне Крузо вспомнила, вернее об авторе книги… Ты, когда ему имя давала, о чём думала?» Мама злилась, а Настя продолжала: «Имя даётся не просто так… кем назовёшь, тем и будет, назвался груздем, полезай в кузов. А я буду его звать Данилой, а что, хорошее русское имя. Даня, запомни, твоё имя Данила. Пусть в бумагах записано по-другому, пусть. Твоё тайное имя Данила. И я всегда, если меня спрашивали какое моё полное имя, говорил: «Данила». Получалось, что никакого тайного имени Данила у меня не было, а тайным было имя Даниэль. Вот поэтому я не хотел, чтобы моя дочь была Констанцией. Но Рита упёрлась. Тогда мы решили дать ей двойное имя Анна-Констанция. Я не шучу. Именно так записано в её свидетельстве о рождении. Если по документам, то она Анна-Констанция Даниэльевна Ефремова. А разве плохо бы звучало: «Анна Даниловна…»
Удача определённо отвернулась от меня. «А был ли я удачлив?» Задав себе этот трудноразрешимый вопрос, я повернулся на бок лицом к стене и заснул.
* * *
– Даня, Данила… – кто-то звал меня. Я повернулся и стал осматривать комнату. Темно, только свет с улицы из незашторенного окна.
– Не включай свет, не надо.
Голос шёл из угла комнаты. Там стоял стул. Я пригляделся, там определённо кто-то был, на стуле. Тёмный силуэт на фоне окна. Мне стало страшно.
– Не бойся. Это я Настя. Но не подходи. Ты давно меня не видел. Я изменилась и продолжаю меняться. И не хотела бы, чтобы ты видел меня такой: некрасивой и старой… Но скоро я опять стану молодой и сильной, но не здесь, не на Земле…
– А где, в стране Снов? – вопрос сам сорвался у меня с языка.
– Помнишь ещё… пусть так и будет… пусть это будет страна Снов.
Настя или призрак, принявший её облик, помолчала.
– На днях… заземляющая нить уже оборвалась… да и была давно непрочной, вся в узелках. – Настя замолчала. А я, всматриваясь в силуэт на стуле, старался разглядеть знакомые черты.
– До тебя не достучаться… Я пришла попрощаться… Сегодня полная Луна, мне повезло… Я по лунной дорожке…
Тут что-то стало происходить с силуэтом Насти. Он стал пропадать. Голос был еле слышен, слова почти неразличимы.
– Найди куклу… это важно для тебя… мой подарок…
Я резко сел, в комнате никого не было. Из окна лился лунный свет. Я услышал какие-то глухие постукивания из соседней комнаты, но они уже затихали.
«Вот это сон», подумал я. «Всё как наяву… приснится же… Что-то часто стала сниться Настя. Завтра расспрошу маму. И надо посмотреть Настино имущество. Что-то тревожно мне».
* * *
Естественно, что после такого сна я не мог заснуть полночи. Заснул под утро и проспал до двенадцати часов дня. Только я выпил кофе, как раздался звонок. Звонила мама.
– Даня, ты уже проснулся? – голос у мамы дрожал.
– Да. А что случилось?
– Настя… – мама всхлипнула, – Мне только что позвонили из пансионата… Там что-то произошло… Не знаю что, но я поняла, что Насти больше нет… – Мама плакала, а у меня просто не было слов. Я не знал, что сказать.
– Ты ещё меня слушаешь? – немного успокоившись, продолжила мама.
– Да… что нужно делать?
– Ты что простыл?
– Нет, с чего ты взяла?
– Голос хриплый… – А на меня накатило, меня душили слёзы, я не мог говорить.
– Ну что ты молчишь? Иван Дмитриевич в командировке… Надо ехать в пансионат, у тебя машина на ходу?
Иван Дмитриевич – это второй мамин муж. А машина у меня всегда на ходу, я за этим слежу. Я отвернулся, всхлипнул, глубоко вздохнул и сказал:
– Я всё понял, сейчас за тобой заеду.
* * *
Я собрался довольно быстро, подъехал. Мама стояла на крыльце.
– Места себе не нахожу… поехали.
– А далеко ехать?
– Ты что же, ни разу не навестил Настю?
Мне стало стыдно.
– Я всё собирался… сначала, а потом ты сказала, что она не хочет, чтобы её видели…
– Понятно, – перебила меня мама. – Выезжай из города на Киевское шоссе, дальше я покажу.
– Мам, просто скажи адрес пансионата, и я забью его в навигатор. Доедем без проблем.
Мама покопалась в сумочке, достала записную книжку и продиктовала адрес. Мы долго ехали молча, каждый думал о своём. У меня было много вопросов, некоторые нужно было задать раньше. Все эти «почему», «когда» и «как» в своё время… Я прервал затянувшееся молчание:
– Мама, а почему Настя уехала в пансионат?
– Мы с ней так решили… из-за её здоровья, за ней нужен был присмотр.
– Я что-то не помню, чтобы она когда-нибудь на что-нибудь жаловалась.
Мама молча смотрела в окно и о чём-то думала. Я сосредоточился на дороге, уже не надеясь получить ответ.
– Да, физически она была вполне здорова… всё это из-за ангела, который её поцеловал сразу после её рождения…
– О чём ты, мама? Знаю я эту Настину сказку. Бабушка рассказывала, а потом Настя подтвердила, но ты же сама мне когда-то говорила, чтобы я не очень верил…
– Что бабушка рассказывала, помнишь?
– Бабушка говорила, что у неё могла быть только одна дочь, ты. Настя родилась мёртвой, не дышала и не кричала, как все малыши, появляющиеся на свет. Врачи стали её реанимировать: опустили в таз с холодной водой, а потом с горячей… я порядок не запомнил… А потом бабушка услышала детский плач. Да, и ещё она добавила: «Видно, ангел мимо пролетал и поцеловал мою девочку». Это тогда меня так потрясло, что я решил спросить у Насти, что она по этому поводу думает.