Январь. Девять Жизней - Спирина Валентина

Январь

Девять Жизней

Редактор Валентина Спирина

Дизайнер обложки Валентина Спирина

© Валентина Спирина, дизайн обложки, 2020

ISBN 978-5-4498-1795-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Территория Творчества

Январь

Marcus Denight

Бутон Зимы – пушистые снега

Marcus Denight

Пойду – следы оставлю на снегу

Marcus Denight

И на камнях цветут цветы (Сказка о Музыканте)

Валентина Иванова

Далеко – далеко… Там, где бескрайний океан холодными волнами обнимает берег… Там, где высокие старые горы держат на каменных плечах небо… Жил Музыкант…

Всю жизнь, изо дня в день, по крупице он собирал в свою копилку звуки: крики птиц, шепот волн и ветра, шелест травы и листьев, шорох дождя и звон капель. Он знал и понимал язык облаков, молний, туч. Музыкант слышал, о чем говорят маленькие камешки на берегу.

Его музыка была невероятно красивой, но не совершенной. В ней было всё: каждая прожитая минута, каждый пройденный шаг, каждое движение тела, смена дня и ночи, смена времен года и многое – многое другое. Только одного не было в его музыке. Тепла. Ибо, не знал музыкант, что такое тепло. И это не давало покоя Музыканту. Однажды, забравшись на вершину самой высокой горы, Музыкант закричал, обращаясь к небу:

– Как? Как мне найти новый звук? Как мне добиться совершенства в музыке?

Ветер рвал на нем одежду, снег сделал белыми его волосы, но Музыкант не чувствовал ни боли, ни холода. И тогда солнце выглянуло из-за туч и тонким лучом указало ему на грудь, там где было сердце:

– Впусти в свое сердце Любовь! Открой свое сердце для чувств и новая музыка сама придет к тебе. – прошептало Солнце и снова скрылось за темными тучами.

– Любовь? А что это такое? Как я узнаю, что это и есть любовь? – кричал Музыкант в небо, но небо молчало.

Проходили дни, недели. Каждый день Музыкант обходил побережье, забирался на гору, слушал ветер, но ничего нового для себя не услышал.

И вот, когда он уже отчаялся найти новые звуки, на тропинке, ведущей к горному роднику, Музыкант встретил девушку. Девушка была самая обычная, не красавица, не уродина. Но для Музыканта она была самой красивой, ибо она была единственная.

Девушка прошла мимо Музыканта, улыбнулась, набрала в кувшин воды и ушла, а Музыкант долго глядел ей вслед и чувствовал, как внутри, там, где сердце, разливается необычное тепло.

И решил Музыкант во что бы то ни стало дождаться возвращения девушки. В ожиданиях проходили дни. Музыкант за это время своими руками сделал удобный мостик к роднику, разобрал завалы камней, убрал колючие кустарники. Руки, до этого момента не знающие физической работы, болели и были изодраны до крови, но Музыкант не обращал внимания на боль.

И его ожидание и труд были вознаграждены: в один из дней он снова увидел девушку. Она подошла к роднику по мостику и на лице её отразилось удивление. Музыкант стоял в стороне от тропы, опустив руки, с которых капала кровь. Он любовался девушкой, изгибом её тела, её волосами, каждым её движением. Девушка заметила Музыканта и улыбнулась ему. Странное чувство хватило Музыканта, словно огромные крылья выросли за спиной. Очень осторожно, чтобы своим действием не испугать девушку, Музыкант сделал первый шаг, потом еще один и еще… Девушка заметила кровь на руках Музыканта, поставила кувшин, подошла к мужчине, взяла его руки в свои маленькие, хрупкие ладони и… стала целовать каждый пальчик на руках Музыканта. Тепло накрыло его с головой, а потом все тело охватило жаром.

Мир вокруг завертелся, закружился в бешенном танце. А когда Музыкант пришел в себя, девушки рядом не было, но чувство тепла осталось с ним. А вместе с чувством пришли новые звуки: её шаги, её смех, её голос, даже тепло её губ приобрело свой звук. И тогда Музыкант понял, что это пришла Любовь А когда родилась новая музыка, среди холодных камней появились первые цветы, колючие кусты покрылись нежно-зелеными листочками, море стало таким теплым, что Музыкант снял обувь и долго-долго ходил по берегу.

А звуки всё нарастали, с каждой минутой их становилось всё больше и больше, а музыка становилась всё насыщенней, стремясь к совершенству.

Девушка стала приходить каждый день. И однажды она осталась, чтобы больше никогда не уходить и не расставаться с Музыкантом.

Птицы замерли

Светлана Королева

А у нас за окном – снег

Светлана Королева

Я, любимый, раньше бежала

Светлана Королева

Знаешь, у сердца есть только одна дорога

Светлана Королева

Я когда-нибудь захочу вязать…

Светлана Королева

Издалека…

Светлана Королева

Вы думали роскошь – в квартире трёхкомнатной

Светлана Королева

Мыслей-тараканов тесто многоэтажное

Светлана Королева

Минуты без тебя тянутся

Светлана Королева

Подарок судьбы

А. Кухтевина

Что бы мне отправить в космос

Наталия Варская

Анти этикет

Наталия Варская

Степан ненавидел правила хорошего тона.

– Лицемерие! Враньё! Маскировка! – говорил Степан, когда видел дежурные улыбки, слышал в ответ на свой телефонный звонок: «Рад тебя слышать, но, прости, сейчас не могу говорить.»

Степан будто ждал, чтобы ему сказали:

– Да не лезь ты со своим общением! Достал! Иди ты…

– Я правду люблю! – говорил Степан и всегда высказывался прямо и нелицеприятно. – Что-то ты, мать, располнела, жрать надо меньше! Что-то ты, братишка, совсем под каблук залез к своей грымзе. Самому-то не тошно?

Из-за этого окружающие считали Степана человеком неприятным и по возможности избегали с ним общения. Избегать старались мирно, без объяснений.

Тогда Степан чуть не подкарауливал бывших друзей и спрашивал в лоб:

– Что это ты меня избегаешь, нос воротишь? Нет, ты объясни, я жду!

Добившись, наконец, грубости в свой адрес, Степан вздыхал с облегчением и говорил сам себе:

– Так я и думал! Нет в мире настоящей дружбы!

Бывало, разговорится Степан с новым знакомым за пивком с рыбкой:

– Весь этот этикет враги народа придумали, ещё при царе. Не для того революция была, чтобы эти пережитки в новую жизнь тащить. Не хочешь общаться – так прямо и скажи, не уворачивайся. А то в лицо улыбаются, а сами видеть не хотят. Я вот если кого видеть не желаю, так и говорю, что б шёл по известному адресу. Или вот в гостях смотреть тошно: я же знаю, что Лёшка дома почти всё руками ест, а тут у Петровых сидит с ножом и вилкой, как порядочный, культурного из себя изображает. Я так ему прямо за столом и сказал, что нечего из себя строить незнамо что. Так он с тех пор со мной не разговаривает. Или вот в интернете виртуальные друзья.

Одному пишу: «А что это ты на мои комментарии не реагируешь? Западло, что ли?»

А он отвечает: «Простите, времени нет, но вас уважаю».

Я: «Нет, не ври, не уважаешь ты меня. Так напиши, за что?»

А этот малахольный просто от меня отписался и всё.

Что за люди! Надо в школах уроки по анти этикету ввести, чтобы детей учили правду в лицо людям говорить. А то растим поколение лицемеров и трусов.

Собутыльник слушал Степана молча, поддакивал и думал: – Пожалуй, больше с ним пить не буду, уж очень озлобленный мужик, неприятный. И на другой день, встретив Степана во дворе, этот вчерашний приятель сказывался занятым и быстро проходил мимо.

«Вот, ещё один!» – думал Степан, а иногда бежал за таким знакомым и требовал: «Нет, ты правду скажи! Неприятен я тебе? А почему? Ты обоснуй!»

Таким вот принципиальным и честным человеком был Степан, а правда нынче не в чести.

Жил-был почтенный господин

Наталия Варская

То близок час…

Алексей Воднев

Диджей

Наталия Варская

Друг пригласил меня на свой День рождения в ресторан. Заведение расположилось в одном спальном районе столицы и, судя по всему, было не очень-то посещаемым. В большом зале находилась только наша компания – двадцать человек. Мы даже обрадовались, ощущение было такое, будто Гришка, виновник торжества, арендовал весь ресторан.

Сначала мы не могли наговориться, так как видимся не часто, произносили тосты, поднимали бокалы, но потом захотелось, чтобы «душа свернулась, а потом развернулась», захотелось музыки и танцев.

И только тогда я заметил, что музыка есть и есть даже диджей. Звучал Шопен. Я ничего не имею против классики, но для ресторана это не очень подходящий выбор. Видимо, диджей был фанатом фортепианной музыки, несмотря на свой молодой возраст. Вслед за Шопеном зазвучал Чайковский, за ним Лист. Когда дошло до Баха, я подошёл к этому любителю классики и сказал:

– А есть у тебя что-нибудь более весёлое, чтобы поплясать было можно?

– Пятьсот рублей – трек, – ответил наглый «классик».

Видимо, он решил, что мы достаточно выпили, чтобы начать сорить деньгами и нарочно донимал нас «Шопенами».

– А не дороговато ли? – возразил я.

– А что я буду здесь – за копейки торчать? – ответил наглец.

Такие деньги не хотелось платить из принципа.

Настроение у сидящих за нашим столом стало портиться, уж очень хотелось движения, а танцевать «Танец маленьких лебедей» мы были ещё не готовы.

Вероломный диджей, увидев, что мы не спешим брать «лисьи лапки за бешенные бабки», включил звон колоколов. Видимо, следующим номером программы можно было ожидать похоронный марш.

Я думал: «Вот дурак! Поставил бы музыку нормальную, мы бы пустились в пляс, выпили бы больше, развеселились, а когда диджей засобирался бы домой, мы легко и радостно оплатили бы своё дальнейшее веселье».

В результате мы решили переместиться в ночной клуб и потанцевать там, а диджей, злобно на нас поглядывая, сворачивал аппаратуру.

Из такси я увидел сгорбленную фигуру диджея, его стоптанную обувь и видавшую виды куртку. Парень шёл к метро.

Вот пожалеть его или вспоминать недобрым словом за попытку испортить праздник, за алчность и глупость?

Я не знал, что было бы правильнее, но мне было его жалко.

Вятский иммунитет

Алексей Логинов

Мартирос Сарьян

Наталья Швец. Мартирос Сарьян: творчество художника стало сокровищем мирового искусства.

Мартирос Сарьян. Творчество этого армянского художника является сокровищем мирового искусства. Картины мастера выставлены во многих музеях мира, находятся в частных коллекциях. Когда в 2010 году отмечалось 130-летие со дня его рождения, Государственная Третьяковская галерея показала всю свою коллекцию работ Мартироса Сергеевича. Кроме того, на выставке были представлены документы и фотографии Сарьяна, его личные письма и переписка с экс-директором ГТГ Игорем Грабарем.

Как известно, в постоянной экспозиции музея находится около 10 полотен художника. Но всего же коллекция насчитывает 67 работ, среди которых живопись, графика, акварель, рисунки. Особое внимание посетителей привлекали сделанные им портреты актёра Николая Мордвинова, композитора Арама Хачатуряна, поэтессы Анны Ахматовой.

Можно было увидеть и те полотна, которые были написаны Сарьяном в 1910—1913 годах. Как известно, в этот период начал складываться его неповторимый стиль, которому потом многие начинающие художники стали подражать. Некоторые из созданных в то время работ были приобретены советом Третьяковской галереи. В списке значится «Зелёный кувшин», «Виноград», «Кувшины и фрукты» и рекомендованное художником Валентином Серовым полотно «Глицинии».

Но особой гордостью Третьяковки считаются эскизы Сарьяна к оперному спектаклю «Алмаст». За его оформление художник был удостоен Сталинской премии.

Армянского художника Мартироса Сарьяна искусствоведы в один голос называют одним из великих художников ХХ века и выдающимся мастером цвета.

Сам же он говорил так: «Цвет – это истинное чудо! В сочетании с солнечным светом он создаёт внутреннее содержание формы, выражает суть вселенского бытия».

Поэтому полотна Сарьяна поражают яркими, насыщенными красками, развивают новое эстетическое восприятие. Его картины позволяют понять, что искусство не должно быть имитацией реальности. Прежде всего, оно требует свободы воображения и абстрагирования.

К слову, своим главным учителем Мартирос Сарьян всегда считал природу.

Мартирос Сарьян родился 28 февраля 1880 года в городе Новая Нахичевань, близ реки Дон. Его предки были выходцами из древней столицы Армении Ани.

В семье росло девять детей, так что жили Сарьяны довольно трудно и не богато. Но разве можно думать о плохом, когда рядом с тобой любящие родные?

Как он потом сам признается: «Перед глазами всё встало в сиянии солнечного цвета: стройные хлеба вперемежку с травами, покрытыми множеством цветов, над которыми реяли пчёлы и бабочки. Всё это безудержно влекло к себе. Я, очарованный, вошёл в хлебный строй и окунулся в мир, подобный сновидению. Я долго шёл и, уставши, уснул в кустах хлеба, на земле, как на груди своей матери».

В 1895 году Мартирос Сарьян окончил общеобразовательное армяно-русское городское училище Новой Нахичевани и начал работать в почтовой конторе. А в свободное время перерисовывал картинки из журналов и делал наброски с интересных типажей, которые находил среди посетителей конторы.

Старший брат Ованнес активно поддержал увлечение Мартироса живописью и даже познакомил его со своим приятелем, художником Амаяком Арцатбаняном, который был студентом Московского училища живописи, ваяния и зодчества. Именно он взялся подготовить Мартироса к вступительным экзаменам.

Вскоре Сарьян становится студентом и параллельно посещает занятия в мастерских Константина Коровина и Валентина Серова. В будущем эти два художника во многом помогут развить ему профессиональные навыки. Как и следует ожидать, поначалу написанные Мартиросом портреты и пейзажи не имеют индивидуального почерка. Однако у педагогов нет сомнений – перед ними будущий мастер!

Свой стиль Сарьян обрёл после поездки на Кавказ, совершенной им в 1901-1903-м годах. По словам художника, это были самые трудные годы его жизни – среди пластов академизма и чужих стилей он искал себя. И вот после поездки на родину предков в Ани он «обрёл сказочный мир моего детства».

В этот время он создаёт акварельный цикл «Сказки и сны». Некоторые листы экспонировались в 1907 году в Москве на выставке «Голубая роза», где впервые были представлены работы художников-символистов.

К слову, помимо всего Сарьян увлекается фовизмом и импрессионизмом, позитивно отзывается о приёмах Матисса, Гогена, Сезанна и Ван Гога. Тогда многие художники, особенно молодые, попали под влияние нового направления французской живописи. Однако Мартиросу удалось создать свой стиль, в чём-то близкий средневековым армянским миниатюрам, где взаимодействуют контрастные цвета и простые линии.

Постепенно на смену фантастическим грёзам приходят более реальные, непосредственные наблюдения природы и окружающего мира. А сам Сарьян активно участвует в выставках, организованных журналом «Золотое руно».

У художника явно просыпается интерес к восточной культуре. Он желает познать мир Востока и себя, как его часть. Для чего и принимает решение отправится путешествовать в Египет, Турцию и Персию.

«У меня была цель – понять Восток, найти характерные его черты, чтобы ещё больше обосновать свои искания в живописи, – писал художник. – Я хотел передать реализм Востока, найти убедительные пути изображения этого мира,… выявить его новое художественное осмысление».

Итогом поездки станут новые работы, что он выставит на выставке «Московского товарищества художников». Три его картины «Глицинии», «Фруктовая лавочка», «Улица. Полдень» были сразу же приобретены Третьяковской галереей.