РЫБА
И вы – не жена!
ЛЮБОВНИЦА
Ах ты су!..
Обрывается. Смотрит на Рыбу перепуганными глазами. Рыба тут же исполняется обеспокоенности профессионализма.
РЫБА
Что?
ЛЮБОВНИЦА
Кажется…
Рыба уже заглянула между ног.
РЫБА
Воды отошли. Схватки есть?
ЛЮБОВНИЦА
Вроде нет.
РЫБА
Раз «вроде» – точно нет. Роды первые?
Любовница кивает.
ЛЮБОВНИЦА
С моим ребёнком всё будет хорошо?
Рыба сперва вроде как собиралась успокоить, но, вспомнив злобную истерику, прищуривается, со скепсисом сжав губы, качает головой, мол, не знаю… Любовница немедленно становится перепуганной беременной, жаждущей дитя.
РЫБА
Тридцать две недели… Дородовое отхождение околоплодных вод…
ЛЮБОВНИЦА
Так делайте же что-нибудь!
РЫБА
Не могу. Я – акушерка. Нужны осмотр и распоряжения врача. А врачи все заняты.
Рыба не делает ничего профессионально-ужасного – она прекрасно знает, что подобная акушерская ситуация – терпит, потому и позволяет себе немного поставить на место гнусную девку. Но Любовница очень испугана, и человечность в Рыбе побеждает. Она с сочувствующим выражением лица, мягко говорит:
РЫБА
Успокойтесь, всё под контролем, время терпит.
10-5.ИНТ.РОДДОМ/ИЗОЛЯТОР. НОЧЬ.
(ЗИЛЬБЕРМАН, ЛИДВАЛЬ, ЕВГРАФОВ, МАРГО, ХИРУРГ, АНЕСТЕЗИОЛОГ, АНЕСТЕЗИСТКА, АМЕРИКАНЕЦ.)
На рахмановке (с максимально откинутым головным концом и выдвинутым ножным) лежит раненый Американец, заинтубирован. Зильберман, Лидваль – оперируют, сосредоточены в ране. К ним – отходя от умывальника, – присоединяются Евграфов и хирург из главного корпуса. Анестезиолог и анестезистка – на своих местах, у головы пациента. Марго – на месте операционной сестры. Перекидываются репликами, не отрываясь от работы.
ХИРУРГ
Где и кого я только ни оперировал… Но мужика в изоляторе обсервации?!
Усмехается в маску.
ЗИЛЬБЕРМАН
Счастлив, кто посетил сей мир в его минуты роковые…
ХИРУРГ
Ага. У нас дня не проходит без огнестрела. Военно-полевой госпиталь. Брезента бы ещё по стенам понавесить. Для антуража!
Анестезиолог из главного корпуса, с восхищением.
АНЕСТЕЗИОЛОГ
Петя, ты интубировал?
Зильберман, кивая на Евграфова.
ЗИЛЬБЕРМАН
Молодой доктор. Всё моё, как говорится, теперь твоё.
Лидваль кидает на Зильбермана моментальный взгляд фасона: «ты о навыках или о бабах?».
АНЕСТЕЗИОЛОГ
И даже ИВЛ у вас здесь есть!
ЛИДВАЛЬ
Спасибо заведующему обсервацией.
ХИРУРГ
Ваш Беляев – тот ещё фрукт, как вы его терпите?!
ЗИЛЬБЕРМАН
У вас есть ИВЛ в изоляторе?
АНЕСТЕЗИОЛОГ
Господь с вами, Пётр Александрович! У нас в изоляторе даже кровати нет! Кушетка.
Зильберман адресует ему красноречивый взгляд: «ну и вот! Почему терпим…»
ХИРУРГ
Магистрали не задеты. … Зажмурившись они, что ли, по нему палили?!
НОВЫЙ ДЕНЬ.
10-6.ЗАЯВОЧНЫЕ ВИДЫ РОДДОМА.НОЧЬ СМЕНЯЕТСЯ РАССВЕТОМ.
10-7.НАТ. РОДДОМ/У ПРИЁМНОГО ПОКОЯ. ДЕНЬ.
(МАРГО, БЕЛЯЕВ, 1-Й МЕНТ, 2-Й МЕНТ, СЛЕДОВАТЕЛЬ.)
Беляев сидит на ступеньках. Марго курит, прислонившись к парапету.
БЕЛЯЕВ
Ну и сутки! Все операционные наборы выбрали. Вдруг сейчас привезут кого…
МАРГО
Сухожарю.
БЕЛЯЕВ
Сухожарит она! Санэпидстанция руки оторвёт. Сверит журналы ЦСО с количеством операций – и оторвёт!
МАРГО
Откупишься.
Чуть молчат. К приёму подъезжает милицейский «бобик». Из него выходят 1-й и 2-й менты (в форме) и следом спокойно так, следователь Достоевский, по гражданке. Менты первыми направляются к Марго с Беляевым.
1-Й МЕНТ
Чего вызывали?
Марго пожимает плечами.
МАРГО
Положено.
Беляев вскакивает, срывается, орёт на мента.
БЕЛЯЕВ
Какая оперативность! Вы бы ещё завтра вечером прикатили! Может, нас тут всех уже положили ровными рядами?! Чтобы к вам так врачи торопились…
Вмешивается следователь, видя заводящихся коллег и нарастающий гнев Беляева. Подходит к нему, протягивает руку.
СЛЕДОВАТЕЛЬ
Фёдор Михайлович Достоевский. Следователь.
Беляев протягивает руку в ответ, «представляется».
БЕЛЯЕВ
Николай Васильевич Гоголь! Ревизор! Марго, займись!
Пожав руку (несмотря на сарказм слов, рукопожатие – в полном соответствии с мужским этикетом) уходит в приём, в гневе. Менты во взведённой растерянности. Следователь, вытряхнув сигарету и похлопав себя по карманам в поисках зажигалки, обращается к Марго.
СЛЕДОВАТЕЛЬ
Огоньку не найдётся?
Марго вежливо-равнодушно щёлкает зажигалкой. Следователь затягивается, выпускает дым в сторону…
СЛЕДОВАТЕЛЬ
Прекрасное утро, не находите?
МАРГО
Не нахожу.
СЛЕДОВАТЕЛЬ
И я вот в последнее время всё ищу, ищу… И ничего не нахожу.
Следователь и Марго синхронно затягиваются, смотрят в небо. Следователь наконец бросает взгляд на ментов и жестом им: «чего застыли? Заходите!» Менты заходят в приёмное.
10-8.ИНТ. РОДДОМ/КАБИНЕТ НАЧМЕДА. ДЕНЬ.
(ЗИЛЬБЕРМАН, ЛИДВАЛЬ.)
Лидваль сидит в кресле, закинув ноги на стол. Курит, чашка кофе. Зильберман расположился на диване с чашкой кофе.
ЛИДВАЛЬ
Как дома? Я хотела сказать: как… племянник?
ЗИЛЬБЕРМАН
Сын. Павел Петрович Зильберман. Мы решили…
Пауза. Лидваль заинтересованно смотрит.
ЗИЛЬБЕРМАН
…ему не надо знать, чей он биологический… Покойный генерал КГБ – не самая удачная мифологема. Мать родами умерла. Кому такое… У ребёнка должны быть живой отец и живая мать.
ЛИДВАЛЬ
Оу!
ЗИЛЬБЕРМАН
Это ирония или сарказм?
ЛИДВАЛЬ
Искреннее удивление.
10-9.ИНТ. РОДДОМ/ПРЕДРОДОВАЯ ПАЛАТА РОДЗАЛА ОБСЕРВАЦИИ. ДЕНЬ.
(ЛЮБОВНИЦА, РЫБА, РАМИШ, СЫТИН.)
Любовница – уже спокойная, без истерики, скорее мрачная: откат, – лежит на кровати, Сытин снимает КТГ, Рыба проверяет капельницу, Рамиш с историей родов в руках, собирает анамнез.
РАМИШ
И как же вы…
Заглядывает на титул истории.
РАМИШ
…Мирошниченко, оказались на месте… э-э-э…
СЫТИН
… перестрелки. … Сердцебиение плода нормальное.
ЛЮБОВНИЦА
Какое вам дело?! Своим занимайтесь!.. Что вы мне капаете?!
РЫБА
Дексаметазон. Чтобы лёгкие у ребёночка быстрей созрели.
Рамиш бросает на Рыбу «врачебный» взгляд: «твоё дело иголки втыкать, а не объяснять, в чём не сильно соображаешь».
РАМИШ
(к Любовнице) Плод глубоко недоношенный, на фоне целого плодного пузыря мы могли бы приостановить родовую деятельность.
ЛЮБОВНИЦА
Что?
СЫТИН
Были бы схватки, но не излились воды…
РАМИШ
Теперь мы наоборот – должны родовую деятельность вызвать, потому что длительный безводный период для внутриутробного плода – крайне неблагоприятен.
Любовница обращается к Рыбе.
ЛЮБОВНИЦА
Что она говорит?!
РЫБА
Рыбу (она коротко прыскает, и Сытин; Рамиш высокомерно фыркает) когда на берег выбросило… Если её без воды оставить… Чтобы дышать теперь – малыш должен родиться «на сушу».
РАМИШ
Но у глубоко недоношенных – почти нет альвеол.
Любовница, выходя из себя:
ЛЮБОВНИЦА
С моим ребёнком всё в порядке?!
После вежливого стука, в дверь палаты заходит следователь, в наброшенном белом халате, чувствуя себя совершенно спокойно и свободно, вежлив.
СЛЕДОВАТЕЛЬ
Простите, я могу поговорить…
РАМИШ
(перебивает) Вы кто такой? Здесь посторонним нельзя!
Следователь, мягко:
СЛЕДОВАТЕЛЬ
Я с позволения ваших боссов.
Рамиш пожимает плечами, с одолжением:
РАМИШ
Говорите!
Следователь мягок, но произносит так, что все подчиняются.
СЛЕДОВАТЕЛЬ
Наедине.
Все, кроме любовницы, двигают на выход. Следователь – к ней.
ЛЮБОВНИЦА
Вы ещё кто?!
Он, доставая из кармана удостоверение, предъявляя его в развёрнутом виде.
СЛЕДОВАТЕЛЬ
Следователь…
10-10.ИНТ. РОДДОМ/ПРИЁМНЫЙ ПОКОЙ. ДЕНЬ.
(САНИТАРКА ЛИЛЯ, 1-Й МЕНТ, 2-Й МЕНТ, МАРГО.)
Марго сидит за столом, спокойна до степени: равнодушна. Санитарка Лиля объясняется с ментами.
САНИТАРКА ЛИЛЯ
… Баб в роддом закатили! И тут эти мужика из тачки тоже тащат! Я кричу, что нельзя, надо в главный корпус…
1-Й МЕНТ
Так где они?
САНИТАРКА ЛИЛЯ
Которые? Подстреленные?
Загибает пальцы.
САНИТАРКА ЛИЛЯ
Мужика – в реанимацию главного корпуса увезли, как уж прооперировали. Одна баба – в нашей ОРИТ, на пятом. Вторая на первом – не то рожает, не то…
2-Й МЕНТ
Эти! Которые «тоже тащат».
САНИТАРКА ЛИЛЯ
Уехали!
1-Й МЕНТ
Чего вы их не задержали?
Марго за столом саркастично усмехается. Санитарка Лиля тоже подпускает язвительности, разводит руками.
САНИТАРКА ЛИЛЯ
Швабры у нас старые – осечки дают. Уж извините!
10-11.ИНТ. РОДДОМ/КАБИНЕТ НАЧМЕДА. ДЕНЬ.
(ЛИДВАЛЬ, ЗИЛЬБЕРМАН.)
Лидваль всё так же закинув ноги, курит. Чашка кофе отодвинута. Зильберман у бара, две рюмки, разливает коньяк, подносит Лидваль.
ЗИЛЬБЕРМАН
По пятьдесят. Чтобы день продержаться. Не каждую ночь, тьфу-тьфу-тьфу, мы вспоминаем, что медицина вообще и хирургия в частности – едины и неделимы.
Она отрицательно качает головой.
ЗИЛЬБЕРМАН
Ты перестала пить коньяк по утрам?!
ЛИДВАЛЬ
Не смешно.
Зильберман всё-таки ставит рюмку перед ней, кивает на сигарету.
ЗИЛЬБЕРМАН
Катерина, если зачатие произошло, то не вредно. Эмбриолитическая угроза уже миновала, а фетотоксическая – ещё не настала.
Лидваль вскакивает из-за стола, смотрит на него.
ЛИДВАЛЬ
С чего ты!..
ЗИЛЬБЕРМАН
Я знаю, как ты выглядишь в середине цикла. Потрясающе. Это как раз около двух недель назад. И ты…
ЛИДВАЛЬ
Замолчи.
ЗИЛЬБЕРМАН
…И в родильном доме нет пациентки Эм Ивановой…
Берёт со стола Лидваль бумажку, смотрит результат.
ЗИЛЬБЕРМАН
… в крови которой не обнаружено хорионического гонадотропина. И, значит, она не беременна.
Лидваль ахает рюмку до дна, смотрит на Зильбермана сперва зло, а затем – умоляюще. Он берёт бутылку, подливает ей ещё.
ЛИДВАЛЬ
Я тебя прошу…
ЗИЛЬБЕРМАН
Это лишнее.
Снова смотрит зло, выпаливает ему в лицо, резко:
ЛИДВАЛЬ
Я была беременна от тебя. Давно. Тебе ничего не сказала! И сделала аборт.
ЗИЛЬБЕРМАН
Я знал.
Лидваль обессилено опускается в кресло, всплеснув руками.
ЛИДВАЛЬ
Как?!
ЗИЛЬБЕРМАН
Я – акушер-гинеколог. Без ложной скромности – один из лучших.
ЛИДВАЛЬ
Почему же ты ничего не сказал?! Не сделал?! Не…
ЗИЛЬБЕРМАН
Это твоё тело. И твоё решение. Я надеялся, что ты не сделаешь аборт. Но я точно знал: если скажу хоть что-то – ты непременно сделаешь.
Лидваль горько усмехается.
ЛИДВАЛЬ
Я сделала аборт. … И вот теперь я занимаюсь этим с мальчишкой исключительно потому, что хочу ребёнка!
Зильберман гладит её по голове. Улыбаясь, скорее по-отечески.
ЛИДВАЛЬ
Не с мальчишкой, и не исключительно… Ты можешь врать себе, но меня ты никогда не могла обмануть. … И наверняка и ему ты ничего не скажешь. Разве что лет через… – дцать.
Лидваль кивает ему: налей ещё по рюмке. Он наливает.
ЗИЛЬБЕРМАН
И я даже не знаю, что страшнее: сразу знать, что женщина сделала от тебя аборт, или узнать спустя много лет, что ты – отец великовозрастной половозрелой особи.
ЛИДВАЛЬ
Лучше не знать ничего.
ЗИЛЬБЕРМАН
Да. Но нам с тобой это уже, увы, не грозит.
ЛИДВАЛЬ
Увы.
Салютуют друг другу рюмками, выпивают, не чокаясь.
10-12.ИНТ. РОДДОМ/ПРЕДРОДОВАЯ ПАЛАТА РОДЗАЛА ОБСЕРВАЦИИ. ДЕНЬ.
(ЛЮБОВНИЦА, СЛЕДОВАТЕЛЬ, РЫБА.)
Любовница рыдает у следователя на груди.
ЛЮБОВНИЦА
…мне же ничего за это не будет?
Он, ласково гладит её по голове, и очень успокаивающим тоном:
СЛЕДОВАТЕЛЬ
Будет, будет. Где преступление – там и наказание. Как правило. Ваш случай – правило.
Она отталкивает его, смотрит на него с непониманием:
ЛЮБОВНИЦА
Но я же!.. У меня ребёнок! От него! Я…
У неё – первая схватка.
ЛЮБОВНИЦА
А-а-а! Больно!..
В палату забегает Рыба.
РЫБА
Вот это – уже схватка!
Следователь встаёт, нежно, по-отечески, похлопав любовницу по плечу. Обращается к Рыбе.
СЛЕДОВАТЕЛЬ
Теперь ваша работа… Прошу!
10-13.ЗАЯВОЧНЫЕ ВИДЫ ГЛАВНОГО КОРПУСА. ДЕНЬ.
10-14.НАТ. ПЕРЕХОД «ПО ВЕРХУ» ИЗ РОДДОМА В ГЛАВНЫЙ КОРПУС. ДЕНЬ. – (ЗИЛЬБЕРМАН, СЛЕДОВАТЕЛЬ, СВЯТОГОРСКИЙ, ПЕРСОНАЛ, ПОСЕТИТЕЛИ.)
Оживлённый больничный день. Зильберман и следователь идут вместе от родильного дома к главному корпусу. Следователь курит.
СЛЕДОВАТЕЛЬ
Я называю это делом на одну сигарету.
ЗИЛЬБЕРМАН
Всё настолько просто?
СЛЕДОВАТЕЛЬ
Петя, а насколько это бывает между бабами и мужиками?
Зильберман горьковато усмехается, они подходят ко входу в главный корпус. Зильберман замечает Святогорского, который забирается в мусорный контейнер, и начинает там деловито копаться.
10-15.НАТ. МУСОРНЫЕ КОНТЕЙНЕРЫ НЕВДАЛЕКЕ ОТ ВХОДА В ГЛАВНЫЙ КОРПУС. ДЕНЬ.
(СВЯТОГОРСКИЙ, ЗИЛЬБЕРМАН, СЛЕДОВАТЕЛЬ, СТАРУШКА.)
Святогорский деловито роется в мусоре, вышвыривая наружу разлезшиеся пакеты. Подходят Зильберман со следователем. Святогорский не сразу их замечает.
ЗИЛЬБЕРМАН
Аркаша, что ты делаешь?!
Святогорский оборачивается, вздрагивая:
СВЯТОГОРСКИЙ
А?! Фуф! Пётр Александрович, у меня анестезистка уволилась. Опытная. Две недели как. Ну, когда у нас… лампа сорвалась
Не говорит о материнских смертях, только глазами в сторону роддома косит. Зильберман со следователем переглядываются, усмехнувшись.
ЗИЛЬБЕРМАН
И ты надеешься найти ей замену?
СВЯТОГОРСКИЙ
Конечно!
ЗИЛЬБЕРМАН
Здесь?!
Святогорский ловит взгляд Зильбермана.
СВЯТОГОРСКИЙ
Да не!.. Пока пациента в главный корпус транспортировал, санитарочка новая – кора полушарий дубовая, – вместе с мусором мой клинок заодно!
СЛЕДОВАТЕЛЬ
Клинок у вас – это что?
ЗИЛЬБЕРМАН
Для анестезиолога-реаниматолога – как для тебя пистолет.
Следователь понимающе поднимает бровь. Святогорский, вышвырнув ещё несколько пакетов, с радостным воплем…
СВЯТОГОРСКИЙ
Нашёл!
… Торжествующе воздевает над головой клинок, в картофельной шелухе. Мимо проходившая бдительная старушка со злостью смотрит на Святогорского, подбирает один из пакетов с мусором.
СТАРУШКА
Хулиганьё!
Пуляет пакет в Святогорского, всё ещё торчащего в мусорном контейнере. С неожиданной прытью и меткостью – точно попадает. Зильберман со следователем хохочут. Старушка, одарив всех осуждающими гневными взглядами, уходит. Святогорский выпрыгивает из контейнера, стряхивая с себя мусор.
СВЯТОГОРСКИЙ
Уволюсь. К чертям – уволюсь!
СЛЕДОВАТЕЛЬ
Милости прошу к нам, основами сыска вы, смотрю, владеете.
Святогорский вытирает руку о штаны, протягивает следователю. Тот протягивает в ответ, жмут руки.
СВЯТОГОРСКИЙ
Святогорский Аркадий Петрович.
Представившись, вопросительно смотрит на следователя, рукопожатие слегка затягивается. Зильберман беззвучно хохочет, прикрыв лицо рукой. Следователь, вздохнув, открывает рот…
СЛЕДОВАТЕЛЬ
Достоевский…
10-16.ИНТ. ГЛАВНЫЙ КОРПУС/ПАЛАТА ОРИТ. ДЕНЬ.
(ЗИЛЬБЕРМАН, СЛЕДОВАТЕЛЬ, АНЕСТЕЗИОЛОГ, АМЕРИКАНЕЦ, КАБАН.)
В палате на соседних кроватях лежат Кабан (на тумбочке у Кабана цветы, конфеты), и Американец (без сознания). За столом анестезиолог, пишет. Кабан обращается к анестезиологу:
КАБАН
Этого – кто?
Анестезиолог поднимает на Кабана глаза, усмехается.
АНЕСТЕЗИОЛОГ
Наверное, прадедушкин мушкет чистил.
Кабан, расхохотавшись (но и скривившись от боли при этом):
КАБАН
Ладно, ладно… Шутку понял. Смешно. Александр Иваныч, чачу пьёшь?
АНЕСТЕЗИОЛОГ
Я только цветы и конфеты не пью.
Анестезиолог подходит к кровати Кабана, нагибается, забирает огромный бутыль, уволакивает к себе под стол.
КАБАН
У моих кретинов чувства юмора нет – всерьёз приволокли.
В этот момент в палату заходят Зильберман и следователь. Следователь, сразу заметив Кабана:
СЛЕДОВАТЕЛЬ
Какие люди на районе!
Идёт к нему, пожимают друг другу руки.
КАБАН
Несчастный случай на производстве, Фёдор Михалыч.
СЛЕДОВАТЕЛЬ
Цеховая страховка покроет?
Кабан кивает, широко дружелюбно улыбаясь. В целом – всё очень радушно. Зильберман тем временем идёт к кровати Американца, откидывает простыню, оценивает состояние повязок.
СЛЕДОВАТЕЛЬ
Вы так друг друга вчистую повыведете. Хотя… нам работы меньше.
Кабан дружелюбно улыбается. Следователь, усмехнувшись, идёт к кровати Американца (без сознания), где уже Зильберман и анестезиолог.