Агнес охотно берется провести миссис Дивайн по дому, хотя у нее дел невпроворот: нужно отполировать несколько каминных решеток (а прежде приготовить этот чертов «черный лак» [15], задыхаясь скипидаром), постелить постели, наполнить водой умывальники, подмести помещение для прислуги, накрыть для завтрака стол. Не исполнит свои обязанности, и миссис Пак ее сожрет.
Агнес ведет Брайди в гостиную, зажигая газовые светильники. Руби следует за ними.
Горничная показывает на окно.
– Оно было открыто, миссис Дивайн. – Она расставляет ладони, отмеривая расстояние. – Вот настолько. Говорят, через него похитители и проникли в дом.
– Похитители?
Служанка краснеет.
– Я хотела сказать грабители, мэм.
– Агнес, объясни, что ты имеешь в виду, – говорит Брайди. – Ты знаешь, зачем я здесь?
– Вы уж простите, мэм, но миссис Пак сказала, что ей негоже расспрашивать хозяина, однако, насколько она могла понять, вы – сыщица.
– Ваш хозяин попросил меня найти нечто очень важное для него. Ты ведь знаешь, что было похищено? Агнес, пожалуйста, будь со мной откровенна.
Служанка утыкается взглядом в свои туфли.
– Я знаю, дело это деликатное, – доброжелательным тоном произносит Брайди. – Все, что ты мне расскажешь, останется между нами. А это могло бы помочь твоему хозяину.
Агнес кивает, избегая взгляда Брайди.
– Значит, примерно в то время, когда был похищен ребенок…
Агнес тискает в руках передник.
– Прошу прощения, мэм, но миссис Пак ни с кем не велела разговаривать о похищении.
– В самом деле?
– Если кто-то станет меня расспрашивать, я должна отослать этого человека к самой миссис Пак, и она ответит на все вопросы вместо меня, мэм.
– Мне не нужны ответы миссис Пак. Я хочу знать, что известно тебе. Ты видела дочь сэра Эдмунда?
– Нет, миссис Дивайн, – едва слышно отвечает Агнес, покраснев еще гуще. – Я никогда ее не видела. Но мы все знали, что она была здесь, и все знаем, что ее похитили.
– «Все» – это домашняя прислуга?
– Да, мэм, – подтверждает Агнес и, осторожно подбирая слова, добавляет: – Порой трудно что-то не заметить.
Брайди подходит к окну.
– Ты сказала, что похитители проникли в дом здесь?
– Вовсе нет, мэм, разве что по воздуху.
Агнес открывает окно. День почти угас, но Брайди различает внизу раскидистый розовый куст.
– Шипы на нем с большой палец, мэм, и если похитители все-таки проникли через окно, то следов они не оставили.
– Ты проверяла?
– Да, мэм, смотрела там под кустами.
– Шустрая барышня, а? – кивает Руби на Агнес.
– Им помог кто-то из домашних, мэм, – говорит Агнес, понижая голос. – Это как пить дать.
– А потом открыл окно, чтобы сымитировать ограбление? – заключает Брайди.
– Да, мэм.
– По-твоему, к этому причастен кто-то из домочадцев?
– У меня есть кое-какие подозрения, миссис Дивайн.
– Продолжай, Агнес.
– Вообще-то, я не люблю плохо говорить о людях, мэм, но… пропавшая няня… – Агнес закрывает окно. – Я ей никогда не доверяла. Только прежняя няня утонула – в лохани, представляете?! – а миссис Бибби уже тут как тут. Дня не прошло! И еще вид у нее такой…
– Какой такой?
В лице Агнес появляется беспокойство.
– Простите меня, миссис Дивайн, но внешне она противная старуха, да еще с грубыми манерами. На няню совсем не похожа. И еще эта ужасная гнилая нога.
– Какая нога?
– Левая, мэм. Она хромает на левую ногу. – И Агнес изобразила походку миссис Бибби: неуклюже заковыляла, выкидывая перед собой одну ногу. – Но она хотя бы держалась особняком. Миссис Пак сказала, ей иначе нельзя, учитывая ее положение.
– Какое такое положение?
– Она чинила гобелены, мэм.
– Она ведь не так давно здесь появилась, да?
– Месяца еще не прошло, мэм.
– Но слуги знали, какие обязанности она на самом деле исполняла?
– Конечно, знали, мэм. Только у каждого было свое представление о том, кого хозяин прятал в западном крыле… – Агнес замялась.
– Продолжай, Агнес. Это останется между нами, слово даю.
Агнес кивает.
– Одни говорили, что хозяйка – она ведь была уже немолода – произвела на свет уродца. Потом, когда увидела, кого она родила, обезумела и утопилась. Другие говорили, что хозяин привез это существо из-за границы. – Служанка поднимает на Брайди глаза, внезапно наполнившиеся страхом. – Но все говорили – и до сих пор говорят, – что это скверна.
– Почему так говорят?
Агнес перекрестилась.
– Да хранят нас святые, мэм, это все из-за улиток.
– Из-за улиток?
– Каждое утро их здесь полные ведра, мэм, – вспоминает Агнес с ужасом и отвращением. – Миссис Пак посылала меня собирать их со стен, дверей и лестниц. А еще тритоны, лягушки и жабы; все мерзкие твари, что водятся в иле, пытались пробраться в дом. Чайки огромными стаями заполонили крыши. И весь дом был полон тумана, мэм, хотя все окна мы закрывали. Так что хлеб превращался в суп, а одежда на спине намокала. – Она ненадолго умолкает. – Вот потому я и поняла, что миссис Бибби не может быть порядочным богобоязненным человеком.
– Почему ты так решила, Агнес?
– Да потому что она по доброй воле ввязалась во все это, мэм.
Горничная задвигает шторы, отгораживаясь от темнеющего неба.
– Агнес, расскажи, пожалуйста, что было в ту ночь, когда произошло похищение.
– Прошу прощения, мэм, но я всю ночь спала. Я ложусь в одиннадцать, встаю в пять. С одиннадцати до пяти я сплю как убитая.
– Кто поднял тревогу?
– Мистер Пак, мэм. Утром он обнаружил, что дверь в западное крыло отворена. А она всегда закрыта на все запоры.
– Кто имеет доступ в западное крыло?
– Хозяин, няня и доктор Харбин.
– Других посетителей там не бывало?
Агнес покачала головой.
– Нет. Разве что бедняжка Мертл, мэм. Доктор Харбин часто брал ее с собой, когда ходил туда, а он был здесь почти все время. Она бледнела, когда шла с ним туда, а выходила еще бледнее, и слова из нее не вытянешь о том, что она там видела.
– Мистер и миссис Пак когда-нибудь наведывались в западное крыло?
– Нет, мэм, но мистер Пак хранит ключ от него в комнате дворецкого. Я видела, как он отдавал его доктору, когда чистила там камин.
– Вот, значит, как, – задумчиво произносит Брайди. – Итак, утром следующего дня мистер Пак обнаружил, что дверь в западное крыло распахнута. Что было потом?
– Мистер и миссис Пак быстро обсудили между собой, должны ли они проверить, что случилось в западном крыле, и потом вошли в дверь, а мы с Винни остались ждать в холле, мэм.
– Винни – это судомойка?
Агнес кивает.
– Потом они вернулись, с лицами как камень, и сказали, что произошла кража, велели нам разбудить ливрейного лакея, грума и садовника и обыскать дом и все вокруг, мэм.
– Агнес, они сказали вам, что было украдено?
– Нет, мэм. Я извинилась перед миссис Пак и спросила: если я не знаю, что пропало, как я могу это искать?
– А она что?
– Миссис Пак сказала, чтобы я не лезла не в свое дело и занялась поисками. Мы облазали весь дом от дымохода до подвала, за исключением западного крыла, мэм, поскольку мистер и миссис Пак заперли за собой дверь. Грум и садовник тщательно осмотрели всю территорию поместья и надворные строения.
– И что вы обнаружили?
– Винни обнаружила открытое окно, остальные – совсем ничего, мэм, – вспоминает Агнес. – Миссис Пак послала лакея за констеблем, а мистер Пак отправился докладывать хозяину. Тот пришел в ярость: не хотел, чтобы вызывали полицию.
– Сэр Эдмунд разозлился?
– Даже внизу было слышно, как он рвет и мечет. Потом миссис Пак собрала нас и строго-настрого наказала ничего не говорить полиции.
– А потом прибыли полицейские?
– Да, мэм. И мистер Пак сказал им, что была совершена попытка ограбления, но ничего не украдено.
– А тебе откуда известно, что он это сказал?
– Я слышала его разговор с полицейскими, мэм. Потом они уехали, а пришел доктор Харбин, и они вдвоем с хозяином долго расхаживали по террасе и курили. Потом доктор Харбин куда-то уехал в экипаже хозяина.
– Агнес, мне нужно попасть в западное крыло, – заявила Брайди по некотором размышлении.
– Ой, нет, мэм, туда нельзя.
– Ты сказала, что ключи от западного крыла хранятся в комнате дворецкого. Можешь показать где?
В лице Агнес испуг.
– Простите, миссис Дивайн, вы хотите выкрасть ключи?
– Позаимствовать на время.
– Нет, мэм, не могу!
– Агнес, пропал ребенок, и мне непонятно, почему эту девочку от всех скрывали и зачем ее похитили. Разве тебя это тоже не озадачивает?
– Озадачивает, конечно. Но удивляться можно сколько угодно, а вот красть ключи у дворецкого – это совсем другое дело. При всем моем уважении, мэм.
– Агнес, я же объяснила: я не собираюсь красть ключи, я их только позаимствую на время.
Горничная задумывается, сдвинув брови, потом трясет головой.
– Простите, мэм, я на это не пойду.
– Тайны есть всегда, – говорит Брайди. – В каждом доме – свои. Но когда речь идет о жизни ребенка, любой секрет может привести к непоправимой беде.
Горничную раздирают противоречивые чувства.
– А если нас поймают, мэм?
– Не поймают. Разве у миссис Пак сегодня вечером не выходной?
Лицо Агнес светлеет.
– Тогда я вам помогу, мэм. Не хочу, чтобы смерть ребенка была на моей совести, если в моих силах ее спасти. И, да простит меня Бог, я хочу, чтобы эта няня понесла заслуженное наказание. Я уверена: за всем этим стоит миссис Бибби, не знаю уж, зачем она украла ребенка и что это за ребенок.
* * *
Брайди следует за Агнес по мраморному полу к застеленной синим ковром роскошной парадной лестнице из полированного дерева, величественно взмывающей вверх.
– Сэр Эдмунд большой любитель воды, будь то море, пруды, озера, фонтаны, реки, даже колодцы. – Агнес жестом показывает на витражное окно во всю высоту лестницы.
Днем, когда в окно светит солнце, оно превращается в авантюриновое море, вздымающееся на три этажа. На его волнах качается золотистый галеон, в воде снуют радужные рыбки, а над ними в вышине сквозь облака, словно опаловые стрелы, летят морские птицы. Сейчас на улице темно, и потому окно не кажется столь грандиозным, но представление Брайди получила.
Они поднимаются по лестнице. Руби, с цилиндром в руке, идет за ними.
– В Марис-Хаусе гостил мистер Базальджет, – сообщает Агнес. – Это, знаете, мэм, тот господин, что делает канализацию.
– Знаменитый инженер-строитель?
Агнес кивает.
– Он боится есть сэндвичи и должен спать в комнате, что выходит окнами на север. Сюда он приезжал, чтобы расспросить хозяина про воду. Как она течет: быстро, медленно, может ли поток поворачивать?
– Кто тебе это рассказал?
Они переходят лестничную площадку и начинают подниматься по следующему пролету.
– Мистер Пак, – отвечает Агнес. – По его словам, когда мистер Базальджет доделает свою канализацию, его сооружение прославится на весь мир.
– Вполне вероятно.
– После встречи с мистером Базальджетом хозяин воодушевился. Стал лелеять большие планы по усовершенствованию Марис-Хауса, – рассказывает Агнес. – Самонаполняющиеся ванны и водоемы, дождевальные устройства с холодной и горячей водой, водопроводные трубы протяженностью в несколько миль, чтобы слугам больше не приходилось таскать ведра с водой.
– Вот как?
– Хозяин построил фонтан, мэм. Очень красивый. Люди приезжали издалека на него посмотреть. Пока не случилась трагедия. – Агнес проворно перекрестилась.
– Это ты про несчастный случай с леди Берик?
– Да упокой Господи ее душу, мэм. С тех пор тот фонтан не работает. Сэру Эдмунду так и не хватило духу его починить.
Они останавливаются на повороте лестницы, и Агнес показывает на картину, что висит над ними.
– А это сама леди Берик, мэм, в Певенси-бей.
На полотне – молодая женщина в белом платье со скорбным лицом. Она сидит на валуне и расчесывает свои каштановые волосы. У ее босых ног валяются звездообразные ракушки, за спиной – зловещее море: ветер вздыбливает волны, гонит к берегу вспененных коней.
– Похожа, Агнес?
– Разве что когда она была моложе. Я слышала, леди Берик была широка в кости и косила на один глаз. Прошу прощения, мэм.
Руби смеется.
– Говорят, мэм, она до сих пор наведывается сюда, в окно наблюдает, как хозяин в кабинете корпит над своими чертежами, что-то проектирует. Садовник натыкается на ее следы. Однажды он пошел по ним: они обогнули пруд, повели его из поместья, потом в лес, к часовне, что стоит за ним, и оборвались у ее гробницы.
– И ты в это веришь, Агнес?
– Нет, миссис Дивайн. Призраков не существует.
Они идут по коридору, ведущему в западное крыло. Стены украшают картины.
– Это все работы хозяина, мэм.
На первом полотне гребень волны венчает огромная голова левиафана, ведущего охоту на рыбацкое судно. На следующем – чудище сжимает пасть вокруг расщепленного корпуса лодки. Рыбак с искаженным от ужаса лицом льнет к деревянному обломку. Одна картина особенно заинтересовала Брайди. На ней в озерце между скалами маячит карикатурная русалка с редеющими волосами и щучьей улыбкой. В руке она держит зеркало, под водой извивается ее шипастый хвост.
– Мы зовем ее миссис Пак, – шепчет Агнес с улыбкой.
Брайди смеется.
– Я смотрю, хозяина вашего очень уж привлекают ужасы морской пучины.
– У него целая библиотека книг о тварях, что водятся в воде и выползают из нее, мэм. – Агнес морщит нос. – Там даже есть существа в сосудах.
– Существа в сосудах? – вскидывает брови Брайди.
– В книжном шкафу есть потайная дверь. Я случайно ее обнаружила. Однажды вытирала пыль и наткнулась. – Горничная поежилась. – Да помогут мне небеса. Я толкнула ее, а за ней комната, ну я и вошла.
– Сосуды были в той комнате?
Агнес перекрестилась, дважды.
– Святая Мария, Матерь Божья! Даже вспомнить страшно!
– Агнес, можешь рассказать, что было в тех сосудах?
– Ой, нет, не могу, мэм!
– Давай, давай.
Лицо Агнес искривляется в гримасе.
– Утопленные черви и все эти рыбы с зубами на плавниках. – Она скрючивает пальцы, изображая зубы.
– Покажешь мне?
– Это вряд ли возможно, мэм. Хозяин, когда уходит, запирает библиотеку. Да и миссис Пак будто поселилась в той части дома, а кабинет хозяина именно там.
Они подходят к массивной деревянной двери с добротным крепким замком. Брайди достает из кармана ключи, что они взяли в комнате дворецкого, и отпирает дверь, открывающуюся в коридор без окон. На крючке, что прибит к стене, висит фонарь. Рядом полка со спичками. Брайди протягивает руку к фонарю.
– Мэм, позвольте мне. – Горничная зажигает фитиль и поднимает глаза на Брайди.
– Прошу прощения, миссис Дивайн, вы ведь никому не скажете, что я привела вас сюда?
– Конечно, не скажу, Агнес.
– Особенно миссис Пак, мэм.
– Тем более миссис Пак. Иначе она тебя сожрет!
Агнес слабо улыбается, передавая фонарь Брайди.
– Она меня замаринует, мэм. Посадит в банку вместе с червями.
* * *
В воздухе витает тяжелый запах сырости. На обоях цветет плесень, образуя причудливые узоры, превосходящие даже витиеватые растительные орнаменты, созданные воображением господина Уильяма Морриса [16].
Они останавливаются у клепаной железной двери. Брайди отпирает замок, и вдвоем с Агнес им удается ее распахнуть.
Брайди поднимает фонарь повыше.
Их взорам предстает комната ярко-зеленого цвета, влажная от осевшего повсюду конденсата. На стенах – повторяющийся узор. Плоские листья с выпуклыми язвами. Морские растения: фукус пузырчатый, горгониевый коралл; цветы, которых не увидишь в саду.
Руби, с мрачным лицом, тускло мерцает, стоя в углу. Череп, вытатуированный на его животе, щелкает зубами. Русалка на плече мечется как безумная по его призрачной коже, будто ищет, куда бы спрятаться, и в конце концов ныряет ему под мышку.
– Ну и местечко, – произносит покойник.
Агнес принимается зажигать лампы. Они с шипением загораются под матовыми колпаками. В нос бьет удушающий запах соленой воды, йода, тухлой рыбы и тины. Брайди пытается открыть окно. Оно заколочено и зарешечено.
Она обводит взглядом комнату, которая не похожа ни на одну детскую, что ей доводилось видеть прежде. Здесь все имеет оттенки моря – от куклы с зелеными волосами до детских книжек в синих кожаных переплетах. Белый мраморный камин сделан в форме изящной раковины.