Агата никак не могла понять, о чем толкует волк, но что касается ее внешнего вида… Да, после всего, что выпало на ее долю этой ночью, выглядит она, наверное, и вправду не очень.
– Если помнишь, связавшись с Красной Шапочкой, волк получил хороший урок, – предупредила Агата, помня о том, что ее принц должен быть где-то рядом. – Он напрасно бросил вызов Добру, в конце его сказки явился Охотник и разорвал волку живот.
– Разорвал живот? – забеспокоился волк.
– Ага. Причем голыми руками, – не моргнув глазом, громко солгала Агата, пытаясь тем самым подсказать Тедросу, где она.
– И что волк?.. Он умер?
– Умер, умер, еще как умер, – заверила его Агата. – Так что заруби это себе на носу и не дожидайся, пока за тобой явится мой Охотник!
– Он что, правда стал мертвый? Как полено? – еще больше взволновался волк.
– Мертвый, мертвый. Как полено, – подтвердила Агата, начиная сердиться на своего медлительного принца.
– Мертвый, мертвый, мертвый. Мертвый, как полено, – забормотал волк. – Ну хорошо, но если это правда, то почему… – он закатил к небу свои янтарные глаза. – То почему я все еще здесь?
Агата опустила глаза и увидела, как волк постукивает свободной лапой по грубо зашитому рубцу, пересекающему его брюхо. Кровь отлила от ее лица, и она тихо прошептала:
– Нет, это невозможно…
– Не возражаешь, если я его съем? – раздался грубый голос за спиной Агаты. Она повернула голову и увидела трехметрового сутулого лысого гиганта, который раскачивал в воздухе висящего вниз головой Тедроса. Это был огр, великан-людоед. Плоть на голове огра тоже местами отвалилась, обнажив синеватые кости черепа. Он пощупал Тедроса и добавил: – Давненько я не видел свежего мясца, с тех самых пор, как ко мне на бобовый стебель забрался тот мелкий придурок, Джек!
У Агаты перехватило дыхание. Съевший Красную Шапочку волк., убитый Джеком великан-людоед… живы?! Почему они живы?! Тедрос встретился взглядом с Агатой. По окаменевшему лицу принца было понятно, что он думает о том же самом.
– Я же говорил тебе, – недовольно проворчал волк. – Они нужны Директору живыми.
Великан печально вздохнул, но заметно оживился, когда волк, самодовольно ухмыльнувшись, добавил:
– Живыми-то живыми, но это не значит, что мы не можем откусить от них по кусочку-другому. Уж такую-то малость мы можем себе позволить, я полагаю?
При этих словах Агата и Тедрос дружно вскрикнули, а великан и волк так же дружно поднесли пленников к зубам, примеряясь, с чего начать.
– Вы сейчас совершаете большую ошибку, – прозвучал новый голос.
Великан и волк замерли с открытыми ртами и уставились на появившуюся фигуру в черном костюме ниндзя. Волк облизнулся. К чему довольствоваться легкой закуской, когда появилась более крупная дичь?
– Что ты имеешь в виду, безликий? – спросил он.
– Отпустите их, и я отпущу вас, – ответил ниндзя.
– А если не отпустим? – прогремел великан-людоед.
– Тогда вам придется худо.
– Странно… – заметил волк, придвигаясь к ниндзя и по-прежнему держа Агату в лапе. – Учитывая, что принц и принцесса у нас, выходит, ты один, а нас двое. Думаешь, справишься с нами?
Ниндзя медленно снял черную маску. В лунном свете показалось лицо с оливковой кожей и большими, слегка раскосыми глазами. Взметнулась на ветру копна темных блестящих волос.
– Ошибаетесь, – улыбнулась принцесса Ума.
Она пронзительно свистнула, и со всех сторон из темноты послышалось рычание. Задрожала земля. Рычание и топот приближались отовсюду – с севера и юга, с востока и запада. Великан и волк застыли в замешательстве, а затем поспешно бросили своих пленников. Оказавшись на земле, Агата подняла вспыхнувший палец вверх, и в ту же секунду из темноты появилось огромное стадо разъяренных животных.
Буйволы ринулись на огра и волка, перепрыгивая через упавших на землю Агату и Тедроса, выставив вперед свои острые рога. Следом за ними за дело принялись мустанги и медведи – начали бить врагов копытами и рвать их зубами и когтями. Когда Агата и Тедрос поднялись на ноги и осветили своими пальцами поле боя, оно уже опустело – буйволы, медведи и мустанги скрылись в темноте, преследуя великана и волка. Принцесса Ума свистом поблагодарила свою армию, та ответила ей радостным ревом и ржанием. Затем все стихло.
Агата повернулась к принцессе Уме, преподавательнице из школы Добра. Она всегда считала ее слабой и беспомощной – но вот гляди-ка!
– А я думала, вы погибли! – воскликнула Агата. – Эстер сказала, что декан Садер бросила вас умирать в Бескрайних лесах. Мы все думали, что вы мертвы…
– Чтобы специалист по общению с животными не смог выжить в Бескрайних лесах? Что за чушь! – Принцесса Ума повела светящимся пальцем, и ее черный костюм стал розовым, с вышитым над сердцем серебряным лебедем. – Даже твоя мать и то верила в меня больше, чем ты, а ведь мы с ней никогда не встречались.
– Вы… Вы знаете мою маму? – спросила Агата. Конечно, правильнее было бы сказать не «знаете», а «знали». От этой мысли Агате стало не по себе. Она не могла смириться со своей потерей.
– Да, хотя мы общались с ней только через ее переписку с Лигой, – ответила Ума.
– Лига? А что это за Лига? – вмешался в их разговор Тедрос.
– Лига Тринадцати, разумеется, – пожала плечами Ума. – В своем последнем письме она совершенно четко сообщила три вещи. Первое: мы должны защитить вас. Второе: мы должны доставить вас к Софи. И третье: найти вас мы сможем именно здесь.
Тедрос и Агата проследили за взглядом принцессы Умы. Она смотрела на пустую могилу, в которой когда-то лежала мать Софи… Только надгробный камень на ней стал теперь другим, не прямоугольным, а овальным, рассеченным посередине глубокой трещиной. И надпись на нем изменилась:
– Мать Софи звали Ванессой. В переводе это имя означает Бабочка, – припомнил Тедрос, глядя на камень. – Софи сама мне однажды об этом сказала, когда выдавала себя за Филипа.
– А мне Софи никогда не называла имя своей матери, – заметила Агата. Она чувствовала себя слегка задетой.
– Может быть, потому, что ты никогда ее об этом не спрашивала, – сказал Тедрос. – Только погоди… Раньше на памятнике ее имени не было. Там было выбито только «Любимой жене и матери»… – Он, прищурившись, оглядел ряды покосившихся надгробий. – Если мы на том же кладбище и на том же месте, все это очень странно. Не мог памятник сам собой измениться. И надпись на нем тоже…
– А если вы не на том же кладбище? – спросила принцесса Ума.
Агата и Тедрос повернулись к учительнице, и в тот же миг с ее пальца сорвался ослепительно-белый луч.
Он поднялся высоко в небо, и тут же, как по сигналу, со всех сторон взлетели светлячки – тысячи, тысячи светлячков. Они облаком повисли над головами всегдашников, озарили все вокруг своим мерцающим зеленоватым светом. Перед глазами принца и принцессы открылось огромное кладбище с тысячами покосившихся надгробий, раскинувшихся на пологом склоне. На секунду Агате подумалось, что их Кладбищенский холм каким-то волшебным образом сделался намного больше, но, взглянув за край кладбища, она увидела лес – сплошную стену из темных, высоко поднимающихся в небо деревьев.
Нет, они были не на Кладбищенском холме.
И вообще уже не в Гавальдоне.
– Мы в Бескрайних лесах! – выдохнула Агата.
Она внезапно подумала о целом море мертвых тел, которые покоятся прямо перед ней. Мелькнули в голове зловещие образы – стражники, пики, гибель ее матери… Агате стало дурно.
– Я здесь, я с тобой, – успокоил свою принцессу Тедрос, взяв ее за руку.
Его голос привел Агату в чувство. Она сглотнула накопившуюся во рту горечь, выпрямилась и крепче ухватилась за Тедроса, пытаясь внушить себе, что перед ней кладбище – кладбище, и больше ничего…
– Смелее, – сказал Тедрос, осматриваясь по сторонам. – Я уже бывал здесь когда-то.
– Всех студентов-первогодков объединяют в лесные отряды и приводят сюда собирать могильных червей, – кивнула принцесса Ума. – Наверняка с вами был гном Юба.
– Да, гном с нами был. Сад Добра и Зла, так он называл это место, – подтвердил Тедрос. – Здесь похоронены все всегдашники и никогдашники, имена которых упоминаются в каких-либо сказках.
Он оглядел освещенное облаком светлячков кладбище. Тысячи и тысячи могил виднелись вдали – с одиночными надгробиями и массивными склепами над могилами семейных пар всегдашников, неразлучных в жизни, и оставшихся вместе после смерти.
– Уголок Вечно Живых. Там покоятся величайшие сказочные герои, – сказал он. – За исключением моего отца, разумеется.
Агата ждала, что ее принц скажет дальше, но он повернулся к ней спиной.
– Очевидно, мы прошли сквозь могилу Ванессы, – предположил Тедрос. – Одна ее сторона находится в Гавальдоне, другая здесь, в Бескрайних лесах. Другого объяснения я просто не вижу. Но как твоя мать узнала, что могила Ванессы – это портал между мирами?
Агата вспомнила двух лебедей, черного и белого, по краям могилы матери Софи.
– Но даже если она откуда-то узнала об этом, как может могила Ванессы соединять миры?
– Вы задаете неправильные вопросы, студенты.
Агата и Тедрос повернулись к принцессе Уме, которая внимательно наблюдала за ними.
– Вы должны были бы спросить, почему ее могила пуста.
Тедрос обвел взглядом ту часть кладбища, где они сейчас находились. Здесь тоже были тысячи могил, но с треснувшими, покосившимися надгробиями, напоминающими гнилые зубы.
– Уголок Мертвых, – сказал он. – Место, где похоронены самые страшные злодеи.
– Выходит, мать Софи была никогдашницей? – спросила Агата.
– Согласно нашим исследованиям – нет. Лига Тринадцати вообще не располагает сведениями о том, что Ванесса из-за Дальнего леса когда-либо училась в школе Добра и Зла или упоминалась в какой-либо сказке. И о том, что ее тело было похоронено здесь, сведений тоже нет, – ответила Ума, собирая в карман вылезших из могилы серых червей. – И, тем не менее, ее могила существует, и расположена она среди захоронений наших самых знаменитых никогдашников.
– Вы постоянно упоминаете о своей Лиге, – сказал принц. – Но я никогда ничего о ней не слышал…
– Потому что и не должен был слышать, – ответила Ума. – Агата, я понимаю, что тебе сейчас очень больно вспоминать о своей матери, но все же я должна тебя спросить. Дело в том, что Каллиса не успела ответить Лиге на несколько важных вопросов. Скажи, ты можешь преположить, почему на надгробии в Уголке Мертвых выбито имя Ванессы? И где может на самом деле покоиться ее тело? Тебе мать ничего об этом не рассказывала?
– Я не понимаю, почему мы должны помогать Лиге, о которой совершенно ничего не знаем, – вклинился в их разговор Тедрос.
А у Агаты голова шла кругом. Ее мать была колдуньей, о чем не знал никто в Гавальдоне, включая ее собственную дочь. И Каллиса перемещалась между мирами, вот как! Да-да, если припомнить, то она соблюдала все требования, предъявляемые к никогдашникам, – никогда не выходила замуж, окружила себя таинственностью, жила отшельницей… Но если с Каллисой все более-менее понятно, то как быть с матерью Софи? Сама Софи отзывалась о ней исключительно в восторженных тонах, проклинала ее неверного мужа, сломавшего Ванессе жизнь. Мать Софи была страдалицей-женой, заботливой любящей матерью – ничего другого о ней, пожалуй, и не скажешь.
Так почему же тогда ее могила оказалась среди надгробий самых отъявленных сказочных злодеев? Агата думала, вспоминала… а затем вдруг воскликнула, широко распахнув глаза:
– Кладбищенский Смотритель, вот кто должен знать!
Она огляделась по сторонам, ища фигуру гиганта с голубой кожей и массой косичек-дредов. Уж он-то точно все знает про всех, кто здесь похоронен, он же сам копает здесь могилы и укладывает в них мертвецов!
– Хорт говорил, что Смотритель сам хоронит всех умерших, – продолжила Агата. – И никого при этом близко не подпускает. Иногда на похороны уходит очень много времени – вот и отец Хорта столько лет ждет, чтобы его положили в могилу. Поэтому Кладбищенский Смотритель не может не знать, почему здесь находится надгробье Ванессы… – Но кладбище выглядело пустынным, ни одной живой души вокруг, если не считать нескольких копошащихся на земле воронов. – Только где же он?
Агата замерла, когда увидела лицо Умы.
Затем присмотрелась к тому, чем заняты вороны.
Птицы копошились не на земле, они клевали огромное тело с голубой кожей, распростертое в грязи. Кости Кладбищенского Смотрителя были переломаны, горло разорвано, открытые глаза неподвижно уставились в небо.
Агата почувствовала, как Тедрос сжал ей руку своей горячей ладонью. Проследив за его взглядом, она увидела позади тела Кладбищенского Смотрителя сотни могил знаменитых злодеев и только сейчас заметила, что они раскопаны. А если эти могилы раскопаны, значит, лежавшие в них злодеи…
– Могилы пусты, – произнесла Агата. – Могилы злодеев пусты.
– Съевший Красную Шапочку волк с жутким шрамом на животе… Великан, которого убил Джек… И еще сотни, сотни других, еще более мерзких злодеев…
Агата побледнела, вспомнив слова волка о том, на кого они с великаном-людоедом работают.
– И теперь все они служат Директору школы.
– Сотни лет Зло проигрывало в каждой сказке, потому что на стороне Добра всегда была любовь, – заговорила стоявшая позади них принцесса Ума. – Любовь, и только любовь придавала Добру силы, указывала цель, выводила на правильный путь. Но счастливый конец в сказках был возможен только до тех пор, пока Зло не знало любви. Но времена изменились, студенты. Директор школы нашел девушку, которая полюбила его и которую полюбил он сам. Тем самым он доказал, что Зло умеет любить, а значит, имеет право переписывать сказки на свой лад. Теперь каждый прежний злодей получил шанс переписать свою сказочную судьбу. И они восстали из могил, чтобы сделать это.
По-настоящему полюбила Директора школы? Как такое возможно?! Агата тряхнула головой – это было выше ее понимания. Неужели нашлась девушка, которая смогла полюбить это чудовище?!
Агата вновь посмотрела на пустую могилу Ванессы, и сердце у нее тревожно сжалось.
– Погодите… Мать Софи… Пустая могила… Неужели она… Она?
– Она не была похоронена здесь, не забывай об этом, – напомнила ей Ума. – Мы даже не знаем, было ли ее тело вообще где-нибудь похоронено. При этом Кладбищенский Смотритель выкопал могилу для матери Софи среди могил самых знаменитых никогдашников. Почему? Есть вопросы, на которые Кладбищенский Смотритель никому не должен был давать ответ – кроме, разумеется, Сториана. Почему он приготовил для Ванессы эту могилу? Ответ на этот вопрос может стать ключом к пониманию того, как Директор школы смог выбрать свою новую королеву.
У Агаты похолодело сердце. В голове у нее теснились десятки вопросов – о своей матери, о матери лучшей подруги, о письмах и Лиге, пустых могилах и оживших злодеях… Но самым главным для нее был сейчас лишь один вопрос.
– Кто? – прошептала она, медленно поднимая голову. – Кто его новая королева?
Ума встретилась взглядом с Агатой и твердым голосом ответила:
– Софи. Она приняла обручальное кольцо Директора. Она стала его истинной любовью.
Агата лишилась дара речи, но вместо нее заговорил Тедрос:
– Но… Но мы же пришли сюда, чтобы спасти Софи от него!
– И вы должны сделать это. Но это станет нелегкой задачей, – кивнула Ума. – Поцелуй Софи мог лишь вернуть Директора к жизни, но силу ему придает кольцо, надетое на палец его королевы. И пока Софи носит это кольцо, Директор остается бессмертным. Но все же это наваждение можно разрушить. Можно найти способ уничтожить Директора раз и навсегда. Вы – наша единственная надежда. – Голос Умы окреп, зазвенел. – Вы должны убедить Софи уничтожить кольцо Директора, причем сделать это собственоручно. Убедите Софи уничтожить кольцо – и вместе с ним навсегда исчезнет сам Директор школы.