– На хороших женщин я и в монастыре насмотрелась, – поморщилась Анна.
– Понимаю, моя дорогая. Но тебе надо пойти.
– Только ради тебя, Жеан. – заверила его девушка. – Но я уверена, ты еще очень пожалеешь, о том что настоял на этом!
Священник улыбнулся. Однако улыбки Анна не увидела. Потому что за окном и в комнате уже стало окончательно темно.
Ничего не случится.
Ничего не случится. Разве что она опять промочит ноги в осенних лужах, разве что молодые девушки из знатных семей при ее появлении опять скривят губы и во время проповеди будут упорно изучать свои молитвенники, а он… Заметит ли он сегодня ее появление? Или нет?
Она поднимает голову и смотрит на него. Он здесь, рядом, такой прекрасный, такой благородный и ей кажется, что прямо сейчас он подойдет к ней, улыбнется и тогда… Что тогда? Неужели такое возможно? Нет! Он не только прекрасен и благороден. Он так же принадлежит к богатой и знатной семье и в один прекрасный день он уйдет отсюда под руку с одной из этих девушек. Одна из них, в самое ближайшее время, станет его женой, а она…
Она будет уже далеко. Она будет с другим, которому уже принадлежит и она все забудет. Она забудет, как спешила увидеть его, не взирая на холод и дождь, забудет, как при одном его появлении неистово билось ее сердце, она забудет его лицо, его глаза, его улыбку. А пока… Пока она снова смотрит на него. И верит, что ничего не случится.
Предложение.
Служба закончилась рано. Церковь быстро опустела, в ней остались только молодой мужчина, по виду дворянин, и сам священник. Последний тоже был еще молод, но в отличии от дворянина отнюдь не выглядел таковым: худой и бледный, с рано поседевшими волосами, он производил впечатление зрелого человека. Впрочем, для священника это было достоинством, а не недостатком.
– Отец Жозеф, вы можете уделить мне время? – спросил его молодой дворянин. – Это очень важно для меня… И вашей сестры.
– Для моей сестры? – священник оглядел его с каким-то недоумением.
– Да.
– И что же, ваше сиятельство, должно быть столь важным для моей сестры, девушки очень скромного положения, и вас, одного из самых знатных и богатых дворян в Берри?
Его собеседник слегка покраснел.
– Именно об этом я и хотел поговорить с вами. С недавнего времени я люблю мадемуазель Анну. И полагаю, вы должны знать о моих чувствах.
Недоумение священника стало еще более явным.
– Вы полагаете?
– Отец Жозеф, – с достоинством произнес молодой дворянин. – У меня и в мыслях нет обидеть вас и вашу сестру. Поэтому я и пришел к вам. Мои намерения…
– Ваше сиятельство, – прервал его священник. – Вы не можете жениться на моей сестре. Так что не о каких серьезных и благородных намерениях вы говорить не можете. А что до других – то выслушивать их здесь и от вас – я не намерен.
– Но у меня нет других намерений! – воскликнул дворянин. – Я не намерен поступать бесчестно. Я хочу жениться на Анне, не взирая на ее положение. И я прошу на это вашего согласия.
Отец Жозеф смертельно побледнел.
– Но, ваше сиятельство… Что скажут ваши родные? Ваша мать?
– Моя мать умирает, отец Жозеф.
– То есть… Вы с ней даже не говорили, ваше сиятельство?
Молодой дворянин отрицательно покачал головой.
– Я знаю, она не одобрит мое решение, отец Жозеф. Так зачем мне говорить и расстраивать ее, когда… ей так мало осталось жить?
Отец Жозеф тяжело вздохнул.
– Что бы брак был счастливым нужно благословение родителей. – сказал он. – И, конечно же, равное положение обоих супругов. А вы не хотите считаться ни с чем.
– Значит, вы отказываете мне?
– Да, отказываю. – священник отвернулся и направился к выходу.
Молодой дворянин бросился за ним.
– Постойте, отец Жозеф! Постойте! Я понимаю ваши доводы, я понимаю, что сейчас вы сказали мне, что подобает вам, как священнику, но прошу вас, передумайте, ради вашей сестры, ради Анны.
Священник обернулся. Лицо его стало еще бледнее.
– Я говорил вам о своих чувствах и своих намерениях. – продолжал дворянин. – Но не о вашей сестре. А ведь она меня любит!
– Анна?
– Да. Она любит меня. И если вы откажите мне, то разобьете ей сердце.
– Она вас любит?
– Да, отец Жозеф. С первой же нашей встречи. – под пристальным, горящим взглядом священника молодой дворянин опустил глаза. – Она… Не поощряла меня, нет. Однако, Анна еще так молода, что ей трудно скрывать свои чувства. Неужели вы станете осуждать ее за это?
– Нет, не стану. – в тоне священника явно послышалась горечь. – Это в природе женщины нести в мир соблазн. Но вы, ваше сиятельство, мужчина, а не юноша и вы достаточно разумны, чтобы понимать насколько чувства моей сестры… неуместны.
– Неужели вы считаете, отец Жозеф, что меня нельзя полюбить?
– Граф, вы обладаете всеми достоинствами человека вашего возраста и положения, однако, моя сестра вам не ровня. Вот почему ей не подобает любить вас. А вам не следует отвечать на ее чувства.
– Отец Жозеф, вы не должны говорить так. Ваша сестра – не простолюдинка. Разве Анна – не благородного происхождения? Разве она не получила образования и воспитания, как подобает девушке из рода де Бейль.
– Как? Она рассказала вам о своей семье?
– Да.
– Но она вряд ли сказала вам, какое отношение проявляла к ней ее семья, из-за брака ее матери. Они никогда не признавали Анну и обходились с ней очень плохо.
– Я знаю, что вы единственный, кто любил ее и заботился о ней. Вы – ее семья и я прошу вас, отец Жозеф, подумайте о моем предложении. Анна любит меня – и я могу дать ей то, в чем ей отказали ее родные и что вы никогда не сможете ей дать: любовь, положение в свете, богатство, наконец! Или вы полагаете, что ваша сестра этого недостойна?
Отец Жозеф опустил голову.
– Я… подумаю. – еле слышным голосом проговорил он.
Молодой дворянин поклонился и вышел.
Священник какое-то время стоял неподвижно, потом вздрогнул и тем же еле слышным голосом проговорил:
– Если она сама этого хочет… Если ты хочешь, Анна. Анна…
_______________________
Молодой дворянин – граф де Ла Фер.
Супружеские ночи.
Граф де Ла Фер не любил ночь.
Летом, правда, его не любовь немного смягчалась, хотя бы потому, что в это время года ночь наступала поздно. К тому же, с недавних пор, ее приближение сулило графу радость и блаженство, так что за последнее ему стоило многое простить и ночи и Анне.
Анна! Граф повторил про себя имя жены и улыбнулся. Ему не за что было ее прощать. Анна – самая прекрасная жена на свете, а кроме того, она его возлюбленная: нежная, пылкая и полная очарования. Богиня, о которой он грезил еще ребенком, в развевающихся и легких покровах на беломраморном теле… И с непостижимой и таинственной улыбкой на лице, из такого же мрамора, сияющего белизной.
Граф вздохнул. В последнее время ему очень хотелось увидеть Анну, в образе воплощенной богини из его грез, но каждый раз он подавлял свое желание. Не смотря на всю любовь к мужу, графиня вряд ли бы поняла и одобрила подобное, так что ему оставалось только молчать… И вкушать только то, что дозволено – давними обычаями и добрыми нравами.
Взгляд графа остановился на часах. Времени, до одиннадцати часов, оставалось немного. Скоро он отправится к жене и тогда…
"Это похоже на сказку о Галатее, – мелькнула у него запоздалая мысль. – Встречи и объятия во мраке ночи и прощание при свете дня. Но Анна и днем остается со мной. Моя Анна, теперь навсегда моя!"
Граф закрыл глаза. Ночной воздух был прохладным и ароматным. С первых дней замужества, Анна полюбила благовония и ароматные масла, и теперь пользовалась ими каждую ночь. Ему это тоже нравилось. Он часто рассказывал жене о давних и великих временах короля Франциска Первого, о тогдашних благородных дамах, которые ухаживали за собой очень тщательно и отличались редкой изысканностью… И граф был рад, что его жена, так предупредительна и так изыскана.
В то же самое время, графиня де Ла Фер внимательно изучала себя в зеркале. Свечи почти не рассеивали мрак в ее спальне, но даже их света ей вполне хватало…
Анна устало потянулась в кресле. Тени под глазами, набухшие вены на руках, все те же тонкие полоски на запястьях! Масла и притирания, помогают, увы, не на долго. Муж, конечно, ничего не видит, но служанки! Женщины в таких делах разбираются очень хорошо. Сколько же еще она сможет их дурачить?
Анна вздохнула и пододвинула поближе баночку с кремом. К сожалению, возраст не был ее единственной проблемой. Да и проблемой ли? Стоит только ей родить ребенка и никто из тех же служанок не станет удивляться, что она изменилась! Очень часто роды меняют женщину до неузнаваемости и чаще всего – именно в худшую сторону. Так что, если она станет выглядеть старше, то есть, как раз на свой возраст, то все сочтут подобную перемену вполне естественной.
Что же до другой проблемы…
Решить ее стоило, пожалуй, до рождения ребенка. Ведь мало ли что может произойти во время и после родов! А что если, после, она заболеет и заболеет серьезно? Что будет тогда?
Что?
Анна обмакнула пальцы в крем и провела ими по обнаженному плечу. Времени оставалось немного, однако его должно было хватить. Крем впитывался быстро. Вот только полностью разрешить ее проблему он не мог. Клеймо по прежнему оставалось на своем месте, оно не исчезало, а только тускнело… Увы!
Наконец, все было кончено. Анна встала и потушила свечи. В наступившей темноте она чувствовала себя спокойной, уверенной и счастливой. Ведь когда не можешь чего-то видеть, значит можно считать, что этого "чего-то" и нет. Не так ли?
Вот если бы, ночь никогда не кончалась! Вот если бы она могла забыть обо всем и не о чем не думать! Вот если бы… Если бы…
Анна отмахнулась от ненужных мыслей. Ее муж скоро придет, а с ним вместе придет и радость и счастье и блаженство!
Графиня де Ла Фер любила ночь.
Это она.
То утро в Берри было прекрасным и день обещал остаться таковым: ярким, радостным, наполненным теплом и светом. Граф де Ла Фер и его гости, собравшиеся во дворе замка, тоже пребывали в прекрасном настроении и выглядели при этом не менее ярко и не менее радостно, чем солнце на небе.
Френсис Винтер или Шеффилд (он пользовался здесь вторым именем) только вздохнул. Он один, среди этих радостных людей, ощущал какую-то подавленность. Может быть потому, что был здесь чужим, а может потому, что он действительно был одинок… Во всех смыслах этого слова.
– Вы, похоже, скучаете, сударь? – спросил его граф. – Или Вы не любите охоту?
– Ну, что Вы, граф! – ответил Френсис. – Просто вчера я не рассчитал свои силы во время игры и устал. Увы! Не все молоды, как Вы и не все, как Вы, счастливы.
– Но Вы отнюдь не стары, барон. А что до счастья, то оно, приходит ко всем, рано или поздно.
– Боюсь для меня уже слишком поздно.
– Почему же? Вы свободны, Вы носите достойное имя, и сами Вы человек достойный и благородный, так неужели Вы не встретите женщину, которую полюбите и которая полюбит Вас?
– Вряд ли я могу надеяться на это, граф, – Френсис печально покачал головой. – Я не встретил такую женщину, когда был молод и вряд ли встречу сейчас. Как видно, для меня любовь – это лоторея, а в лотарее почти всегда проигрываешь.
– Но ведь можно и выиграть!
– Я не столь удачлив, в отличии от Вас. – Френсис улыбнулся, но его улыбка была невеселой.
– Вам не стоит так судить обо мне, сударь, – возразил граф. – Еще год назад я был уверен, что не полюблю никогда.
– И что же?
– Что же? – переспросил граф. – О! Теперь я люблю и поверьте, очень счастлив.
– Я Вам верю, граф. И желаю Вам всегда оставаться столь же счастливым.
– Благодарю Вас за добрые слова, барон, – граф слегка наклонил голову. – И Вам я желаю того же. Дай Бог, что бы Вы встретили женщину, прекрасную и достойную, и чтобы Ваше сердце, наконец, сказало: "Это она!"
– С Вами так и случилось, господин граф?
– Да, именно так и случилось. С самой первой нашей встречи, я понял, что могу любить только ее… И только ей могу отдать свою жизнь и свое имя.
Тут Френсис заметил, что гости графа переглядываются – смущенно и растерянно. Он не придал этому значения, ведь в конце концов, их разговор был излишне откровенным. И к тому же среди гостей появилась женщина.
Она шла неторопливо, но легко и грациозно. Стройная, изящная, одетая в серо-голубое платье и с серебристо-белокурыми локонами, распущенными по плечам. Ее лицо, обращенное к графу, было воистину прекрасным: нежная кожа отливала белизной, подобно жемчугу, голубые глаза сияли, так же ярко и радостно, как летнее небо…
– Имею честь представить Вам графиню де Ла Фер, – голос графа прозвучал, как удар грома.
Френсис учтиво поклонился. По счастью, гости тоже поспешили с изъявлениями учтивости, и граф не заметил насколько сильно побледнел его недавний собеседник. Впрочем, и того, что его пожелание осуществилось, он тоже не заметил. А Френсис Винтер смотрел на юную женщину и сердце его говорило то же, что и графу де Ла Фер: "Это она!"
Последний день.
Дом Френсиса Винтера в Шеффилде не был ни слишком большим, ни слишком роскошным. Однако лорд все же любил его, хотя в последние годы приезжал сюда редко и задерживался не долго. Но теперь это должно было измениться.
"Я никуда больше не уеду, – подумал он. – Здесь я родился и вырос, и мой сын тоже будет жить здесь со мной и с Анной. Завтра кормилица привезет Джона… А когда он будет с нами, то мы станем настоящей семьей. Для него. И для себя."
Френсис вздохнул. Со дня приезда в Шеффилд, его жена жаловалась – непрерывно и на все. Он старался не замечать ее жалоб, опять-таки – ради себя и ее. Давалось это тяжело, но ведь давалось! Не смотря ни на что…
Френсис снова вздохнул и постарался отогнать непрошенные мысли. В конце концов, прошлое осталось в прошлом. Оно никогда не вернется, а в настоящем и в будущем – они всегда будут вместе. А главное – с ними теперь всегда будет Джон. Их сын. Наследник его имени. И его единственная надежда на новую жизнь…
"Как только Анна увидит своего ребенка, – размышлял Френсис. – То она сразу же изменится! Она забудет обо всем, забудет Бэкингема. И мы опять будем счастливы. Как были когда-то."
Он закрыл глаза. Но даже с закрытыми глазами, он видел свою жену: неизменно прекрасную и неизменно любимую.
– Анна, – прошептал он еле слышно. – Моя дорогая, моя единственная… Вернись же, наконец, ко мне!
Зима и Весна.
Ее имя напоминает ему о Рождестве, а она сама похожа на прекрасную фею Зимы, о которой он грезил в детстве. Нежная, белая кожа, пышные локоны волос, отливающие серебром, блеск ее глаз, порой ослепительно-холодный, как лед – пробуждают эти грезы и рядом с ней он чувствует себя, словно в сказке. А сказка всегда прекрасна и всегда приводит героев к счастью. Разве нет?
Он улыбается. Должно быть потому, что не помнит конец этой сказки. Он забыл, что в ней фея исчезла вместе с последней метелью, а герой так и не смог обрести счастье. Да, так иногда бывает, даже в волшебных сказках. Но он не хочет вспоминать о плохом конце, когда видит перед собой прекрасную фею Зимы… Леди Кларик, графиню Винтер.
А потом появляется Она.
Он смотрит на ее дивные руки, в пене легких и дорогих кружев, на ее волосы, словно переплетенные с солнечными лучами, заглядывает ей в глаза, ясные и яркие, похожие на весеннюю листву – и сердце его трепещет от восторга. Фея Зимы исчезает из его сердца, словно снег под лучами жаркого солнца… Но по другому, иначе, разве может быть? Разве может?.. Ведь весна – это жизнь, весна – это радость, весна – это все, чем живет любое существо, а тем более, человек! Он никогда не сможет и никогда не захочет от нее отказаться. Жизнью своей, спасением своей души, не говоря уже обо всем остальном, он согласен пожертвовать ради нее. Королевы Весны… Королевы Анны Австрийской.
Почему?
За окном сгущались сумерки. Молодая женщина поднесла руку к свече, чтобы погасить ее пламя и вскрикнула от неожиданного прикосновения. Ни от расплавленного воска или самого пламени, а чьих-то горячих пальцев.