Ален Москви
Опасный песок девяностых
Часть1
Глава1
В ванной капала вода. Студент Борисов знал, что ее невозможно закрыть, но все-таки пошел сделать еще одну попытку. Включил свет. Три таракана в панике заспешили в свои норки. Алексей устало закрыл глаза и подождал, пока они спрячутся. В ванной когда-то, лет тридцать назад все было белым, но теперь превратилось в желтое. Характерные коричневые полоски ржавчины у стоков вносили некоторое разнообразие в цветовую гамму.
Борисов привалился плечом к стене и уставился на вечно капающий кран. Сейчас его группа где-то отмечает «экватор». Он не пошел. Алкоголь и наркотики его совершенно не привлекали.
Его друг Тёмка Долгов недавно загремел в тюрьму на восемь лет. За то, что попытался защитить девушку, на которую напали отморозки. Одного из них он просто ударил, а тот взял и умер. Оказался слаб здоровьем, но с богатыми родственниками, которые, затем, методично носили огромные сумки судье, пока Тёмку не посадили. Они с ним были из одной деревни. Вместе поступали в институт. Ах, этот чёртов институт… Теперь от него только одна польза – можно пока в армию не ходить. А то родители не переживут. О них он думал в первую очередь, а о себе во…. Впрочем, Алексей был не прочь сейчас побегать по Чечне и пострелять из автомата. Даже не прочь геройски погибнуть. А все из-за того, что парень, вообще, не видел никаких перспектив. Ко всем своим бедам, он взял и влюбился ещё в преподавательницу по экологической химии. Это понятно, что в неё ещё пол курса были влюблены. Но Борисову ведь надо было еще и страдать по этому поводу. Другие ширнутся косячком, выпьют пол бутылки – и хорошо. А его не тянет. Во-первых, родители, а во-вторых – тетради иносказательных стихов. Может, он мазохист? И ему нравится пребывать в таком состоянии? А то когда он бывал счастлив и стихи не писались.
Алексей сел на краешек ванной и включил воду посильнее, так как обычное капанье просто выводило из себя. Поговаривали, что с их курса кто-то выделяет дезморфин из некоторых лекарственных препаратов и имеет дело с криминальной средой. Хотя, этой самой средой сейчас можно было обозвать 70% населения. Тащили все, что плохо лежит, чтобы не сдохнуть от голода. Кстати, Борисов думал, что ему не сложно вычислить кто делает наркоту, только потом совершенно не понятно – куда с этим идти. Вспомнить, хотя бы историю с Тёмкой. И еще, был у его одногрупника Вальки Потапова брат – мент. Так он от Вальки такого наслушался, что у него волосы встали дыбом. В милицию уже не просто хотелось не идти, а тянуло бежать от нее в обратном направлении, не оглядываясь, и как можно быстрее. Больше всего его поражали рассказы про так называемые «субботники». Это когда проститутки приходили к ментам отрабатывать. Нет, не полы мыть и не убираться на территории. А заниматься своими непосредственными обязанностями. Для Алешки это представлялось такой дикостью, будто он оказался в джунглях и наблюдал за непонятным им миром. Жестоким и пугающим, но для кого-то совершенно обыденным.
Однажды, он со своей двоюродной сестрой смотрел передачу «В мире животных». Так там хищник-отец поедал своих слабых детенышей. «Как такое может быть?!» – воскликнул он, вытаращив глаза. «Это же его дети! Он же сумасшедший, его же усыпить надо, не снимать на камеру». Его более взрослая сестра снисходительно посмотрел на него и сказала: «Успокойся, Лёш, это же не люди. Это животные. У них свой мир, свои законы. И мы не всегда можем их понять». Вот и с ментами также получалось.
Воды уже набралось пол ванны. Борисов решил заодно помыться.
Эту жуткую раздолбанную квартиру он снимал у бабки, которая жила в их же деревне, в Каменском районе. В ней последние десять лет жил ее сын-алкаш, пока он с дружками по пьяни все здесь не спалили. До сих пор чернота вокруг окна со стороны улицы выдавала трехлетнюю трагедию. Тогда никто не выжил. Впечатлительному Борисову иногда в кошмарах снились призраки орущих алкашей, поджигающих буфет. Видимо их посетила белая горячка и они начали видеть чертей или еще каких-нибудь гадов.
Это была однокомнатная хрущевка с колонкой на кухне, зато в хорошем районе – рядом институт и лес. Правда, в этом лесу не так давно поймали серийного убийцу, который, кстати, последний из маньяков попал под расстрельную статью. Потом смертную казнь отменили.
Да, косметический ремонт он с родителями сделал, а на ванную, банально, не хватило денег. Хорошо, что квартплата совсем маленькая, а то накрылся бы институт медным тазом, так как, чтобы попасть в ободранную общагу, надо было взятки тащить, да ещё не промахнуться с получателем. А то были случаи. Кому-то принесли, а общагу – фиг.
Борисов с головой окунулся в воду, полежал там, сколько смог выдержать без воздуха и резко сел, отплевываясь и судорожно вдыхая, как рыба выброшенная на берег.
Вытерев себя насухо стареньким, в некоторых местах дырявеньким полотенцем, Алексей а одних трусах вошел в комнату, где ему до сих пор чудился запах гари, который действительно был первое время, так как он въехал сюда через пол года после трагедии.
Обстановка тут была… Скажем так, здесь в гостях, кроме близкого друга Тёмки Долгова больше никого никогда не было.
Прожженные половые доски застелили фанерными листами, которые затем покрасили в коричневый цвет. В комнате была старая тахта, стул, письменный стол и старый шкаф, дверцы которого покосились и скрипели. Все взяли в комиссионке почти даром. Если бы был не жесточайший кризис, то такое барахло просто выкинули бы на помойку.
Кухня от пожара не пострадала, а жаль. Запах алкоголя и никотина так въелся в сине-грязный гарнитур, что никакая хлорка его не могла вытравить. На столе лежала чистенькая клеёночка с корабликами, а рядом висел уже устаревший на 2 месяца календарь с немецкой овчаркой с медалями на шее за 1994 год.
На дворе стоял дождливый февраль. Отопление хорошо работало, и было жарко. Прежде чем одеться, Лешка решил постучать по самопальной груше – мешке из дерматина с песком. Это они так с Тёмкой тренировались, когда пришлось покинуть секцию по боксу, так как нечем было платить. Они обматывали руки тряпками и дубасили по груше до седьмого пота, а затем немного друг по дружке.Время было неспокойное и данное умение уже трижды спасло их от беды. Правда, в четвертый раз для Тёмки все закончилось плохо.
Борисов повесил тяжеленную грушу в дверном проеме и начал отрабатывать удары. Потом отжался, поприседал, снова отжался. Пришлось опять идти в душ. Наконец, приведя себя в порядок, он уселся за лекции и учебники. Завтра его ждали три пары, одна из которых экологическая химия.
Он положил руку на тетрадь с лекциями и закрыл глаза. Перед ним тут же встала невысокая, но уверенная в себе как бронетранспортер Екатерина Вячеславовна. Это был ее первый год работы преподавателем, а до этого она была обыкновенной студенткой, такой же как Борисов, только старше его на три года.
Он, да еще весь курс помнил, как она на студ. весне произвела фурор, исполнив песню Уитни Хьюстон «I Have notching». Голос у нее был просто обалденный, да и умение держать себя на сцене впечатляло. В большие артистки она не пошла, в Москву не поехала – это несло слишком высокий риск. Голова у нее была светлая, мозг как компьютер. Поэтому для замужества она выбрала отличника со своего курса, сыночка ректора, который, как назло, и физиономией вышел какой надо.
Своим замужеством она сразу поставила стеклянную, но пуленепробиваемую стену от посягательства на свою территорию со стороны студентов. Поговаривали, что были какие-то слабые попытки увести ее от мужа, но умением держать себя, Екатерина Вячеславовна сразу установила непреодолимую дистанцию. Борисов даже физически ощущал эту стену, и в придачу ров с валом, несмотря на то, что перешучиваться со студентами она любила.
Усилием воли Лешка выкинул ее из головы и принялся за изучение темы. Каникулы заканчивались, надо было возвращаться к зубрежке.
Глава 2
Утро понедельника выдалось просто омерзительным. Моросящий дождь со снегом, ветер и хлюпанье под ногами.
Борисов вырядился, будто вернулся в свою деревню. Надел резиновые сапоги на шерстяные носки, доисторическое пальто, которое тут же намокло и искусственную шапку-ушанку. Из-за ветра пришлось опустить «уши», чтобы не заработать себе отит. Но дождь через несколько минут сделал из него побитого и мокрого щенка.
Лёшка на минутку остановился, чтобы поглядеть на новенькую «Волгу» в которой доставил свою жену ректорский сынок.
Вначале из машины вылез зонт, затем Екатерина Вячеславовна. Но, надо отдать ей должное, она не одевалась как из журнала мод и выглядела достаточно скоромно – в невзрачном пальто и смешной шапке, как будто специально делала себя незаметной. Хотя, это у нее плохо получалось.
Борисов коснулся рукой своей мокрой ушанки, и, вмиг представив, как он сейчас выглядит, бросился скорее в здание, пока она его не увидела. В раздевалке уже толпился народ. Все лезли вперед, всем было некогда, хотя до пары оставалось целых пятнадцать минут. Сдав пальто с шапкой, он переобулся в самые лучшие свои ботинки, которые недавно «просили каши», но теперь были тщательно заклеены. У Лешки была густая каштановая шевелюра, так как все не хватало денег на стрижку, и трехдневная щетина, так как уже надо было покупать новое лезвие и бритву, но стипендию задерживали. Критически осмотрев себя в зеркало, несмотря на аккуратный, но заношенный отцовский костюм – серые пиджак и брюки, плюс тонкий черный свитер, напоминающий водолазку, Борисов решил сесть максимально далеко от преподавательской кафедры.
Екатерина Вячеславовна вошла ровно в восемь, поэтому все уже был в сборе. На ее занятия обычно не опаздывали, даже наркоманы. За исключением Быкова, но тому грозило досрочное выбывание из института за неуспеваемость. То, что он законченный наркоман преподаватели не знали, да и знать не хотели. У всех были свои проблемы.
Отметив отсутствующих, Екатерина Вячеславовна сразу приступила к семинару. Лекции вести ей пока еще не доверяли. Несмотря на то, что Борисов отлично знал тему, он не поднял руки. Остальные уже «плавали», сказывалось то, что вчерашнее гуляние прошло на славу.
– Ну, ребят, так дело не пойдет, – в конце концов, возмутилась она, – я вам сейчас всем двойки карандашом поставлю, придете отрабатывать.
– Мы не против, – протянул Борька Сёмин.
Кто-то хохотнул. Екатерина Вячеславовна хмурила брови и злилась, так как перспектива дополнительного занятия ее не радовала. Лешка смотрел на это все, потом не выдержал и негромко предложил:
– Я могу решить задачку.
Она оторвала голову от журнала и посмотрела прямо ему в глаза. У Лешки перехватило дыхание, ему даже не хватило сил пошевелиться.
– Иди, Борисов, – кивнула преподаватель, равнодушно переведя взгляд на стол.
Задача была средней сложности о хроматографическом анализе газовой смеси.
Он долго и обстоятельно объяснял решение, даже пошутил в одном месте, вызвав одобрительные улыбки одногрупников. Екатерина Вячеславовна осталась довольна, но больше не рисковала с вызовом к доске, решив просто объяснить непонятное.
Лешка смотрел на нее, не мигая, думая о несправедливости жизни. И еще убеждая себя в том, что она хуже, чем он о ней думает, иначе не выбрала бы себе в мужья ректорского сынка. Хотя бы из-за принципа. Но ничего дурного он про богатого отпрыска не знал, хотя поговаривали, что они очень хорошо живут, что в последнее время могли позволить себе только не очень порядочные люди.
После занятий он пошел к матери Тёмки, отнес ей часть родительского гостинца из деревни – картошку, морковь, яблоки. Сам навестить своего друга он не мог, так как не был ему близким родственником, но зато мог передать письмо через Веру Тимофеевну.
На нее, как всегда, в последнее время было больно смотреть, поэтому он не стал задерживаться, так как его это сильно угнетало и злило, отчего он, наверное, не мог ее успокоить, а отправился домой пешком. Отчаяние, которое волной накатывало на него после таких, вот, посещений, стальными тисками сдавливало грудь и гнало в голову определенные мысли. За что посадили Тёмку? Почему отморозки спокойно ездят на своих автомобилях? Почему он ничего не может сделать?!
Путь к дому лежал через институт. Лешка шел, не разбирая дороги и не особо смотря по сторонам. Он переходил в неположенном месте, когда вдруг услышал визг тормозов. Секунду Борисов чувствовал на своей ноге легкое прикосновение бампера, но он даже не оглянулся на машину.
– Тебе что, жить надоело?! – раздался рассерженный мужской голос, а потом знакомое:
– Борисов!
Лешка резко остановился и обернулся. Из открытого окна на него смотрело бледное лицо Екатерины Вячеславовны.
Он стоял от «Волги» в пяти метрах и тупо смотрел, ничего не говоря. Преподаватель вылезла из машины и подошла к нему, продолжая рассерженно смотреть на студента исподлобья.
– Что это сейчас такое было? – ее голос дрожал, скорее всего, от возмущения, – Ты головой своей думай, пожалуйста. Тебя собьют по твоей же глупости, а люди в тюрьму сядут.
И тут кто-то дернул его сказать то, что у него накопилось за все время и перемешалось друг с другом:
– Не волнуйтесь, вас не посадят, откупитесь, – и он метнул насмешливый взгляд в сторону водителя, – а моя глупость никого не касается.
Екатерина Вячеславовна оторопело посмотрела на него, не найдя что сказать, а Лешка развернулся на сто восемьдесят градусов, и, вжав голову в плечи, уже жалея, что наговорил такое, быстрым шагом устремился прочь.
Прибежав домой, он первым делом умылся холодной водой, так как было сильное желание смыть с себя свою же вину. Не очень-то и помогло. Боже, как теперь извиняться? Все равно это будет унижением. Ну почему все так получилось? Почему это был не КамАЗ с пьяным водителем?! Тогда бы он уже ничего не чувствовал. Хорошо, что завтра не было экохимии, можно было прийти в себя.
Лешка включил радио. Первый канал заскрипел, а потом стал делиться новостями. Про кризис, задержку зарплат, войну в Чечне и дружбу Ельцина с Клинтоном. На втором канале под названием «Маяк» как всегда играла музыка. Его любимый Тальков с летним дождем. На улице и вправду был дождь, только зимний. Борисов прислонился лбом к стеклу и стал смотреть на безрадостную картину. Потом он вспомнил, что неплохо бы пообедать. Если бы не родители и деревня, то он банально бы помер с голоду. Нажарив картошки с яйцами, он посидел и посочинял стихи, надеясь хотя бы немного избавиться от тягостного чувства:
Вот обочина, эх, обочина,
Ну, зачем я дошел до тебя?
Мне не справиться с одиночеством,
И с дождливым мученьем дня.
Он посидел, посмотрел на это, посмеялся, и, скомкав тетрадный лист с четверостишьем, выкинул его в мусорную корзину. Действительно, полегчало. Иногда забавно посмотреть на себя со стороны. Выполнив домашнее задание, он спокойно уснул.
Глава 3
Во вторник, после занятий к нему в гости заглянул его дальний родственник, который давно жил в городе. Он завез Лешке лук с яйцами, так как ездил на выходные в деревню и заглядывал к его родителям.
– Здрасьте, дядь Кость! – обрадовался Борисов неожиданному гостю.
– Привет, привет, у меня тут время неожиданно освободилось. С работы уволился.
– Почему? – насторожился Лешка, принимая у него сумки и приглашая к чаю, благо, он разжился сегодня тортом «Сказкой», чтобы хоть как-то сгладить свое безрадостное существование.
– Я ведь при заводе тяжпромарматурном работал в отделе Новые технологии. Платили, гады, хорошо, теперь только стало понятно, почему.