Младший командир, Кропоткин Виталий Викторович во время службы, халатно относился к своим обязанностям, разлагал дисциплину в своем взводе, имелись случаи рукоприкладства. Один из них, коснулся лично меня. Так младший сержант, Михаил Потапович Суслин на мое замечание, о его непозволительном поведении с личным составом, ударил меня. – Комвзвода, старший сержант Кропоткин, вместо того чтобы наказать своего подчиненного, обвинил во всем меня.
– Замполит нашей роты, Гольц Виниамин Гойцович, пробовал обратить на эти безобразия командования полка, особенно после выходки, сержанта на комсомольском собрании. Решался вопрос, о дачи рекомендации данному комсомольцу, в кандидаты члена партии. На вопрос о его происхождении выяснилось, что оно дворянское, и даже из каких то там князей. Дальнейшему разбирательству, помешала начавшиеся война.
Лейтенант прекратил читать. – Это правда, – спросил он у меня.
– Что правда? Вопросом на вопрос, ответил я.
– Что ты, из князей?
Я лишь только кивнул. Кивнул и лейтенант. Сильный удар по моей злосчастной
Голове, и я падаю на бетонный пол, удар ногой по ребрам, и я от боли скручиваюсь как эмбрион.
– Встать.
Подняться я не могу, меня усаживают на табуретку. Лейтенант продолжает зачитывать. Я почти не слушаю его. Тот продолжает читать. 21 июня, ночью старший сержант Кропоткин, прибыл в сопровождении нескольких лиц на охраняемый объект. При не выясненных обстоятельствах, погибает наш начальник караула.
Кропоткин берет командование на себя, и даже нацепляет лейтенантские знаки различия.
Особист берет мое удостоверение, читает выдано 20 июня 1941 года.
– Лихо сработано, – произносит лейтенант, как настоящие, но слишком новенькое.
Снова берет листок, переворачивает и читает.
Сняв караул, сержант Кропоткин, минирует склад с боеприпасами и взрывает его.
В дальнейшем, вместо того чтобы идти на соединения с нашим полком, он уводит подразделение в лес, избегая тем самым боевых действий с противником. На недовольные замечания, личного состава, применяет силу, особенно свирепствует младший сержант Суслин, самолично избивая тех кто, был против такого поведения, у нас отобрали оружие, поэтому когда нас задержал патруль НКВД, у нас его с собой не было. Подпись: рядовые: Иванишин Эдуард Севостьянович, Туров Борис Игнатович.
Лейтенант закончил читать. – Это правда, – спросил он, кладя листок в папку.
– Что? – Прохрипел я, сквозь разбитые губы. – У Турова винтовка была, бросил вероятно скотина.
Вновь удар, и я отлетаю к стенке. Мрак.
Усталый озабоченный, капитан НКВД, только что вернувшийся с передовой уселся
за стол.
– Липоткин, что там у тебя?
Лейтенант протянул бумаги, тут три расстрельных.
Дезертирство, начал читать капитан: пятеро рядовых бросив оружие, тут все ясно он подписал. Начал читать дальше. Потом поднял взгляд на лейтенанта.
– А ты знаешь, немцы уже в Минске, а эти – он подписал следующий документ.
Если бы мост не отбили, и не взорвали, наша бы дивизия тоже бы откатилась, а так
еще держимся, подкрепление должно подойти.
Он уже не читая, хотел подмахнуть последний листок, но что то его остановило, прочел.
Старший сержант Кропоткин Виталий Викторович, выдавая себя за лейтенанта красной армии, приказал взорвать мост через реку Березину. До этого, что выяснилось из показаний рядовых Иванишина и Турова из того же полка, проявив трусость и
малодушие, бросил важный склад с боеприпасами, взорвал его без приказа.
Вердикт: За проявленную трусость, нанесения ущерба и прочих провинностей,
старшего сержанта Кропоткина Виталия Викторовича, расстрелять бес суда и следствия, по закону военного времени. Исполняющий обязанности особого отдела дивизии
капитан: Малышев В.И. Капитан взглянул на лейтенанта, хотел что то сказать, но в горле образовался комок, и он раскашлялся. Лейтенант выжидая стоял, протягивая руку за листком.
– Смертный приговор, наконец прохрипел капитан.
– Ну да, ответил лейтенант, таким туда и дорога.
Капитан вдруг вскочил, и нанес мощный удар. Лейтенант в печатался в стену, и сполз по ней на пол.
– Ты хотел, чтоб я подписал себе, смертный приговор, вновь произнес капитан.
Лейтенант отплевавшись кровью с выбитыми зубами, прошептал.
– Чего, за что?
Капитан достал выписку из приказа, подписанную командиром дивизии.
В ней числился и младший лейтенант Кропоткин, представленный к ордену красной звезды за бой у моста. Утром капитан хотел навестить раненого в санчасти, чтоб кое что уточнить. Он присел на угол стола, смотря как его помощник с трудом подымается с пола. Порылся в своей планшетке.
– Ты когда последний раз, газеты читал?
Малышев достал «Правду », смотри. Лейтенант стал читать, по мере прочтения, начал тяжело дышать, пошатнулся и вновь уселся на задницу.
– Где те двоя, что оговорили лейтенанта, точнее капитана.
В комендантском взводе, людей не хватает, я их туда определил.
– Кривошеев, крикнул капитан. Дверь отворилась, в нее заглянул сержант.
– Кропоткина сюда, да поосторожней, он не в чем не виноват, а наоборот герой.
– А этого, он кивнул сержанту, на лейтенанта туда, и добавил. -Липоткин, сдать оружие.
Сам прошел к столу, и начал писать приказ.
Утром, вместо одного приговоренного, расстреляли двух рядовых из 125 полка.
Я сидел в углу в темной, пустой комнате, каждый глубокий вздох, каждое движение вызывало боль. Похоже все же одно, или два ребра, мне сломали. Послышались шаги, лязг открываемой двери. Ну вот и все. Луч фонаря забегал по комнате, и уставился на меня.
– Тут он. Голос одного из сержантов, что меня бил, заставил вздрогнуть.
На домной склонились, приподняли и подхватив под мышки понесли.
Очутился я в той самой комнате, в которой вели допрос, усадили на стул и это хорошо.
На табуретке, я бы не удержался. Перед домной стоял, капитан НКВД.
– Кривошеев, – спросил он сержанта. – За доктором послали?
– Сигульков пошел, – ответил тот.
– Ну как себя чувствуешь герой, -спросил капитан .
– Хренова что то, – проговорил я, лапы болят, и хвост отваливается.
– Что, что? Не понял особист.
– Потом вдруг хохотнул, ты прости капитан, меня не было, а этот мой заместитель, чтоб
ему пусто было, поверил россказням, двоим из твоих бойцов.
– Они дезертиры, – пролепетал я, облизывая запекшеюся на губах кровь.
– Тем более, приказ об их аресте, я уже подписал, а лейтенант Липоткин пойдет у меня рядовым, в окопы.
Я пожал плечами, Липоткина мне было не жаль. Потом, что то до меня дошло.
– Я младший лейтенант, – поправил я особиста.
Тот улыбнулся, достал газету, начал читать. В это время, появился военврач.
Через несколько часов, меня вновь куда то везли. Голова в бинтах, грудь крепко стянута.
Гостеприимство в особом отделе, не прошло даром. Кроме меня, в кузове было еще несколько раненных. За всеми наблюдал санитар. Ты смотри капитана, чтоб не
растрясло.
Послышался голос Кривошеева, ему поручили сопроводить меня до эвакопункта.
Заботливый ты мой, от немцев меньше прилетело, чем от тебя.
– Воздух. – Истошный крик санитара, оторвал меня от дремоты. Машина не остановилась,
а наоборот добавила газу. Близкий разрыв встряхнул её, но машина продолжала ехать.
– Воздух, воздух. Проворчал сержант нквэдешник.
– Танки это, очевидно через соседей прорвались, ну теперь до станции бы успеть.
Мы успели. Паровоз был под парами, раздался его тревожный гудок.
Где то невдалеке, слышались разрывы.
– Куда мы их, все полно? Послышался женский голос.
– Так что их, немцам оставлять, грозно проговорил в ответ нкведешник.
– Петровна, ты чего?
– Давай в перевязочный, – раздался чей то басовитый голос. Меня понесли.
– А вы куда, молодой человек?
– Я сопровождающий, у меня документ есть, за этого раненного я головой отвечаю.
Вновь, проревел сержант.
– А как же я, у меня в машине, весь бензин пропал при обстреле, бензобак пробили.
Я не поверил, это был Лёша. Так вот, кто нас вез.
– Сержант! Позвал я. Нкведешник, помогавший затащить меня в вагон, склонился.
– Тот водитель, что нас вез, мой ординарец, Федорчук его фамилия, можешь проверить.
– Так вот, впиши его в сопроводиловку, пусть едет с нами, я же забуду про твои художества.
Сержант хмыкнул и прокричал. – Федорчук ко мне, – и добавил, это со мной.
Меня понесли дальше по вагону, судя по всему, это был раньше вагон ресторан.
Поезд тронулся, набирая ход, и я провалился в сон. Не знаю сколько я проспал, но чувствовал себя немного получше. Слышались стоны . Кто то всхлипывая, просил, – доктор, а может не надо руку того, как же я без неё, я же плотник.
– Лежите спокойно молодой человек, у вас развилась гангрена. – Петровна маску.
Я закрыл глаза, постараюсь вновь уснуть, чтобы отрешиться от происходящего, но не смог. Через некоторое время простыня, перегораживавшая операционную откинулась. Надомной склонилась коренастая фигура, лицо которой, было скрыто марлевой повязкой.
Лежал я на полу, хоть и на матрасе.
– Петровна, что у нас там?
Петровна, совсем молоденькая медсестра, начала зачитывать из тетрадки.
– Капитан Кропоткин В. В. – танкист, общая контузия, легкое ранение в голову, ушиб грудной клетки, вероятность перелома двух ребер.
– Понятно, следующий.
Бровкин И. А. – ранение в бедро, осколок извлечен, ожег обеих рук, танкист.
Дальше, я уж не слушал, Бровкин, жив хоть и ранен и его БТ выходит сожгли.
Впрочем много ли, его легкой броне надо.
Хирург уже осматривал последнего, и сказал. – Этого на перевязку, я на обход.
Двери скрипнули, и из тамбура послышался басок, – товарищи это что же вы тут устроили.
– Да так, перекусываем.
– А пьете зачем?
– Так то, на радостях.
Это был голос Федорчука . -Командир мой жив оказывается , вот товарищ сержант сказал, что он тут у вас, только раненый.
– Смотрите у меня, будете бузить, выставлю.
– А можно, я его проведаю.
– Куда? Окрик врача. – Там операционная, вход только в халатах.
– Доктор вот, возьмите.
– Что это?
– Тушенка, правда немецкая, трофейная, ох и много мы их гадов побили.
– Отдайте там, сестричке, – сказал врач.
– Вот и повод, туда пройти, – обрадовался Леха. – Где он здесь?
– Товарищ, вам сюда нельзя. Сердитая медсестра, закончив бинтовать плечо раненому, набросилась на вошедшего .
– Так доктор разрешил, иди говорит передай, сестричке, вот тушенка трофейная, а это лично от меня.
– Ой карамельки.
– Они самые.
– Так где здесь, лейтенант Кропоткин лежит?
– Федорчук я здесь. – Окликнул я его, слегка приподняв голову, и тут же добавил.
И не лейтенант, а капитан.
– Идиш ты, восхитился младший сержант, несколько часов прошло, а вы из лейтенанта, капитаном стали.
– Товарищи, тише вы, тут же раненые, – возмутилась медсестра. – Сейчас Василий Федорович придет, всем попадет.
– Так вас, в звании уже повысили, – Леха был поражен. И не только, я тебе там в полку говорил, что если я хорошо спляшу, а сплясал видно хорошо, то мне от командования поощрения будут.
– Да ты не переживай, я тебя к медали представил, тот сержант, в штаб армии документы везет.
– А меня, послышался чей то слабый голос.
–Бровкин и ты тут? Удивился водитель.
– Да вот лежу, да на сестричек гляжу.
– Тебя тоже к медали, и младшего сержанта присвоили, годишься в командиры.
Я вспомнил, как торговался с особистом дивизии, вспоминая всех тех, что были со мной. Тот особенно не возражал, смотался в штаб дивизии, он был в двух шагах. Подготовил документы.
Через сутки, мы были в Смоленске, распрощались с сержантом. Вместо него, в госпиталь явился лейтенант НКВД. Был он приветлив и вежлив, после разговора насчет Федорчука сказал, нет проблем. Проблем, действительно не было. На следующий день, он заявился с каким то подполковником из штабных. Тот все пытался обнять меня, поздравляя вручил мне, орден красной звезды. Федорчуку просто пожал руку, в которую и вложил медаль. Не забыли и про Бровкина. Подполковник уходя сказал.
– Товарищ Кропоткин, поступило распоряжения, для вручения высшей награды Героя Советского Союза, вам надлежит прибыть в Москву.
Документы уже готовятся, надеюсь здоровье вам позволит, перенести перелет.
– А мой ординарец?
– В связи с вашим ранением, допустимо иметь сопровождающие лицо.
Проговорил штабист, и скрылся в дверях .
– Это что, я вместе с вами, Москву увижу! Вспыхнул Леха.
– Ну ты куркуль, водка еще осталась? Оборвал я его.
– Последняя, хотел её там в поезде достать, когда про вас услышал. Сияя ответил тот.
– Но сержант, что вас сопровождал, душа человек, угостил спиртом, у него целая фляжка с собой была, ну а я его тушенкой, с собой пара банок нашлась. Федорчук выскочил из палаты.
Душа человек, вспомнил я сержанта, он скотина, чуть всю душу мне не выбил.
Москва нас встретила. Точнее меня, встретили. Лейтенант НКВД, уже немолодой в фуражке, как я потом узнал, скрывающию лысину. Оглядев меня он покивал головой, ну да в пилотке, в простой хотя и новой гимнастерке, а что вы хотели, человек с фронта. Мы куда то ехали, я напомнил, что мне надо сделать перевязку. Лоб уже украшал небольшой пластырь, но ребра давали о себе знать, перелет дался мне нелегко.
Жесткие сиденья, брр. Лучше не вспоминать. Пока в госпитале мне, делали какой то бандаж, лейтенант ходил звонить. Вернулся он мрачный, вновь оглядел меня, сказали везти, какой есть, все остальное потом.
– Куда его? Возмутился врач, ему бы у нас недельки две отлежаться.
– С начало туда, а потом сюда, – промолвил лейтенант.
Федорчука оставили на месте, поскольку на его счет распоряжений, не каких не было,
так выписаны, командировочные и сопроводиловка и все.
Мы как не странно, поехали не в кремль. Нырнули под какую то арку, и притормозили.
Это был стадион, у нас проверили документы. Мы снова пошли.
Мимо трибун, повернули ко входу под лоджией, и уже пройдя по тоннелю, оказались у массивных дверей. У нас снова проверили документы. Лейтенант остался, меня уже полковник провел по коридору, и опять за массивными дверями, мы оказались в большой комнате, обставленной очень подходящей, для высшего руководства мебелью.
Огромный стол, вдоль него с дюжину стульев. Он стоял перед картой утыканной флажками, с трубкой в руке. Обернулся затягиваясь и выпуская дымок. Потом, оторвав от губ трубку сказал.
– Здравствуйте товарищ Кропоткин. И тут же спросил. – Как вы думаете, мы победим?
– Несомненно товарищ Сталин. Ответил я, как можно уверенным голосом.
– И я так тоже думаю, – товарищ Кропоткин. Сталин внимательно оглядел меня.
–Мне сказали, вы ранены?
– В основном контузия, и хорошо приложило грудную клетку, врачи опасаются, что возможно перелом ребер, но я думаю просто сильный ушиб, в госпитале сказали, недели через две буду как огурчик.
– Это хорошо, так значит придумка с танком, оправдала себя? Сталин хитро прищурился.
И я не знаю почему, решил соврать.
– Так точно товарищ Сталин, стрелял с удаленного расстояния, рвануло так что чуть не оглох.
Сталин улыбнулся. -Я был уверен в вас, товарищ Кропоткин и родина высоко оценила ваш подвиг, пленные немцы рассказывали, что при взрыве, у них погиб чуть ли не полк их самолетов.
– Возможно, мои подчиненные находившиеся на удалении видели, как несколько самолетов врага накрыло взрывом, – ответил я.
– Ну вот, а вы говорите возможно. Довольный Сталин нажал на какую то кнопку под столом, вошел генерал – майор с коробочками. С помощью полковника, он прикрепил награды. Я чуть не застонал, когда они копошась задевали мои многострадальные ребра.
Сталин вновь обратился ко мне. – Поздравляю вас товарищ Кропоткин.
И тут я ляпнул. – Служу Советскому Союзу.
Вождь, опять с хитринкой посмотрел на меня и проговорил .
– Неплохо сказано капитан, надо подумать, а не внести ли это изменение в устав.