– Ладно, так и быть, поработаю со своими «источниками». Если узнаю, подскажу, где его искать, – согласился я.
Естественно, через какое-то время мои дружинники доложили, что японец у своей знакомой по такому-то адресу. Поставил им задачу по очереди вести наблюдение за домом, чтобы не ушёл, а как только появятся сотрудники КГБ, незаметно исчезнуть – дальше уже их работа, мешать нельзя.
Сам позвонил соседям и сообщил полученную информацию. Они, естественно, обрадовались, взяли дом под наблюдение. Ну а что было после, уже не моё дело.
Индийское судно
В следующий раз я прибыл на КП «Углегорск» – портовый посёлок с одноименным названием. На рейде стояло судно из Индии, которое мне нужно было оформить на приход и контролировать, пока оно будет грузиться углём. Затем оформить на отход и дожидаться следующего судна.
Иностранные суда в этот КП заходили редко, поэтому портовый режим здесь был никудышный. В заборах дырки, вахтеры на КПП пропускали всех подряд, не спрашивая пропусков. Одним словом, деревня.
Я решил начать с наведения порядка в порту, а заодно и портовый режим поднять до нужного уровня. Сахалин тогда считался пограничной зоной, и права пограничников были велики.
Подняв взвод по команде «В ружьё!», перекрыл все дыры в заборах и на КПП, поставив туда своих бойцов. Утром половина рабочих порта на работу не явилась, поскольку были задержаны моими бойцами при попытке проникнуть на его территорию незаконно.
Вызвал начальника порта, предъявил ему всех задержанных и дал сутки на устранение недостатков. В противном случае пригрозил составить официальный рапорт и отправить в Москву вместе с сделанными мною фотографиями всех этих нарушений.
Начальник порта оказался человеком понятливым – все задержанные были отправлены с мастерками, песком, цементом и кирпичами на заделывание дыр в заборе. Начальник отдела кадров в срочном порядке организовал фотографирование работников, тут же им выписывали пропуска в порт. Через сутки всё было готово, и начальник порта сообщил мне об этом, а заодно и пригласил стать его заместителем по режиму.
– Как уволишься, приходи. Квартиру дадим сразу, работа не пыльная, главное – держать дисциплину, а это ты умеешь, – сказал он мне.
– Непременно, как уволюсь, так и приду, – согласился я.
Судно из Индии
Пришло время оформлять индийское судно на приход. В составе комиссии я поднялся на борт судна. Любопытные индусы лезли из всех дырок: из каждого иллюминатора торчали их лица, выглядывали из каждых дверей. Складывалось такое впечатление, что к ним приехали диковинные существа, которых они никогда не видели. Я попросил переводчика проводить нас в каюту капитана для оформления судна на приход.
Капитан через переводчика поприветствовал нас на борту судна. Мы ответили обратной вежливостью и приступили к делу.
Я попросил капитана отдать команду всем, кроме тех, кто на вахте, разойтись по каютам и ждать нас для проверки документов. Индия была для нас дружественной страной, и каких-то жёстких мер предосторожности мы не применяли. Совместно с таможней и моими бойцами прошлись по каютам, таможня проверяла своё, я —документы и моряков.
Завершив обход и проверив тех, кто был на вахте, я обнаружил, что мне не предъявили двух человек, числившихся на судне согласно судовой роли. Естественно, через переводчика обратился к капитану судна с просьбой представить данных людей. Переводчик, выслушав ответ капитана, сообщил, что эти люди – его жена и дочь. А по их законам заходить в каюту жены и дочери капитана могут только он сам и ещё стюард, привезённый им из Индии.
Я объяснил капитану судна, что он находится на территории СССР и подчиняется законам нашей страны. По советскому законодательству я имею право сверять документы с личностями предъявителей независимо от того, какие порядки существуют у них в Индии.
Вместе с нами в комиссии под видом одного из сотрудников порта был и представитель территориального КГБ. Естественно, он хорошо владел английским и понимал, что отвечает мне капитан. Слушая наш разговор, он улыбался, поскольку переводчик слишком дипломатично переводил то, что говорил капитан судна. Но поскольку я пригрозил приостановить оформление судна и отправить его на дальний рейд на отстой, а такое право я имел, капитан пошёл на попятную.
Он вызвал стюарда, и я со своими орлами проследовал за ним сверять паспорта с личностями предъявителей. Благо далеко идти не пришлось: каюта, где находились его жена и дочь, оказалась рядом.
Стюард постучал в дверь. Оттуда ни звука. Только минут через тридцать из-за двери раздался женский голос. Стюард переговорил с женщиной на английском, и мы опять стали ждать. Прошло ещё минут двадцать, пока дверь наконец открылась и перед нами появилась женщина в сабо. Она была огромной и необыкновенно жирной – слои жира просто свисали по бокам и на животе. Тройной подбородок не красил и без того некрасивое лицо.
Я сравнил фото в паспорте с личностью предъявителя и попросил стюарда пригласить для проведения той же процедуры её дочь. Минут пять они переговаривались на английском, затем женщина исчезла в каюте, и ещё через какое-то время в распахнувшихся дверях показалась фигура девушки в сабо.
Скажу сразу, она была похожа на отца. И лицо, и фигура под красивым голубым сабо выглядели идеально. Ну просто вылитая Зита из фильма «Зита и Гита». На лбу у девушки была розовая точка, и смотрела она в пол, зато мои бойцы просто поедали её глазами. После сверки личности с фотографией в паспорте мы откланялись и удалились в каюту капитана.
Из-за всей этой ситуации с посещением жены и дочери настроение у капитана судна было не очень весёлое. А тут ещё наш сотрудник КГБ под прикрытием решил пошутить. И, обращаясь к капитану, произнёс такую фразу на английском (это мне потом переводчик перевёл):
– Господин капитан, что-то больно долго пограничник сверял документы с личностями твоих девочек. Вам не кажется это подозрительным?
Смотрю, капитан побагровел и уже косится на меня совсем не дружественным взглядом. На всякий случай я расстегнул защёлку кобуры с пистолетом. Мало ли что взбредёт в голову этому ревнивому мавру. Но постепенно капитан немного успокоился, и мы благополучно покинули судно, закончив оформление на приход.
Конечно, сотрудник КГБ долго смеялся над своей, как ему казалось, удачной шуткой. А мне было не до смеха, ведь после погрузки нужно будет проводить оформление судна на отход и снова сверять паспорта с личностями предъявителей.
Но, слава Богу, мой сменщик вернулся раньше. Я рассказал ему всю обстановку, передал документы и людей. После чего быстренько отбыл в Холмск, к месту дислокации. Пусть теперь он любуется жирной индуской и выдерживает жгучие взгляды ревнивого капитана судна.
Плавучие буровые установки
«Борт стен долфин» утонула первой
Из КПП «Холмск» меня перевели на КПП «Александровск», что располагался в городе Александровске-Сахалинском, на севере острова. Весь период навигации здесь мы находились в вечных командировках. В один из зимних дней мне пришлось оформлять на отход плавучую буровую установку «Борстендолфинг». По-моему, она принадлежала американцам и после оформления должна была на буксирах уйти в Японию, а оттуда уже дальше, куда прикажут.
В пункт назначения я отправился, естественно, на местном поезде. Ну, для тех, кто знает здешнюю обстановку, это неудивительно. А кто не знает, поясню. На Сахалине в те времена повсюду были узкоколейки, по которым курсировали маленькие японские поезда. До города Оха тоже ходил такой небольшой состав – вагонов пять или шесть. На нём добирались на вахту нефтяники и местные жители. Проехали мы совсем немного, и километрах так в пятидесяти от станции начались проблемы. Зимы на острове снежные, с буранами и метелями. Если кто читал «Каторгу» А. П. Чехова – это как раз про те места.
Железную дорогу замело, и поезд застрял в снегу. Поскольку дорога одноколейная, прислать поезд для очистки пути из Александровска-Сахалинского нельзя – он не сможет нас объехать. А вызывать из Охи очень уж далеко, сами посмотрите по карте и поймёте, о чем я толкую. Пришлось мне и другим пассажирам брать в руки лопаты и, как в фильме «Как закалялась сталь», очищать железнодорожное полотно от снега. Затем ехали дальше, и такие остановки происходили через каждые двадцать-тридцать километров пути. В общем, пока доехали, и согрелись, и силовые упражнения поделали.
Вот столько снега выпадает на Сахалине
А дальше, взяв необходимые документы, мы с членами комиссии на вертолёте полетели на буровую. На ней предусмотрена посадочная площадка, куда вертолет благополучно приземлился. Высадил нас и улетел по своим делам. А мы начали процедуру оформления. Скажу так: это на картинке буровая выглядит маленькой, и кажется, что её можно осмотреть за один час. На самом деле это десятиэтажный дом, стоящий на трёх мощных металлических лапах, которые поднимаются и опускаются на электромоторах.
Только к позднему вечеру мы смогли обойти все каюты и рабочие места, проверяя документы и сверяя их с личностями предъявителей. Естественно, не отвлекаясь на обед. Восемьсот человек экипажа и обслуживающего персонажа – это вам не шуточки.
К концу проверки лица уже двоились в глазах и приходилось фокусировать взгляд, выбирая, с каким из них сличать паспорт. Голос подсел, и слова: «Пограничная служба, прошу предъявить документы!» – вырывались из горла с хрипотой и болью.
Но вот оформление закончено, судовые роли и паспорта проштампованы дата-штампом. Все облегчённо вздохнули. Мы могли отправляться на берег, а плавучая буровая установка – поднимать свои лапы и на буксирах идти в Японию.
«Хакури IV» утонула второй
Но погода внесла свои коррективы. Пока мы занимались проверкой, поднялся пятибалльный шторм. Вертолёт, естественно, прилететь не смог, и мы всей комиссий вынуждены были задержаться на буровой, оформленной на отход. Я доложил в порт по линии связи иностранцев, а те передали нашим, что до окончания шторма мы остаёмся на вражеской территории.
После разговора с капитаном нам выделили отдельную каюту, куда доступ посторонних лиц был ограничен. Как и положено, я организовал у входа в неё дежурную службу. Еду нам приносили прямо в каюту, ходить никуда не надо было.
В каюте имелся телевизор, а также видеомагнитофон, возле которого лежала целая стопка видеокассет. Я попросил через переводчика показать, как пользоваться видеомагнитофоном, ведь для нас это было тогда в диковинку. Конечно, общее представление о том, что такая аппаратура существует, мы имели, но пользоваться ею никому из нас не доводилось.
Это было начало восьмидесятых. Трое суток мы сидели на буровой и за это время пересмотрели все видеокассеты. Даже спать не хотелось, такими интересными оказались фильмы, хотя, как понимаете, без перевода на русский язык. По большей части, конечно, это были ужастики: «Тарантула», «Гризли», «Челюсти», «Живые мертвецы» и прочее. Но попадались и фильмы про бойцов карате и дзюдо, видимо, особенно любимые японцами, поскольку в них они всегда побеждали, как я понял, корейцев и китайцев.
Кормили нас непонятно чем, привычного борща и картофельного пюре с котлетами не было. Похоже, это всё были в основном морепродукты. Я ещё пошутил, мол, хорошо, что не к французам попали, а то лягушачьих лапок бы накушались.
Но вот непогода утихла, прилетел вертолёт и забрал нас с этой буровой. За три дня она так надоела, что я тогда в сердцах подумал: «Чтоб ты утонула, железяка».
Теперь я понимаю, что зря я так подумал. Но это теперь. А тогда весь экипаж буровой был вывезен в Японию на обслуживающих судах, а оставшиеся для буксировки подняли лапы и, прицепив буровую к двум буксирам, направились к берегам Японии.
Буровая «Оха – 3» исчезла с радаров
Через два дня буксировки уже в нейтральных водах буровая попала в шторм и затонула. Хорошо, что экипаж удалось спасти в полном составе. И то благодаря тому, что их сопровождали наши пограничные корабли, они-то и вызвали спасателей.
Немного позже я оформлял на отход уже чисто японскую буровую «Хакури четыре», и она разбилась о камни. Хотя в этот раз я не желал ей ничего плохого. А ещё регистрировал документы на нашей буровой «Оха один», которая, к сожалению, тоже утонула при переходе. Больше меня начальник на оформление буровых не посылал.
Животные
Мы не спим с Трезором на границе
Ещё во время обучения в пограничном училище, я ходил на курсы военного переводчика, организованные нашим Авербахом – это руководитель кафедры иностранных языков. Изучал немецкий и, естественно, готовился стать военным переводчиком именно по этому направлению. Конечно, рассчитывал, что меня пошлют на западные границы нашей страны. Но получилось все с точностью до наоборот – отправили меня на восток нашей страны, а там немцев и днем с огнём не сыщешь.
Впрочем, я не опустил руки и, познакомившись с местной переводчицей английского, начал брать у неё частные уроки. Но все понимают, что после немецкого языка английский учить сложнее. Как ни стараешься, всё равно читаешь английские буквы как немецкие, и получается совсем не то, что нужно. Признаюсь, английский язык я так и не смог освоить.
И тут сенсация: в порт пришло иностранное судно с экипажем, говорящим на немецком. А переводчиков с немецкого на КП нет, все оказались англоязычными. Я, естественно, чтобы попрактиковать свои уже постепенно теряющиеся языковые навыки, попросился переводчиком в комиссию по оформлению. Начальник КПП «Холмск» Горовой Алим Николаевич разрешил, и я полетел как на крыльях, по пути вспоминая всякие немецкие фразы типа: «Битте, аусвайс папирус!», «Ир наме, ир форнаме, ире динсград» (это я пишу немецкие слова русским шрифтом).
Оформление проходило весело, капитан судна был из американских немцев и принципиально набрал к себе в команду только тех, кто владел его родным языком. Оказалось, я довольно неплохо говорю на немецком, поскольку капитан меня хорошо понимал. Я же улавливал смысл его речи больше интуитивно, поскольку он говорил, как тогда было модно, с баварским акцентом. Хотя, если честно, я понятия не имел, что такое баварский акцент.
Закончив оформление по своей части, пограничники пили предложенный капитаном чай. А фитосанитарный контроль у нас проводила симпатичная женщина, очень похожая на балерину Волочкову в молодости. Высока, стройна, всё при ней, а лицом просто богиня. Удивительно, как она ещё оставалась не замужем! Мужики, оказывается, боятся красивых женщин. Видимо, понимают, что красивая, женщина – это клад, а нашедшему его по нашим законам достаётся только двадцать пять процентов.
Так вот она ни с того ни с сего вдруг задает капитану вопрос:
– Скажите, а у вас на судне есть животные, звери, птицы?
Я перевёл её вопрос капитану, и он, встрепенувшись так, радостно ответил:
– Животные? Конечно, есть, сейчас мы их вам покажем.
И отдал команду одному из своих подопечных. Тот бросился исполнять.
Мы ожидали увидеть кого угодно – обезьян, попугаев, крокодилов, питонов, собак или кошек, но только не это. Можете себе представить наше удивление, когда в кают-компанию привели двух негров. И капитан при этом галантно улыбается и говорит:
– Вот, пожалуйста, наши животные, полюбуйтесь.
То ли я неправильно перевёл вопрос нашей докторши, то ли он меня не так понял, но сцена была примерно, как на картине Репина «Не ждали». Вот расист проклятый!
Мы расценили это как дискриминацию и насмешку над чернокожими, поскольку мы тогда любили всех негров мира. Выразили ему официальный протест и покинули судно. На оформление судна на отход я уже не пошёл в знак возмущения расистскими наклонностями капитана судна.