– Свободу Луису Корвалану и Анжеле Дэвис! – кричали мы тогда на митингах протеста, и называть негров животными, в нашем понимании, было верхом цинизма. Правда, после фильма Балабанова «Брат-2» я как-то стал относиться к неграм иначе, я бы сказал, с настороженностью. Видимо, время лечит.
Акулы
К нам на КП «Шахтёрск» должна была приехать комиссия. Естественно, позвонил командир, приказал наловить к приезду комиссии рыбы и чтобы повар сварил уху. Я попытался объяснить, что у нас штормит и это опасно, но он был непреклонен. Ну, на то оно и начальство…
Построил я своих бойцов и объявил приказ командира: взять лодку, невод и, несмотря на шторм в три балла, наловить рыбы. Предложил выйти из строя добровольцам, кто хочет испытать свою судьбу. Смельчаков нашлось немало, и из них я выбрал тех, кто хорошо умеет плавать и управлять лодкой. Таких оказалось шесть человек. Переоделись в сменное обмундирование, на ноги – кеды, потому как в сапогах опасно: если зачерпнут воды, спасать будет тяжелее.
Лодку на волокуше (длинная веревка) потащили вдоль берега к месту предполагаемого рыбацкого счастья. Со стороны это выглядело, наверно, забавно – точь-в-точь как на картине Репина «Бурлаки на Волге». Хотя нам было не до смеха. Доставив лодку к месту рыбалки, уложили в неё сети и, посадив на весла самых сильных, начали заводить сети в море.
Во время шторма к берегу идет очень сильная волна, и, если лодку не держать поперек, её опрокинет. Поэтому я поставил перед бойцами задачу идти строго под прямым углом к берегу. Конечно, на каждом из них был спасательный жилет, а верёвку от лодки мы отвязывать не стали, чтобы, если что, дёрнуть с берега и поставить лодку поперек волны.
Довольно долго они барахтались на одном месте, поскольку волны, накатывая одна за другой, то и дело возвращали ловцов на исходную позицию.
Но вот вроде как наступило временное затишье, и ребята рванули в море, по ходу сбрасывая невод в воду. Когда невод уже весь раскатали, после затишья вдруг поднялась такая высокая волна, что они исчезли из вида, правда, всего на несколько секунд. Я дал команду резко тянуть за веревку, привязанную к носу лодки. Лодку быстро развернуло на сто восемьдесят градусов, и мы потащили её к берегу. Хорошо, что на бойцах были оранжевые жилеты – мы хотя бы видели, что их не смыло в море и можно продолжать тянуть лодку к берегу.
Наконец лодка оказалась на берегу. Ребята были с ног до головы мокрые, но удары стихии перенесли мужественно. Ухватившись за веревки с обеих сторон невода, с трудом стали вытаскивать его. И когда в воде оставался только кошель невода, увидели, что в нём трепыхается целый косяк огромных рыбин. Ну, думаем, повезло, наверно, на косяк кеты попали. А кета – рыба крупная, иногда её длина может достигать трёх метров.
Вытащили мы невод на песок и, открыв кошель, ахнули: в нём билось штук двадцать акул-селедочниц. Я, как и все солдаты, до этого видел акул на картинках и в кино, но, чтобы вот так, вживую, да ещё сразу столько – это, конечно, впервые.
Мимо нас по отливу проезжал на телеге мужчина, местный кореец. Увидев наш улов, остановил лошадь, подошёл поближе.
– А зачем вы акул ловите, они же несъедобные, – с удивлением уставился он на нас.
– А мы их и не ловили, мы горбушу хотели поймать или кету, а попались эти, – ответил я ему.
Он немного подумал, а потом предложил:
– А давайте я заберу акул, а вам взамен горбуши дам?
– А зачем тебе, если они несъедобные? – настала моя очередь удивляться.
– Так я их мясо переработаю и собакам скормлю, – объяснил кореец.
Ударили по рукам. Я отправил с ним на возе двух бойцов, которые должны были забрать горбушу, а с оставшимися мы, как бурлаки, опять потащили лодку вдоль берега обратно. Но одну акулу всё же прихватили с собой, чтобы остальному народу на КП показать невиданную доселе рыбу. Всё-таки диковинка, как ни крути.
Прибыв на КП, уложили акулу в кухне на стол и начали по очереди водить бойцов для осмотра, как на экскурсию. Узнали о нашем улове и портовые рабочие, попросили и им показать акулу.
Одна девушка даже руку засунула в пасть акулы – хотела попробовать остроту её зубов. Но как только дотронулась до зуба, сразу порезала палец, причём кровь хлынула, как из вены. То ли у акул слюна такая, то ли от страха сердце у девушки начало сильнее биться.
Быстро промыли рану перекисью, забинтовали палец и отправили её к доктору. Среди любопытных рабочих оказался и местный рыбак. Он сразу сказал:
– Командир, если позволишь, я тебе из неё такую уху сварю, что пальчики оближешь. Только уговор – печень акулы я забираю себе.
Что ж, на том и порешили. Принялся он за дело. Комиссия должна прибыть к восемнадцати часам вечера, время для приготовления ухи ещё есть. А тут как раз мои бойцы принесли и горбушу, выменянную у корейца. Оказалось, мы здорово лопухнулись по незнанию. Дело в том, что из плавников акулы получается вкуснейшая наваристая уха, а печень акулы – замечательное лекарственное средство, как и печень медведя. Но руки жали, договор был – нужно выполнять.
Наш повар принялся варить уху из горбуши, жарить её и, отделив кости, перекручивать на котлеты. Если в фарш рыбы добавить немного куриного мяса, получаются прекрасные котлеты. В общем, на кухне все скворчало и булькало.
Встреча комиссии
В целом к приезду комиссии мы были готовы: казармы приведены в порядок, внешний вид бойцов тоже. В виде небольшого инструктажа напомнил всем о том, какие вопросы лучше не задавать. Проверяющие прибыли вовремя. Встретив их, я доложил обстановку и предложил немного отдохнуть с дороги и начать с ужина – поди все проголодались.
Комиссия была не против, и, приведя себя в порядок, все явились в столовую. Здесь их уже ждали уха из горбуши и картофельное пюре с рыбными котлетами. В этот момент появился и работник порта с кастрюлей ухи из плавников.
– О, вижу, что успел как раз к ужину, – провозгласил он и поставил кастрюлю на деревянный кружок.
Я сделал знак повару убрать кастрюлю на кухню. Тот кивнул и быстренько унес её из столовой.
– А что это за блюдо принес местный житель? – заинтересовалась комиссия.
– Это сюрприз, – сказал я и быстро прошёл на кухню, чтобы попробовать, что он там приготовил.
Открыв кастрюлю, зачерпнул содержимое ложкой и обомлел. О, это было что-то божественное, такой ухи я ещё никогда не пробовал! Выйдя к гостям, объявил:
– А в качестве сюрприза вам – уха из плавников акулы. Желаете отведать или нам оставите? – как бы подзадоривая, спросил я.
– Я что-то слышал об ухе из плавников акулы, по-моему, её варили пираты, – отозвался кто-то из комиссии.
– Так давайте и мы попробуем, – подхватили остальные.
Я сделал повару отмашку, и тот быстро поставил перед каждым по тарелке с ухой. В продолжение мысли о пиратах я предложил:
– Так, может, тогда и по кружке рома налить, чтобы уже по-настоящему ощутить вкус пиратской жизни?
Все дружно закивали, и я принёс из сейфа бутылку рома. Ужин, скажу я вам, получился отменный: то ли ром подействовал, то ли уха помогла, но и комиссия, и мой начальник остались довольны.
– Хорошо работаешь с местным населением, уважают тебя – кушанья всякие диковинные приносят, – похвалил старший в комиссии.
И они отправились в комнату отдыха смотреть фильмы, которые я для них там уже приготовил, и допивать вторую бутылку рома, принесенную мной из заначки.
В общем, получил я за свою работу отличную оценку. Бойцы тоже не подвели: отвечали чётко и правильно, лишних вопросов не задавали. На дорожку я загрузил членам комиссии красной икры и крабов. Всё прошло прекрасно и без нервов. А вкус акульей ухи я запомнил на всю оставшуюся жизнь.
Капитан Перетятько
Кто служил в Приморье в погранвойсках, тот либо лично знаком с этим персонажем, либо знает его по рассказам старших товарищей. Скажу прямо, капитан Перетятько – это Василий Теркин и Чонкин, вместе взятые. Стоило ему только появиться в компании, как все уже заранее начинали смеяться. Поскольку, с одной стороны, капитан умел рассказывать анекдоты так образно и с таким выражением лица и жестами, что, казалось, ты смотришь фильм про этот анекдот. С другой стороны, он сам являлся героем почти всех происшествий в приморских частях погранвойск. Потому как пил капитан конкретно сильно, и по пьянке с ним приключались различные истории.
Эти истории мне рассказали его сослуживцы, поэтому поверим им на слово, что все они достоверны. Самого Перетятько я встречал на сборах в бухте Перевозной, пограничники ещё называют её бухтой Навозной из-за сплошных туманов и запаха гнилых водорослей, которые море тоннами выбрасывает на берег,
Его выходки наверху терпели только потому, что был капитан человеком безобидным, смешным и, главное, никогда не выступал против начальства. Но один случай показал, что, оказывается, он имеет внутренний стержень.
После того как Перетятько в очередной раз достал начальство, вызвали его на партийную комиссию во Владивосток. Партия у нас тогда была коммунистическая и решала все вопросы, кадровые, разумеется, тоже. Естественно, после партийной комиссии человек либо исправлялся, либо его увольняли.
Привел капитан себя в порядок, возможно, впервые выгладил форму и аккуратно побрился. Не пил целых три дня. Перегар, привычный для его состояния, благополучно удалился, можно хоть в Кремль.
И так он предстал перед партийными боссами округа в помещении, где на стенах висели портреты членов политбюро ЦК КПСС во главе с Леонидом Ильичом Брежневым. За длинным столом, накрытым красной материей, восседали председатель и члены партийной комиссии, всего девять человек. Перетятько, увидев такое скопище полковников, оробел, стоит, глазами хлопает. И тут началось.
Председатель объявил, что вот, мол, все мы собрались тут по поводу невыносимого поведения товарища капитана Перетятько… Перетятько внимательно слушал, а в голове его крутились свои мысли: «Тамбовский волк тебе товарищ…»; «Невыносимые, зато вывозимые». И что бы ни сказал председатель, на каждую фразу он тут же находил ответ, меряя всё собственным аршином и мысленно переделывая на свой лад.
Председатель закончил речь, начали задавать капитану всякие вопросы.
– Перетятько, когда ты бросишь пить?
– Так я уже бросил, три дня как не пью, – отвечал он.
– Когда мы не будем слышать о тебе ничего плохого?
– Ну как перестанут вам доносить, так и слышать не будете, – парировал он.
Чем больше вопросов ему задавали, тем больше он смелел, и его оригинальное мышление талантливого юмориста снова начало работать как швейцарские часы. Через тридцать минут опроса вся комиссия уже ржала, невзирая на ранги и звания.
В конце концов председатель решил прекратить этот балаган и строго сказал, обращаясь к Перетятько:
– Вот ты строишь из себя клоуна, и, должен заметить, неплохо у тебя получается. А вот скажи, есть у тебя в жизни мечта? Такая, понимаешь, заветная, настоящая мечта?
Видимо, все надеялись услышать ответ типа: «Я хочу служить и получить наконец-то майора» или «Хочу быть хорошим офицером и не давать повода плохо говорить о себе». Но Перетятько подумал, выдержал актёрскую паузу и проникновенно ответил:
– Да, товарищи офицеры, есть!
– И что же это за мечта? – спросил председатель.
При этом все с любопытством притихли и напряглись.
Сделав ещё одну долгую паузу, Перетятько честно признался:
– Хочу из Царь-пушки в Кремле пальнуть.
Тут полковники как с цепи сорвались, накинулись на него и давай ругать почём зря. Он послушал-послушал и неожиданно поднял руку, призывая к тишине. Все умолкли, надеясь, что сейчас он извинится за свою глупую мечту, мол, ляпнул, не подумав. А он вдруг тихо так сказал:
– Дураки вы тут все, – развернулся и ушёл.
В кабинете повисла тишина. Все подумали: «Ну вот, довели человека до истерики, может, перегнули палку. Если бы вернулся, мы бы его простили…» Такие мысли были в головах многих присутствующих.
Вдруг дверь открылась, заходит капитан Перетятько. Все облегчённо вздохнули: «Ну, слава Богу, всё же одумался». А Перетятько огляделся и сказал:
– Извините, небольшое уточнение. Все вы тут дураки, окромя портретов, – и показал рукой на членов Политбюро ЦК КПСС.
Ну, чтобы политику не пришили. И ушёл. После этого он был уволен из войск. А жаль, лишились погранвойска замечательного рассказчика.
Золотоискатель
Было это в Приморье, на одной из застав Находкинского погранотряда – есть там такая застава, не буду упоминать ни её названия, ни тем более номера, чтобы у прочитавших не возникало желания повторить «подвиг» начальника заставы. А дело было так.
Приехал туда на должность замполита молодой лейтенант. В те времена была такая практика – направлять в пограничные войска по партийному набору.
Например, человеку с высшим образованием и имевшему партийный стаж не менее трёх лет, а желательно, чтобы он был ещё и комсомольским вожаком или секретарем партийной организации, предлагали пройти трёхмесячные офицерские курсы, присваивали звание лейтенанта – и на границу. Естественно, сначала замполитом заставы, а затем, когда освоит азы пограничной службы, и начальником заставы. Вот такой лейтенант и прибыл на данную заставу замполитом. И окончил он не какой-то там гуманитарный институт, а академию геологоразведки – МГГА, ныне Российский государственный геологоразведочный университет имени Серго Орджоникидзе.
К этому учебному заведению у меня претензий нет – учили там лейтенанта на совесть. Но лучше бы он был двоечником и прогульщиком. Почему? Узнаете чуть позже. Обязанности свои лейтенант выполнял прекрасно: проводил занятия по политической подготовке, политические информации. Контролировал оформление «Боевых листков» и стенгазет. Проводил разъяснительную работу среди пограничников.
Разумеется, завёл себе стукачей. Постоянно докладывал на гору, как ведут себя начальник заставы и другие офицеры. В общем, поработал он три года, получил старшего лейтенанта и, окончательно сдав начальника заставы начальнику политического отдела, занял его место.
Теперь, когда он стал единоначальником, уже никто не мог указывать ему, что делать. И всю тяжесть службы старлей взвалил на офицеров заставы. Сам же только и делал, что ходил с местными егерями на охоту и рыбалку. Однако всё это было для него просто прикрытием.
Самое главное, теперь он мог вести разведку местности как геолог и воплотить свои знания в жизнь. И вот однажды у одной из отдалённых речушек в тылу заставы он обнаружил красную глину и черный песок (магнетит, гематит и кварц). Золото всегда идёт в связке с железом. Так что чёрная, красноватая или даже оранжевая почва – признак золота. У старлея при виде её даже слюна потекла – сработал условный рефлекс как у собаки на кусок мяса.
Отметил он это место на карте, сделал забор грунта и принёс на заставу. Уже у себя в квартире достал имеющиеся у него приборы и химикаты, которые, убывая в отпуск, закупил и привёз с собой. Обработал набранную почву химикатами, промыл на сите. После последней промывки в ячейках заблестели крупинки золота.
– Есть! – крикнул он так громко, что испугался собственного крика.
Вот после этого и пошло-поехало. К этому времени он уже получил звание капитана и на службу вообще забил, переложив её на плечи заместителя по боевой подготовке, который окончил алма-атинское высшее пограничное училище.
– Ты давай, зам, рули тут, ты профессионал, а я всё равно в службе не разбираюсь. Тем более после меня ты начальником будешь, так что давай, тренируйся.
Сам же он теперь уже без сопровождения местных егерей отправлялся на свой прииск, где накопал шурфов и начал потихоньку мыть золотишко. На заставе ходили слухи, что старлей завел себе бабу в лесной деревушке и шастает к ней. Слухи эти были ему на руку, и он не их развеивал.
– Свадьба-то когда будет? – спрашивал его, бывало, заместитель.
– Не переживай, ты об этом первый узнаешь, – отшучивался он.
Так дело и шло. Не слишком быстро, правда: хочешь не хочешь, а иногда ему всё равно приходилось отвлекаться на приезды проверяющих, на всякие тревоги, мероприятия, встречи с местными жителями.