– Ужин почти готов. Мел и Райан приедут с минуты на минуту.
– Круто. – Я плюхаюсь на диван.
Папа уехал на работу и вернется через неделю. Ноэль звонит каждый день, но все равно он далеко. Мы остались втроем, и как ни странно, нам не скучно. Энтони периодически водит Ноя на каток, а Мел постоянно заходит к нам, поэтому у нас редко бывает скучно.
– Надеюсь, она не забыла про кокосовое молочко, – самой себе бормочу я.
Хелен это слышит, потому что кричит с кухни:
– Не забыла!
– Отлично, – говорю я. – Тебе помочь?
Думаю, ей все еще странно видеть меня такой… приветливой что ли. Все дело в том, что я не играю. Я чувствую себя так, словно родилась заново. И я это я. Удивительное чувство, на самом деле. Надеюсь, это не пройдет.
– Нет, – отвечает Хелен. – Но ты можешь помочь Ною с уроками. Он наверху.
– Хорошо. – Я встаю с дивана и неохотно плетусь в бывшую комнату Ноэля, которую сейчас занимает Ной.
Видимо у меня такая судьба, всем помогать с учебой.
Ною почти пять, и он выглядит немного старше своих лет. Это можно судить по его упрямому взгляду и острому подбородку. Но эти пухлые щечки никого не обманут. Он так злится, когда я треплю его за щеки. Даже Ной повзрослел, а я не заметила. С ним мне нужно быть предельно осторожной. Проблема в том, как бы это осторожно замаскировать, чтобы он не заметил. Еще один совет доктора Бордмана.
– Не может быть, – сложив руки на груди, тихо говорю я, открыв дверь в комнату.
Там, за компьютерным столом сидит Ной, точнее он лежит на этом столе. И судя по тому, что он даже не шелохнулся, когда я открыла дверь, крепко спит.
Покачав головой, я вхожу и с порога спотыкаюсь об рюкзак. Он точно такой же, как и старший брат. Убрав рюкзак, тянусь за спортивной сумкой и вешаю ее на крючок. Затем осматриваюсь, словно не была в этой комнате много лет. Сейчас я смотрю на нее немного иными глазами. В общем-то, здесь все, как и прежде. Висят постеры с Сидни Кросби и Марио Лемье, которые повесил еще Ноэль. Большая удобная тахта у стены, рядом встроенный шкаф, а у окна стол с компьютером и учебниками.
Я присаживаюсь на корточки рядом со столом прямо на уровне лица Ноя. Из меня вырывается смешок, глядя на его сплюснутое лицо.
– Я думала, что в начальной школе не задают уроков.
Ной моментально открывает глаза и моргает, увидев меня.
– Это какое-то дурацкое задание, – сонно бормочет он и указывает на груду цветной бумаги, разложенной перед собой. – Поможешь мне ровно приклеить все это на трафарет?
– Конечно. – Я беру стул рядом с тахтой, убираю с него одежду и ставлю рядом со столом.
Несколько минут мы заняты заданием, но затем Ной вздыхает, откинув голову.
– Дурацкое и детское задание, – заявляет он.
Я смеюсь, закрывая клей крышкой.
– Почему ты засыпаешь на ходу?
– Устал. – Ной чешет макушку. – Мы с Энтони остались еще после нашей тренировки.
При имени Энтони мое дыхание слегка сбивается. Так происходит всегда. Но сейчас это уже что-то другое. Не то, что я чувствовал еще в прошлом году. Мне даже не было больно, когда я увидела Ингрид в его доме, когда несколько недель назад Ной уговорил меня поехать на каток на «танке» и заехать за Энтони. Не знаю, где я набралась этой смелости, но я сделала это.
По всему видимому Ингрид он очень нравится или она испытывает к нему что-то большее, чем просто симпатия. И если она нравится и ему, то в этом нет ничего плохого. По крайней мере, я пытаюсь себя в этом убедить. В любом случае Энтони не обязан сдерживаться ради того, чтобы я снова не слетела с катушек. Он не обязан прятать свои чувства под замок. Это ужасно, я в этом убедилась.
– Вы молодцы. – Я складываю остатки бумаги.
Ной помогает убрать со стола обрезки, но смотрит на меня
– Когда он привез меня, мама предложила ему остаться на ужин.
– Правда? – Я выдавливаю улыбку.
Ной кивает.
– Но он спросил о тебе, затем сказал, что ему нужно ехать домой.
Не получиться у нас быть друзьями. Как-то все спутанно и непонятно.
– Ну, бывает, – кратко говорю Ною.
Но мой младший брат продолжает сверлить меня взглядом.
– Ты ему до сих пор нравишься.
Ну да, только вот все совсем не так, как может показаться на первый взгляд.
– Мы же друзья. Он тоже мне нравится.
– Он же не виноват?
Я едва ли не дергаюсь от этого вопроса. Ной никогда со мной об этом не говорил. Хоть он и был тем, благодаря которому я сейчас дышу и ем блинчики «Маки».
– Нет, Ной, – вздыхаю я. – Никто ни в чем не виноват, ясно?
Он кивает, соскакивая с кресла.
– Ага, ясно. Сейчас же все хорошо?
У меня едва ли не наворачиваются слезы. Вряд ли ребенку хочется еще раз пройти через все это. Какой же я была дурой. Это я виновата. Только я одна.
– Все хорошо, – тихо отвечаю я.
Снизу раздается шум, и слышится звонкий голос Мел. Я выдыхаю от облегчения.
– Пошли, иначе Мел сейчас ворвется прямо сюда.
Ной хихикает и открывает передо мной дверь.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Энтони
Заглушив двигатель, я расслабляюсь в кресле и прибавляю музыку. Городская библиотека представляет собой двухэтажное небольшое здание в самом центре города. Здесь же находится архив, в котором мама периодически засиживается допоздна. Я до сих пор не понимаю, что может быть в архиве, чего нет в интернете. Мне кажется, это невозможно. Но скорее всего я не прав. Моей маме лучше знать.
Дверца с пассажирской стороны открывается, и вместе с февральским холодом в машине оказывается мама.
– Привет, милый. – Она целует меня в щеку.
– Привет. – Я провожу ладонью по щеке. – Мам, помада.
Она смеется и трет перчаткой мою щеку.
– Иногда мне хочется, чтобы ты снова был маленький.
Заведя мотор, я выезжаю на главную улицу.
– Иногда мне тоже этого хочется, – тихо говорю я и чувствую на себе пристальный взгляд.
– Ты в порядке, Энтони?
Наверняка, она все еще помнит мою вспышку в гараже.
– Да, конечно, – улыбнувшись, отвечаю я. – Почему ты спрашиваешь?
Мама смотрит перед собой на лобовое стекло.
– Я за тебя волнуюсь. Ты в последнее время сам не свой.
Я усмехаюсь, бросив на нее быстрый взгляд.
– Все хорошо. Мы, кажется, говорили о петле времени.
Мама хмурится, глядя на меня. Я всегда перевожу тему, когда не хочу о чем-то говорить. Да все так делают.
– Мы точно не говорили о петле времени, – сложив руки на сумке, говорит она.
– Ты говорила, что хочешь, чтобы я снова был маленький. Теоритически никаких запретов на путешествие в прошлое нет.
Мама обреченно вздыхает, опустив голову. Ее рыжая копна падает на лоб.
– Энтони.
Я смеюсь, глядя на дорогу.
– Серьезно. Это возможно на основе общей теории относительности Эйнштейна, которая описывает гравитацию как искривления пространства и времени по энергии и материи.
– Стивен Хокинг подтвердил свою давнюю гипотезу, – говорит мама. – Путешествия во времени невозможны.
– Но он мог и ошибаться! – с энтузиазмом спорю я. – Чрезвычайное мощное гравитационное поле, образованное, допустим, вращающейся черной дырой, может деформировать материю так, что пространство будет искривлено наизнанку. Это создало бы замкнутую времениподобную кривую – цикл, который фактически будет являться путешествием во времени.
– Хокинг и многие физики считают замкнутую времениподобную кривую абсурдной.
– Да, да, – фыркаю я. – Потому что путешествия во времени любого микроскопического объекта создают парадоксы, которые ломают причинно-следственную связь. А ты разве не помнишь «парадокс убитого дедушки» с точки зрения квантовой механики?
Мама поднимает руки.
– Я не стану с тобой спорить. Ни в коем случае. Во-первых, это затянется. Во-вторых, тебя понесет так, что пойдет пена изо рта.
Мы смеемся. Затем мама протягивает руку и гладит меня по щеке.
– Ты такой умный, Энтони.
– Вовсе нет, – отмахиваюсь я. – Папа все еще злится на меня из-за Ванкувера, да?
Мы с отцом больше об этом не говорили. Я не подал заявку в технологический институт Британской Колумбии и даже в колледж Дугласа, и он об этом знает.
– Нет, милый, – отвечает мама. – Ты же знаешь своего отца. Он жуткий педант и не любит, когда планы меняются. В любом случае, он не злится. Не волнуйся об этом. Это твоя жизнь, ты уже достаточно взрослый, чтобы решать самому, верно? – Она подталкивает меня плечом.
Слова крутые. Надеюсь, так оно и есть.
Я вздергиваю подбородок.
– Конечно, я взрослый.
Мама прыскает в ладонь.
Вернувшись домой, мы сразу же идем на кухню.
– Закажем пиццу? – предлагает мама.
Я смотрю на ее усталое лицо.
– Могу разогреть замороженную лазанью и приготовить салат.
Мама с благодарностью смотрит на меня, затем подходит ближе и кладет руки на мои плечи. Мы почти одного роста.
– Ты замечательный, Энтони. Правда.
Вау, похоже, она серьезно.
– Да, ладно, мам, мне не сложно. Это всего лишь ужин.
Она идет к лестнице мимо обеденного стола.
– Нет, ты очень хороший человек.
Все матери так думают про своих детей. Правда в том, что это не так. Мои ошибки превратили меня в не самого лучшего человека. Это угнетает.
Я отворачиваюсь к стойке, избегая ее взгляда. Она все еще не поднимается наверх.
– Какое сегодня число? – внезапно интересуется она.
Я все еще не поворачиваюсь.
– Восемнадцатое февраля.
– Боже мой, – вздыхает мама. – Уже конец зимы. Мы даже не заметили, как прошел год с тех пор, как мы сюда переехали. И.. ох, у Эйвери и Ноэля был день рождения, верно?
– Да, им уже исполнилось по восемнадцать. Эйв не хотела устраивать праздник в этом году.
Единственное, что я услышал от нее, когда подошел поздравить – это то, что Ноэль больше не станет праздновать свой вымышленный день рождения позже. Это было глупо. Я так и сказал своему другу, и да, в этом году он согласился.
Я поворачиваюсь, и вижу, как мама кивает, глядя в пол.
– Понятно. Мы даже твой день рождения осенью отпраздновали как-то тухло.
Я качаю головой, улыбаясь.
– Вовсе нет. Было весело.
Мама скептически выгибает бровь.
– Я бы так не сказала.
– Почему мы вообще начали этот разговор? – Я отталкиваюсь от кухонной тумбы и иду к холодильнику.
– Даже не знаю. – Мама облокачивается о перила. – Я даже не поздравила ее. Моя работа делает из меня отшельника.
– Твоя работа – лучшая в мире. У тебя нет босса.
Мама фыркает, покачав головой.
– Думай, как хочешь, но она не самая лучшая в мире.
***
На следующий день я просыпаюсь в отличном настроении. И чтобы воспользоваться своим бодрым духом, решаю поговорить с Эйв. Но моя проблема в том, что я даже не знаю, что именно ей скажу. Мне жутко хочется избавиться от неловкости между нами. Что-то же должно сработать. Мы ведь друзья. И почему это фраза в моей голове так нелепо звучит?
После уроков я не могу ее найти, поэтому выхожу из здания и оглядываюсь. К счастью в нашей школе невозможно что-то не увидеть. Пройдя вдоль здания несколько шагов, я замечаю голубые волосы Эйв на стадионе. Она сидит на верхних трибунах, а перед ней стоит Уолт и, размахивая руками, что-то рассказывает. Даже с большого расстояния я вижу ее улыбку.
И снова испытаю это противное и скользкое чувство ревности. Как же глупо.
Если с ним она улыбается, то я не должен сейчас мечтать, чтобы Уолт свалился с этих самых трибун. Кто знает, возможно, они могли быть вместе уже давно.
Пока я стою и над этим раздумываю, как последний трус, мне уже навстречу со всех ног несется Уолт. Эйв продолжает сидеть на месте, не замечая меня. А вот Уолт как раз замечает, и его лицо не выражает дружелюбия. Не знаю, что между ними, но буду честен с самим собой, он не хочет быть просто другом. Иначе бы он так на меня не смотрел. Не могу судить наверняка, ведь с Уолтом за этот год я практически не общался. Он мне казался приветливым и тихим парнем.
Сейчас он уже подходит ко мне. Его шапка почти лезет на глаза, но он не спешит ее поправить. Он поднимает голову, так как я все же выше и засовывает руки в карманы своей синей парки.
– Привет.
– Привет, – отзываюсь я.
Уолт поджимает губы, быстро обернувшись к Эйв, которая сидит к нам полу-боком и естественно не видит нас.
– Ты ищешь Эйв?
Я киваю.
– Да и уже нашел. – Я собираюсь пройти мимо него, но Уолт громко прочищает горло.
Я вынужден остановиться.
– Слушай, она ждет меня, я решил купить нам какао, – говорит он.
Я хмуро усмехаюсь. Мне не очень нравится то, как он себя ведет. Такое ощущение, что я должен спрашивать у него разрешения, чтобы поговорить с ней.
– Ну, хорошо, иди.
Уолт снова стискивает губы и вздыхает, выпуская теплое облако пара изо рта.
– Я хотел сказать тебе… – начинает он. – Только не подумай ничего.
Я снова невесело усмехаюсь.
– Я уже думаю, Уолт. В чем дело?
– Ей сейчас лучше. Даже хорошо.
– Я вижу и это здорово.
– Тогда… – он запинается.
Господи, будь мужиком и скажи в чем дело, чувак.
– Не лучше ли тебе не мешать ей?
Я забываю моргать, в упор глядя на него. Мне понятна его мысль, но все же не хочу опускать голову, как пес и слушаться этого парня. Мне есть что сказать. Да и он мало что знает. По крайней мере, я на это надеюсь.
– То есть ты сейчас советуешь мне держаться от нее подальше?
Уолт выдерживает мой взгляд и кивает.
– Ты снова можешь ее запутать.
– Да ты шутишь! Кто ты…
– Если бы не ты, с ней бы все было хорошо! – резко выпаливает Уолт, буквально заткнув меня. – Серьезно. Это то, что я думаю. И можешь врезать мне прямо здесь. Я не боюсь ни тебя, ни всех остальных парней из команды.
Я и не собирался его бить. Очевидно, его представление обо мне совершенно иное. Типичное и клишированное.
Возможно.
А возможно он видит меня насквозь. Какой я плохой человек. Мне даже нечем возразить.
Стискиваю кулаки в карманах и, бросив взгляд на трибуны, произношу:
– Ты прав.
Затем ухожу.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Эйвери
Открыв капот «танка», я смотрю на его содержимое. Тут мне даже YouTube не помощник. Я ничего не понимаю. В последние пару дней здесь что-то постоянно стучит, и я представления не имею что именно. Было бы разумно заехать в сервис, но боюсь, карманных денег мне на это не хватит. Еще вчера я не могла решиться попросить Энтони посмотреть машину. Даже зная то, что он без промедления выполнит мою просьбу, не придает мне смелости.
Как же все это жалко выглядит со стороны. Мне не хватает смелости! Мне.
Ладно, здесь нет ничего удивительного. Буду считать так: прежняя Эйв до сих пор валяется в больнице или все еще лежит, свернувшись на полу в ванной.
Вздохнув и захлопнув капот, я хватаю рюкзак с пассажирского сиденья и иду на подъездную дорожку к машине Хелен. Она пристегивает Ноя.
– Не против, если я с вами?
Хелен кивает, увидев меня.
– Конечно.
Залезая в машину, я с уверенной твердостью решаю подойти к Энтони и попросить его посмотреть «танк». Кто если не он справится, верно? К тому же я обещала ему, что если с машиной что-то будет не так, я обязательно об этом скажу. Мне кажется, для Энтони «танк» как переданный на руки к другим щенок, к которому он очень привязался.
Я усмехаюсь от этой глупой мысли. Хелен вопросительно смотрит на меня. Я лишь пожимаю плечами.
Это мой последний год и, кажется, я наконец-то свободно дышу.
***
Мое дыхание постоянно сбивается, и я слишком часто дышу. Сердце громко стучит, а колени дрожат. Даже еда на подносе, который я держу перед собой, трясется.
Такая у меня реакция на то, что я собираюсь сейчас сделать.
Это нормально. Я так делала тысячи раз. Это обычное действие. Господи, во что я превратилась?
И вот снова ползут сомнения по всему моему телу, словно жуки.
Прекрати, Эйв. Ты нормальная, ты здоровая. У тебя все еще есть друзья.
Стряхнув с себя воображаемых жуков сомнений, я делаю первый шаг к своей цели.
Затем второй шаг. И третий.
На меня уже уставился Уолт во все глаза, потому что я иду не к его столику. В кафетерии как обычно ужасно шумно. Но почему-то именно в этот момент все затихают. Все как в фильме. Все пялятся на меня.
Я замедляюсь и бегло осматриваю себя, словно обнаружу что-то на своей одежде и буду считать, что они смотрят на меня из-за нее. Но всё в порядке. На мне обычная одежда: широкие джинсы-бойфренды и заправленная в них синяя рубашка с короткими рукавами.