«Подыграть им, точно» – губы Тихомира приняли форму музыкального инструмента, и из них полились ноты, гармонично ложащиеся на ритмичное потрескивание во дворе дома. Казалось, сверчки вторят ему, чуя надвигающуюся опасность.
Иваныч распахнул дверь и вышел на порог, не выключая свою «губную гармошку». Он на всякий случай посмотрел по сторонам – в окнах царила кромешная тьма, все соседи спали. «Ещё бы, столько горбатиться на грядках» – промелькнуло в голове. Позволив мимолётному трансу полностью забрать собственное внимание, дедушка не заметил шелест в кустах за домом, перетекающее в быстрое движение нескольких конечностей по сухой траве. Шум нарастал вперемешку с фырчанием. Подобных звуков точно не мог издать тот, кто ходит на своих двоих.
До последнего момента Иваныч был устремлён в сторону леса. До последнего момента он находился в симбиозе с деревенской фауной.
9
– Кто это?! – вскрикнул старик, когда нечто мохнатое проскочило вплотную с его ногами.
Вместо ответа на него уставилась пушистая мордочка с высунутым языком и оттопыренными ушками. В этот безумный ночной час Тихомир Иваныч оказался не одинок.
– Джек! – он тут же забыл обо всём, обрадовавшись появлению верного друга. Почему не спишь? Соскучился?
– Гуав! – задиристо ответил Джек.
Своей собаки у деда Тихомира не было, но Джек, соседская дворняга, приковывающая взгляд своими громадными размерами и ниспадающей шевелюрой, сразу подружилась с ним. Может быть, из-за их схожей седины, которой Джек был награждён с рождения. Седой волос скрывал настоящий возраст. Пёсик даже иногда вёл себя как глупый щенок, когда прятался под сенями деда Тихомира во время грома. После бури сначала показывались ушки, а затем их обладатель. Деда такие причуды от души забавляли.
– Все видят по десятому сну, приятель, одни мы с тобой шатаемся тут по-холостяцки.
Джек продолжал вилять хвостом, намекая, чтобы его усердней гладили.
– Гуав-Гав! Гав! – четвероногий друг согласился.
Тихомир Иваныч покосился на дом. Ему казалось, что невидимое лассо заарканило его и старается всеми силами затащить внутрь, заставить отворить все замки и освободить проход. Чувство дьявольского притяжения.
«Нет!» – мысленно он стукнул кулаком в грудь.
– Эй, лохмач, составишь мне компанию? Ты же любишь гулять в лесу?
Конечно же, Джек обожал проводить время рядом с Тихомиром. Лес же он использовал как площадку для оттачивания навыков охотника. Иногда грибника. Правда, последний случай с подозрительными лисичками едва не вышел пёсику боком. Благо выручил дед, отпоив настоем. Джеку вообще нравилось уходить подальше от домов, от других людей, что не похоже на обычных собак. И сейчас это оказалось как нельзя на руку для старца, потому что он собрался узнать, куда скрылся Хорх, и где тот может появиться в самое ближайшее время.
– Гав-гав-гав! Гуууааав! – хвост Джека превратился в пропеллер. Он первым взял курс на коммуну величественных сосен, одновременно грозно и оберегающе зажавших Волхвы в свои хвойные тиски.
– Только держись рядом, Джек! Рядом! – распорядился старец. «Неизвестно чем может закончиться наша прогулка, дружок…» – добавил он уже про себя.
10
Троица подозрительно одинаковых парней, отличающихся худобой и подозрительными стрижками «горшок», только вышла из самого последнего дома и виляющей походкой устремилась ко входу в лес, где была прочерчена широкая колея. В Волхвы они приехали на мотоцикле, но сейчас шли, если это так можно назвать, пешком. Даже тащить двухколёсный агрегат с люлькой они были не в состоянии, и его им пообещал вернуть хозяин дома – электрик Семён, жена которого разогнала пирушку по возвращении из города. Семён уже храпел под одеялом, а гостям посчастливилось совершить марафон через весь лес, стараясь не попасть под лопасти вертолёта в своих головах. Если бы Женька со Славиком находились рядом, они б наверняка рассмотрели в них восставших мертвецов.
Изрядно выпившая компания кое-как растянулась по ширине колеи и начала продвижение в глубь чащи. Сначала они шли сплочённо, положив руки на плечи. Миновало примерно 200 метров, и Шура, самый крайний, неожиданно нырнул в кусты щучкой, издав ужасный рык.
– Тряпка! – заорал Федор, что был по центру. Дотерпеть, что ль, не мог?!
Шура хотел ответить, развернулся (мутные глаза прорезались сквозь ночную тьму), но в следующую секунду снова припал к обочине, разразившись рыком ещё большей силы.
– Баба со слабым желудком! – Фёдору было тяжело держать Василия, тот почти отключился. Возвращайся, он щас рухнет, к такой-то матери!
Ослабленный алкодруг пополнил строй, и они поплелись дальше. Ноги их уже не слушались. Шёпот хвойных деревьев воспринимался мантрой, разбивших лагерь сектантов неподалёку. Мрак давил на без того замученные головы, с трудом воспринимающие реальность. Каждый шаг давался сложнее и сложнее.
– Баста! – нарушил тишину Фёдор!
– Чи… чего? – Шура, вжавшийся сам в себя, повернул голову. Лицо выражало тотальное равнодушие ко всему. Это был натуральный ходячий труп, который только и делал, что портил кусты.
– Этот мешок кончился! – он махнул на Васю.
– И чи… чи… чего делать?
– Ночевать, дубина! Давай укладываться!
Фёдор мог похвастаться большей закалкой, нежели собутыльники, жизненных сил которых тогда едва хватало на поднятие собственных век. Их могли побить дети школьного возраста. Чего уж говорить про бойких деревенских женщин, одна из которых полчаса назад взорвалась в гневном припадке.
Сохранивший рассудок товарищ резко взял влево и попёр тараном к большому сваленному бревну, где рядом прослеживался свободный травяной участок. Этого было достаточно для фрахтования трёх тел. Шуру предусмотрительно определили поближе к кустам. Вася примостился вдоль бревна. Сам же Фёдор, превратившийся в мамку беспомощных туповатых детей, соорудил себе травяную подушку и отполз под сосну. В считанные секунды троица утонула в крепком лесном дрёме.
11
«Какого чёрта!» – Фёдор резко открыл глаза. Понадобилось время, чтобы возникшие в голове вопросы нашли ответы: «Что за поляна?», «Почему мы в лесу?» и, основной, «Где все?». Не успев подобрать ответы, он начал паниковать, приговаривая:
– Бросили, подонки, уползли. Куда идти-то? Где, блин, я вообще? Ау, мать вашу, раз так! Ау! – Фёдор кружился вокруг своей оси. Похмельный синдром туманной дымкой нависал над обоими полушариями, они были не в состоянии нормально работать. Но стоило ему успокоиться, как первые признаки наличия живых людей тут же дали о себе знать. Паникёр долго всматривался в сторону зарослей бузины, сужая зрачки, которые вскоре бешено расширились.
«Ноги!». Чьи-то ботинки – и он знал, чьи – по-мертвецки высовывались наружу… «Шуру утащили!» – пришло на ум Фёдору.
Медленной поступью, как по учебному минному полю в армии (хотя тогда оно оказалось «заряженным» – полкан Бичук любил пошутить), он приближался к подошвам с надписью 42, выставив руки вперёд, чтобы отреагировать на возможную угрозу. По правде говоря, такой позы хватило бы разве что на внезапные объятия, которые не заставили себя ждать.
Когда до оторванных ступней, смотрящих носками в землю, оставался метр, кусты зашевелились. Фёдор почувствовал тепло в районе левого кармана трико, но ему было некогда осознавать стыд – он прокручивал свою жизнь. Дойти до женитьбы не хватило времени – обвешанные бузиной ветки расступились, и существо странной формы набросилось на него. Предсмертный обморок обошёл Фёдора лишь чудом – сказалось содержание спирта в крови.
– Федоркааааа! Это же ты! – завопило существо, ранее известное как Шура.
– Баклан! – он отверг объятия и зашвырнул товарища обратно.
– Не кипишуй, Федь, мы чутка расползлись. Васёк, вон, шиповник облюбовал… Жив ли, как думаешь?
– Щас исправлю! – всё ещё злился Фёдор, стараясь прикрыть штаны.
Он перешагнул через бревно, добрался до кустов шиповника и, сделав пару гребков, обнаружил второе тело. Тело издавало аппетитный храп.
«Готов» – подумал искатель приключений.
– Федь, тут хорошо… Я спать… до утра – Шура зевнул и моментально отключился.
Спустя пару минут, на один источник храпа стало больше.
– Спите, синяки… – отмахнулся Фёдор.
Сам он не мог заснуть – сердце до сих пор пыталось пробить обтянутые кожей рёбра. Уйти в посёлок? Не в чести бросать товарищей и отправляться в деревню. Да и дорогу, по правде сказать, Фёдор подзабыл.
«Буду баранов считать» – он нашёл выход. Улёгся на бревно и закрыл глаза. «Раз баран, два баран, три…».
12
На 45-том баране невидимая воздушная пуля прошила голову. Фёдор очнулся, но так и не пришёл в себя. Он не думал ни о друзьях, ни о штанах – вообще ни о чём. Туловище приняло вертикальное положение. Ноги медленно, попеременно шли в ведомом только им направлении. Полянка с друзьями вскоре вообще скрылась из виду. Хвойные ветки чертили на лице узоры, но в итоге освобождали путь, как швейцар приглашает в открытую дверь. Фёдор продолжал идти, заарканенный духом леса – это пришло бы в голову, сохрани он рассудок. Бревно и спящие вокруг него превратились в маленькую точку, бережно укрытую загромождением сосен. Широко открытые глаза смотрели на меняющийся ландшафт, но, казалось, хранили полнейшее недопонимание, будто до сих пор спали.
Трудно сказать, как далеко в чащу забрался Фёдор, вернее, его тело, но разбуженные первыми лучами солнца и утренними позывами Шура и Василий долго бегали вокруг той самой полянки, чтобы найти хоть какую-нибудь зацепку. Они посчитали, что Фёдор, наплевав на них, добрался до посёлка и давно уже обдувал подушку перегаром. Плюнув на поиски, парни выбрались на колею, на годами протоптанный маршрут. Вдвоём. В деревне сказали, что ни одна собака не озвучила появление Фёдора. На спинах друзей выступил холодный пот. Они в ужасе переглянулись. Тогда вряд ли кто-нибудь взялся предсказывать, сможет ли тройка в полном составе снова добраться до Семёна из соседней деревни.
Пока Шура и Василий пребывали в безмятежной стране сновидений, их приятель, подчиняющийся неведомой силе, забрёл туда, куда бы не отважился отправиться ни один заскучавший подросток.
Если бы Фёдор мог напрячь голосовые связки, то он бы описал подозрительного вида скалу, больше напоминающую укрытую чёрными соснами юрту, где уже лет 500 не жили люди. Деревья казались живыми, но выглядели так, будто пережили страшную угольную бурю, способную стереть с лица земли целые города. Они предупреждали и одновременно отпугивали путников.
Сквозь ветви, похожие на лапы костяного дракона, прослеживался проход внутрь.
В детстве Фёдора пугали ведьмами, колдуньями, он мог поклясться, что слышал оборотня, и часто рассказывал, как в ночи приходилось убегать от этих тварей, когда воображаемые шабаши бушевали поблизости от родного посёлка. Но то были сказки, вызывавшие приятные мурашки и напоминающие, что ты находишься здесь, сейчас, живой и в меру здоровый, а все враги просто питаются силой слов, нет повода их бояться. Но вы точно не думаете о «приятных мурашках», когда становитесь плотвой на крючке, которой дарована единственная способность – следовать за блесной в ожидании грядущей участи. И загробная, потусторонняя аура этого места, где из убитой засухой земли пробивается каменный бункер, затягивающий любого своими лапами из чёрной хвои, могла предвещать скверный исход.
Эмоции молчали. Фёдору не давали думать. Вдруг ноги снова пришли в движение. Он приблизился к разлому, благодаря своей худобе, протиснулся в трещину и исчез в непроглядной тьме. Далёкий собачий лай должен был послужить предупреждением, но… как эта несчастная марионетка могла его услышать?
13
Экспедиция деда Тихомира и Джека уже начала убаюкивать обоих. В сердца полагавшихся на интуицию старца путников потихоньку прогрызался червь сомнения. Исхоженные вдоль и поперёк тропинки, повторяющиеся лесные ландшафты с шоколадных конфет, сонное царство вокруг и никаких зверей под пристальным взглядом полной Луны. Уныло болтающийся хвост Джека показывал, что пёсик скоро потребует возвращения в более уютное место. Дед не соглашался.
Без карт и зацепок, кроме головы Иваныча, вооружённые фонарём скитальцы проблуждали ещё один час, сильно замедлив темп. Разочарование усиливалось. Но старец чувствовал, знал, что не смесь безысходности со страхом вытолкнула его вместе с четвероногим другом посреди ночи. Чтение знаков помогло ему в войну, поможет и сейчас. И знаки эти определённо были. Где-то в сплетённых линиях эфира, под слоем кучевых облаков, почти слившихся с тьмой. Что-то было. Оно расплывалось пульсирующей вспышкой, а затем пропадало. Через десяток-другой шагов появлялось снова. Вряд ли Джек мог видеть эту путеводную кляксу гигантских размеров, это была забота Тихомира.
Тьма поглотила путников. Они слились с ночью. Лунное сияние едва помогало различить стволы деревьев, весь обзор вокруг был залит вышедшим из берегов нефтяным месторождением. Внутренний барометр стал подавать тревожные сигналы, будто невидимый гигант накрыл их огромным куполом. Поднялось давление. Участился пульс. Из-за преследования кляксоподобного сигнала рассудок прогонял обыденные размышления. Мысли сжались, они легли на один единственный вектор и только…
– Туда, Джек! – старец внезапно ободрился и ускорил шаг. Пёс побежал за ним.
Обманывая свой возраст, Тихомир ловко проскальзывал меж препятствий. Его спутник старался не отставать, хотя под таким напором, надо признать, это давалось нелегко. «Старик обезумел! Он нашёл золотую жилу? Дверь в лучший мир? С цепи сорвался!» – возможно, думал про себя Джек.
– Не отставай, мы почти добрались! – подогнал зверька Иваныч.
Шустрые удары хвоста и натужное дыхание послужили одобрительным ответом.
Они отсчитали 20 сосен, пробежали полянку с пеньками, добрались до густых зарослей поразительно чёрных деревьев, и, вместо того чтобы осмотреться и проложить нормальный маршрут, дед Тихомир, подобно отчаянному юнцу, нырнул в хвойное озеро, залитое углём. Джек последовал за ним.
Только чудо помогло им остановиться на краю холма, которого отродясь не было на этом участке, как и ужасных деревьев чёрного цвета, сочащихся первобытным злом. Справившись с гравитацией, старец начал всматриваться вдаль, однако, собачье чутьё опередило – Джек начал громко лаять в сторону каменного изваяния. Эта площадь, на удивление, лучше освещалась, поэтому можно было разобрать, что к этому скальному «шалашу» приближается тень, обычная тень, совершенно обычного человека.
Пёс продолжать лаять. Всё сильнее и сильнее.
Тихомир Иваныч изменился в лице, его охватила тревога и ужас одновременно. Он рванул прямиком с холма и закричал:
– Кто бы ты ни был – остановись! Не заходи внутрь! – вопль был пропитан сумасшедшей энергией.
Лай Джека вторил мощным словам.
Но человек (это совершенно точно был человек) не подавал виду, будто специально игнорировал крики. Он приблизился к разлому, который уже бросался в глаза. Человек замер.
Мчащимся с холма оставалось преодолеть каких-то 150 метров, чтобы оказаться перед незнакомцем. Они из последних сил быстро перебирали ноги – последний раз Тихомир так спасался от минометного обстрела в 43-тьем. Расстояние сократилось до 50 метров, и тень растворилась. Добравшись до того места, где стоял таинственный человек, они увидели лишь разлом, в котором растворился незнакомец. Недолго думая, дед Тихомир последовал за ним.