Очень они на нас злились.
Прочность самолёта, это да!
Польша, январь 1945-го года. Ил-2 возвращался с боевого задания. В самолёте раненный стрелок-радист, находящийся в задней кабине с пулемётом. Он получил ранение, когда отбивал атаки вражеских истребителей. Обычно, они с раненными стрелками садились на первом попавшемся аэродроме. Пилот решил посадить самолёт на нашем аэродроме, но сильно промахнулся и взъехал в сосновый бор на большой скорости. Были отбиты плоскости и оперение, Ил-2 сигарой проехал ещё два десятка метров и остановился в лесу. Но лётчик и стрелок не пострадали. Стрелка-радиста увезли на скорой в госпиталь. Вот каким крепким был Воздушный танк.
На земле сбил Пе-2
В 1945-м году со мной произошёл невероятный случай. Это было на аэродроме Бриг (ныне по-польски Бжег), под городом Бреслау (Вроцлав). Однажды, возвращаясь с боевого задания, забыл выключить оружие и, заруливая на стоянку, я расстрелял пикирующий бомбардировщик Пе-2. Уходя на боевое задание, мы, после взлёта, включали оружие, а заходя на посадку, выключали его. Был сильный боковой ветер, я с трудом удерживал истребитель от разворота одними тормозами. Тормоза на Аэрокобре Р-39 были гидравлическими, нужно было всё время «лопухами» накачивать давление в систему. «Лопухи» – это большие пластины на педалях самолёта, при нажатии создаётся давление в тормозной системе. Надавливается такой «лопух» носком ноги. Нажмёшь левый «лопух», самолёт разворачивается влево, нажмёшь оба – останавливается. Подрулив к стоянке самолёта, вроде бы нажал оба тормоза, но, не тут-то было. Правый тормоз оказался накачан сильнее, самолёт развернулся вправо. В момент разворота, нажал на гашетку пулемётов и дал очередь из четырёх патронов. В Пе-2 получилось четыре дырки. На фюзеляже самолёта лежал механик и что-то делал, он моментально упал на землю. Первая мысль была:
– «Убил человека».
Но, нет, смотрю поднимается, значит жив. Отлегло на душе. От Кузьмича (подполковник Криванов Андрей Кузьмич) получил взбучку, да и не малую. На утро перед строем лётного состава зачитали приказ: платить шесть месяцев «алименты» на починку самолёта – 25% из зарплаты. Правда, вычли 25% один месяц, на этом всё и закончилось. Всё обошлось хорошо, потому что воевал я хорошо, замечаний не имел. Вот так я сбил на земле свой бомбардировщик Пе-2. Допустил такую халатность, необдуманность. Нельзя нигде забываться, нужно всё время проверять себя.
Стреляет всё и вся
Снова аэродром Бриг на берегу реки Одер. В марте 1945 года мне доверили провести разведку аэродрома под городом Швейдниц. Оттуда немцы производили налёты на наши войска. Необходимо было узнать, как расположены на стоянке бомбардировщики и истребители противника. Пара самолётов, ушедшая до меня, назад не вернулась. Видимо, были сбиты зенитной артиллерией. Долго согласовывая с оперативными работниками детали разведки, пришёл к выводу, что подходить к аэродрому нужно на низкой высоте 10 – 15 метров. Зенитные орудия из-за быстрого перемещения самолёта не успеют быстро развернуться и вести прицельный огонь.
Утром, как только забрезжил рассвет, мы с ведомым взлетели и взяли курс вглубь немецкой территории. Пройдя сто километров, развернулись и легли на курс к вражескому аэродрому, стали снижаться. При подходе к аэродрому, зенитки «завели свою песню». Мы снизились до высоты в пять метров, по мне, вероятно, стреляли все, не только зенитки, но из винтовок и, даже, пистолетов. За нами, на преследование взлетели четыре фоккевульфа Ф-190. Они преследовали нас до самого нашего аэродрома, пока наши истребители не связали их боем. Сев, я доложил обстановку, и через час наши бомбардировщики накрыли этот аэродром.
Ещё о Швейднице. Под Швейдницем на горе стоял монастырь. И, вот, кто-то из лётчиков говорит, что на этом монастыре уцелел купол. Нам было приказано привозить не более пятнадцати процентов боекомплекта. Мы расстреливали его, по движущимся по дорогам немецким автомашинам и скоплениям войск. И, вот, началась охота на этот купол. В результате купол был сбит. Сейчас, думаю, этого делать было нельзя, считаю – детство, необдуманность. Но тогда, это было время азарта, интереса, молодости и мщения за нашу Родину.
Вася Компанеец
Во время войны в соседней АЭ служил лётчик Вася Компанеец. Интересный был человек. В нашей комнате висел портрет Сталина, а под ним плакат со словами «У лётчиков такая порука, такое заветное слово есть: врага уничтожить – большая заслуга, друга спасти – великая честь». Плакат отражал действительность лётчиков – истребителей. Это – дружная семья, всегда помогут в бою, если тебе трудно. Потерю друга очень переживают. Дрались смело, не смотря на некоторое превосходство немецких лётчиков. Хочу заметить, что и немцы были не трусы, дрались хорошо. После боевых вылетов проведённых боёв, рассказывали свои впечатления, о допущенных ошибках, чтобы было поучительно для других. Каждый лётчик, слушая это, делал для себя выводы, готовясь к дальнейшим боям, это всегда хорошо помогало. Как говорится, мотали себе на ус, хотя и их ещё не было. В Польше Вася Компаниец, придя вечером, подошёл к портрету Сталина, встал на правое колено, положив фуражку на левую руку, сказал:
– Иосиф Виссарионович, а мессершмиты пошли не те!
Встал и пошёл спать. Как говорится, исповедался. Конечно, он был не трезв. И таких историй с ним было несколько. В войну верили Сталину и с его именем ходили в бой.
Лучше не придумаешь
В перерывах между боями произошёл такой курьёзный случай. Польша, 1944 год, город Тарнобжег, замок Графа, где мы жили. Есть такая пословица: Голь на выдумку хитра. В двадцать первом авиаполку один лётчик, мы, за красивую бородку, называли его борода, пришёл вечером под большим кайфом. Лётчики решили над ним пошутить, положили его на стол, а по краям поставили четыре свечки. Он был похож на покойника, потому как чувствовал от выпитого себя плохо и был очень бледен. Все стояли вокруг него и смеялись. Вот она, молодёжь, на выдумки хитра. Вдруг, идёт «Любо, братцы, любо». Увидев командира дивизии, все разбежались. Он, конечно, очень разозлился. Утром, на построении, он устроил всем хорошую взбучку. Он всё время злился на нас и не хотел никого представлять к наградам. Только с приходом нового командира дивизии, героя Советского Союза полковника Крюкова, очень многие, да, можно сказать, почти все лётчики получили награды. Я получил орден «Отечественной войны» второй степени.
Первый реактивный самолёт
Третьего, или четвёртого мая 1945 года в городе Заган я увидел Ме-163 – немецкий реактивный самолёт с двумя двигателями ЮМО – 004. Он утром пронёсся над нашим аэродромом. Мы стали искать по силуэтам, что это за штука такая? А он развернулся и стал штурмовать наш аэродром, поджёг два самолёта и наделал много дырок термитными снарядами в других. Недалеко от нас стояла «Пешка» бомбардировщик Пе-2, он загорелся и взорвался. Маня взрывом отбросило к стенке, возле которой я стоял. Всё произошло молниеносно. Несколько термитных снарядов попали по ангару, в котором находились механики самолётов. Осколком от термитного снаряда ударило механика Алёхина, вскользь по шлему побрило голову, сняло волосы, обожгло кожу. Алёхин был так напуган, что бегал по ангару и кричал:
– Ой, я убит! Ой я убит!