Протазанов. У девушки мать заболела.
Раиса Протазанова. А если бы эта самая Дина Мальцева по другой какой причине не сумела поехать?
Протазанов. Я бы всё равно заплатил ей всю сумму сполна.
Александра Васильевна (робко). Девушка молоденькая, из небогатой семьи, видать…
Раиса Протазанова (мужу). Тебе что, в этот раз кучу денег за отпуск отвалили?
Протазанов. Не больше, чем обычно.
Александра Васильевна (простодушно). Андрюша за изобретение деньги получил.
Раиса Протазанова. И много?
Протазанов. Все мои.
Раиса Протазанова. Ах! Все твои. А Витенька что же, не твой ребёнок?
Протазанов. Он мой только на пять процентов, а на остальные девяносто пять он твой! (Горько.) Ты вспоминаешь про моё отцовство только в связи с очередным требованием денег.
Раиса Протазанова. Мне зимние сапоги нужны, а Витеньке осеннее пальто.
Протазанов. Про сапоги я уже слышал. На них доставай себе деньги, где хочешь. А пальто Виктору будет.
Раиса Протазанова (взвизгивая). Ты меня куском хлеба упрекаешь!
Протазанов. Куском хлеба тебя никто не упрекает. Но отказывать себе во всём, собирать тебе деньги на сотенные сапоги я не намерен. Тем более что ты месяцами находишься вдали от меня, в другом городе. Нужны тебе дорогие сапоги, продай что-нибудь из своих побрякушек.
Александра Васильевна (робко). Раечка! Андрюша!
Раиса Протазанова (не слушая свекровь). От моих побрякушек, как ты их назвал, почти ничего не осталось после той кражи у нас в квартире. (Многозначительно.) Надо бы ещё выяснить, кто их похитил.
Протазанов. В своё время я предлагал тебе обратиться в МУР.
Александра Васильевна. Андрюша! Ну уступи ей.
Протазанов. Ладно, уступаю. К тому же на поезд собираться пора. А сапоги пусть себе сама покупает (начинает собираться).
Раиса Протазанова. Ну что ж, муженька проведала. Можно и в обратный путь.
Александра Васильевна. Раечка! Вам-то зачем так торопиться обратно в Украинск? Только ведь приехали. Витенька с дороги устал, и сами притомились, наверное.
Раиса Протазанова. А что мне в Москве делать?
Александра Васильевна. Раечка! Но Вам же надо достать билет на поезд. Да ещё на тот, которым едет Андрюша. Сейчас разгар летних отпусков. На вокзалах столпотворение.
Раиса Протазанова. Виктор и мой чемодан поедут с Андреем. А я суну проводнику рублей десять, и он устроит меня в служебном купе или ещё где-нибудь.
Александра Васильевна. Мне так хотелось, чтобы Витенька побыл в Москве хотя бы неделю…
ЗАНАВЕС
СЦЕНА 2
Небольшой двухместный номер туристкой гостиницы в Терсколе. Прямо – расположены окно и дверь на балкон. Дверь открыта. Видны утренние горы.
Слева, на кровати лежит под простынёю Ольга Лебяжьева. Справа, на кровати лежит поверх одеяла Андрей Протазанов. На нём майка и спортивные брюки. Ноги босые.
Ольга. Теперь ты, конечно, презираешь меня? Ну, признайся! Я сама себя презираю. Ненавижу! Не-на-ви-жу!!
Лицо Протазанова принимает страдальческое выражение.
Ольга. Да, ты презираешь меня! Лежишь на своей кровати. Молчишь. И, наверное, твердишь про себя – шлюха! шлюха! А может быть, что-нибудь и похуже.
Протазанов. Оля! Ты же сама прогнала меня от себя.
Ольга. Да, прогнала. А ты и рад.
Протазанов садится на кровати и спускает ноги на пол.
Ольга. Нет. Не подходи ко мне!
Протазанов покорно остаётся на своём месте.
Ольга. Господи! Никак не пойму, чего сейчас во мне больше – любви к тебе или ненависти.
Протазанов. Это у женщин бывает. Особенно после первого раза…
Ольга. Ненависти больше. Ну, какая может быть любовь к человеку, которого знаешь всего двенадцать дней?… Господи, как я сама себе противна… Да что я в тебе нашла? Немолодой, некрасивый…
Протазанов. Оленька. Оля! Успокойся. Не мучь себя.
Ольга. Не могу не мучить, не могу. Будь ты мне муж, я бы в восторге была от того, что случилось ночью. В восторге.
Протазанов. Перестань! Тебе что, семнадцать лет? Двадцать семь без малого.
Ольга. Ах вот как! Мне почти двадцать семь, а потому надо отдаться первому встречному и поперечному… Немолодому, некрасивому, женатому!.. Через три месяца я должна была выйти замуж. Вот-вот приедет мой жених. Вот-вот сюда приедут из Пятигорска мои родители, чтобы познакомиться с ним… Что я скажу Геннадию? Что я скажу моей матери? Моему отцу? Что?! Что я, как самая последняя дура, втрескалась по уши за две недели! Что, потеряв последние остатки разума, переспала с тобою ночь?! Господи! Шесть лет я жила одна одинёшенька в Горьком, когда училась в медицинском. И ничего подобного со мною не стряслось. А уж вокруг меня мужиков достаточно вертелось. Почти три года я одна одинёшенька прожила в Калининграде. Вдали от материнского глаза. Два года встречалась с Геннадием. Бывала десятки раз у него на квартире. Он ко мне приходил неоднократно. В турпоходе в одной палатке вдвоём провели не одну ночь. И ничего со мною не случилось. И случиться не могло.
Протазанов. Не могло?
Ольга. Да, не могло!
Протазанов. Он не был настойчив?
Ольга. Геннадий-то? Да в сто раз больше тебя! Как-то раз он даже пытался пустить в ход силу… Я прогнала его от себя. Три месяца на глаза не пускала. Потом простила. И даже согласилась выйти за него.
Протазанов. Почему?
Ольга. Надоело быть одной. Захотелось иметь семью. Другие-то женщины имеют. А я чем хуже?
Протазанов. Имеют. Много что имеют. Пьяниц мужей, скандалы и постоянные неурядицы. Вечную нехватку денег.
Ольга. Всё так. Но, выходя замуж, надеешься, что семейные напасти тебя минуют. Что они уготованы кому-то другому. Не тебе… Мы с Геннадием договорились подать заявление после моего возвращения с Кавказа. Он должен прилететь сюда на несколько дней. Хотел побыть со мною и познакомиться с моими родителями. Папа с мамой сейчас отдыхают в Пятигорске. Впрочем, к чему я всё это говорю тебе? К тому же, наверное, в сотый раз…
Молчание.
Ольга. Так вот всегда в жизни бывает. Встречаешься с человеком, встречаешься, и всё не решаешься выйти за него. А потом вдруг встретила другого, и вся твоя жизнь за две недели вывернута наизнанку. И хорошо, если этот другой не негодяй. Хорошо, если он свободен, и ты можешь беспрепятственно связать с ним свою судьбу. Пускай хотя бы всего на несколько лет. На год! На один единственный год!
Протазанов. Надеюсь, ты не считаешь меня негодяем?
Ольга. Ты негодяй? Женатый негодяй выдаёт себя за холостяка или же обливает грязью жену. Бедный я, несчастный! Никакой жизни нету с этой стервой! Непременно разведусь с нею, если станешь моей.
Протазанов. Бывает, и расходятся.
Ольга. Бывает. Если не получают желаемого… А у холостого негодяя свой репертуарчик, заезженный и пошлый…
Протазанов. Не надо про холостых. Я женат и весьма неудачно.
Ольга. Я негодяев сразу узнаю. У них на морде написано – для меня нету недоступных женщин. Я любой добьюсь… Силой, обманом, деньгами. Негодяй будет рассказывать друзьям о своих победах и грязно смаковать подробности. Как я ненавижу подобных мужчин! И как я ненавижу сейчас себя.
Протазанов. Это у тебя случайно так вышло?
Ольга. Если бы! Случись со мной такое случайно, я бы не убивалась так. Я знала, чем всё кончится. Знала уже через неделю после нашего знакомства. После нашего первого поцелуя мне отчаянно захотелось, чтобы ты был холост. Чтобы ты не говорил мне правду. Чтобы лгал!
Протазанов. Лгал? Про что?!
Ольга. Что ты не женат. Что будем вместе. Лгут, Андрюша, не только негодяи. И очень часто сама женщина хочет, чтобы её обманули. Я хотела, чтобы ты обманул меня.
Протазанов. А я не стал обманывать.
Ольга прячет лицо в подушку и навзрыд плачет.
Протазанов. Да и зачем обманывать. Развод по-русски относительно простая штука. Даже когда у тебя дети, а жена против.
Стук в дверь. Протазанов вопросительно смотрит на Ольгу. как быть, дескать. Томительное молчание, и снова стук в дверь.
Ольга. Кто там?
Мужской голос. Мне Лебедеву Татьяну.
Ольга. Вчера вечером она уехала в Пятигорск. Здесь не ночевала.
Голос. Вы не знаете, она приедет сегодня?
Ольга (зло). Не знаю… Вы мешаете мне спать.
Голос. Через полчаса подъём.
Ольга. Вот именно, подъём только через полчаса.
Голос. Извините.
Ольга. Всего хорошего.
Молчание.
Протазанов. Через полчаса подъём. Потом приедут твои родители… Жених.
Ольга. Бывший жених.
Протазанов. И начнётся… А как чудесно было вчера, когда мы поднимались на Чегет. Впереди нас, кресел через пять, сидит девушка. Позади, нас, тоже кресел через пять – немолодая пара. Навстречу нам лишь изредка спускаются с Чегета туристы. У нас с тобою ничего ещё не произошло. На душе хорошо и спокойно… Внизу зелёная трава, вверху ясное небо. Тихо. Мне чудится, что волна тишины вздымается всё выше, вознося нас в небо на своём гребне. Справа Эльбрус. Его снежная, двуглавая вершина кажется такой близкой…
Ольга. Что же я скажу отцу и матери? Как посмотрю в глаза Геннадию?
Протазанов. А мне всё-таки хуже, чем тебе. Отцу и матери ты скажешь, что полюбила другого. Какое им дело до Геннадия – они его и в глаза-то ни разу не видели. Им то что – не этот, так другой. Была бы счастлива дочь с этим другим. Геннадию скажешь, что полюбила другого. Кто он тебе? Без году неделя жених. Ничего между вами не было. Ничем ты ему не обязана. Переживёт как-нибудь. Мне хуже. Объясняться придётся с женою, с которой прожил несколько лет, от которой у меня ребёнок. Правда, эти несколько лет жили мы с нею плохо.
Ольга. Она не даст тебе развода.
Протазанов. Очень может быть. Будут истерики, обмороки, угрозы, мелкий шантаж.
Ольга. Наверное, пойдёт к тебе на работу жаловаться.
Протазанов. И такое возможно. Но сначала она мне просто не поверит.
Ольга. Думаешь?
Протазанов. Уверен. Разве на свете есть женщина, ради которой Раису Протазанову может оставить муж.
Ольга. Она о себе высокого мнения?
Протазанов. Чрезвычайно высокого.
Ольга. Но она же примчалась в Москву накануне твоего отъезда в Терскол. Значит, эта самая Катя Кукушкина, или как её там, возбудила подозрения у твоей супруги?
Протазанов. Я сказал, оставить, а не изменить. Измены со стороны мужа она не исключает. С точки зрения Раисы, все мужики потаскуны. Но мой уход из семьи для неё непостижим.
Ольга. Она, наверное, захочет и со мною поговорить.
Протазанов. Наверняка. Сначала будет уговаривать не связываться со мною. Обрисует меня со всех сторон, не жалея грязи и красок… Станет упрашивать тебя не оставлять ребёнка без отца.
Ольга. И если я не поддамся на её уговоры?
Протазанов. Осыпет тебя напоследок самой отборной руганью.
Ольга. Может быть, ещё и драться полезет?
Протазанов. Этого я не знаю. Вряд ли.
Ольга. Стоит ли мне объясняться с нею? Ну что я скажу ей? Что люблю тебя? Какое ей дело до моей любви, до моих чувств?! У неё свои чувства, свои расчёты. Если бы нам встретиться лет на восемь раньше.
Стук в дверь.
Ольга (раздражённо). Кто там?
Мужской голос из-за дверей. Оленька, открывай. Это я с мамой… Не ждала так рано?
Женский голос. Соскучились по тебе!
Андрей растерянно смотрит на Ольгу, не зная, что ему делать. Будь комната хотя бы на втором этаже гостиницы, он бы просто удрал через балкон.
Ольга (тихо). Умел грешить, умей и ответ держать. (Отцу и матери громко.) Сейчас, только халат наброшу.
Ольга набрасывает на себя халатик и идёт к двери. В это время Андрей встаёт с постели и быстро надевает на себя верхнюю рубаху.
Ольга открывает дверь. В комнату входят её отец, Пётр Матвеевич, и мать, Антонина Ивановна. В руках у Петра Матвеевича сумка. Ольга между тем встаёт рядом с Андреем.
Пётр Матвеевич (смотря себе под ноги). Вы, я вижу, времени зря не теряете.
Антонина Ивановна (мужу). Мы тоже не святые были.
Пётр Матвеевич. Да нет… Я так… (Дочери.) Ладно, знакомь со своим Геннадием.
Ольга. Его зовут Андрей.
Антонина Ивановна. Андрей?
Ольга (твёрдо). Да, Андрей. Геннадий приедет сюда часа через два.
Пётр Матвеевич (голос его дрожит). Так вот, Антонина. Ехали повидать единственную дочь, познакомиться с её женихом, а выходит, зря ехали.
Вынимает из сумки бутылку водки, зубами срывает пробку, потом берёт со стола стакан, наливает его до краёв и залпом выпивает, ничем не закусывая.
Пётр Матвеевич. Так уж горько, что горше и быть не может. Ольга сжимает в своей руке руку Андрея.
Антонина Ивановна (тихо). Ехали к тебе, Оля, прямо, как на свадьбу… А, оказалось, ты по рукам пошла. (Андрею.) Мы с дочерью без свидетелей хотели бы поговорить. Без посторонних.
Протазанов. Я не посторонний.
Антонина Ивановна. Вот как. Не посторонний. И давно Вы знакомы с Ольгой?
Протазанов. Лет шесть.
Ольга с недоумением смотрит на Андрея.
Антонина Ивановна. Что-то она о Вас нам ничего не писала. Ни из Калининграда, ни из Горького.
Протазанов. Из Калининграда она и не могла писать. Я там никогда не был.
Антонина Ивановна. Значит, Вы из Горького?
Протазанов. Из Москвы. Но познакомился с Ольгой в Горьком. Когда она в медицинском училась.
Антонина Ивановна. А Вы что же делали там?
Протазанов. Торчал в командировках.
Пётр Матвеевич. Там, значит, она и сошлась с Вами?
Ольга. Папа!
Протазанов. Нет! Здесь… Прошедшей ночью. (Чуть не кричит.) В конце концов, почему Вы издеваетесь над Ольгой? Потому что я люблю её, а она меня?
Антонина Ивановна (тихо). Вы любите её? Она Вас? Но мы Ольгу тоже любим. У нас кроме неё никого нет. Мы едем повидать единственную дочь, познакомиться с её женихом. (Плача.) А застаём дочь с каким-то мужчиной, который лет на десять старше её… Да мы не издеваемся. Мы не понимаем ничего. Кто Вы?
Протазанов (пожимая плечами). Андрей Протазанов, московский инженер.
Антонина Ивановна. Говорите, с Ольгой шесть лет назад познакомились? В Горьком?
Протазанов кивает.
Антонина Ивановна. И ничего там не было между Вами?
Протазанов. Ничего.
Антонина Ивановна. Так отчего это случилось здесь?
Протазанов. Откуда я знаю, отчего? Случилось, и всё.
Пётр Матвеевич. Вы женаты? Разведены?
Протазанов. Женат.
Антонина Ивановна. Дети, наверное, есть?
Протазанов. Сын.
Антонина Ивановна (плача). Оленька, о чём думала твоя головушка?
Ольга. Мама, моя головушка ни о чём думать не в состоянии, потому что моё сердце, душа моя слишком сильно любят.
Антонина Ивановна. Что ж, ты и в Горьком его любила?
Ольга. Наверное, любила. Только сама себе не признавалась в этом… Мамочка, ну поверь мне (обнимает мать) – он первый у меня. Я до него ни с кем ничего не имела!
Антонина Ивановна (садясь на стул). Ох, Оленька, да пойми ты нас. Едем к тебе радостные. Как же, доченька единственная замуж выходит. Писала, что за хорошего человека. А застаём её с другим мужчиной. Старшим её лет на десять, семейным. Вот тебе и замужество единственной дочери!
Пётр Матвеевич (угрюмо). Жениху-то что скажешь?
Ольга. Скажу, что не люблю и не любила никогда. Скажу, что люблю другого.
Антонина Ивановна. Женатого…
Протазанов. Не сложилась у меня жизнь с женою.
Антонина Ивановна. Что ж, разводиться будете?
Протазанов. Давно пора.
Антонина Ивановна. А сыночка не жалко?
Протазанов. Сын меня не любит.
Антонина Ивановна. Значит, отец Вы плохой!
Протазанов в ответ пожимает плечами.
Антонина Ивановна. Пьёте, наверное?
Пётр Матвеевич наливает себе ещё стакан и залпом опорожняет его.
Протазанов (зло). Бывает, что и выпью. Но по два стакана подряд не опрокидывал.
Пётр Матвеевич со звоном отодвигает от себя почти пустую бутылку и стакан.
Антонина Ивановна. Петя!
Пётр Матвеевич. Что Петя? Ты поревёшь, тебе и полегчало. А мне выпить надобно, чтобы боль отпустила.
Антонина Ивановна (Андрею). Что ж, отец у Вас есть? Мать?
Протазанов. Отец на войне погиб. Мама инвалид второй группы.
Антонина Ивановна. Чем больна?
Протазанов. Психическое заболевание.
Антонина Ивановна. Вы-то здоровы сами?