Возможно, при переводах древней религиозной литературы мы никогда не сможем полностью избежать добавления собственных ценностей и представлений в интерпретируемую нами тему. Однако, хотя мы и не можем достигнуть идеальной точности, мы способны ограничить влияние личных предубеждений на процесс интерпретации, должным образом уважая слова исходных текстов. Когда мы отдадим дань уважения никаям, когда серьёзно отнесёмся к их собственному объяснению предыстории появления Будды в мире, то увидим, что они рассматривают его миссию как имеющую космический масштаб. На фоне вселенной, не имеющей постижимых временных границ, вселенной, в которой существа, окутанные тьмой неведения, скитаются, привязанные к страданиям старости, болезней и смерти, Будда становится «факелоносцем человечества» (ukkādhāro manussānaṃ), несущим свет мудрости
31
Согласно буддийской традиции, Будда Готама не является абсолютно уникальной личностью, которая лишь раз появляется на сцене человеческой истории, а затем покидает нас навсегда. Скорее, он является воплощением исконного архетипа, последним на данный момент представителем космической «династии» будд, состоящей из бесчисленных полностью пробуждённых прошлого, на смену которым в будущем будут бесконечно приходить новые полностью пробуждённые. Ранний буддизм, даже в самых архаичных коренных текстах никай, признаёт существование множества будд, каждый из которых соответствует определённой неизменной модели поведения, в общих чертах описываемой во вступительных разделах «Махападана-сутты» («Дигха-никая», глава 14, не представлена в данной антологии). Слово «Татхагата», которое тексты используют как эпитет для Будды, указывает на его соответствие этому изначальному архетипу. Слово означает и «тот, кто пришёл таким образом» (tathā āgata) – то есть тот, кто появился среди нас так же, как и будды прошлого, – и «тот, кто ушёл таким образом» (tathā gata), то есть тот, кто достиг окончательного покоя, Ниббаны, – так же, как достигали её будды прошлого.
Хотя в никаях и оговаривается, что в любой мировой системе в любой момент может возникнуть только один полностью Пробуждённый Будда, возникновение будд в принципе присуще космическому процессу. Время от времени на фоне бесконечного пространства и времени, как метеор на ночном небе, в мире появляется Будда, озаряя духовный небосвод, проливая сияние своей мудрости на тех, кто способен видеть истины, которые он освещает. Существо, которое должно стать Буддой, на языке пали именуется бодхисатта – словом, более известным по своему санскритскому написанию, – бодхисаттва. Согласно общей буддийской традиции, бодхисатта – это тот, кто проходит долгий путь духовного развития, имея осознанное намерение достичь в будущем состояния Будды
32
Этим, однако, предназначение будд не исчерпывается. Будда постигает и учит не только пути, ведущему к высшему состоянию окончательного освобождения, совершенному блаженству Ниббаны, но и путям, ведущим к достижению различных видов мирского счастья, к которому так стремятся обычные люди. Будда провозглашает как путь мирского совершенствования, позволяющий разумным существам закладывать основу для появления счастья, мира и безопасности в их обычной жизни, так и надмирской путь, ведущий существ к Ниббане. Его роль, таким образом, намного шире, чем можно было бы предположить, если говорить только о трансцендентных аспектах его учения. Он не просто наставник аскетов и созерцателей, не просто обучает техникам медитации или философским представлениям, но является проводником к Дхамме во всём её диапазоне, во всей её глубине. Он тот, кто открывает, провозглашает и устанавливает все принципы, необходимые для правильного понимания и полезных действий – как мирских, так и трансцендентных. Текст II.1 подчёркивает широчайший альтруизм Будды, восхваляя его как того, кто появляется в мире «для благополучия многих, для счастья многих, из сострадания к миру, для пользы, благополучия и счастья дэвов и людей».
Никаи предлагают нам два взгляда на Будду как на человека, и, чтобы отдать должное текстам, важно сохранять баланс между этими точками зрения, не позволяя одной полностью заслонить от нас другую. Правильное видение Будды может появиться только при объединении этих двух точек зрения, точно так же, как правильное видение любого объекта может возникнуть только тогда, когда перспективы, представленные двумя нашими глазами, сливаются в мозгу в единое изображение. Первая из этих точек зрения, которой чаще всего придерживаются в современных представлениях о буддизме, показывает Будду как человека, которому, чтобы достичь состояния Пробуждённого, приходилось, как и другим людям, бороться с распространёнными недостатками человеческой натуры. После достижения состояния Пробуждения в возрасте 35 лет он на протяжении 45 лет странствовал среди нас, являясь мудрым и сострадательным учителем, который делился своими постижениями с другими и гарантировал, что его учения будут ещё долго существовать в мире после его смерти. Эта сторона природы Будды наиболее полно и ярко освещается в никаях. Поскольку она очень близка современным агностическим взглядам на идеалы религиозной веры, то имеет очевидную привлекательность для тех, кто воспитан на современных методах мышления.
Второй аспект личности Будды может показаться нам странным, но в буддийской традиции он имеет большое значение и служит основой для «народной» буддийской религиозности. Будучи явно второстепенным для никай, иногда он становится настолько заметным, что его никак нельзя игнорировать. Мы должны уделить этому аспекту должное внимание, несмотря на усилия модернизаторов буддизма по преуменьшению его значения или их попыток рационализировать его появление в текстах. С этой точки зрения Будда рассматривается как тот, кто подготовился к своему высочайшему постижению за бесчисленные прошлые жизни, и его миссия всемирного учителя была предопределена с момента рождения. Примером такого взгляда на Будду является Текст II.2. Как гласит этот текст, будущий Будда совершенно осознанно снисходит с небес Тусита в утробу своей матери; его зачатие и рождение сопровождаются многочисленными чудесами; божества поклоняются новорождённому младенцу; сразу после рождения он встаёт на ноги, проходит семь шагов и заявляет о своём предназначении. Составителям этой и подобных ей сутт было очевидно, что достижение Буддой Пробуждения было предопределено ещё до его рождения, и, таким образом, сражение за достижение этого состояния было битвой с заранее известным исходом. Правда, по иронии судьбы последний абзац сутты возвращает нас к реалистичному взгляду на Будду. Сам Будда считает поистине удивительными не чудеса, сопровождавшие его зачатие и рождение, а памятование и ясное постижение своих чувств, мыслей и восприятия.
Примечания
1
На момент перевода этой книги на русский язык Бхиккху Бодхи уже завершил перевод Ангуттара-никаи. – Здесь и далее подстрочными сносками выделены примечания переводчика; примечания составителя, отмеченные арабскими цифрами, находятся в конце книги на с. 705–775.
2
В тексте в соответствии с терминами, использованными автором антологии, мы будем переводить sīla как «добродетель» и как «нравственность», однако оба этих перевода следует признать не полностью удовлетворительными: в первом ясно прослеживается параллель с христианством, что само по себе может порождать искажение смысла, а второй подразумевает некую внешнюю систему контроля, в то время как буддийская sīla говорит о серьёзной внутренней работе, задача которой – не какое-то стремление соответствовать чужим нормам, а очищение и возвышение ума при помощи умелых средств.
3
К сожалению, в русском языке отсутствует термин, посредством которого можно было бы передать все оттенки слова bhāvanā. Оно происходит от палийского глагола bhāveti – «строить, воздвигать, культивировать». Таким образом, в отличие от западной «медитации», под которой обычно понимают только концентрацию ума на объекте (при нахождении тела в позе лотоса и т. п.), bhāvanā — это система «построения» ума, его взращивания, с помощью которой происходит постепенное укрощение разума, приводящее к безусловной свободе.
4
Понятие metta-bhāvanā, которое мы переводим как «развитие доброжелательности», в русскоязычных изданиях по буддизму обычно известно как «медитация любящей доброты», что, с нашей точки зрения, является неудачной калькой с английского loving-kindness meditation.
5
В связи с отсутствием традиции переводов классических палийских текстов на русский язык можно встретить самые разные варианты перевода слова sankhāra, обусловленные как личными предпочтениями переводчиков, так и сложным и неоднозначным характером самого термина. Мы переводим sankhāra как «волевые конструкции», так как само по себе слово полисемантично и в широком смысле означает вообще любую сконструированную, обусловленную вещь в мире. В контексте же пяти совокупностей sankhāra обычно подразумевает акт намерения, воли, таким образом порождая благотворные или неблаготворные действия.