Когда он испытывает приятное чувство, он испытывает его, не будучи захваченным. Когда он испытывает болезненное чувство, он испытывает его, не будучи захваченным. Когда он испытывает ни-приятное-ни-болезненное чувство, он испытывает его, не будучи захваченным. Вот поэтому, монахи, он и зовётся обученным благородным учеником, который не связан рождением, старостью и смертью; не связан горем, скорбью, причитаниями и унынием; не связан страданием, – так я заявляю.
Вот, монахи, в чём различие, вот в чём разделение между необученным заурядным человеком и обученным благородным учеником.
(СН 36:6; IV 207–210)
(2) Превратности жизни
– Монахи, существует восемь мирских условий, которые управляют миром и вокруг которых он вращается. Что за восемь? Приобретение и утрата, слава и дурная репутация, похвала и порицание, удовольствие и боль.
C этими восемью мирскими условиями сталкиваются и необученный заурядный человек, и обученный благородный ученик. Но есть различие, есть разделение между необученным заурядным человеком и обученным благородным учеником. Что это за различие, что это за разделение?
– Достопочтенный, наше знание о таких вещах укоренено в Благословенном, и он является нашим наставником и укрытием. Было бы хорошо, если бы Благословенный смог прояснить для нас смысл своего утверждения. Услышав его от него, мы бы смогли сохранить его в своём уме.
– Тогда слушайте, монахи, и внимайте с бдительностью. Я буду говорить.
– Да, достопочтенный, – отвечали монахи.
Тогда Благословенный произнёс следующее:
– Когда необученный заурядный человек сталкивается с приобретением, он не размышляет таким образом: «Это приобретение, пришедшее ко мне, непостоянно, связано со страданием, подвержено переменам». Он не постигает его таким, каково оно есть. И когда его настигают утрата, слава и дурная репутация, похвала и порицание, он не размышляет так: «Эти вещи, с которыми я столкнулся, непостоянны, связаны со страданием, подвержены переменам». Он не постигает их такими, каковы они есть. Приобретение и утрата, слава и дурная репутация, похвала и порицание, удовольствие и боль полностью поглощают ум такого человека. Столкнувшись с приобретением, он ликует; столкнувшись с утратой, он горюет. Когда его славят, он ликует; когда у него дурная репутация, он горюет. Столкнувшись с похвалой, он ликует; столкнувшись с порицанием, он горюет. Когда он испытывает удовольствие, он ликует; когда он испытывает боль, он горюет. Будучи поглощённым влечением и отторжением, он не находит свободы от рождения, старения и смерти; от горя, скорби, причитаний и уныния; не находит свободы от страдания – так я заявляю.
Однако, монахи, когда обученный благородный ученик сталкивается с приобретением, он размышляет таким образом: «Это приобретение, пришедшее ко мне, непостоянно, связано со страданием, подвержено переменам». Он постигает его таким, каково оно есть. И когда его настигают утрата, слава и дурная репутация, похвала и порицание, он размышляет так: «Эти вещи, с которыми я столкнулся, непостоянны, связаны со страданием, подвержены переменам». Он постигает их такими, каковы они есть. Приобретение и утрата, слава и дурная репутация, похвала и порицание, удовольствие и боль не могут поглотить ум такого человека. Столкнувшись с приобретением, он не ликует; столкнувшись с утратой, он не горюет. Когда его славят, он не ликует; когда у него дурная репутация, он не горюет. Столкнувшись с похвалой, он не ликует; столкнувшись с порицанием, он не горюет. Когда он испытывает удовольствие, он не ликует; когда он испытывает боль, он не горюет. Не будучи поглощённым влечением и отторжением, он находит свободу от рождения, старения и смерти; от горя, скорби, причитаний и уныния; находит свободу от страдания – так я заявляю.
Вот, монахи, в чём различие, вот в чём разделение между необученным заурядным человеком и обученным благородным учеником.
(АН 8:6; IV 157–159)
(3) Боязнь перемен
– Монахи, я буду обучать вас тому, что есть волнение, связанное с цеплянием, и что есть неволнение, связанное с нецеплянием
19
– Да, достопочтенный, – отвечали монахи.
Благословенный начал говорить:
– Что же такое, монахи, волнение, связанное с цеплянием? Вот, монахи, необученный заурядный человек, который не видел благородных и не был обучен и воспитан в их Дхамме; который не видел великих личностей и не был обучен и воспитан в их Дхамме, – он считает форму своим «я», или что «я» обладает формой, или что форма находится в «я», или что «я» находится в форме
20
Он считает чувство своим «я»… восприятие своим «я»… волевые конструкции[5] своим «я»… сознание своим «я», или что «я» обладает сознанием, или что сознание находится в «я», или что «я» находится в сознании. Однажды его сознание претерпевает изменения, становится иным. С изменением сознания его разум становится взволнованным этой переменой. Волнение и связанные с ним состояния ума, рождённые смятением из-за изменения сознания, наводняют его. Поскольку его ум наводнён и захвачен, он напуган, расстроен и обеспокоен и из-за цепляния пребывает в волнении.
Таким образом, монахи, когда присутствует цепляние, то появляется и волнение.
И что же такое, монахи, отсутствие волнения через нецепляние? Вот, монахи, обученный благородный ученик, который видел благородных и был обучен и воспитан в их Дхамме; который видел великих личностей и был обучен и воспитан в их Дхамме, – он не считает форму своим «я», или что «я» обладает формой, или что форма находится в «я», или что «я» находится в форме
21
Он не считает чувство своим «я»… не cчитает восприятие своим «я»… волевые конструкции… сознание своим «я», или что «я» обладает сознанием, или что сознание находится в «я», или что «я» находится в сознании. Однажды его сознание претерпевает изменения, становится иным. С изменением сознания его разум не становится взволнованным этой переменой. Волнение и связанные с ним состояния ума, рождённые смятением из-за изменения сознания, не наводняют его. Поскольку его ум не наводнён и не захвачен, он не становится напуганным, расстроенным и обеспокоенным и из-за нецепляния не пребывает в волнении.
Таким образом, монахи, когда отсутствует цепляние, то не появляется и волнение.
(СН 22:7; III 15–18)
3. Мир в хаосе
(1) Возникновение распрей
Брахман Арамаданда приблизился к достопочтенному Махакаччане
22
– Достопочтенный Каччана, по какой причине кхаттии воюют с кхаттиями, брахманы воюют с брахманами и домохозяева воюют с домохозяевами?
– Брахман, из-за привязанности к чувственным наслаждениям, из-за одержимости чувственными наслаждениями, из-за пристрастия к чувственным наслаждениям, из-за зацикленности на чувственных наслаждениях, из-за попадания в тиски чувственных наслаждений кхаттии воюют с кхаттиями, брахманы воюют с брахманами и домохозяева воюют с домохозяевами.
– Достопочтенный Каччана, по какой причине отшельники воюют с отшельниками?
– Брахман, из-за привязанности к воззрениям, из-за одержимости воззрениями, из-за пристрастия к воззрениям, из-за зацикленности на воззрениях, из-за попадания в тиски воззрений отшельники воюют с отшельниками.
(АН 2:iv, 6, с сокращениями; I 66)
(2) Почему существа живут в ненависти?
2.1. Сакка, повелитель дэвов
23
– Существа желают жить свободными от ненависти, от причинения вреда, от враждебности и розни; они желают жить в мире. И всё же они живут в ненависти, причиняя вред друг другу, пребывают в распрях, живут как враги. Какими узами связаны они, господин, что вынуждены жить подобным образом?
[Благословенный отвечал:]
– Повелитель дэвов, узы зависти и скупости связывают существ, желающих жить свободными от ненависти, от причинения вреда, от враждебности и розни; они желают жить в мире, но всё же живут в ненависти, причиняя вред друг другу, пребывают в распрях; живут как враги.
Так ответил Благословенный, и Сакка, восхищённый ответом, воскликнул:
– Так это, Благословенный! Так это, Счастливый! Ответ Благословенного помог мне одолеть мои сомнения и отбросить колебания.
2.2. Тогда Сакка, выразив свою благодарность, задал другой вопрос:
– Достопочтенный, в чём причина зависти и скупости, где они начинаются, как они зарождаются, как возникают? Что должно присутствовать для их возникновения и что должно отсутствовать для того, чтобы они не возникли?
– Зависть и скупость, повелитель дэвов, возникают от влечения и отторжения; здесь они начинаются, здесь они зарождаются, здесь они возникают. Когда они присутствуют, зависть и скупость возникают; когда они отсутствуют – они не возникают.
– Достопочтенный, но в чём причина появления влечения и отторжения?..
– Влечение и отторжение, повелитель дэвов, возникают из желания…
– Достопочтенный, но в чём причина появления желания?..
– Желание, повелитель дэвов, возникает из-за раздумывания. Когда ум раздумывает о чём-то, появляется желание; когда ум ни о чём не раздумывает, желание не появляется.
– Достопочтенный, но в чём причина раздумывания?..
– Раздумывание, повелитель дэвов, возникает из-за предвзятых восприятия и представления
24
(Из ДН 21: «Саккапанха-сутта»; II 276–277)
(3) Мрачная цепь причинности
9. – Так, Ананда, в зависимости от чувства появляется жажда; в зависимости от жажды – преследование; в зависимости от пресле- дования – приобретение; в зависимости от приобретения – принятие решения; в зависимости от принятия решения – желание и вожделение; в зависимости от желания и вожделения – цепляние; в зависимости от цепляния – присвоение; в зависимости от присвоения – скаредность; в зависимости от скаредности – охранение. Так рождаются всевозможные недобродетельные вещи: взятие дубин и оружия; распри, раздоры и споры, оскорбления, клевета и наветы
25
(Из ДН 15: «Маханидана-сутта»; II 58)
(4) Корни насилия и притеснения
– Алчность, ненависть и заблуждение всегда являются неблаготворными
26
(Из АН 3:69; I 201–202)
4. Без постижимого начала
(1) Трава и хворост
Благословенный сказал так: «Монахи, у этой сансары нет постижимого начала
27
28
(СН 15:1; II 178)
(2) Комочки земли
– Монахи, у этой сансары нет постижимого начала. Невозможно узреть самый первый момент, когда охваченные неведением и жаждой существа стали скитаться и блуждать в ней. Предположим, что кто-то захотел бы разделить всю великую Землю на маленькие комочки размером с зёрнышко и собрать их в одну огромную кучу. Собрав их, он начал бы раскладывать каждый из комочков со словами: «Это мой отец, это отец моего отца». И всё равно череда отцов и дедушек этого человека не исчерпалась бы даже тогда, когда все комочки земли закончились бы. И почему? Потому что у сансары нет постижимого начала. Невозможно узреть самый первый момент, когда бы охваченные неведением и жаждой существа стали скитаться и блуждать в ней. И всё это время вы, монахи, претерпевали страдания, мытарства и бедствия, наполняя своей плотью кладбища. Этого достаточно, чтобы разочароваться во всех конструкциях; достаточно, чтобы обрести бесстрастие по отношению к ним; достаточно, чтобы освободиться от них.
(СН 15:2; II 179)
(3) Гора
Некий монах приблизился к Благословенному, выразил ему своё почтение, сел рядом и обратился к нему с вопросом:
– Достопочтенный, как долго длится один цикл существования мира
29
– Этот цикл очень долгий, монах. Не так легко подсчитать и сказать, сколько лет, сколько сотен лет, сколько тысяч лет или даже сотен тысяч лет он длится.
– Не мог бы тогда достопочтенный привести какой-то пример для сравнения?
– Да, монах, – отвечал Благословенный. – Вообрази себе огромную каменную гору длиной в йоджану
30
(СН 15:5; II 181–182)
(4) Река Ганг
Однажды в Раджагахе, в бамбуковой роще, в беличьем заповеднике некий брахман приблизился к Благословенному и обменялся с ним дружескими приветствиями. Когда приветствия и любезности были окончены, он сел рядом и обратился к Благословенному с вопросом:
– Учитель Готама, сколько циклов существования мира уже миновало?
– Брахман, очень много циклов существования уже миновало. Не так легко подсчитать их и сказать, что миновало столько-то циклов, или столько-то сотен циклов, или столько-то тысяч циклов, или столько-то сотен тысяч циклов.
– Учитель Готама, не мог бы ты тогда привести какой-то пример для сравнения?
– Да, брахман, – отвечал Благословенный. – Вообрази себе все песчинки от истоков Ганга до места, где она впадает в великий океан. Не так легко посчитать их и сказать, что там столько-то песчинок, или столько-то сотен песчинок, или столько-то тысяч песчинок, или столько-то сотен тысяч песчинок. Однако циклов существования мира ещё больше, чем песчинок в реке Ганг. Брахман, очень много циклов существования миновало. Не так легко подсчитать их и сказать, что миновало столько-то циклов, или столько-то сотен циклов, или столько-то тысяч циклов, или столько-то сотен тысяч циклов. И почему? Потому, брахман, что сансара не имеет постижимого начала… Этого достаточно, чтобы разочароваться во всех конструкциях; достаточно, чтобы обрести бесстрастие по отношению к ним; достаточно, чтобы освободиться от них.
(СН 15:8; II 183–184)
(5) Собака на привязи
– Монахи, у этой сансары нет постижимого начала. Невозможно узреть самый первый момент, когда охваченные неведением и жаждой существа стали скитаться и блуждать в ней.
Монахи, приходит время, когда великий океан высыхает, испаряется и не существует более, однако, говорю я вам, с этим не наступает окончания страданий у существ, охваченных неведением и жаждой и скитающихся в круговерти рождений и смертей.
Монахи, приходит время, когда Синеру, владыка всех гор, сгорает, уничтожается и не существует более, однако, говорю я вам, с этим не наступает окончания страданий у существ, охваченных неведением и жаждой и скитающихся в круговерти рождений и смертей.
Монахи, приходит время, когда эта великая земля сгорает, уничтожается и не существует более, однако, говорю я вам, с этим не наступает окончания страданий у существ, охваченных неведением и жаждой и скитающихся в круговерти рождений и смертей.
Монахи, вообразите себе собаку, чей поводок был бы привязан к крепкому столбу или колонне: как бы она ни бегала и ни крутилась, она бегала и крутилась бы только вокруг этого самого столба или колонны. Так и необученный заурядный человек считает форму своим «я»… считает чувство своим «я»… считает восприятие своим «я»… считает волевые конструкции своим «я»… считает сознание своим «я»… И он лишь продолжает бегать и крутиться вокруг формы, вокруг чувства, вокруг восприятия, вокруг волевых конструкций, вокруг сознания. Бегая и крутясь вокруг них, он не свободен от формы, не свободен от чувства, не свободен от восприятия, не свободен от волевых конструкций, не свободен от сознания. Он не свободен от рождения, старения и смерти; от печали, причитаний, боли, уныния и отчаяния; он не свободен от страдания, так говорю я вам.
(СН 22:99; II 149–150)
II. Несущий свет
Введение
Картина человеческого существования, описанная выдержками из никай в предыдущей главе, является тем фоном, на котором появление Будды в мире приобретает особенно высокую значимость. Если мы не увидим Будду на этом многомерном фоне, простирающемся от наиболее личных и индивидуальных потребностей в настоящем до обширных и безличных ритмов космического времени, то любое наше представление о его роли, к которому мы можем прийти, обязательно будет неполным. В этом случае наша интерпретация прочитанного может быть очень далека от точки зрения составителей никай и в гораздо большей степени определяться нашими исходными представлениями. В зависимости от наших предубеждений и склонностей мы можем рассматривать Будду как либерального реформатора этики вырождавшегося брахманизма или великого светского гуманиста, как радикального эмпирика или экзистенциального психолога, как сторонника всеохватывающего агностицизма или предшественника любой другой системы взглядов, какую мы только можем себе вообразить. В итоге в том Будде, который смотрит на нас из текстов, будет слишком много отражения нас самих и слишком мало от образа Пробуждённого.