– А, давай глянем что там. К тому же мне на берег хочется.
– Я же тебе говорил, не жрать столько помидор, вот тебе и хочется на берег.
– Жрать, не жрать, теперь то какая разница? Хочется, да и все тут, желудку не прикажешь.
– Не желудку, а прямой кишке, – рассудительно заметил Колька и принялся поднимать якорь.
Парни отцепили плот, и короткими толчками Колька погнал его к камышам. Они проломились сквозь стебли, которые хрустели и ломались. То темное и непонятное, что они увидели вначале под кустом, исчезло в воде.
– Да точно, это, наверное, скат от машины.
– Не скат это! – толкая плот, сказал Колька. – А ты подтягивайся, хватайся за тростник.
И действительно, это был не скат. Под кустом, в тростнике, лежал человек в темно-синей, почти черной куртке.
– У, ля, человек! – бледнея, воскликнул Игорь и привстал.
– Сиди, а то сейчас перевернемся. Давай ближе, давай. Да вытащи ты весло, отталкивайся о дно, мне дай второе.
Парни подплыли прямо к телу. Мужчина лежал, чуть выставив лицо и грудь из воды.
– Да он, наверное, давным-давно мертв.
– Наверное, – сказал Колька. – То-то утром, когда я собирался и выходил из дому, кот дорогу перебежал.
– При чем тут кот!? Давай чуть ближе.
Парни подплыли еще чуть ближе и Игорь, так как был чуть смелее, тронул веслом тело мужчины, который лежал почти весь в воде, уцепившись правой рукой за куст лозы. Тело оставалось неподвижным.
– Толкни, толкни еще раз, – сказал Колька, покусывая от волнения толстые губы.
Игорь еще раз ткнул веслом.
– Покойник, – каким-то до странности спокойным голосом сказал он и посмотрел на небо.
Они заплыли в густые камыши и не были видны со стороны реки, разве что с высокого берега можно было рассмотреть плотик и двух парней на нем.
– Эй, давай вылезем.
– Глянь, глянь, у него часы классные, – на запястье правой руки поблескивал браслет.
– Ну-ка, ближе, – пробормотал Игорь.
Колька подтолкнул плотик, и он своей ржавой бочкой-поплавком налез на тело мужчины, притапливая, почти заталкивая его под воду.
– Да тише ты, осторожно!
Возле берега было неглубоко, и парни спрыгнули в воду. Сапоги у них были высокие, рыбацкие.
– Смотри, да он вроде бы живой!
– Ни хрена он не живой! Ты что, Колян, какой на хрен живой!
– Да нет же, живой! Пузыри из носа идут.
– Точно, идут пузыри. Давай его приподнимем.
Парни схватили мужчину и попробовали приподнять. Но тот уцепился пальцами правой руки за куст так крепко, что ни Колька, ни Игорь не смогли его оторвать. Глаза мужчины приоткрылись и тут же закрылись.
– Ля, живой! Вот те и на! Сколько же он здесь провалялся?
– Глянь, у него башка в кровь разбита.
И действительно, ото лба к затылку тянулась рана. Кожа была чуть-чуть содрана, но рана уже не кровоточила, скорее всего, вся кровь ушла. Минут пять парни пытались отцепить руку, наконец, они смогли разжать пальцы и выволочь мужчину на сухую кромку, на рыжую траву.
– Да нет, не дышит он.
– А ты пощупай пульс.
– Сам пощупай, – сказал Игорь. – А что мы будем с ним делать? – пробормотал Игорь и посмотрел на приятеля.
Тот пожал плечами:
– Слушай, а может, ноги надо делать?
– Как ноги?
– На хрен нам неприятности, разборки всякие. Еще подумают, что это мы его.
– Кто подумает? – спросил его Колька.
– Как это кто – тот, кто припрется.
– Да нет, надо сказать людям, что здесь человек. Может, вызвать милицию?
– А где ты возьмешь милицию?
Игорь пожал плечами:
– Тут же рядом дорога. Может, выберемся, позовем кого?
– Вот сам и иди зови.
– А ты? – спросил Игорь у Кольки.
– А я останусь здесь.
– Не хочу я никуда идти.
– Эй, погоди, может, часы у него снимем? Классные часы, видишь, наверное, золотые.
– Да, похоже, – мальчишки, забыв о страхе, принялись рассматривать часы с тремя циферблатами.
– Да, котлы у него классные. Наверное, бандит какой-нибудь, его свои же и замочили, – голосом знатока сказал Колька.
– Если никого не звать, так он здесь дойдет на берегу.
– Ладно, пойдем позовем вместе.
– А потом?
– А потом, не знаю.
Оставив на траве тело мужчины, ребята быстро принялись карабкаться вверх по узкой, едва различимой тропинке. Этой же тропинкой они несколько часов тому назад, держа на плечах велосипеды и тяжелые рюкзаки, спускались к реке. Теперь им приходилось подниматься вверх.
Они тяжело дышали, раскраснелись от тяжелого подъема, были возбуждены.
– Слушай, Колька, – сказал Игорь, – а может, ну его на хрен, а? Спрячем плот в камышах, соберем удочки и махнем отсюда?
– Да ну, ты что, мужик же может сдохнуть. Он же еще живой.
– Живой, не живой… Какая нам разница?
– Милиция затаскает, будет спрашивать кто мы такие, откуда взялись, почему не на занятиях.
– Да ну, брось ты, – махнул рукой Колька, облизал пересохшие губы, поглубже натянул лыжную шапочку и принялся карабкаться выше.
Минут через пять они уже взбирались по откосу на шоссейную дорогу.
– Вон какая-то машина от города идет, с моста, видно, съехала.
– Давай тормознем, – сказал Колька, поднимая руку.
На огромной скорости КамАЗ с фургоном пронесся мимо ребят. Зашуршала подхваченная ветром листва, разлетелась в разные стороны. Автомобиль даже не замедлил ход.
– Что б ты сдох! Что б у тебя колеса полопались, козел! – сказал Колька.
А Игорь стал прислушиваться, не едет ли еще какая-нибудь машина. День выдался выходной, суббота, машин на дороге почти не было.
– Ай, давай уйдем, Коля. Слушай, зачем нам проблемы на свою голову?
– Да ты что! А если бы это твой батя лежал?
– Ха, если бы батя. Тогда другое дело, а так мы даже не знаем кто это, может, бандит какой.
– Какая разница, Игорь, бандит или не бандит? Человек ведь помирает, давай спасем.
– Ну, ладно.
– Ты тут лежать мог.
– Это ты брось, а вот не увидеть его мы с тобой вполне бы могли.
И тут ребятам повезло. По шоссе мчалась машина «скорой помощи» с выключенной мигалкой. Но то, что это «скорая помощь», ребята узнали позже, когда автомобиль был уже невдалеке.
– Стой, стой! – замахал руками, стащив с головы шапку, Колька. Игорь тоже стоял на обочине и размахивал руками.
«Скорая помощь» замедлила движение, затем, проехав метров десять, остановилась. Приоткрылась дверь, и из окошка высунулся мужчина в белом халате.
– Чего надо, пацаны? Что случилось?
– Послушайте, там внизу мужик, утопленник.
– Какой еще утопленник? – вытаскивая из нагрудного кармана пачку сигарет и выбираясь из автомобиля, спросил врач. Если мертвец, то это не по моей части, я врач, а не патологоанатом.
– А хрен его знает, какой. Мы здесь рыбу удили, – принялся объяснять Игорь, махая при этом руками в разные стороны. – Вон там, внизу. Мы вначале на одном месте ловили, потом на другом. А он, – Игорь махнул на Кольку, – говорит мне, мол, что-то там под кустами, в тростнике. Я начал смотреть. А когда подплыли, видим мужик.
– Живой?
– Мужик, говорю.
– Какой мужик? – недовольно пробурчал, еще не веря в происходящее, врач.
Из машины выбрался и водитель.
– Ну, где он там?
– Внизу, внизу, надо спуститься к реке.
– Вот черт! Мы спешим? – спросил врач у водителя, явно не желая связываться с каким-то там утопленником.
– Да он еще живой! – быстро заговорил Колька. – Еще дышит. У него голова разбита.
– Вот незадача. Ладно, пошли посмотрим.
Минут через пятнадцать, когда мужчину сунули в «скорую помощь», Колька и Игорь облегченно вздохнули.
– Поедете с нами, пацаны.
– Никуда мы не поедем. Здесь наши велосипеды, плот, рюкзаки, жратва… Куда мы поедем?
– А я что насчет его скажу?
– Не наше дело, теперь он ваш. Спасибо!
– Подождите.
Тот, кого мальчишки назвали «утопленником», дышал и у него прощупывался пульс. Правда, едва различимый, и врач, когда щупал пульс, недовольно кривил тонкие губы, оглядываясь по сторонам. Если бы не подростки, то наверняка он не стал бы связываться с утопленником.
– А ваши фамилии? – спросил водитель.
Колька назвал фамилию Игоря, а Игорь назвал Колькину. Они сказали, где учатся и назвали номер дома и улицу где живут.
Врач записал.
– Ладно, если что, вас найдут.
– Ага, найдут.
«Скорая помощь» с ярко-красным, недавно отпечатанным крестом развернулась прямо на дороге и с включенной мигалкой, воя сиреной, понеслась к городу.
– Ну вот, испортили всю рыбалку. Так бы, может, чего и поймали бы.
– Может быть…
– Так что будем делать?
– Давай пожрем. У меня есть сало, помидоры, огурцы.
– Давай пожрем, – предложил Игорь.
– Хорошее дело, нам на том свете зачтется!
– Если он бандит, то вряд ли.
И парни, спустившись к велосипедам, распаковали рюкзак и принялись завтракать, запивая еду горячим чаем из термоса. Они громко переговаривались, обсуждая случившееся, гордились собой.
– Хоть рыбы и не наловили, зато мужика спасли, – говорил Игорь.
– А может, еще наловим.
Перекусив, они стали удить прямо у травы, на небольшой глубине. И на этот раз им повезло – попали на рыбное место. Клев был такой, что Колька с Игорем забыли обо всем происшедшем и только успевали забрасывать удочки, да снимать с крючка рыбу. Подлещик шел один за другим, не очень крупный, но и не мелкий – граммов по триста-четыреста. Ловить его было одно удовольствие, и вскоре садки, висевшие в воде по обеим сторонам плотика, стали тяжелыми. В них вовсю плескалась рыба.
– Ну, давай, давай, – приговаривал Колька, – вот на место классное напали, а? Если бы не этот мужик, то сидели бы на глубине, как два лоха, ждали бы, пока подойдет.
– Опа, есть! – приговаривал Игорь, ловко подсекая и выуживая подлещика.
– И у меня есть! – вторил ему Колька.
Туман рассеялся окончательно, была видна вся река, железнодорожный мост и другой, автомобильный, метрах в трехстах от железнодорожного. Так же был виден и город на левом берегу реки, вернее, не сам город, а пригород. Но парни на город, где располагалась их школа, не смотрели, они были слишком увлечены ловлей рыбы.
Лишь к обеду клев немного стих. За каких-то два часа мальчишки наловили по садку рыбы и чувствовали себя настоящими победителями. Они уже не только не жалели, что вытащили из воды полумертвого мужчину, они даже умудрились о нем забыть.
– Повезло ему, – вспомнил Игорь.
– А часы надо было снять, – сказал Колька, – классные часы. Я бы от таких не отказался.
– Ты что, Колька, грабить – это не дело.
– Так мы же не грабили, просто взяли бы.
– А если бы потом тебя нашли, что бы ты сказал?
– Кто нашел? – воскликнул Колька, вытаскивая подлещика.
– Ну, например, даже сам этот мужик.
– Да он нам должен ноги целовать за то, что мы его спасли. Не то нахлебался бы воды и раки бы его съели.
– Это точно, спасли человека. Как ты думаешь, оклемается?
– А хрен его знает! Наверное, оклемается. Мужик он, вроде, здоровый, вдвоем чуть подняли, наверное, килограммов сто весит.
– Нет, не сто, – возразил Игорь, – просто он весь мокрый и ботинки тяжелые.
– И воды нахлебался, небось.
– Да, может быть. А вообще, если бы не велосипеды, можно было бы отсюда сплавиться куда-нибудь подальше.
– Куда ты имеешь в виду?
– Хотя бы на ту сторону, поближе к городу.
– Можно было бы, но с велосипедами не переплывешь.
– Да, не переплывешь.
У Кольки оторвался крючок и он, ругаясь, принялся привязывать новый. А Игорь за это время успел поймать трех подлещиков.
Часа в три дня мальчишки стали собираться. Они спрятали плот, забросали его камышом, собрали удочки. Долго сушили рыбацкие сапоги, ожидая, когда исчезнут с резины темные пятна влаги.
Наконец сапоги высохли. Они свернули их, положили в мешки и привязали к багажникам велосипедов.
– А теперь давай отсюда вылезать.
Они выволокли велосипеды, затем рюкзаки, удочки, взобрались по откосу на шоссе и весело смеясь, вполне довольные прожитым днем, отправились в город.
Глава 8
Доктора Геннадия Федоровича Рычагова в Клину знали многие. Знали и уважали, и не за то, что он был богат, ездил на шикарном авто, имел большой загородный дом. В общем-то, все это было в порядке вещей. Сегодня как-то не очень принято интересоваться откуда у человека, получающего маленькую зарплату, большие деньги. Уважали его за талант, за золотые руки. Уже лет двенадцать Геннадий Федорович работал заведующим хирургическим отделением районной больницы и работал очень успешно.
Не сотни, а тысячи жизней спасли его талант и золотые руки. К нему обращалось местное начальство, когда надо было сделать сложную операцию, и Рычагов не отказывал, всегда брался за дело. И как правило, выходил победителем. Если бы он хотел, то давным-давно стал бы очень известным хирургом и практиковал в какой-нибудь московской клинике, и тогда к нему ехали бы депутаты всех мастей и всевозможных уровней, генералы, министры.
Но Геннадий Федорович в свое время сообразил, что лучше быть первым в Клину, чем десятым или двадцатым в Москве. А здесь он был первым. Но, естественно, трудом праведным не построишь палат каменных. Эту истину Геннадий Федорович понял давно, лет десять назад. Понял и претворил в жизнь.
Кроме лечения больных и кроме проведения плановых операций, Геннадий Федорович в рабочее время имел и другое занятие – в операционной больницы резал, зашивал, лечил авторитетов криминального мира. Ведь в последнее время чуть ли не каждый день среди бандитов происходили разборки. Кого-то резали, кого-то стреляли или взрывали. А куда везти пострадавшего криминальный мир знал – есть хирург Рычагов. Правда, далековато от Москвы, но зато надежно. Там прооперируют, там и досмотрят, поставят на ноги.
И воры в законе, авторитеты, коронованные и некоронованные, богатые и бедные, влиятельные и не очень, обращались за помощью к Геннадию Федоровичу. Оперировал он в больнице, в той же операционной, где удалял камни, резал язвы пенсионерам и ветеранам отечественной войны. А вот выхаживали авторитетов уголовного мира в его загородном доме, там под это было приспособлено целое крыло.
Там имелись две палаты с видом на озеро, огромный бетонные забор, железные ворота, а за забором участок площадью в несколько гектаров. Местные власти понимали, что доктор Рычагов занимается незаконной практикой, но что поделаешь, неровен час и самому придется лечь под нож. Ведь никто не застрахован от болезней – ни мэр, ни начальник милиции, ни чиновники из налоговой инспекции. Все закрывали глаза и улыбались, когда слышали фамилию Рычагов. А Геннадию Федоровичу только это было и надо: не мешайте работать, не мешайте жить и я помогу всем.
Двадцать четвертого сентября тысяча девятьсот девяносто пятого года ровно в девять утра Геннадий Федорович приступил к операции, к очень сложной операции. За подобную не взялся бы даже маститый профессор из столичной клиники, а вот сорокадвухлетний кандидат наук Геннадий Рычагов взялся, засучив рукава. Он любил экспериментировать, любил рисковать и его риск почти всегда вознаграждался.
Персонал больницы Рычагова любил, ведь это благодаря ему, благодаря его усилиям, таланту больница была оборудована так, что ей могли позавидовать многие столичные клиники: прекрасная импортная аппаратура, операционная оснащена по последнему слову техники. Но самым главным в этой больнице был Рычагов, его талант, его золотые руки. На них все и держалось.
Рычагов не отказывался ни от каких операций. Привезут ребенка с аппендицитом и смертельно уставший Рычагов брался за скальпель, если оказывался в это время в больнице. И как правило, спасал ребенка, спасал старика, молодую женщину и вообще, почти всех, кто попадал к нему на операционный стол. Случались, конечно, промахи, но ведь Геннадий Федорович Рычагов не был богом. У каждого бывают ошибки. Но у Рычагова, в отличие от его коллег хирургов, ошибок случалось так мало, что их можно было пересчитать на пальцах одной руки.
На сегодняшний день было запланировано три операции, две из которых Геннадию Федоровичу представлялись простыми и, как он рассчитывал, каждая из них не займет даже часа. А вот одна обещала быть довольно сложной, и к ней Геннадий Федорович готовился.