– Уходим, устал.
– Лёнь, неудобно как-то! Игорек еще здесь, да и другие не поймут, – мягко возразила Татьяна.
– Ты меня слышишь? – от мужа повеяло холодом Арктики, таким знакомым. Голубые глаза кольнули иглами.
– Хорошо.
Домой ехали молча. Так всегда после пирушек, и Татьяна уже привыкла чувствовать себя чем-то вроде удобного подлокотника, не более. Зашли в квартиру, женщина умылась, переоделась и побрела в спальню. Леонид услышал, как супруга всхлипнула. Прошел в комнату. Татьяна лежала на кровати на животе, зарывшись лицом в подушку.
– Завтра у меня день бешеный. Рубашку погладь синюю, в полоску, она в самый раз подойдет для конференции. – Жена не поднимала глаз. Мужчина подошел ближе, помолчал секунду и добавил: – И вот еще что: на ужин приготовь амура с овощами, у нас будут гости, Палыч с женой. Для меня это важно!
– Лёнь! У меня вообще-то отец умер! Неделю назад! – вскинулась и с надрывом, будто выплюнула, Татьяна. – У тебя что там, слева – кусок железа?
– Ой, не нагнетай: старик пожил, отмучился. Ну что ты, как простокваша? – Муж махнул в ее сторону рукой, дав понять, что на этом точка.
Татьяна снова рухнула на кровать, и худые плечи задрожали от рыданий, будто внутри женщины кто-то включил миксер. Леонид прошел на кухню, открыл «Мартель». Плеснул коньяк в стакан, кинул лед и застыл на мгновение. Потом вдруг сжал кулаки и побледнел, словно проглотил ледяную глыбу. Его колотило. Опять эта картинка: седьмой класс, перемена в школе.
– Сарафан, ты че без банта сегодня, а? – Леонид ненавидел свою фамилию: девчачья какая-то, от нее так и разило зефиром! Сейчас он как будто видел себя со стороны – сутулого, щуплого мальчишку с «ежиком» на голове. Школьный костюм болтался, будто его натянули на огородное пугало. На пацана надвигались двое: конопатый Сундуков Витька и рыхлый, как хомяк, Игорек Пархоменко. Ленька пятился назад, пока не почувствовал острыми лопатками стену. Это абзац. Сейчас снова будут бить. С двух сторон на него летели сначала подзатыльники вперемежку с хохотом, а потом пинки. Мальчишка повалился на пол, закрыв лицо бледными пальцами, и больше ничего не слышал, будто в яму провалился…
Именинник вздрогнул, глаза уставились в надпись на холодильнике – «Kuppersbush», и он со всей дури швырнул стакан о шкаф! Потом вылетел на улицу, поймал такси и поехал на Приморскую. Он улыбался. Вспомнил круглые, как пятаки у свиней, глаза Витька, когда он душил своего мучителя, а потом страшный хрип… Хорошо, деревушка захолустная была, название то ли Кольцово, то ли Концово, что символично, ведь именно там этому жиробасу пришел конец. Вдобавок – зима, Витьку так и не нашли, да и кто искать будет? Родни ноль, один он остался. Как и Ленька теперь: бабушки уже нет, а родители погибли в автокатастрофе, когда малец только научился лепетать «мама». Мужчина, пошатываясь, вышел из машины, поднялся на третий этаж. Нажал на черную, словно виноградина, кнопку звонка.
– Кто там?
Леонид покрылся испариной, побагровел, нащупал в кармане удавку и с ухмылкой гаркнул:
– Сарафан!
Часть 2
В двери показался жабий глаз Игорька.
– Слышь, бр-ратан, я не один. Катька у меня, замирили только, ты… Ну не вовр-р-ремя совсем, – язык мужчины выдавал, что он изрядно набрался на дне рождения. – Давай через недельку, а?
Игорь по-прежнему был пухляком и повесой. В контактах телефона у него скопилось немало Свет, Марин и «куколок» разных дат рождений, но неизменно стройных: слюни он пускал только от длинноногих худышек!
– Не до тебя сейчас, – повторил хозяин квартиры. Но Леонид навалился на массивную светлую дверь и оказался в тускло освещенной прихожей. Свет струился от торшера из комнаты. Хлопая по плечу одноклассника, гость хохотнул и прошел прямо в центр зала, размахивая руками:
– А на посошок-то не выпили, Игорян! О, да тут и поляна готова, я смотрю. На столике у дивана стояла нарезанная копченая форель, буженина, а в воздухе густо растекался, как мед, аромат запеченной утки в черносливе. «Бакарди» откупорили и разлили. Леонид показал белые зубы брюнетке с лицом будто из камня. Та полулежала на диванчике, нервно теребя золотистую бахрому на маленькой подушке в индийском стиле. Прическа набок, будто стог сена, щеки в разводах от туши. Было ясно: подруга Игоря недавно ревела.
– Катерина, здравствуй! Какая же ты конфетка, так бы и съел! – Леонид облизнулся. Он умел располагать к себе дам. Брюнетка кокетливо заправила выбившуюся прядь за ухо и улыбнулась, сощурив узкие глаза, предательски выдавшие сговорчивость хозяйки.
– Привет, Лёнь! – она тут же икнула. Все трое были пьяны, но Леонида алкоголь обычно валил с ног позже других, и сейчас он выглядел намного трезвей захмелевшей парочки любовников.
Сначала выпили за днюху, потом за перемирие пары, их предстоящий отпуск в Израиле и недавнее повышение Игоря. После четвертого тоста Катерина, не успев закусить, бухнулась в подушки. Захрапела. А одноклассники пошли курить на кухню. Игорь тараторил про свое пивное производство, а Леонид вставлял «правда», «охренеть», «да ты что». Потом сжал зубы. На скулах мужчины зашевелились желваки, словно ожившие холмы на полях, вены на руках надулись. Он затушил сигарету и теперь ерзал на стуле, а Игорь дымил у окна со скрученной наверху римской шторой, спиной к нему. Леонид встал, нахмурился, отчего его густые брови будто слились в одну полосу-дорожку, засучил рукава красно-белой рубашки в клетку и подошел вплотную к хозяину квартиры.
– Игорюш, – пропела Катька из комнаты, – дорого-ой! Я еду домо-ой!
Игорь вышел в прихожую. Одноклассник – следом. Катерина стояла в одной туфле, шатаясь и удивленно вращая глазами. Три верхние пуговицы на белой блузке расстегнулись, представив на обозрение бюст третьего размера, выпавший на свободу из кружевного алого бюстгальтера. Игорь вызвал подруге такси и пошел ее провожать. Потом вернулся, запнулся на пороге и полетел в угол, где возвышался почти двухметровый фикус.
– Ле-е-ень, братан, давай выпьем за нас! – рявкнул здоровяк, вытерев землю с рук о подушечку, и завалился на диван. Потянулся к рому и разлил остатки по рюмкам, пролив половину на золостистую форель.
– Какой я тебе братан, падла? – именинник подскочил, резко навалился всем телом сверху на одноклассника и начал душить.
Игорь сопротивлялся. Но хватка у Леонида как у питбуля: теперь он не тот птенец, что в детстве! Перед глазами раздевалка школы. Противное лицо Игорька с глазами навыкат: он сбил Лёньку с ног и теперь сидел сверху, щедро раздавая пацану щелбаны:
– Ну что молчишь, суслик в сарафане? – мучитель громко загоготал, и его рыхлое, как холодец, тело затряслось под белой рубашкой. – Деньги есть, в последний раз спрашиваю?
А Лёнька никак не мог увернуться от ударов. И руками пошевелить тоже, потому что жиртрест придавил его к полу намертво.
– Да мочи его, Игорян! Пока никого нету, – подал голос конопатый Витька, стоявший у входа, на шухере. В голове у двенадцатилетнего Леньки от щелчков уже колокола заливались, выступили слезы и вместе с тем проснулась, словно дремавшая от жары собака в будке, ярость от унижений. Он изо всех сил плюнул в лицо громиле. Тот стал пунцовым, глаза, кажется, готовы были лопнуть! Что, не ожидал, падла? От злости Игорь подскочил и пнул Лёньку в живот, потом по голове.
– Не надо, не надо-о-о! – закричал мальчишка и услышал свой голос, как будто эхом в колодце.
В тот же миг взмокший Леонид почувствовал, как что-то дернулось в руках, и очнулся. Игорек под ним захрипел, но как-то еле слышно. Лицо посерело, рот удивленно открылся. Пальцы Леонида впились в шею жертвы, и тело вражины обмякло.
– Не надо-о-о, – в голове все звенел голосок из детства.
И тут вернулась Катерина. Она забыла у Игорька ключи от своей квартиры и по привычке открыла дверь друга: они встречались полтора года, и у девушки был свой комплект. Когда она увидела Леонида на Игорьке, сразу протрезвела и заорала белугой во все горло. Прибежали соседи, вызвали полицию. Игорька спасти не удалось. А Леонид все стонал, обхватив голову трясущимися руками, и раскачивался из стороны в сторону, сидя в углу комнаты, как безумный. Ну а когда вернулся в реальность, скривился в недоброй усмешке и подумал: «Даже удавка не пригодилась».
Леониду дали двадцать лет. Про Витька он все выложил следователю сам.
Шоколад с миндалем
«Как же здорово дома!» – Лара зевнула и потянулась на широкой, как небо Сан-Паулу, кровати. Она мотнула копной ванильных кудрей и приподнялась на локтях. Мокрый нос Тео тут же уткнулся в ладошку. Собаку она назвала в честь отца.
«Мне срочно нужен эспрессо с коньяком!» – покачивая бедрами, девушка поплелась на кухню под цокот когтей янтарного сеттера. На ней красовались кружевные топ и мини-шорты, являя миру загорелую налитую попку. Вот уже четыре года Лара танцевала в ночном клубе. «Огонек» – так звали ее на работе. Девушке уже исполнилось двадцать пять, и танцы зажигательной красотки всегда собирали тьму обеспеченных мужчин, но ей так хотелось семью! Поклонники были, да только замуж никто не звал. Вот опять вернулась с работы в половине седьмого утра и свалилась спать. Только линзы снять и успела.
Лара насыпала корм мохнатому другу, потом выпила две порции эспрессо, скрутила шевелюру в фигу и пошла в душ. Стоя под горячей водой, представила будущего мужа: непременно жгучий брюнет! Перед глазами встал образ отца. Вот он приходит с работы, сгребает дочь в охапку и смеется беззаботно и громко. А потом садится в кресло, усаживает дочку на колени и рассказывает сказку густым, как какао, баритоном. Лара засыпает, уткнувшись веснушчатым носиком в щекотные кучеряшки у него на груди. Она помнит запах отца – шоколад с миндалем…
Мысли прервал телефон. Лара накинула бирюзовый халатик-сетку и нажала на трубку:
– Ларка, подруга! Я тебе сейчас такое расскажу! Короче, мать моей клиентки ворожит на картах. Я только что от нее. Все про меня знает! И про Хосе, и даже про тусу в круизе, когда араб мне перстень подарил! Кидаю тебе номер, у нее сегодня свободное время в три. Иди, это супер! Все, чао, – подруга отключилась.
В этом вся Ана: быстрая, как комета. Лара потрепала Тео за ушами. Мысли копошились, как муравьи, и она вдруг поняла, что стоит перед открытым шкафом и смотрит на белое воздушное, как у феи, платье. Как давно она его купила? Полгода, год назад? Но так никуда и не надела. У нее не было свободного времени, сил, да и мужчины тоже. Только работа и сценические смелые наряды.
Снова телефон. Сообщение от Аны: «улица Марии Лисбоа, 12, квартира 8, Летиция». Лара решительно впрыгнула в джинсы, натянула красную майку, обнажающую пупок, и вызвала такси.
Только девушка нажала на звонок, как дверь симпатичного дома, утопающего в цветущих розовых кустарниках, открыла худенькая мадам в полосатой тунике, идеальном тюрбане на голове и с сигарой в зубах. Дым Лара ненавидела и сама не курила. Впрочем, хозяйка сразу ее очаровала, показав ровнехонькие белые зубки. На вид Летиции было лет тридцать шесть. Но скрипучий, как дверь с несмазанными петлями, голос выдавал, что намного больше.
О чем только они ни болтали! Летиция как будто давно знала Лару: выпалила все о пьющей матери, которая не выходила из психлечебниц, и про дорогого отца. Его сердце остановилось семь лет назад, и девушка до сих пор с дрожью вспоминала тот день.
– Ой, Лара, что я вижу! Джокер! Вот это карта… И в настоящем он, вот-вот дверь твою откроет! Не поймешь сразу, что судьба, да только он это. Жди, сладкая, уже недолго осталось!
Лара оторопела. Начала задавать вопросы, но Летиция обняла ее и проскрипела:
– Сама все скоро узнаешь! – поцеловала в обе щеки и выпроводила.
Девушка в недоумении вернулась домой. Похрустела чипсами, съела клубнику, досмотрела сериал и поехала на работу, по дороге забросив Тео к подружке. Нужно было свозить его на прививку, и Ана любезно согласилась. Настоящая подруга!
После того, как Лара вернулась с работы, сразу провалилась в забытье сна, а проснулась от дикого, беспорядочного грохота. Не сразу поняла, что стучатся в дверь и очень настырно. «Боже, моя голова!» – Лара спустила ноги с кровати и побежала в прихожую, тут же ударившись виском о шкаф. «О господи, линзы!» – девушка поняла, что ничего не видит, но времени искать «глаза» не было: об этом давали понять настырные пинки в дверь, перемежающиеся с колоритной бранью. Почему-то под ногами хлюпала вода.
– О мой бог! – до Лары дошло, что дома потоп, она брела уже по щиколотку. Открыла дверь, тут же услышала звук падающего тела и:
– Черт побери! Черт, черт, черт! Вы что, заплывы тут устраиваете? – гневный мужской бас красноречиво намекал, что мило поболтать не удастся. Она увидела размытый силуэт, сидящий на полу на приличном расстоянии от двери.
Впрочем, фигура быстро поднялась и бодро прошагала к виновнице потопа. Лара заставила себя улыбнуться. После тирады ругательств незнакомец перекрыл воду в ванной и спросил, как можно так беспробудно спать? Он уже двадцать минут долбил дверь и дергал ручку, даже вырвал ее с корнем. Поэтому и упал, когда Лара открыла ему. Девушка пролепетала:
– Я работаю по ночам в клубе. Чтобы выспаться, вставляю беруши, вот и вчера…
Лара продолжала щедро сиять белозубой улыбкой, как бразильское солнце в январе, все еще стараясь рассмотреть нежданного гостя. Ничего не получалось. При ее минус восемь все было зря, но девушка поняла, что темперамент у парня ого-го, вспоминая, какими смачными ругательствами он наградил ее до того, как открылась дверь. Потом спаситель помог убрать воду, а Лара проявила виртуозность и почти избежала всех опасных углов, ведь она до сих пор была без линз. Но ей не хотелось обнаружить перед молодым мужчиной сей дефект: девушка с детства стеснялась плохого зрения. Гость сказал, что трубу прорвало, так как сантехника старее его дедушки. Лара непринужденно захихикала, а парень вытер руки об одежду и представился:
– Мое имя Педро! – Лара почувствовала горячую, будто самба, ладонь в своей руке и то, что он рассматривает ее фигуру. Девушка нежно пропела:
– А я Лара, полное имя Лаура, – она неуверенно отдернула руку и покраснела. Потом инстинктивно выпятила грудь и вдруг вспомнила, что стоит в шелковой пижамке, которая ничегошеньки не прикрывает. А там было что рассмотреть, она знала!
Девушку тянуло к парню, как после клуба на подушку – неотвратимо. Хитрюга предложила гостю кофе, чтобы хоть как-то отблагодарить и задержать. Педро согласился. Лара ликовала: она ему нравится! После третьей чашки, в которую Лара щедро подливала коньяк, Педро рассказал ей, что приехал в гости к дяде на три недели. Уснул днем перед телеком и проснулся от того, что на голову капала вода с потолка. Лара то и дело извинялась. Обещала покрыть расходы на ремонт и кокетничала напропалую. И вдруг предложила выпить по рюмке коньячка.
А дальше все закрутилось: они поцеловались раз, потом другой, перешли в спальню, и молодая танцовщица унеслась в другое измерение. В объятиях мускулистого гостя она чувствовала себя так уютно, словно окруженной пушистым, как перина, облаком. Лара открыла глаза утром: парня рядом не оказалось. Теперь уж девушка вставила линзы и прочла записку на тумбе: «Ты слаще трюфеля. До встречи. Педро» Щеки пылали. Она вышла на балкон и увидела Ану, та привезла Тео. Открыв дверь, Лару захватили мощные ласки рыжего друга, который принялся лизать ей щечки.
– Ларка, по глазам зеленым вижу: сегодня ты спала не одна! – кареглазая Ана расхохоталась и обняла подружку.
– С чего ты взяла? – девушка улыбнулась и стряхнула с пижамки несуществующие крошки.
– Да ладно, за бокальчиком кайпириньи в субботу расскажешь? – подруга хитро подмигнула. – У тебя ж выходной? Все, лечу к клиенту, будем обустраивать его загородную виллу.
– Ты отличный дизайнер, родная! – подружки обнялись, и Лара закрыла дверь. Тео тем временем лаял и носился по гостиной.
Она сделала эспрессо, села скрестив ноги в плетеное кресло на балконе, и тут Тео в зубах принес цветной платок. Лара развернула скомканную тряпку и закашлялась: там был изображен джокер! Весь день она думала о Педро и забытом платке. Чем он занимается, где сейчас, когда они увидятся снова?