И не советую тебе больше со мной торговаться, скоро стемнеет. Зови дочь, прощайтесь!
Карл вышел из-под навеса. Он прекрасно осознавал свое положение. То, что предложил араб, было единственным шансом для спасения его армии. Потому он и торопил. Как только здесь появятся передовые отряды мавров, предотвратить драку будет уже невозможно, а победить в ней – тем более.
Майордом окликнул часового и приказал запрягать лошадей в обозные фуры. Дана, стоявшая неподалеку, услышав эти слова, кинулась к шатру. Проходя мимо Карла, она приоткрыла лицо и с явным любопытством посмотрела ему в глаза. Тот кивнул в сторону шатра и сказал:
– Зайди к отцу, он тебя ждет.
Вздох облегчения и улыбка на ее лице сказали Карлу, что она готовилась к худшему.
Майордом приказал ездовым поторопиться с обозом и пошел на передовую, еще раз осмотреть свои укрепления. Уверенности, что все задуманное мавром получится, у Карла не было. Укрепленные высоты, конечно, давали франкам преимущество перед тяжелой конницей мавров, но их численное превосходство практически не оставляло пехоте шансов.
Возвращаясь с передовой, Карл еще издали заметил растягивающийся вдоль дороги обоз. Запряженных в повозки лошадей, из-под деревьев выводили на твердую почву. У крайней фуры суетились возничие. Там, из мешков и прочей утвари, они соорудили подобие дивана и расположили на нем раненого генерал-губернатора, чья кровь уже успела пропитать все подушки на том импровизированном лежаке. Сидеть на нем самостоятельно, мавр уже не мог, но настоял, что управлять лошадьми будет сам. Дочь заботливо укладывала вокруг него все новые и новые подушки. Заметив приближение майордома, Дана присела у ног отца и обняла его колени. Абдур-Рахман рукой подозвал Карла.
– Если Аллах даст мне силы добраться живым до моего войска, я его остановлю. И ты Карл, исполни свое обещание. Позаботься о моей дочери…
Я ей тут оставил немного добра, чтоб не нахлебницей была. Мало ли что. Защити ее. Да поможет тебе, твой Бог!
Он наклонился над дочерью, положил свои руки ей на плечи и, прикрыв глаза, тихим шепотом то ли молился, то ли прощался с ней.
Обоз тронулся. Дана, стоя у обочины, провожала его взглядом, пока последняя кибитка не скрылась за мостом. На дороге они остались с Карлом вдвоем. У майордома были свои причины смотреть вдаль, он готовился к обороне.
Когда девушка повернулась к майордому, слезы на ее лице, уже высохли. И в последних лучах заходящего солнца Карл увидел, не хныкающее лицо девочки, а уже спокойное и даже пугающее своей суровостью лицо женщины. В один момент, она стала взрослой.
Карл вспомнил это выражение лица, он видел его на одной из статуй в своей резиденции. Это была Диана – языческая богиня охоты.
6. Незваные гости
Павел еще раз посмотрел на девушку. Да это была она. Нет, не та Диана-охотница, а та девушка Дана, ухаживающая за раненым Правителем. Да, та же улыбка, тот же уверенный и немного снисходительный взгляд и то же обожание в глазах, когда она смотрела на своего отца.
Звонкий голос Дианы, вывел его из состояния задумчивости.
– Павел, о чем вы думаете? И почему вдруг, вы стали смотреть на меня такими удивленными глазами, у меня, что выросли рожки?
Она комично стала ощупывать свою голову, где по ее мнению должны были вырасти рога. И со словами: «Свет мой, зеркальце скажи…», Диана вприпрыжку направилась к большому зеркалу у камина. Все это, она сделала так шумно и весело, что Алик расхохотался:
– Ну, дочка! Ну, молодец! Давно я тебя такой не видел.
Из прихожей раздался мелодичный звук электрического звонка. Алик повернулся к Павлу.
– Я же говорил? Какой праздник без гостей. Я и калитку не стал закрывать!
Диана была ближе всех к выходу, и еще дурачась, вприпрыжку побежала открывать дверь. Но вернулась она быстро и притихшим голосом сказала:
– Папа, это к тебе.
– Ай-яй-яй! Ну, что же ты бросила людей на пороге, давай дочка, приглашай гостей к столу!
Диана еще более тихим тоном произнесла:
– Папа, это не гости, это жандармы. Они хотят тебя видеть.
Алик взволнованно посмотрел на часы, потом на Павла:
– В такую-то пору, что же могло случиться. Он торопливо встал, одернул полы смокинга и поспешил к выходу.
Диана, подойдя к камину, поежилась, как будто замерзла и протянула руки к огню. Гость вышел из-за стола и встал рядом с девушкой. Ее нервная дрожь становилась все сильней. Заметив это, он вернулся к столу и, взяв бокал, протянул его девушке:
– Успокойся, ничего же не произошло. Вот выпей…
– Нет, вина не хочу, – она махнула рукой на свой бокал, – налей мне коньяка. Никогда не пробовала, папа его хвалил.
Павел не найдя на столе пустой посуды, плеснул из бутылки в свой бокал. И как заправский официант, перекинув салфетку через руку, с поклоном поднес бокал даме.
Глядя на это действо Диана тоже улыбнулась и, посмотрев ему в глаза тихо прошептала:
– Спасибо, Паша! Я уже в порядке. Просто как-то тревожно стало и холодно. Но уже прошло. Давайте я сварю всем кофе?
В этот момент дверь в столовую приоткрылась, на пороге стоял отец Дианы, одевающий пальто:
– Милая, мне необходимо проехать с господами, в участок. Ты не переживай за меня.
Он подошел, поцеловал дочь и, повернувшись к Павлу добавил: «Дорогой, если тебе не трудно, побудь с ней, пока я не вернусь. Ночь на дворе, куда ты пойдешь! И мне старику за нее, будет спокойней, и ей не так страшно. А? Договорились?».
Павел пытался пошутить:
– Ну, только если меня угостят хорошим кофе!
Алик со словами: «Ну и замечательно, – приобнял гостя, – спасибо, дорогой!» Потом добавив: «Ну, с Богом!», он перекрестился и быстро вышел из дома.
Диана бросилась к окну, выходящему во двор. Из него было видно, как двое мужчин в строгих костюмах, один спереди, другой сзади, сопровождали ее отца. Павел, смотревший из-за ее плеча, негромко заметил:
– Прямо премьер-министр с личной охраной! А в Париже, все «ажаны» так одеваются?
Девушка резко повернулась:
– Не знаю! Нет, наверное. О Боже, я опять начинаю волноваться. Но они показали мне какие-то удостоверения…
– Стой здесь, я сейчас! – молодой человек ловко выскочил за дверь. Диана наблюдала из окна, как он крадучись вдоль ограды, подошел к кованой калитке и, наблюдая сквозь нее, осматривал улицу.
Прошло достаточно много времени, прежде чем Павел решил вернуться. Зайдя в дом, он первым делом подошел к камину, потирая ладонями свои уши и нос, пробурчал: «Однако, морозец!»
Девушка в ожидании объяснений накинулась на него:
– Ну, что там? Ну, что же Вы молчите?
Не желая более испытывать терпение хозяйки дома, Павел заговорил:
– Я просто вышел посмотреть, на чем нынче флики ездят. И то, что они вежливо усадили Вашего батюшку в Мерседес, меня даже порадовало…
– Павел, перестаньте ерничать, Вы же видите, я волнуюсь, – девушка на высокой ноте перебила его шутливое повествование. – Какой может быть Мерседес у жандармов?!
Павел улыбался:
– Хороший такой Мерседес, новый, большой! … под стать их костюмам…
Диана чуть не плача, подскочила к гостю и своими кулачками принялась стучать по его мощной груди:
– Перестаньте надо мной издеваться!
Молодой человек, отступая под напором девушки, пятился до самого стола, пока не споткнулся о стул. Усевшись на него верхом, он спросил:
– Слушай, а где же твоя обещанная индейка? Полночь уже прошла!
Диана обессиленно опустилась на соседний стул:
– Вот ты все шутишь, а может правда, надо позвонить в жандармерию. С кем он уехал? Почему ты такой спокойный?
Павел выпил глоток воды:
– А мы, что уже перешли на «ты»? Это хороший знак.
Но глядя на уже закипающую гневом девушку, серьезным тоном продолжил:
– Когда я увидел их костюмы, и особенно машину, на которой они увезли твоего отца, я сам засомневался. Но как только они отъехали от дома, напротив вашей калитки припарковался жандармский патрульный автомобиль и из него никто не выходил. Так что мы, под надежной охраной. И мне кажется, я заслужил чашечку кофе!
Диана с жадностью глотала каждое его слово, но когда он замолчал, чувство тревоги опять поселилось в ее глазах:
– Ну и что же все это значит?
Павел молча пожал плечами. Не дождавшись ответа, девушка всплеснула руками:
– Ну почему Вы молчите? Я с ума схожу, а он спокойно сидит. И правда, пойду-ка я сварю кофе, а то еще уснете за столом. А мой папа поручил Вам за мной присматривать!
Молодой человек, молча иронично улыбался, казалось, ему нравилось подтрунивать над девушкой.
После непродолжительного грохота и звона посуды из кухни раздался голос хозяйки:
– Ау, Павел! Если Вы еще не спите, вам с сахаром или без?
Невольный охранник подошел к дверям кухни:
– Да, я пью кофе сладким и без молока.
7. Павел
Девушку ободрило присутствие гостя на кухне.
– Павел а, правда? Папа рассказывал, что в Москве выдавали сахар по талонам.
Гость ответил неохотно:
– Да, правда! Это было в начале девяностых, но давно прошло.
Не отрывая взгляд от плиты, Диана не унималась.
– А что еще было по талонам? Все продукты?
Павел сначала задумался, задрав голову в потолок, как будто искал там ответ. Потом все же ответил:
– Ну не все конечно. Я точно не знаю. Меня тогда не было в России.
Девушка захлопала в ладоши и, заглядывая гостю в глаза, выдала:
– Вот-вот! Мы и подошли к самому интересному. А где же Вы были, в самые трудные для Вашей страны времена? Чем Вы вообще занимаетесь? Я целый вечер не могу у Вас это выпытать. Признавайтесь!
Павел, улыбнувшись своей широкой улыбкой, опять захотел отшутиться:
– Ну, ведь и я про Вас ничего не знаю!
Диана замахала руками:
– Нет, нет! Я первая Вас спросила! Давайте договоримся, сначала Вы о себе все рассказываете, а потом я, как на духу. Хорошо? Вы как мужчина должны уступать женскому любопытству.
В этот момент, кофе с шипением убежал на плиту.
И Диана таким растерянным взглядом посмотрела на Павла, что он сдался:
– Ну, хорошо-хорошо! В те времена, я служил в армии и находился в командировке, далеко от России. Отстаивать интересы своей страны, иногда приходится и далеко за ее приделами.
Девушка всплеснула своими руками, и посыпались вопросы:
– Паша, расскажи, а где ты был? А там шла война? А в тебя стреляли? А тебе было страшно?
Гость улыбаясь, выслушал весь поток вопросов, но ответил только на один:
– В начале, всегда страшно, а когда ввяжешься в бой, бояться уже некогда.
Диана завороженно посмотрела на гостя и по-детски восхищенно, но ехидно произнесла:
– Павел, так вы у нас Герой!
На что он, смущенно, но серьезно, ответил:
– Ну, если и Герой, то в первоначальном смысле этого слова.
Девушка не сдавалась:
– Какой еще может быть смысл у этого слова? Человек, пренебрегая любыми опасностями, идущий к своей цели, и стойко переносящий все лишения на этом пути.
Гость посмотрел на девушку, и спокойно ответил:
– Все так и есть! Но цели у людей могут быть разными. На сегодняшний день получается, что любой, даже рискующий ради личной выгоды, это или «герой» или «неудачник». Все зависит только от результата.
Раньше, люди чаще задумывались над духовностью своих поступков. И необходимостью искупать свои грехи. Они боялись – убивать, воровать и дальше по заповедям… Совсем другое дело, если их на это посылает кто-то – церковь, правитель, народ. Любой правитель, отправляя своих подданных на войну, тем самым, берет грех убийства на себя, а они, выполняя его волю, становятся Героями. И заметь, независимо от результата – победив или проиграв, живые или павшие, все становятся Героями. Одно лишь условие – честно выполнить свой долг перед тем, кто тебя послал. Согласись, есть разница!
Диана кивнула головой и притихшим голосом добавила:
– Я вообще не люблю войну. Даже если она далеко и даже если победили мы. Ведь у кого-то там погибли дети.
Девушка, немного помолчав, подняла свои глаза на гостя и спросила:
– Ну, тебе-то, как «человеку в погонах», наверняка нравится воевать? Не зря же военные историки пишут, что любая война это двигатель прогресса.
Павел ответил не задумываясь:
– Да, я не против «прогресса». И я согласен с тем, что все новейшие технические разработки идут сначала на вооружение и лишь затем в «народное хозяйство». На это, древние мудрецы говорили: «Хочешь жить в мире, готовься к войне!». Но лично я – сторонник «шпаги». Когда ты смотришь прямо в глаза противника, твоим клинком управляет Бог. А ему сверху виднее, кто прав!
И насчет «воевать», не угадала. Я, как и ты, не люблю войну. И вся моя служба заключалась в том, чтобы военных конфликтов было как можно меньше. На Востоке говорят, что лучший полководец, это тот, кто выигрывает битву, не вынимая меч из ножен.
Павел заглянул в глаза девушки и, смеясь, добавил:
– Но меч то, у него должен быть исправным.
Диана заулыбалась в ответ и умоляющим тоном прошептала:
– Павел, вы такой интересный собеседник. Ну, расскажите мне о себе. Если не нравится про войну, можно пропустить. Сейчас же ты не воюешь? Ну, пожалуйста!
Павел засмотрелся в ее сияющие глаза и, видя в них неподдельно живой интерес согласился.
– Ладно, уговорила! Хотя и рассказывать особо нечего. Родился, крестился, учился. Пошел служить, в армию. Думал послужить недолго, да потом все как-то закрутилось, затянуло с головой. Мне всегда хотелось делать то, что никто другой не может или не хочет. Делать что-то необходимое людям. Да, наверное, я просто как все, чувствовал потребность быть кому-то нужным…
До службы, я жил в небольшом южном городке. Не настолько маленьком, чтобы все друг-друга знали, но и не таком большом, чтобы в нем что-то происходило часто. Любое событие там обсуждалось, неделями. Это был тихий, уютный, провинциальный городок в котором всех-все устраивало. Из него редко кто уезжал, или даже собирался. Там каждый занимался своим делом, и всем жилось комфортно. И я бы со временем, тоже нашел бы там себе место и стал бы для них нужным и незаменимым.
Но служба показала мне другой мир. Я насмотрелся на большие города и маленькие селения, где жизнь протекала не так мирно и гладко, как на моей «малой» родине. И я уже знал, что мог помочь очень многим. Я в это верил, и мне это нравилось. В армии тогда почти все служили за идею, и это было престижно.
Потом – смена власти, реформа в армии, да и всякое такое. Служить за идею стало немодно и даже некрасиво. Я снял погоны и решил заняться бизнесом. Бизнес, как оказалось – не мое, и когда меня позвали обратно на службу, я с радостью согласился.
Но и служба, тоже стала другой. Страна изменила свое отношение к армии и пришли служить другие люди. Идею заменили деньгами. Все, кто это не принял – не пришлись ко двору. В общем, опять ушел – а куда и сам не знаю. Никаких планов уже не строю, живу в свободном полете.
Диана участливо поинтересовалась:
– Ну и чем же, Вы сейчас занимаетесь? Куда направлен Ваш свободный полет?
Гость молча смотрел в окно, и девушка поняла это по-своему:
– Павел, если это секретная информация, то не надо ничего придумывать. Так и скажите: «Тема закрытая». Я же понимаю, серьезная работа – требует серьезного отношения к ней.
Павел, не оборачиваясь от окна, хриплым голосом произнес:
– Серьезная работа – требует серьезных документов. А с паспортом польского фермера, как у меня – и «вышибалой» в баре, сейчас за счастье устроиться. А с нынешним отношением здесь к «славянам», так вообще нереально. Вот вчера, я расстался со своим очередным «хозяином», опять не обошлось без «мордобоя». Сама понимаешь – полет то, невысокий.
Услышав это откровение, Диана на какое-то время притихла. Но даже заметив, что девушка расстроилась, Павел не пожалел о своих словах. Он очень не хотел, что бы между ним и Дианой оставалась недосказанность. Павел был уверен, что честность – лучший фундамент любых отношений.
Но что бы как-то разрядить обстановку он решил продолжить: