В разнообразных вариациях мы слышали подобный текст каждый год во время первой весенней оттепели. Так пробуждал нас от зимней спячки голос Кота Зелёного – дяди Олега Колокольникова, последнего хранителя традиции священного пьянства.
Для ответственных за весну дураков из Марьиной рощи это был сигнал к началу оккультного алко-тура тропами падших комет. И с этого неприметного события на улицах нашего города-антигероя ежегодно начиналась мистерия возрождения и вспыхивал праздник жизни.
Кунштюк Диониса
Осенней ночью 96-го года на улице было темно и страшно, поэтому я находился дома, усердно трудясь над завершением шедевра «Мамаева тантра».
Внезапно – звонок в дверь. Открываю. На пороге стоит последний хранитель традиции священного пьянства дядя Олег Колокольников по прозвищу Кот Зелёный. Его дионисийский взгляд странно нейтрален. Что-то прячет за спиной. Дальше происходит диалог следующего содержания:
– Что надо? – спрашиваю я не очень вежливо.
– Я миску одалживал… – начинает он.
– ?
– С возвратом, – уточняет Кот.
– ??
– Возвращаю.
Он медленно, как факир, выводит из-за спины руку с миской, которая накрыта крышкой, упакована в целлофан. Для пущей надёжности вся конструкция обмотана изолентой.
– А в миске что?
– Жульен.
Мне сразу вспоминается фильм «Ищите женщину», герои которого выясняли, кто убил Жульена Нолестро.
– Сейчас его есть нельзя, – добавляет Зелёный и во взгляде духовидца появляется подозрительный блеск. – Это закусь.
Тут он наконец-то озвучивает истинную цель визита, подкупающую своей новизной: выкушать под звёздным небом литерку водочки. Дескать, для человека, духовной жаждою томимого, одиночный заплыв в ширину – непозволительная роскошь, доступная лишь коренным обитателям горьковского дна, к которым Кот себя, понятное дело, не относит.
Сохраняя твёрдость интонации, извещаю визитёра о том, что столь несвоевременный час для заплыва чреват тройным просаком, ибо: а) давно за полночь, б) ввиду очередного витка государственной игры «Борьба за трезвость» все магазины, ранее бывшие круглосуточными, закрыты и в) тупо нет денег, да и пить неохота.
И хотя мои аргументы – бетон, они вызывают у Кота обратную реакцию. Он красноречиво хлопает себя по боковому карману пиджака и говорит, что, во-первых, материальную часть вопроса берёт на себя. Во-вторых, сообщает, что совсем рядом, у гостиницы «Украина», таксисты барыжат водярой. А в-третьих, начинает шпарить цитатами из Хаяма, Пушкина и Байрона, упирая на то, что человеку его статуса пить с кем попало не комильфо.
Мне бы пойти на принцип, но, игнорируя авантюрный блеск котовских глаз, я плюю на неоконченную картину и вслед за ночным гостем вываливаюсь из квартиры в темноту и холод ноября.
Вот мы уже возле «Украины» и дядя Олег Колокольников оживлённо обсуждает с таксистом условия сделки. Последний удовлетворённо кивает и достаёт из-под сиденья своего драндулета заветную бутылку. Кот тут же берёт её одной рукой, другой лезет в карман, якобы за деньгами, а в следующую секунду, резко вырвав руку из кармана, наносит таксисту сокрушительный апперкот.
Затем оборачивается ко мне и, весело подмигнув, выдыхает облачко пара:
– Шухер!
Преследуемые разъярёнными таксистами, мы уходим от погони, петляя по тёмным дворам, прорываясь через проходные подъезды, штурмуя заборы и форсируя огромные лужи, покрытые первой тонкой наледью. В процессе бега неожиданно обнаруживаю бутылку у себя в руке. Момент, когда я ухитрился её перехватить, абсолютно выпал из памяти. Дядя Олег Колокольников бежит с вытянутыми вперёд руками, держа в них миску с жульеном, что делает его похожим на аргентинского официанта, участвующего в ежегодном забеге по улицам Буэнос-Айреса.
Убедившись, что погони за нами больше нет, останавливаемся отдышаться у деревянного столика в каком-то дворе. Всё вокруг окутано непролазным мраком. Над нами бездонное и таинственное звёздное небо, а в атмосфере городского пейзажа царит то особое безмолвие, какое бывает за пару часов до рассвета.
– Как мы от них! На пердячем пару!
Весело сверкая фирменным дионисийским взглядом, Кот Зелёный достаёт из внутреннего кармана пиджака два раскладных стаканчика и разливает по ним трофейный напиток. Распакованный жульен источает божественный аромат и оказывается ещё вполне тёплым. Опережая готовый сорваться с языка вопрос «Чем мы будем это есть?», дядя Олег достаёт из другого кармана две пластмассовые вилки, завёрнутые в салфетку.
Выслушав неодобрительное мнение по поводу метода добычи бутылки, Зелёный берёт свой стакан и добродушно говорит:
– Забей. Барыге будет урок. Теперь задумается, что лучше для здоровья – дома с женой тешиться или всяким тёмным личностям бухло ночами толкать по безбожной цене. Хвала Дионису!
И выпив, добавляет с озорной улыбкой:
– Да и денег у меня при себе, вобщем-то, ни копейки.
Кровь кровного врага
Хлопает дверь подъезда и возникают две фигуры – дамы и собачки. Сперва они шествуют через двор, но вдруг зигзагообразно изменив курс, приближаются к нам на безопасное расстояние.
– Опять вы здесь! – возмущается дама, очевидно спутав нас в темноте с кем-то из местных забулдыг. – Ни стыда, ни совести, в такую рань пьянствовать. Молодые же ещё. Зарядку бы сделали, книжку почитали, но нет – только водка в голове! Так и последние мозги пропьёте, алкашня чёртова!
Вторя хозяйке, псинка дважды тявкает.
– Каково! Что скажете, уважаемый коллега? – обращается ко мне Зелёный, входя в образ профессора-интеллигента и придавая голосу соответствующую интонацию. – Тут сбоку мне подсказывают, дескать винопитие вместо утренней зарядки есть тяжкий грех, а некоторые религии и вовсе запрещают продукты виноделия, ибо они считаются игрушками дьявола, задуманными для обращения людей в аль-кашню, то бишь последователей благородного аль-Каши, прославленного адепта алгебры и астрономии, наставника достославного Улугбека.
У ревнителей трезвости на эту тему всегда имеется наготове известная арабская сказка, в финале которой говорится, что, едва первый глоток вина приживётся в желудке – пьянчужка подобен павлину, раскрывшему хвост. Стоит хмелю ударить в голову – дурень скачет и плещет в ладоши, как обезьяна. Усиливается опьянение – и безумец рвётся сражаться не хуже льва. А лишь только вино одерживает победу – глупец валится ниц, точно свинья, забывшись глубоким сном.
Дама и собачка притихли, напряжённо вслушиваясь в эти тёмные речи.
– В христианской же традиции мы обнаруживаем обратное: вино и виноград суть Божьи дары, Иисус себя величает «истинной лозой», виноград настолько благословен, что к нему, по уверению блаженного отца Ругопса, не в силах приблизиться злой дух или оборотень, а вино причастных – символ крови Христовой.
После таких аргументов ревнители трезвости, обычно, козыряют средневековой сказкой про странствующего бенедиктинца, заблудившегося ночью в лесах Аквитании и набредшего на лачугу, на пороге которой ему предстала златовласая прелестница, бывшая бесом в людской подобе. Она сказала, что не против предоставить ночлег, если монашек исполнит условие – согрешит. Всего один грех, на выбор. Можно познать златовласку, можно убить и зажарить поросёнка, а если предыдущее неприемлемо – просто выпить немного вина. Поразмыслив, бенедиктинец решил, что убийство несчастной свинки, не говоря уже о прелюбодеянии – это для него абсолютно за гранью, а вино – почему бы и нет, не самое тяжкое прегрешение. Можно рискнуть! Он согласился выпить и осушил чашу. А когда хмель ударил в голову – зарезал свинёнка, нажарил мяса, а нажравшись и бабу трахнул.
– Боже… – тихо произносит дама.
– Но есть, мой дорогой коллега, и хорошая новость, – возвещает «профессор» Колокольников, – которая для нас, криптопропойц, посвящённых в традицию тайнопития, давно не новость. К тем, кто желает праздновать жизнь, но не ведает, как разрешить озвученные противоречия, адресована разрешительная касыда Омара ибн Ивановича Хаяма:
Твои дары, о мир, унынье и туга.
Хмельная чара лишь одна нам дорога.
Вино ведь мира кровь, а мир наш кровопийца,
Так как же нам не пить кровь кровного врага?
– Истинно, коллега! – копируя его манеру, отвечаю я.
– Так будем же, чёрт побери!
Мы наполняем наши стаканчики, торжественно возносим их, подобно рыцарским кубкам, и выпиваем содержимое, как если бы там было фалернское.
– Ой, простите, – говорит дама, слегка смущаясь. – Я думала это тут наши местные оболтусы… А вы, наверное, приезжие? Вроде бы ахинея, но как будто по-старинному разговариваете, культурно…
– Вот вам, батенька, извольте! А-хи-не-я! – восклицает Кот, потрясая руками, воздетыми ко всеблагим небесам.
– Да нет, я просто… – начинает оправдываться дама.
– А между тем, сударь, – продолжает мой собутыльник, – любому культурному индивиду известно, что это слово восходит не только к имени автора знаменитого компендиума «Пир мудрецов», но, что более значимо – к названию храма Афины Паллады, в котором упомянутые мудрецы устраивали пышные философские симпосии, спустя столетия выродившиеся в так называемые «научные» диспуты, ныне низведённые ещё ниже – до уровня пародии!
Жестом Цезаря он театрально осеняет столик, сервированный уворованной бутылкой, раскладными стаканчиками и остывшим, но всё ещё завлекательно пахнущим жульеном.
– Извините, пожалуйста, – лепечет дама, отступая и поддёргивая за собой псинку, заинтересовавшуюся ароматом, доносящимся из блюда. – У меня просто бессонница, а тут Жуля попросился по своим делам… Вы только, простите, мусор не оставляйте. Хотя, вы же люди воспитанные… До свидания…
– Прощайте, таинственная незнакомка, – грудным голосом ловеласа говорит Кот. – Но не навек! Когда в канун Дня всех святых солнце позолотит верхушки деревьев, а позолоченный тампакс Золушки превратится в тыкву – мы встретимся! Мы обязательно встретимся!..
Базарозарисовки
Когда моему папе надоедала отпускная скука, хотелось прогуляться, развеяться и встретить старых знакомых, он брал меня, малыша, за руку и мы вместе шли на Центральный рынок, именуемый нами просто – базар.
Встречи случались уже на ближних подступах.
– На работу, Алик? – цеплял папа локтем проходившего мимо агента КГБ (тот подчёркнуто деловито шёл в сторону базара). Агент сперва очень натурально удивлялся мне и папе, а затем вполголоса добавлял:
– Женя, ну зачем ты? Какая работа? Наша контора в другой стороне. Не надо оглашать моё имя на всю улицу…
Покупки мы обычно делали быстро, не торгуясь. Исключение составляли симпатичные продавщицы, с которыми папа останавливался пофлиртовать, параллельно умудряясь безжалостно сбить цену. Львиная же доля времени посвящалась разговорам с многочисленными знакомыми, которые при нашем появлении летели к папе, как мотыльки на сияющую лампу.
Став постарше, я принялся совершать вылазки на базар за приключениями, обязательно беря с собой одного или нескольких человек за компанию – давно замечено, что в таком случае приключения кудрявей.
Конечно, я с детства знаю, что продавцы есть всякие. Кого-то обвешивают, кого-то охаивают и даже облаивают. Таких видно сразу и к ним я не подхожу, ибо с первого взгляда ясно – мы друг другу не подходим. Я обхожу их стороной будь они хоть неземной красоты и иду к тем, кто мне подходит. В 99-ти процентах случаев попадаются отзывчивые и улыбчивые со специфическим чувством юмора.
– Молодой человек, вам не говорили, что вы напоминаете умного человека, который готов с умом потратить пару копеек на этот роскошный пуховик с драконами, приносящими счастье? Вы в курсе, что в древнем Китае только императору и придворной знати разрешалось носить одежды, украшенные девятью драконами?..
– Голомозенький! – оглядываюсь на голос. – Голомозеньким не ходим, шапочку себе находим!..
– Эй, красавец! Да-да это я вам! Смотрите сюда: самые свежие фирменные поддельные джинсы от местных кутюрье!..
– Держіть! Та держіть, я вам кажу! Пробуйте! Натурпродукт, живіше од йогурта! Готові витратити всі свої гроші на це чудо природи? А скільки готові? А безплатно? Ну тоді пробуйте ще. Весь сир можете з'їсти, але останню жменьку заставлю купить!..
– Дэвушка, – обращается к моей спутнице знойный торговец с хитрым прищуром, – Скажу вам по сэкрэту от вашэго мужчины: эта курага – настоящая азэрбайджянская виагра. Пусть пробуэт бэсплатно, а вы пока орэхи выбирайтэ…
И это не где-то на Привозе, а у нас – в Чернигове, на Центральном!
Иногда продавцы забывают взять с меня деньги или дают сдачу на несколько десятков гривен больше положенного. Самое дорогое приобретение такого рода – чудесный турецкий джемпер. В остальном по мелочи. Бесплатно мне отдают в основном кофе, мёд и прочие сладости. Не могу сказать, что знаю наверняка, почему так происходит. Может быть, дело в том, что я наблюдал в детстве, как папа делает покупки, как общается с продавцами и теперь в чём-то копирую его завораживающую, вводящую в транс манеру поведения? А может это просто череда совпадений…
Впрочем, самое время вернутся к истории, которой противопоказан нефильтрованный базар.
Заветы дяди Олега
Во время одной из наших вылазок мы с папой встретили Кота в мясном павильоне рынка, что было удивительно, ведь, насколько я знал, мясу этот субъект предпочитал иное, более специфическое сочетание продуктов, комментируя его так:
– Пиво – жидкий хлеб, а водка – жидкое мясо. Вот тебе и бутерброды!
После приветствий и рукопожатий (Кот и папа, оказалось, знали друг друга), наш знакомец поведал, что…
– На красный свет по улице Зелёной гуляли мы с палёною Алёной, покуда не упёрся наш маршрут в харчевню, где не действует кашрут, а с красной этикеткою палёнка, что свалит и дородного телёнка, выводит на кровавую дорожку, где змий о винный камень точит рожки – таков архетипический досуг меж двух огней, с полуночи до двух, средь суетных клоак Чернигов-града, чья суть являться филиалом ада и нас манить зелёными огнями в нутро с кроваво-красными углями, где с тихой бестелесною Алёной скользим ночною улицей Зелёной…
Далее следовал не менее поэтический рассказ о том, как Кот и его супруга забрели на базар, где Алёна неожиданно… потерялась. С тех пор поиски не увенчались успехом, а рассказчик периодически возвращается на место пропажи: блуждает торговыми рядами, всматривается в разноликую пёструю толпу в надежде, что его любимая вдруг явится столь же непредсказуемо, сколь исчезла. Но всё тщетно…
По ходу повествования меня не покидало впечатление, что в иносказательной форме он повествует нам о том, как ищет отнюдь не рядовую девушку, а ту, которая была для него музой в полном смысле этого слова – олицетворением поддержки, посланной высшими силами.
Папа отреагировал на эти ламентации своеобразно:
– Ничего страшного. Когда нагуляется и придёт, не устраивай сцен и не тащи сразу в койку или в кабак. Сходите в кафе, покушайте мороженого. Если увидишь, что она немного нервничает, но в целом всё нормально, то и хорошо. А если набычилась и рыло воротит – веди её в кино.
– Зачем? – удивился дядя Олег.
– Приводишь к афишам, находишь самую яркую, где написано «Новинка сезона! Итальянская драма «Жопа над обрывом». Там ещё приписка внизу: «Спешите лицезреть, пока не оборвалась!». Оставляешь криворылую изучать расписание сеансов, а сам берёшь под ручку ожидающую тебя у кинотеатра красотку, с которой договорился заранее, и отчаливаешь смотреть французскую комедию.