И вот уже Туринск. История маленького городка Тобольской губернии производит впечатление. В тысяча девятьсот шестом году здесь был в ссылке писатель Александр Гриневский, позже взявший псевдоним – Грин. Всего три дня, потом сбежал, напоив исправника и полицейских. Мог бы описать свои впечатления от своего кратковременного пребывания, но лишил будущие поколения такого подарка. А я стараюсь запомнить каждую деталь, попадающую в поле моего зрения. При выходе из вагона встречает меня невзрачный памятник маршалу Жукову. Крашенная под серебро гипсовая голова в папахе – на кирпичном столбике. Был он проездом на станции и даже выступал с речью, в остальном вокзал ничем не примечательный. На фасаде деревянного здания вывеска «Туринск-Уральский», чуть дальше еще какие-то мелкие деревянные строения, потом начинается жилищная застройка из каменных пятиэтажек.
С вокзала я прямиком отправился в сторону городского кладбища. Разгар лета, еще ранний час, а в моем распоряжении весь день. Я мог вволю насладиться чистым провинциальным воздухом, рассмотреть перемены в городском пейзаже. Хотел порадоваться прогрессивным изменениям, но увидел те же серые здания и пустынные улицы, к каким присмотрелся еще в детстве. При очевидной отсталости город можно рассматривать тоже как памятник, но уже последним годам социализма. Это теперь, а в период пребывания здесь декабристов было гораздо хуже, и строения в своей убогости еще больше походили друг на друга. Они сами строили себе жилище и вели скромное хозяйство. А чем занимались… как будто вели просветительскую работу, посвящали время образованию детей, в своем кругу читали стихи и увлекались рисованием. В общем, им удавалось сохранять светский образ жизни, да и связь с высокопоставленными и богатыми родственниками никогда не прекращалась. В музее декабристов собрано немало материалов так или иначе характеризующих самый знаменательный период за длительное время, начиная с1600 года, когда был основан Туринский острог и в 1603 году получивший статус города.
Меня умиляли даже не воображаемые картины провинциальной жизни декабристов, а глубокая привязанность их друг другу. Покоряли своей преданностью их жены. А какие теперь женщины, эти «звезды» на сцене!? Верные подруги декабристов… невозможно много выстрадала жена Трубецкого. Самопожертвование Екатерины Трубецкой будет позже воспето выдающимся поэтом русской революционной демократии, поэтом «мести и печали» Николаем Алексеевичем Некрасовым в его поэме «Русские женщины». Как проигрывают этой блистательной женщине жены высокопоставленных чиновников и кремлевские сотрудницы! Конечно, в большей степени меня интересовала судьба семьи Ивашевых. Камилла Ле Дантю сама напросилась в жены Василию Петровичу, когда он уже был на каторге в Читинском остроге и Петровском заводе. После каторги жили на поселении в Туринске. Зимой 1839 года, после восьми лет брака, Камилла скончалась во время родов, унеся с собой и дочь Елизавету. Василий Петрович скоропостижно умер, выходя из церкви с заупокойной службы, ровно через год – в день смерти жены. Печальное совпадение, их судьбы не могут не будоражить воображение. Впрочем, они никогда не умирали, просто невежественные люди слабы разумом для понимания глубинных процессов, происходящих в природе – одним непродуманным словом хотят объяснить явления космического масштаба. Так появился Бог и получила развитие религиозная культура.
Так вот углубился в исторические события и упустил из внимания окружающую действительность, спохватился только у входа на территорию кладбища. Мне всегда казалось странным предоставление каких-то привилегий покойникам, как будто им не все равно где покоиться. А если они хотят покоя, то ни к чему выставлять могилы на обозрение в самых проходных местах. Ладно бы криминальные авторитеты и цыганские бароны, но в первую очередь на глаза попадают жертвы локальных войн, развязанных бестолковыми политиками. Мало им было страданий, теперь сверху давят каменные глыбы, олицетворяющие неугасимую память благодарного государства и безымянных родственников. Мимо шастают бомжи и вандалы, плюют в полированный мрамор, собирают для перепродажи не успевшие увянуть цветы, выламывают узорные оградки для сдачи в металлолом. Еще говорят о воспитании подрастающего поколения, из-за боязни их растления телевидение стало заложником у слишком активных общественников и полоумных чиновников. Но кто будет воспитывать, если в распоряжении есть Интернет, и каждый день на экранах телевизоров показывают руководящих чиновников в законе. Моя миссия как раз и заключается в установлении исторической справедливости, именно поэтому я здесь – на кладбище, чтобы набраться духовной энергии.
Прошел не больше сотни шагов по центральной дороге и свернул вправо. Всего-то сорок шагов, и – чугунная оградка восемь на восемь метров. Конечно, перед поездкой я заглянул в Интернет, посмотрел фотографию с могилы Ивашевых. В реальности, в обрамлении могучих сосен, фрагмент народной памяти показался особенно знаменательным. Не хотелось бы обесценивать значение других исторических людей, но я как будто обнаружил жемчужину в россыпи отработанного песка. Не знаю, что со мной происходило – несомненно, присутствие захоронения повлияло на меня магическим образом. О каком-то божьем провидении и речи быть не может, но явно сказались мои длительные размышления – они обрели зримые образы.
Василий Петрович склонился в скорбной позе, упершись локтем в мраморное надгробие, его губы шепчут неслышные слова. Я всмотрелся в его лицо и понял смысл произносимой речи. Он приглашал Камиллу украсить мой визит своим присутствием. И она явилась. Из дымки, с только что родившейся дочуркой на руках. Сквозь кружевную накидку просматривается крохотное тельце, личико искажено смешной гримаской. Поверить невозможно, но я стал очевидцем еще не случавшегося в истории события. Можно по-разному относиться к моему виденью, но важней мое личное восприятие и мои выводы. В который раз я убеждаюсь в своей счастливой исключительности и таких возможностях, о которых может только мечтать все остальное население планеты. Уверенность в закономерности рождения такого феномена, как я, является следствием чудовищной несправедливости, творящейся под солнцем. Вот она вечная ценность – не власть и материальные ценности, а справедливость. Да, кучка подобий людей узурпировала власть и присвоила себе право единолично распоряжаться всеобщим достоянием и судьбами нормальных людей, не страдающих вредоносным честолюбием. Самый раз поверить в зачатие от святого духа, но земные реалии не оставляют места для суеверий.
Трудно упустить из внимания особый стиль их одежды, накладывающий отпечаток и на манеры поведения. Я невольно заглянул в эпоху, далекую мне не только по времени, но и по типу мышления. Люди, свободные от ежедневного информационного промывания мозгов и зависимости от компьютеров, более всех других склонны к романтизму. Им присуще вольное воображение, от чего личная жизнь наполняется богатейшим духовным содержанием, которое ярко проявляется в разных видах искусства. Не под силу Николаю I оказалось сломить ярких представителей передовой мысли. Милую троицу можно было запросто принять за святое семейство. И взгляд мечтательный, часто устремленный к небесам. Во всем изысканная простота. Тонкая шея и низко опущенные покатые плечи, плавно заканчивающиеся узкими рукавами. Стан, заключенный в длинный изящный корсет, как стебель опускается на чашечку юбки. Непокрытая голова, волосы расчесаны на прямой пробор и опускаются локонами по обе стороны лица. У Василия Петровича не менее удобный сюртук с застежкой на пуговицы. Все бы ничего, если бы не драматичный черно-белый контраст.
Василий Петрович правой рукой обнял за плечи милую жену, а левой пригласил пройтись вдоль могилок. Пока он и слова вслух не сказал, но по его задумчивому лицу не сложно представить ход мыслей, связанных с моим появлением. Я даже на сто процентов был уверен, он заранее знал о моем посещении кладбища. Не удивился и не высказал приветствия, как будто никогда со мной не расставался. Знал о моем рождении, и теперь его мыслительный процесс связан с поиском точных слов для изложения собственных взглядов на происходящие явления и перспективы по улучшению действительности. Мы всегда знали о своем призвании и нисколько не сожалели о душевных и физических потерях, – наконец он обратился ко мне. Не повернул лица, не произнес вслух, но я отчетливо услышал его мягкий, почти юношеский голос. Впрочем, удивляться не стоит, все декабристы были молодыми – горячие и добрые сердцем. Я даже понимаю, ваше противоправное рвение вызвано защитным рефлексом при явных признаках репрессий со стороны правящей элиты. Вы слишком мягкий и добросердечный молодой человек, чтобы решиться на кровопролитие, пытаетесь найти нравственную поддержку в истории российской. Похвальное благородство не может остаться безответным.
Они остановились под раскидистой березой, и я вдруг заметил, что наступила осень, и лиственные деревья окрасились в багряный цвет. Красочный фрагмент, вырванный из истории. Странно, что я оказался вне времени, нет у меня понятных для простого человека представлений о временах года и смене настроения в зависимости от погоды. Есть некая задача, которую я обязан выполнить. И мое появление среди огромной массы людей – дело не какого-нибудь рядового случая, а является следствием редчайшего совпадения каких-то явлений. Астрологи бы обязательно сказали о расположении звезд, но я чувствую себя только продуктом социальным, связанным невидимыми нитями с каждым человеком, не лишенным духовности. Понимаю ваши сомнения, – грустно улыбнулся Василий Петрович, поправляя кружевную накидку у дочери. – К сожалению, компромисса быть не может. Все, кто присваивает результаты чужого труда или разворовывает общее имущество уже является убийцей. Огромные, ничем не обоснованные диспропорции в оплате труда простого люда и приближенных к верхушке чиновников, можно объяснить только помрачением рассудка. Вы не станете отрицать суициды из-за безысходности. А факты физического устранения конкурентов и политических оппонентов? Обладая реальной властью, преступная верхушка легко покупает себе сторонников в силовых структурах, насаждает карательные органы. Жизнь граждан ни во что не ставится, важней обладание ресурсами. Только физическое устранение идейных вдохновителей бессовестного паразитизма способно остановить распространение пагубной заразы.
Его смелая откровенность меня смутила. Граф Орлов был не настолько прямолинеен. Опального генерала тоже понять можно из-за мягкости примененного к нему наказания, а свою судьбу усугублять было совсем ни к чему. Могу сказать совсем простую истину, – Василий Петрович посмотрел мимо меня. – Наступила эпоха возможных катастроф. Все, кто так или иначе наращивает военную мощь, не только другие страны подвергает опасности, но сам рискует взлететь на воздух. Граждане любой страны всегда могут договориться без военной силы, им бы хватило своих ресурсов. Только правящие классы не могут отделаться от собственных уродливых амбиций – их безмерные аппетиты ничто не удовлетворит. Как известно, любящий серебро серебром не насытится. Впрочем, что я говорю! Милый Александр Сергеевич в пример указал на глупую старуху с ее желанием получить золотую рыбку для посылок.
– Вы правы! – теперь уже я не сдержался от замечания. – А во всем виноват старик – проявил малодушие и не постеснялся пойти к золотой рыбке. Так что же, теперь воевать?
Не обязательно, – грустно улыбнулся он. – Достаточно отстранить от власти людей безнравственных. Во все времена, как ни странно, существует закономерность, когда к руководству страной приходят далеко не порядочные люди, соответственно вокруг них аккумулируются единомышленники. При отсутствии цементирующего лидера весь этот отвратительный сброд рассыплется.
– Надо иметь право на кровопролитие, – пытаюсь я хоть как-то сопротивляться собственным намерениям. – Существуют общепринятые законы, без которых любое государство развалится.
Эх, молодой человек! Любой закон, если он опускается сверху, – это палка о двух концах. Правомочным законом может являться только воля народа. Если правитель будет очень упорствовать в принятии народного волеизъявления, рано или позже «на обломках самовластья напишут» имена народных героев. У вас появилась редчайшая возможность оставить в истории свой след как пример беззаветного служения вечным ценностям.
– Можно с ума сойти! – горько усмехнулся я. – Кажется, глава государства считает свою деятельность очень важной для утверждения именно вечных ценностей. И я давно не сомневаюсь, жажда власти и безмерная алчность никогда не покинут первых лиц в любой стране.
Весьма закономерно. Конечно, он сказал, что люди, по своей примитивности, не способны смириться с чьим-то быстрым обогащением, и психология у них завистливая. Не станет же он соглашаться с ненавистью народа к незаконному присвоению их достояния и признавать себя соучастником, поэтому уходит от прямых вопросов. Вот и получается, что один параноик с помощью продажных политологов пытается вдолбить народу мысль о его глупости и собственной безошибочной политике. И много делать не надо, достаточно белое назвать черным и наоборот. Все! Это как же получается… мошенническое присвоение общенародного достояния считать вечной ценностью? Тут, братец, даже не цинизм, а явная умственная деградация.
– Но как быть с людьми, у них уже сложилась психология. Эгоизм и жажда наживы стали основной движущей силой.
Что-ж, на то воля божья, чтобы научить нравственным ориентирам, – Василий Петрович повернул взор в сторону своей оградки, показал на три сосны внутри. – Одна еще зеленеет, а другие две засохли. Так и с народной памятью. Люди больше всего склонны подвергаться всякого рода унижениям, а бороться за их права приходится наиболее стойким и живучим.
Он коснулся ладошкой мрамора и стал терять очертания. Только что говорил, придерживая рукой гибкий стан жены, а теперь передо мной чугунная плита с печальной надписью на мраморном обелиске. Я еще походил вокруг в поисках непонятно чего. Или Ивашев сказал все, надо только осмыслить его слова. Недвусмысленно указал на засохшие сосны, хотя на отсутствие внимания к месту захоронения своей семьи не жаловался. И действительно, люди всегда о нем помнили. Не случайно рядом похоронена девочка семи лет от роду, имя ей – Камилла. И почему так рано умерла?.. С трудом сдерживая слезы, я направился к единственной грунтовой дороге, раскисшей после утреннего дождя. По бокам буйная зелень, а только что я видел красочную осень. Мне еще предстоит вернуться к заветному месту, но это будет очень не скоро – это я знал точно, разве что не представлял, в каком качестве. Надо сразу признать, не появилось у меня удовлетворения от свершившейся встречи, передо мной только приоткрылись врата в особый мир человеческого восприятия и безошибочного понимания происходящих явлений. Я как бы заглянул в узкую щелку, но войти мне так и не удалось. Было завораживающее магическое притяжение, как бывает притягательным своей загадочностью потусторонний мир. Наверное, также представлялись Данте все круги ада, позже описанные им в «Божественной комедии».