Резким движением головы Майкл вернул встревоженный взор к дорожному направлению и, мгновенно оценив возникшую ситуацию, более чем отчетливо осознал, что избежать смертельную опасность практически не получится…
Что же проявило нечеловеческий испуг у молодой красавицы и её преданного возлюбленного? Поддавшийся безотчётной беспечности, основанной на незагруженной трассе, американский водитель уверенно вёл автомобильный фургон (не забывая безответственно отвлекаться, чтобы полюбоваться находящейся рядом очаровательной девушкой). В то же время впереди, прямо по курсу их следования, но только на встречном движении, точно так же, совершенно спокойно, чувствовал себя обыкновенный российский дальнобойщик, управлявший огромной фурой, сравнимой разве со вместительным железнодорожным вагоном. Двигаясь не первые сутки, он излишне расслабился (из-за спокойного следования по незагруженной трассе) и теперь слегка клевал носом, потеряв разумную бдительность, необходимую при безопасном вождении.
Протянутая по холмистой местности, автострада М7 славится всевозможными спусками и последующими крутыми подъемами; приведённая особенность, по-видимому, и послужила хорошим подспорьем последовавшему роковому стечению обстоятельств. Успокоившись, что по ходу следования практически не попадается встречного транспорта, подуставший мужчина, управлявший автомобильным поездом, на одном из таких подъемов догнал автоцистерну, двигавшуюся в попутном направлении и перевозившую какую-то взрывоопасную жидкость. Человек тот, ретивый, очень спешил, потому-то и проводил за рулевым управлением большую часть суточного времени, оставляя на сон лишь ма́лые, неоправданно короткие, промежутки. Цистерна продвигалась невероятно медленно, и первый водитель, не желая терять достигнутой скорости, предположил, что может положиться на банальное везение и слепую удачу. Из-за тёмного времени суток и сильной усталости он не прида́л достаточного значения, что въезжает на крутой, искривлённый пригорок, решив обогнать возникшее препятствие, образовавшееся вовсе не своевременно и мешавшее стремительному движению. «Притопив» поглубже газовую педаль, он вышел на встречную по́лосу и поравнялся с обгоняемым автопоездом. В тот же самый момент, из-за ближайшей возвышенности, на приличной скорости, достигавшей никак не меньше восьмидесяти километров, вылетел иностранный мини-фургон, управлял которым, конечно, американский предприниматель.
Положение оказалась критическим: до ужасного столкновения оставались считанные секунды, а найти в сложившейся ситуации какое-то правильное решение не представлялось возможным. Поддавшись инстинкту самосохранения, Майкл резко дёрнул руль вправо (что считалось вполне логичным, ведь впереди надвигалась несокрушимая железная масса) и попытался уберечься от страшного столкновения, направляясь напрямую в придоро́жный кювет. Избежать одной из самых страшных аварий, к удаче, всё-таки получилось; но теперь, потеряв под колёсами твёрдый асфальт, автомобильный фургон очутился на неровной поверхности, порезче подпрыгнул, завалился на правый бок, а дальше, хорошенько ударившись о бренную землю, при́нялся энергично крутиться, перевернувшись несколько раз вокруг невидимой оси, словно бы специально вставленной – во́ткнутой в самый центр попавшей в отчаянную переделку несчастной машины.
Но что же шофёр огромной фуры, вопреки нормальному здравому смыслу безрассудно нарушивший дорожные правила? Заметив перед собою яркий свет фар и с прискорбием осознав, что встречный удар никак не минуем, он, явно желая его избежать, начал выкручивать рулевую баранку на направление аналогичное, какое выбрал другой, не менее беспечный, водитель. От ужасных последствий, непременно последовавших бы при пересечении случившихся траекторий, спасло лишь единственное условие: автомобильная фура, имевшая намного бо́льшие размеры (вследствие чего являлась гораздо неповоротливее), изменяя первоначальное направление, нижним металлическим корпусом зацепилась за двигавшуюся рядом автоцистерну. Предпринятый манёвр гораздо замедлил начальную скорость, зато способствовал тому ужасному обстоятельству, что огромный грузовик начал валиться набок, увлекая с собой и перевозчика взрывчатой жидкости тоже. Заскрипели тормозные колодки, посыпались янтарные искры, и обе могучие машины разом безостановочно закрутились, словно бы были игрушечные. Целостность верхнего люка, преграждавшего свободный выброс горючей влаги, оказалась нарушена, вследствие чего взрывоопасная жидкость незамедлительно устремилась наружу, моментально воспламенилась и раздалась громоподобным, сокрушительным взрывом, разбрасывавшим вокруг многочисленные металлические осколки, крупные и мелкие, раскалённые и смертоносные, звенящие и свистящие.
От губительного воздействия, сметавшего всё, что не попадалось ему на пути, американский малый фургон уберегло одно случайное обстоятельство: увлеченный движущей силой, сохранявшейся в результате нешуточной скорости, он, кувыркаясь и ударяясь, взлетая и падая, отлетел от эпицентра мощного взрыва на недосягаемое, «спасительно» приличное, расстояние… И только многочисленные мелкие частички нещадно забарабанили по белоснежной обшивке изрядно помятого корпуса.
***
Ва́цек Валерий Владимирович недавно справил сорок четыре года и слыл состоявшимся и обеспеченным человеком. В далёкой и бурной юности (как и все тогдашние преступные элементы, не имевшие достаточного образования и чёткого смысла в жизни) он состоял в значимой ивановской группировке (преступного толка) и носил непривлекательное прозвище Дрищ. Прилипший псевдоним наделялся значимым смыслом: человек тот виделся невысоким, излишне худощавым и неестественно слабым. В противоположность видимой тщедушности, амбициозный парень отличался дерзким характером, жестоким и злобным, непримиримым и беспощадным, в связи с чем ещё с юношеских лет заслужил себе громкую славу – безжалостного убийцы. Естественно, со временем позорная кличка осталась в глубоком прошлом; теперь же Вацека называли не иначе, а исключительно Босс. Он, и действительно, давно уже заведовал всем областным криминалом – ему посчастливилось перехватить завидное первенство у канувшего в лету былого предшественника (как оно и полагается в «опасном бизнесе»), и самолично, и преждевременно отправив его к у́мершим прародителям.
Случилось так, что кульминационный конфликт разгорелся аккурат из-за того самого утраченного сокровища, путь к которому и пыталась отыскать одна из самых очаровательных девушек (не преминувшая соблазнить на увлекательное приключение и неразлучного американского бизнесмена). В те давние, «весёлые» времена Дрищ не поверил лицу, заправлявшему региональной преступной организацией: он справедливо предположил, что хитроумный отступник скрывает от свободолюбивой братвы некую великую тайну и не считает обязательным ни с кем поделиться. Подговорив ближайших сторонников, он организовал негласную сходку местных криминальных авторитетов, проходившую (как не покажется странным?) без участия (того!), чья незавидная судьба решалась на важном бандитском сборище. Общим безоговорочным решением он был заочно низвергнут и тем же мигом приговорён к скорейшему жестокому умерщвлению. Исполнять «почётную миссию» (с превеликим удовольствием) взялся, естественно, Вацек, питавший и ещё один дополнительный умысел – прославиться в качестве беспощадного и кровожадного киллера.
Бывший авторитет умирал тяжело, испытывая нечеловеческие мучения, невыносимые и неслыханные, пока, вконец не обессилив, самолично вдруг не взмолился, чтобы Валерий заканчивал уже и изощрённые, и крайне жестокие пытки. Уважением к его «законной» просьбе явился отточенный удар знаменитой финкой НКВД, направленной прямо в глаз развенчанного преступного босса. Тогда же, на общем собрании, Дрища назначили главой «преступного братства», и с тех самых пор позорное имя благополучно забылось. Злобный бандит стал безраздельно властвовать над всей Ивановской областью, постепенно подчиняя себе любого, кто имел к криминальному миру хоть какое-нибудь идейное отношение; ни одно мал-мала серьёзное преступление не совершалось теперь без его личного одобрения, с непременным пополнением общественной кассы, именуемой в просторечии «воровским общаком». Грозный мужчина, с виду казавшийся маленьким и тщедушным, снискал себе громкую славу кровавого и удачливого убийцы, а ещё и талантливого организатора, непревзойдённого, едва ли не гениального.
С тех пор ми́нуло два добрых десятка лет, но Вацек так и не отказался от назойливой мысли найти утраченное в неразберихе немыслимое сокровище.
Итак, проснувшись ранним апрельским утром, по обыкновению в шесть утра, он сразу же включил вещательный телевизор и на́чал, как и всегда, одновременно с утренним моционом, прослушивать последние региональные новости. Вацек как раз находился в ванной и чистил зубы, когда с неугомонного экрана прозвучала негромкая фраза, еле-еле до него долетевшая, но словно бы острым клинком вошедшая в чуткое ухо; она взбудоражила бандитское сознание до такой чрезвычайной степени, что он едва не проглотил зубную щетку и, ошарашенный, поперхнулся. Так и оставаясь с нею во рту, он разом вылетел в огромную залу, где прямо перед плазменным устройством, на широком диване, беспечно развалился огромный, «горилообразный» человек, который бесцельно вертел пульто́м управления, словно бы раздумывая, что же с ним следует сделать.
– Буйвол! – брызгая ароматной пеной, грубо прикрикнул разгневанный Босс. – Как прикажешь тебя понимать?!
Копы́лин Иван Альбертович заслужил говорившее прозвище из-за трёх неотъемлемых признаков: необъятной, просто неисчерпаемой силы, да внешнего спокойствия, да безудержной ярости (вскипавшей в нём всякий раз, когда его вынуждали к необузданному проявлению звериного буйства). Ближайший соратник, он был старше главы ивановской мафии на каких-то два года и прошёл вместе с ним долгий, тернистый путь, позволивший подняться от простых, никчёмных «шестёрок» и до непререкаемых руководителей местного авторитетного криминала. Буйвол не отличался сверходарённым разумом (в наивысшей степени им наделялся более мелкий сподвижник), наоборот, он слыл по-настоящему глупым; зато звероподобный детина владел нечеловеческой, сокрушительной мощью, позволявшей двигать необъятные, огромные валуны (вследствие чего становилось не слишком понятно, почему переросток-верзила настолько легко подчиняется маломерному, тщедушному человечку?). Крепкая дружба разносторонних людей завязалась давно. Копылин в ней, не отличаясь большим умом и здравым рассудком, всегда полагался на хитроумного и изворотливого подельника; он даже (никогда не выказывая явного недовольства) позволял тому и «пилить» себя, и дерзко песочить, испытывая к Вацеку если и не трепетный страх, то братскую дружбу и настоящее «пацанское» уважение.
Вот и теперь, со стороны могло показаться необъяснимо странным, как мужичок с ноготок, смотревшийся не больше чем «метр с кепкой», вовсю отчитывает стоящего перед ним большого громилу, а тот лишь виновато хмыкает, опустив понурую голову, отчасти квадратную, а частью, наверное, всё-таки «бычью». Стоит отметить, он не сразу и понял, в связи с чем возникло неистовое негодование не столько властного хозяина, сколько лучшего друга; но на всякий случай, видя разгневанного Валерия, звероподобный мужчина мгновенно поднялся с удобного места и застыл в почтительной позе, спокойно дожидаясь, когда же ему объявят обоснованную «предъяву». Глава ивановской преступности не заставил долговременно ожидать.
– Дык ответь мне, презренный Ивашка, – уничижительное имя он применял исключительно в случаях крайнего отчуждения, – как стало возможным, что та маленькая девчушка, которую – я! – приказал жестоко убить, до сих пор остаётся живой? Она вон даже умудряется попадать в автомобильные катастрофы… получается, так-то ты предан давнему, верному другу?
Человек, некогда носивший прозвище Дрищ, хотел сказать ещё много «тёплых» и «ободрительных» слов, но (тут!) информационный ролик прокрутили повторно, как бы подтверждая Копылину его смутные подозрения, внезапно нахлынувшие из далекого, казалось бы давненько забытого, прошлого.
«Вчера, около девяти часов вечера, – говорила с голубого экрана приятная, симпатичная девушка, державшая перед лицом микрофон и описывавшая случившуюся накануне невиданную трагедию, – на возвышенном участке автодороги М7 произошла автомобильная катастрофа: столкнулись автофургон, автоцистерна и небольшой «минивен». В результате ужасной аварии случился сокрушительный взрыв, унесший с собой жизни обоих водителей-дальнобойщиков. Следовавшим на автомашине «форд» израненным мужчине и женщине посчастливилось уцелеть, но, в связи с тяжёлыми травмами, оба они находятся в критическом состоянии. Выжившими оказались американский предприниматель Майкл О'Доннелл и писательница Елисеева Наталья Дмитриевна. Информация для ближайших родственников: они госпитализированы в травматологическое отделение областного госпиталя для ветеранов войн».
Дальше шло подробное описание как самой катастрофы, так и сопутствовавших причин. Понятное дело, остальные подробности зрителям, утратившим к пустому ролику всяческое внимание, стали безынтересны: они услышали всё, что им, в сущности, требовалось. Озабоченный приведёнными фактами, Вацек настойчиво требовал у неотступного друга весомого оправдания:
– Как же, Буйвол, так получилось, что девчушка осталась живой, – ты меня «кинуть», что ли, решил?
– Может, она не та, Босс? – робко заметил большой человек, неловко с ноги переминаясь на но́гу. – «Може», «кака́», «друга́»?
– Видишь, – зло усмехнулся Вацек предположению, казавшемуся необдуманным, невероятно тупым; он не преминул построже нахмуриться, – ты и сам-то ни в чём не уверен, а значит, моё утверждение, что ты тогда, в далёком девяноста восьмом, не выполнил поставленного приказа, оказалось и верным, и правильным – получается, ты, что ли, паскудный предатель? И потом… я совсем не думаю, что в ивановской области слишком много Елисеевых Димок, способных породить молоденьких, расцветающих дочек. Хватит, Ивашка, юлить – давай уже признавайся.
– Но… – несостоявшийся убийца маленькой девочки еле слышным голосом попытался хоть что-нибудь выдавить.
Закончить несостоятельное оправдание Валерий не дал: он метнул на давнего сподвижника яростный, бешеный взгляд, от которого по спине у того вдруг враз забегал неприятный, моро́зивший холодок, а грузное тело затеребилось лёгкой нервозной дрожью.
– Хватит уже, наверное, Буйвол водить меня за́ нос, – грубо бросил региональных предводитель преступников, – а рассказывай уже: как позорное дело случилось в натуре?
Огромный мужчина виновато потупился, уставил опечаленный взор в начищенное до блеска половое покрытие и слегка охрипшим голосом выдал страшную тайну, примерно им хранимую и пронесённую чрез долгие годы: