Плечо всё ещё болело, но компресс, который поставил греческий врач Филипп, в большей степени помог и от яда не осталось ни следа. Интересно, те, кто покусился на его жизнь – будут удивлены тому, что молодой наследник остался жив?
Утро было знойным. Июньское солнце пекло голову. Аристон надел капюшон, чтобы как-то уберечься от обжигающих лучей Аполлона. Голова немного кружилась, но Аристон старался держать себя в чувствах. Ему нужно встретиться с Эмилием во что бы то ни стало. Если этот сенаторшка Аппий Кезон сейчас во дворце, жизнь императора в опасности. Поэтому Аристон ускорил свою лошадь и бросив сзади всадников, ринулся во дворец. Впрочем, они итак были уже рядом.
По прибытии, Аристон отпустил преторианцев, но центуриона он попросил остаться.
– Держи меч наготове, – посоветовал Аристон ему.
Впрочем, центурион не стал задавать никаких вопросов и молча подчинился приказу. Он тоже не доверял Аппию и чувствовал напряжение.
Аристон снял дорожный плащ и отдал его в руки проходящего раба, затем направился в сторону тронного зала, надеясь найти императора там. Время полдень, и он должен был уже приступить к своим обязанностям. В последнее время император вставал очень рано.
Не успел Аристон зайти в тронный зал, как услышал доносившееся мужской смех из триклиния. Голоса было два и оба они казались знакомыми. Первый принадлежал императору, а второй Аристон не мог вспомнить.
Центурион посмотрел на Аристона, ожидая его последующих действий. Цезарь, разумеется, направился к источнику звука. Подойдя к арке, ведущей к триклинию, Аристон остановился и спрятался за стеной, не решаясь показать себя. Квинт вложил меч в ножны, поняв, что повода для беспокойства нет. Это всего лишь император проводит время со своим новым другом. Новым другом?
– В детстве я безумно любил наряжаться девчонкой, – говорил пьяным голосом Эмилий, полулежа на кресле. – Мой отец жестоко наказывал меня за мои выходки, называя меня уродом. А я не понимаю – почему мы все должны следовать этим треклятым стереотипам? Мужчина должен обязательно быть воином, а женщина – примерной женой. Неужели, нельзя нарушить систему и сделать так, чтобы все были равны? Был бы отдельный легион, где служили бы только женщины-амазонки, а мужчины – воспитывали бы дома детей и честно ждали своих жён с войны. Было бы забавно!
Аппий Кезон расхохотался словам Эмилия и зааплодировал.
– Мир бы сошёл с ума! – Прокомментировал сенатор. – Мужчины бы стали носить платья и выходить замуж за себе подобных мужей. Мужчина должен быть мужчиной во всех смыслах этого слова.
Эмилий презрительно фыркнул, выражая недовольство и попросил рабыню налить ему ещё вина. Смуглая, молодая девушка, лет пятнадцати, дрожа всем своим хрупким телом, подошла вплотную к пьяному императору и подняв тяжёлый кувшин, стала наливать вино в золотой бокал императора. Было видно, как девушка волнуется и боится правителя. Пока девушка наливала, император неприлично наблюдал за рабыней.
– Хм, у тебя красивое платье, – сказал император, обращаясь к рабыне.
– Благодарю, ваше августейшество, – неуверенно ответила девушка.
– Раздевайся, – неожиданно приказал император.
Девушка с недоумением посмотрела сначала на императора, затем на сенатора. Она словно просила о помощи, безмолвно молилась богам…
– Господин, прошу вас…
– Как смеешь ты, женщина, противиться приказам своего императора? – Высокомерно сказал Аппий.
Девушка шёпотом извинилась. Она опустила голову вниз, чтобы не показывать свои слёзы. Аристон был более чем изумлён. Неужели его друг решил устроить оргию средь бела дня?
Девушка медленно начала снимать лямки со своего платья, небесного цвета, пытаясь одновременно прикрыть молодую грудь.
Аппий Кезон наслаждался красавицей, а император тем временем уже снял с себя тогу и стоял напротив девушки в одной набедренной повязке. Его тело было тощим, но сильным. Грудь покрывали чёрные волосы, которые делали его мужественнее. Аристон продолжал наблюдать за картиной. Если император захочет надругаться над молодой девушкой, он вмешается.
Рабыня сняла последнюю лямку и платье медленно сползло вниз. Девушка быстро прикрыла грудь и пах. Голову она не поднимала. Её тёмные волосы тряслись. Рабыня дёргалась в лихорадке как от волнения, так и от рыдания.
– Оставь и мне кусочек, Эмилий, – попросил Аппий, облизывая губы.
Император подошёл почти вплотную к девушке и погладил её по голове. Аристон напрягся. Он уже готов был выйти, но то, что произошло дальше, его остановило.
Император поднял с пола платье и начал его надевать на себя. Рабыня перестала плакать и осмелилась посмотреть на правителя. Аппий тоже был изумлён. Эмилий надел на себя шёлковое голубое платье и горделиво выпрямился. Его сильные руки и волосатая грудь, к сожалению, не делали его женственнее. Однако, император так не считал. Он убрал свои локоны назад и самодовольно улыбнулся.
– Меня теперь зовут – Елена, – проговорил император, имитируя голос женщины. И следует заметить, это у него неплохо получалось.
Он отпустил рабыню и попросил её надеть новое платье. Аппий расстроился. Он явно готовился к совместной оргии.
– А ты что хотел? Не буду же я измываться над маленькой девочкой.
Аристон выдохнул. Он понял, что пора дать о себе знать. Он отпустил центуриона – больше он не видел надобности его здесь задерживать. Помощь ему больше не нужна.
Когда Аристон зашёл, он, безусловно, сделал вид, что не подслушивал их и ничего не видел. Заметив Аристона, Эмилий поперхнулся вином и долго кашлял, прежде чем что-либо сказать.
– О боги, ты меня чуть не убил! – Пожаловался император.
– Прошу меня простить, август, – почтительно сказал Аристон, с недоверием поглядывая на Аппия Кезона. Кезон не казался удивлённым, словно он ожидал прихода Аристона. Значит, он не причастен к покушению?
Аристон подошёл ближе и спросил:
– Как вы себя чувствуете, август?
Он нарочито обращался к нему, не как к своему другу, а как к императору, чтобы напомнить этому выскочке сенатору, кто такой Эмилий. Ему не понравилось, что Аппий называется его по имени. Только Аристон мог называть императора так. Возможно, он даже ревновал.
– Я? Я – пьян! Мне и хорошо и одновременно хочется блевать. Но я т-а-ак устал, Ахиллес. Ты ведь Ахиллес?
Император поднялся с ложа и чуть не упал. Шатаясь, он подошёл к Аристону и поцеловал его в губы. От Эмилия смердело вином. Аристон брезгливо убрал от себя тело императора и вытер слюнявые губы тыльной стороной руки.
– Ахиллес, ну что ты? Это же я – Елена. Твоя любовь! Спаси же меня! Спаси!
Император начал приставать к Аристону, лапая его за заднюю часть и пытаясь поцеловать. Аппий Кезон наблюдал за этим и громко смеялся.
Аристону надоело это и не рассчитав силы, он отбросил император назад, отчего тот упал на пол и чуть не ударился головой об стол. Плечо дало о себе знать и Аристон сжав зубы, схватился за руку. Он не хотел беспокоить императора по этому поводу. Император поднялся и сел на пол. Аппий Кезон вступился в его защиту:
– Да как ты смеешь! Ты чуть не убил императора!
Эмилий махнул рукой, прося прекратить кричать. У него болела голова после ночной пьянки.
– Не упрекай его, – сказал император, заплетавшемся голосом. – Этот куртизан всё ещё не научился манерам. Всё время меня позорит. Из-за него надо мной все смеются в Риме. Где это видано, чтобы император назначил своим наследником какого-то раба. Ну ладно, ладно – бы-в-ш-е-го.
– Полностью с тобой согласен, Эмилий, – сказал Аппий.
Сейчас Аппий напоминал Адриана. Та же улыбка и то же высокомерие.
Аристон сжал кулаки от злости. Он хотел что-то сказать, но передумал. Эмилий слишком пьян, чтобы понять его. Возможно, он забудет обо всём. Но суть в том, что пьяные люди смелее в словах и говорят то, что думают на самом деле. От этого было ещё больней. Аристон повернулся спиной и зашагал прочь. Эмилий не видел, как он уходил. Он разложился на полу и уже храпел.
Аристон понял, что Аппий Кезон не просто так появился в жизни его друга. Он хочет поссорить императора с ним, чтобы избавиться. То же самое хотели Адриан и Урсула. Следовательно, кто-то явно причастен к этому.
Аристон покинул дворец и вернулся в преторианский корпус. Пока Аппий Кезон находится там, он не должен появляться на Палатине. Он должен во всём разобраться здесь, вместе с Квинтом.
***
Высокие золотые колосья в унисон колебались под воздействием тёплого южного ветра. Поле было настолько золотым, что казалось – под ногами солнечный диск. Прекрасный юноша сидел подле старого дуба и созерцал закат. Император шёл, раздвигая руками колосья в направлении дерева. Колосья были настолько мягкими, что напоминали чем-то пушистую ковыль.
– Аристон, – сказал император, когда подошёл к юноше.
Аристон отошёл от дерева и повернулся к императору лицом. Его голубые глаза смотрели на властителя укорительным взглядом. Взглядом отца на провинившегося сына. Император хотел с ним поговорить, но Аристон не стал его слушать. Медленным шагом он уходил. Уходил в закат. Ещё немного и он растворился.
Эмилий открыл глаза. «Какое счастье, что это был всего лишь сон», – подумал он.
Несколько минут он нежился в постели и пытался разогнать сны. Затем, осознав, кто он такой, Эмилий резко вскочил и тут же схватился за голову. После вчерашней пьянки тошнило и мутило. К горлу внезапно подошёл горький ком и не совладав с собой, император перевалился за кровать и начал блевать на персидский ковёр в своей спальне. Очистив желудок, он лёг обратно на постель и застонал. Борода была грязной, волосы всклочены. А одежды и не было вовсе. Что вчера произошло, он не помнил.
– О, дружище, ты уже проснулся.
Эти слова принадлежали Аппию. Эмилий не ожидал его здесь увидеть, поэтому сильно смутился и быстро прикрыл нагое тело покрывалом. Одновременно он вытирал бороду рукой от содержимого желудка.
– Что?..Что…ты здесь делаешь? Что я здесь делаю? Кто я такой…
– У-у-у, – протянул невесело Аппий и сел на край ложа. – Сильно же на тебя действует фалернское вино.
– Я больше не буду пить, клянусь Юпитером! – Буркнул Эмилий.
Жестом руки он попросил Аппия отвернуться. Тот, усмехнувшись, подчинился. Эмилий начал искать тунику, но вместо неё обнаружил на полу чьё-то платье. Он с недоумением смотрел на него и пытался вспомнить, что оно здесь делает.
– Не припомню, чтобы я с кем-то спал…Впрочем, я ничего не помню.
Аппий, не смотря на приказ, повернулся в сторону императора и неприлично разглядывая нагое тело друга, пояснил:
– Ты забрал его у той рабыни, которая прислуживала нам.
Эмилий широко раскрыл глаза и ещё сильнее покраснел, испытывая стыд.
– А потом мы с тобой поженились?..– Осторожно предположил Эмилий, искренне надеясь на отрицательный ответ.
Но вместо ответа Аппий громко рассмеялся.
– Приведи себя в порядок, август. Vale!
После этих слов, Аппий открыл двери спальни и вышел. Куда он направился – он не сказал. Но император надеялся, что он ушёл домой, ибо после его ухода, он наконец осознал, что этот молодой человек скверно на него влияет. А что если об этом случае узнают в Риме? Его репутация снова бы пошатнулась! Его будут считать эгоистичным пьяницей, который кутит государственным бюджетом с утра до вечера, тратя деньги своего народа на элитных куртизанок. «Куртизанок…»
Эмилий снова вспомнил про свой сон. Этот сон говорил только об одном – Аристон чем-то недоволен. Он явно в чём-то провинился…Но он не помнил – в чём именно. Единственный кто знал ответ – так это Аппий.
Вскоре выяснилось, что Аппий и вправду покинул дворец. Но надолго ли?
Оправившись после пьянки и приведя себя в порядок, император позвал к себе Катона. Вольноотпущенник незамедлительно отбросил все свои дела и явился к своему господину. Он был рад, вновь увидеть трезвого властителя. Аппий Катону также не симпатизировал.
– Ваше августейшество, как ваше здравие? – Тут же спросил Катон.
Эмилий сидел в своём кабинете, разложившись на ложе. Голова его была опрокинута назад. Было похоже, что он спит. Катон вопросительно оглянулся и собрался уходить, но император остановил его жестом руки. Вольноотпущенник улыбнулся, но увидев императора изменился в лице.
Лик императора был настолько тучным, что казалось почернело. Под глазами виднелись мешки после пьянки, волнистые волосы были всклочены, борода мокрой от пота. Он был похож на бродягу или отшельника-философа.
– Ваше августейшество, смею упрекнуть вас за вашу неопрятность. Правителю Римской Империи не пристало уподобляться своим внешнем видом – плебею.
Вместо ответа Эмилий махнул рукой, выражая недовольство. Катон тут же замолчал, смиренно потупив взор вниз.
– Где Аристон? – Наконец спросил Эмилий спокойным тоном.
Катон замялся и не спешил с ответом. Тогда император повторил свой вопрос, только уже более повелительным тоном.
– В преторианском корпусе, – наконец ответил Катон и закрыл глаза, словно ожидая кары.
Неожиданно, император вспомнил слова Аппия. Он тогда ещё был более или менее трезв, поэтому смог запомнить, тем более – эти слова его тогда сильно задели и заставили задуматься. «…Быть может, весь преторианский корпус уже давно присягнул Аристону, и все только ждут вашей кончины, чтобы объявить нового императора». Эмилий не хотел верить в это и надеялся, что всему есть разумное объяснение.
– Что он там забыл?
– Ваш приёмный сын пребывает в корпусе уже второй день. Он не ночевал во дворце.
Император подозрительно прищурился. Несколько секунд, его лицо то выражало недовольство, то гнев, то усталость. Наконец, он поднялся с ложа и быстрым шагом направился прочь. Катон поспешил за ним. Взгляд императора напоминал тот, когда он узнал, что Адриан – наглый лгун и предатель.
Эмилий взял с собой десяток преторианцев и меч. Катон обеспокоенно наблюдал за происходящем. Неужели, император убьёт Аристона? Зачем ему меч и столько воинов? Катон надеялся пойти вместе с правителем, однако тот запретил ему покидать дворец.
– Всё отнюдь не так, как вам кажется, август! – Сказал наставления Катон, прежде чем император покинул дворец Флавиев.
***
Преторианцы радушно встретили императора, однако Эмилий не спешил со всеми обниматься, как это делал чаще всего при встрече. Дворцовые гвардейцы взяли императора в каре и не подпускали к августу людей. Преторианцы начали недоумённо переговариваться. Они ещё не видели императора «таким».
Пройдя ещё несколько метров, Эмилий остановился. Напротив стоял центурион Квинтилий. Это он послужил причиной их остановки. Офицер ударил кулаком в грудь и отдал почтительно римский салют. Под мышкой он держал свой шлем с поперченным гребнем.
– Принцепс, чем мы обязаны вашему визиту? – Спросил Квинт, с подозрением осматривая дворцовых воинов. Они не подпускали центуриона к императору, загородив ему проход.
Однако, увидев старого друга, Эмилий попросил разойтись и подпустил к себе центуриона. Он был рад ему.
– Где вы держите Аристона? – Наконец спросил император. – Он здесь?
Квинт кивнул.
– Отведи меня к нему, немедленно!
Центурион, ничего не говоря, направился в сторону лазарета. Император последовал за ним. Дворцовые шли сзади.
Дойдя до лазарета, центурион остановился. Император поблагодарил его. Жестом он приказал своим людям остаться на улице и ждать его. То, что Аристон был в лазарете уже удивило его. Однако он продолжал держать руку на рукоятке своего меча.
Зайдя в лазарет, он встретился с Филиппом. Врач сразу понял, кто перед ним стоит и пал ниц в знак уважения.
– Я никому ничего не говорил, – сказал неожиданно врач.
Император не понял, что имел в виду Филипп. Врач указал пальцем в комнату для больных. Там в ряд стояли кровати и тюфяки, на которых лежали больные преторианцы. Долго осматривая тёмную комнату и привлекая к себе внимание воинов, император наконец обнаружил в углу знакомую фигуру. Больные провожали взглядом императора, слабо отдавая ему салют. Однако император не обращал на них внимания, устремив свой взор на Аристона. Подойдя к углу, он увидел лежащего под одеялом юношу. Лежал он на боку, плечо было перевязано тканью. Узнал император его лишь по золотым кудрям. Только у него были такие прекрасные волосы.