– Ты не слабее, Влад. Просто у моих родителей была я, и они были друг у друга. А ты потерял в один день абсолютно всё… И мои родители имели возможность похоронить своё дитя. А ты до сих пор не знаешь, живы ли твоя жена и дочь? Масштабы трагедии в каждой семье свои. Даже любовь. Любовь людей друг к другу всегда имеет разную силу, разную гамму красок. Никто не знает, что помогло бы моей семье пережить горе утраты твоих масштабов. И ещё, я искренне уважаю чужую веру. Если людям легче с ней жить – почему нет? Почему не верить? Просто я не верю. Это моя точка зрения, я никому её не навязываю, да и не имею на это права.
– Религия, как и политика. Говорить, рассуждать и спорить можно долго… Только зачем? Давай лучше напьёмся, как и планировали.
– Аминь.
***
Ближе к десяти часам вечера мы были уже так пьяны и веселы, что оставаться дома было просто недопустимо. Наши души требовали простора, наши задницы – приключений, и мы отправились гулять по Петербургу.
Мы шатались от бара к бару, забредая внутрь, чтобы выпить ещё и ни в коем случае не отрезветь. Почему-то сегодня мы оба категорически не хотели сохранять светлость ума, и потому накидывались, как те же школьники на выпускном – не зная меры, или просто её игнорируя. Как результат, мы сами не помня, как, оказались у какого-то ночного клуба.
– Пойдем, встряхнём свой песочек! – подталкивая меня к дверям, кричал мне на ухо Влад. Кричал, потому что даже на улице стоял дикий грохот.
– А наш песочек после двух литров текилы и четырёх литров вина не взбунтуется?
– Трусиха! – он обошёл меня, открыл дверь и настойчивым жестом потребовал, чтобы я вошла… Да и к чёрту всё. У меня ещё есть пара дней перед работой, чтобы прийти в себя после этой ночки.
Мы так отчаянно танцевали до четырех утра, что я подвернула ногу. Из клуба я выползала, прихрамывая и опираясь на Влада. Как умудрялся ползти он после лошадиной дозы алкоголя и такой хромой ношей, даже не догадываюсь. Мой пьяный кавалер вызвал такси, причём так искусно, что оператор даже поняла, какой адрес он ей диктовал. Я не разобрала ни слова. То ли он лыка не вязал, то ли я уже ничего не соображала. Так или иначе, но через пятнадцать минут нас забрала машина и доставила к моему подъезду. Влад помахал мне ручкой.
– А я к себе. Если ты не против, чемодан заберу завтра.
– Не против, я завтра еще дома.
– Я тоже. Добрых снов, и веди себя хорошо!
Я махнула ручкой в ответ и медленно поплелась к себе. Мог бы конечно проводить и до двери, но видимо он уже и сам сомневался в своей кондиции, так что пусть лучше едет домой и поскорее добирается до постели.
С замком я возилась долго, сосредоточенно сопя, и не менее сосредоточенно матерясь. Минут через семь моих мучений, открылась дверь, правда не моя. На лестничную клетку вышла заспанная Катька, та самая соседка, которая берет к себе Бима на время моих поездок.
– Совести у тебя нет, – буркнула беззлобно, – Мало того, что псину до сих пор не выгуляла, ещё и шуршишь здесь среди ночи. А он, между прочим, скулил тут на весь подъезд.
Я должна была бы предаться мукам совести, но она тихонечко спала, сдобренная приличной порцией вина. К тому же, я была уверена, Катька, отправляясь на прогулку со своей немецкой овчаркой по кличке Ляля, прихватила и Бима. Я виновато захлопала ресницами и протянула ей ключи. Катя закатила глаза, но дверь мне открыть помогла.
– Не благодари, – она подхватила меня под руку и помогла зайти в квартиру, – и с Бимом я погуляла.
– Я не сомневалась в тебе.
– Зато я в тебе уже как-то не уверена. С каких пор ты пьешь? Ещё и в таких количествах.
– Я еще и танцую, оказывается, как Майкл Джексон.
– Думаю, он получше владел телом. По крайней мере, ноги себе не выкручивал.
– Ну что ты за выдра.. – вздохнула я тяжело, опускаясь на банкетку.
– Нет, нет, нет, – запротестовала Катя, – идём-ка сразу баиньки в кроватку, а то рухнешь здесь и еще что нибудь сломаешь.
– Я подвернула…
– Угу, – она вновь подхватила меня и пошла в сторону спальни, – Так по какому поводу пьянка была? Без меня? Бывший друг Марина.
– Я с парнем познакомилась…
– Алкоголиком?
– Нет, Катя, он очень приличный и такой приятный…
– Это в тебе вино говорит. Спи, – она уложила меня на кровать и направилась к двери, – Завтра расскажешь все подробности. С парнем она познакомилась… Напилась… Куда эта девушка дела мою Марину?
Ее голос удалялся вместе с шагами, а мое сознание проваливалось в сон.
По ту сторону. Первый шаг.
И на той самой фазе, когда ты уже засыпаешь, но еще не теряешь связи с реальностью, случился толчок. Я резко, за долю секунды ощутила нехватку кислорода, словно в вакууме. Естественная реакция – проснуться, спастись. В глаза бил яркий свет. Но я же точно помню, что засыпала в полной темноте! И боль.. Боль во всем теле – дикая, нестерпимая.
– Бим! – жалобно позвала я, но ответом мне была тишина.
Кто-то легонько дотронулся до моей ноги и это прикосновение отозвалось очередным эхом боли.
– Что происходит? Где я?
– Ты у меня в гостях, – тоненький детский голосок, скорее всего, девчачий, прозвенел над моим ухом, а в голове забили тысячи молотов.
– Это сон. Нет, это точно сон!
– Это не сон, ты пришла ко мне в гости, я звала тебя.
– Что за черт? Куда я пришла?
– Успокойся, – маленькая теплая ладошка коснулась моей щеки, – Как тебя зовут?
– Марина, а тебя? – я не видела лица ребёнка из-за этого чёртового света и с трудом понимала, что она говорит из-за дикой головной боли, которая отдавала звоном в ушах. Только её прикосновения.. Только эта тактильность помогала.
– Я Алиса. Ты у меня в гостях.
– А где это у тебя в гостях?
– Я не знаю.
– Весело, – я попыталась подняться, но сильно ударилась головой и взвыла.
– Осторожно! – с опозданием предупредила меня малышка, – здесь очень низкие потолки!
– Я уже это поняла. Ты здесь живёшь?
– Да.
– В комнате без света и с низкими потолками?
– Да.
– Но почему?
– Потому что я – отвратительная. Так сказала моя мама.
– А где твоя мама?
– Здесь…
***
… Я резко открыла глаза и села в кровати. В комнате было темно, и я всё не могла вернуться в реальность, мне казалось, я всё ещё в той коробке с низкими потолками, с ярким светом и с несчастным ребенком.
Это были не низкие потолки, это больше напоминало… Я передёрнула плечами и вслух произнесла свою догадку:
– Гроб.
В гробу, понятное дело, места значительно меньше, там и лежать то тесно, не то что сидеть. Но по ощущениям, я словно побывала в гробу.
Потерев лицо руками, я включила настольную лампу. Я дома, в своей кровати, рядом спит Бим. Всё хорошо…
– Но видимо, в башке у меня не очень-то хорошо. – пробубнила я и, приложив немало усилий, всё таки встала с кровати.
Боль в теле не исчезла, про головную и говорить не стоит. Похмелье после тридцати никого не щадит.
По пути на кухню я включила свет во всей квартире, открыла в гостиной окно и в кухне сделала тоже самое. Кислород сейчас мне был просто необходим. Пошарив в шкафчике, я нашла пачку зелёного чая, поставила греться чайник и, предварительно выпив не меньше полулитра воды прямо изпод крана, села за стол. Пришёл Бим, устроился у моих ног и вроде снова задремал, а я всё сидела и смотрела в одну точку, переваривая свой сон. Я поняла, о чём и о ком он уже когда готовилась проснуться. А точнее, я проснулась, чтобы поскорее закончился этот кошмар.
Десять лет назад я была двадцатилетней девчонкой, красивой и амбициозной, заканчивающей университет, только начинающей строить свою карьеру. Летом, на отдыхе я познакомилась с очень красивым парнем из Австрии, Маркусом. Мой английский тогда оставлял желать лучшего, и общий язык мы находили лучше всего в постели. Отпуск закончился, а наш роман – нет. Маркус прилетал ко мне каждые две недели, но отношения на расстоянии чаще всего обречены на провал. Так было и в нашем случае. Ближе к Новому году меня так закрутила работа, а я вдруг поймала себя на мысли, что мы уже неделю не созваниваемся. И меня это не напрягало. Его тоже.
А новогоднюю ночь я провела в обнимку с унитазом, хотя выпить успела только бокал шампанского. На утро я ощущала дурноту, слабость и просто не могла оторвать голову от подушки. Поискав в интернете симптомы и их причину, я бегом отправилась в аптеку за тестом на беременность. Две полоски повергли меня тогда в такой шок, что я полтора часа сидела и пялилась на них, отказываясь осознать, что это происходит со мной.
Почему я? Почему сейчас? Когда жизнь только пошла в гору! Я устроилась работать в отличную компанию с перспективой быстрого карьерного роста! Когда мне ещё год нужно учиться в университете! Почему от человека, которого я уже не люблю, да и вообще вопрос – любила ли? Да, это были яркие отношения, но они и пестрили только редкими встречами, а наши разлуки только подогревали наш интерес друг к другу.
В общем, это банальная история с самыми банальными причинами, по которым я на тот момент не хотела этого ребёнка, но в то же время не хотела делать аборт. Как следствие, я совершенно не знала, что делать дальше. Не представляла свою будущую жизнь, да и не хотела представлять, откровенно говоря. Отказывалась верить в то, что вместо шикарных перспектив карьерного роста передо мной теперь будет стоять выбор только между маркой подгузников и кашек.
В день, когда я собиралась в клинику вставать на учёт, на моём пороге возник Маркус. Без звонка, без предупреждения и без улыбки.
– Я так соскучился, – прохрипел он на своём ломаном английском и попытался меня поцеловать.
– Подожди, Маркус, – я отстранилась и пропустила его в квартиру. Не хватало ещё устраивать соседям бесплатное представление.
– В чем дело, малыш?
– Маркус… Мы с тобой уже практически месяц не созванивались, и вот ты появляешься в моей жизни, даже не предупредив заранее.
– Ты не одна? – он с подозрением уставился в сторону гостиной, а я рассмеялась.
– Точно! Не одна. Я беременна.
– Малыш.. Ты.. Что?
– Знаешь что… Проходи в кухню. Видимо разговор предстоит долгий.
Разговор действительно вышел долгим и непростым. Маркус злился и не понимал, почему я не хочу обсуждать вариант совместного воспитания ребёнка? И я его прекрасно понимала, ему было на тот момент тридцать два года, он работал руководителем аналитического отдела в банке, жил в своём доме и был готов к семье. И по его словам, я подходила на роль жены просто идеально.
Беда была в другом, он не мог понять меня. А мне было страшно. Мне было двадцать, я только что начала работать, еще не закончила университет, месяц назад взяла ипотеку на квартиру, в которую только-только переехала. Он категорически не готов был перебираться в Россию, а я – в Австрию. Мы спорили уже почти час, перейдя при этом на повышенные тона, я разозлилась окончательно и выпалила:
– Ты не понимаешь главного. Мне не нужен сейчас ребёнок, я не готова становиться матерью. Я до сих пор не осознаю, что во мне теплится новая жизнь, и не имею представления, как нести за неё ответственность! И тем более я не готова создавать семью с тобой. Для меня это сейчас перегруз информацией, дай мне смириться хотя бы с тем, что я уже не одна! А ты… Господи, да мы даже не любим друг друга!
Глаза Маркуса блеснули злобным огоньком. Он, быть может, и понимал, что я права. Глупо создавать семью по залету, когда даже любви нет, но он, как зрелый мужчина был убеждён в другом :
– Любовь, о которой ты говоришь – подростковая глупость. Что тебе нужно, Марина? Бабочки в животе, звонки каждый час, поцелуи каждые пять минут? Да, я не даю тебе этого. Да и как я мог тебе это дать, живя в другой стране?! Но я готов дать тебе стабильность, уверенность в завтрашнем дне. Ты можешь вообще не работать, и ни в чем не нуждаться. Любовь придёт к нам: другая, зрелая. Может, не та, о которой ты сейчас фантазируешь… но придёт, обещаю. Ты полюбишь меня. Дай нам шанс.
Маркус остался со мной в ту ночь, заботливо укрывал одеялом, гладил живот и целовал мои волосы. А я из последних сил держалась, чтобы не завыть от отчаяния. Я не любила этого мужчину, каким бы красивым, умным и заботливый он ни был. И никогда бы уже не полюбила. Я понимала это.
И видимо Вселенная это тоже поняла. Мои посылы «не хочу этого мужчину», «не хочу этого ребенка» дошли до нужных точек космоса. Под утро я проснулась от сильной тянущей боли внизу живота и сразу поняла, что произошло. Разбудила Маркуса, попросила отвезти в клинику, где мне сообщили о выкидыше.
Маркус был белее мела, а я, признаться, выдохнула с облегчением. И откровенно не могла понять, почему он так убивается? Мы ведь были на грани разрыва: звонки всё реже, ссоры всё чаще. Я озвучила ему свои мысли, а он посмотрел на меня с такой болью во взгляде, что я невольно разревелась
– Ты ещё молодая, Марина, и многое понимаешь неправильно. Ты не понимаешь даже, что я люблю тебя. И ссоры наши были связаны с моей ревностью, ведь я понимал, что ты красива, и мимо тебя пройдёт только дурак, а я слишком далеко, чтобы защитить. И ещё понимал, что не хочу давить на тебя. Ведь ты тяготилась последнее время нашим общением, это было заметно. Я хотел дать тебе время соскучиться по мне, но теперь понимаю, что просто тебе не нужен. И здесь я бессилен.
С этими словами он просто встал и ушёл. Ушёл из моей жизни навсегда.
***
И вот сейчас, десять лет спустя, я сижу на своей кухне в обнимку с кружкой горячего чая, вспоминаю Маркуса, нашего нерожденного ребенка, и не могу понять – почему девчонка стала сниться мне только сейчас? И почему именно девчонка? Хотя, с этим-то более или менее понятно, я всегда мечтала о дочери. Но почему по прошествии такого времени? Тем более, когда в моей жизни появился новый парень и у нас всё только начинается.
Или это звоночек? И где – то внутри я провожу параллель между Владом и Маркусом? Такой же заботливый парень, с уважением относящийся к моей свободе, такой же добрый и ласковый, с которым мне так же спокойно… К которому я так же испытываю только уважение. Уважение – и всё. Быть может, та безрассудная любовь, которую описывают в книгах действительно лишь фантазии авторов? И уважение, тёплые, но ровные чувства – и есть та самая зрелая любовь? А не вот это вот всё самоуничтожение с вечным самокопанием и анализом поведения избранного самца?
Может быть ВОТ Так нужно любить? Испытывая лишь уважение и благодарность? А я, уверенная, что чувства – это экшен, потому и одна до сих пор, что боюсь потерять себя в потоке эмоций и зависимости от другого человека? Хотя почему одна? В моей жизни сейчас Влад, и всё хорошо. Гладко, ровно. Так к чему эти лишние мысли: моё /не моё? Наверно, моё, раз уж я в таком покое, когда он рядом.
Сделав глоток горячего чая, я поймала себя на мысли, что не помню, как заварила его.
– Чушь какая-то, – я посмотрела в чашку, на Бима, который спокойно спал и вряд ли мог налить мне чаю. – Соберись, тряпка. Успокойся и иди спать. Какой-то сон так выбил тебя из колеи, какие-то парни стали выбивать тебя из колеи.. Стареешь.
Возвращаясь в постель, я невольно вспомнила того самого парня, всерьёз пошатнувшего моё равновесие в самолёте. Эта его мощнейшая энергетика, окутавшая меня с первой секунды теплым пледом. Его власть и моя безопасность, мужчины-доминанты всегда предлагают такой коктейль одним своим взглядом. Они привыкли к полной передаче контроля в их руки, полному доверию со стороны женщины. Далеко не каждый заслуживает такого доверия, требуя его. Но этот… Редкий экземпляр. От него веет силой, способной и защитить женщину, но и подчинить.
– Пижон чёртов, – пробурчала я, проваливаясь в сон, на этот раз с чувством полного покоя. И на этот раз мне синилось что угодно, но только не кошмары.
Снилось, правда, не долго. Когда в твоём доме живёт собака, ты можешь приползти домой в четыре утра, что называется, на бровях. Ты можешь до самых предрассветных сумерек сбрасывать оцепенение после плохих сновидений. Но в семь утра будь любезна, проковыряй глаза и выведи псину на улицу, если не хочешь проснуться в газовой камере. Примерно это и пытался донести до меня мой друг, активно вылизывая моё ухо и жалобно поскуливая.