Антракс криво улыбнулся.
– Знаю, но в Добромше – в той деревне, мимо которой мы проходили, есть другая история на эту тему. Там верят, что раньше на этих землях жил подземный змей, который выходил ночами на охоту и пожирал людей; а когда река обмельчала, то и змей погиб. Эта версия кажется мне правдоподобной, но пока останки этого змея не будут найдены, я в нее не поверю.
Только теперь он посмотрел на жену, скользнул взглядом по ее голым красным коленкам, поднялся вверх и, улыбаясь, заглянул в ее серые глаза.
– Ты платье так и не развязала, – сказал он мягко, явно не собираясь шутить на эту тему.
– Забыла, – прошептала Лилайна, смущаясь, и стала развязывать узел, но у уставших рук не хватало сил даже на такую мелочь.
Антракс, приблизившись, развязал юбку.
Она хотела сказать «спасибо», но, глядя на его правую часть лица, невольно сказала совсем другое.
– У тебя щека треснула.
Антракс сразу ощупал замазанную щеку – под скулой действительно была трещина, скользившая вниз. В этом не было ничего удивительного, поэтому он только махнул рукой. Прежде чем спать, ему еще нужно было все это снять, побриться и замазать вновь, чтобы утром не превратиться в забавное чудовище с щетиной на одной щеке и трещинами на другой.
Лилайна внимательно наблюдала за ним. Она всегда любила его задумчивый взгляд, направленный словно на себя самого. Его рука так и застыла на щеке, а ей казалось, что рядом сидит самое невероятное непостижимое существо, мыслящее не так, как все остальные, ей хотелось бы понимать его хоть немного. Она хотела знать, почему он так задумчив, почему так странно себя ведет, что он делал весь этот день и кто успел отстирать его рубашку. Только ничего этого она не смогла спросить и, опасаясь затянувшегося молчания, тихо призналась:
– Я кушать хочу.
Антракс наконец убрал руку от лица и улыбнулся.
– Это решаемо.
Он встал, торжественно шлепнул тряпку в ведро и, забрав его с собой, поспешил куда-то по двору. Лилайна сначала растерянно моргнула, потом пошла за ним следом, отмечая, что сил у нее совсем уже нет.
Они дошли до одной из пристроек, самой маленькой, примыкающей не к дому, а к длинной узкой конюшне. В этом маленьком помещении не было ничего, кроме одной огромной копны сена.
Антракс поставил ведро в угол, там уже оказались и его мешок, и посох, а потом спросил:
– Ты так сможешь уснуть, или тебе лучше подстелить плащ?
– Не знаю, – искренне ответила Лила, с трудом представляя, как на этом можно спать.
Когда-то давно, оказавшись в руках работорговцев, ей приходилось спать на полу, но даже тогда она опускала голову на колени своей фрейлины и плакала, пока не лишалась чувств. Тогда она была маленькая и могла только себя жалеть, теперь она считала себя совсем взрослой, но немножко пожалеть себя ей все равно хотелось, особенно – оттого что ноги больше не хотели стоять.
Антракс не стал комментировать ее замешательство и подгонять ее, а просто шагнул к выходу.
– Подумай, а я добуду что-нибудь поесть.
– А можно? – удивилась Лила, вспомнив, что все давно спят.
– Кто мне запретит? – спросил Антракс у темноты ночи и вновь прошел к дому.
Он был здесь уже в третий раз, но не боялся разоблачения просто потому, что в прошлый раз его, как Велиана, здесь никто не узнал. Ничего удивительного в этом не было – слишком много людей проходило мимо этого места. Оба раза он был при деньгах, никому не спасал жизнь и даже не шумел, да и теперь старательно не привлекал внимание, строя из себя жертву войны, которую в действительности сам и затеял два года назад. Это была политическая необходимость, а теперь стало логическим объяснением для шрамов на его теле. К следам от огня в разных культурах относились по-разному, кто-то даже считал их доброй меткой, но сам Антракс ненавидел разговоры на эту тему. Он ребенком пострадал в пожаре, большего никому знать не следовало, даже своей жене он не рассказывал, как все было на самом деле, не догадываясь, что та не спрашивала лишь потому, что его болтливый брат давно рассказал ей все.
Он и сам не знал, почему начал думать о собственных ожогах, заходя на кухню. Видимо, острая потребность спрятать лицо давала о себе знать.
«Может стоит снова завязать, и все?» – спрашивал он себя, но тут же вспоминал отца, который говорил, что прятаться вечно просто невозможно.
Нервно дернув головой, стараясь вышвырнуть из головы лишние мысли, Антракс сосредоточился на насущных делах.
Осмотревшись, он задумался, а потом, заметив два глиняных горшка, перевязанных сверху тряпичными лоскутами, заглянул в оба, затем, найдя деревянную ложку, попробовал густое содержимое одного из них.
Довольно хмыкнув, он быстро закрыл один горшок тряпицей как было прежде, а во второй плюхнул ложку, намереваясь стащить ее вместе с горшком.
Кусок яблочного пирога, остывший и не такой мягкий, как пару часов назад, он завернул в тряпицу, а потом замер, словно сомневаясь. Все же это путешествие дурно влияло на его настрой, а он и сам не мог толком объяснить почему.
Положив на стол золотую монету, он быстро вышел через маленькую дверцу на задний двор и поспешил к сараю.
Лилайна все же разместилась прямо на сене. Ей показалось это даже забавным: пытаться забраться на это колюче-податливое бесформенное сооружение. К приходу мужа она лежала и смотрела в дощатый потолок. Он был настолько небрежно сделан, что в щели меж досок она видела звезды.
– А я когда-то обещала тебе рассказать о звездах, – прошептала она, садясь.
– Да, было такое. В Авелоне расскажешь. Там, говорят, небо ближе, хотя, судя по всему, земля там действительно выше, чем в Эштаре или в долине, – ответил мужчина, устраиваясь рядом и протягивая ей сверток с куском пирога.
– Это как? – спросила Лилайна, разворачивая пирог.
Она была такая голодная, что даже не заметила, что золотистая корочка стала твердой. Зато она не могла не заметить кисловатый вкус мягких яблок с нотами корицы. Это было самое вкусное, что она ела сегодня, потому она закрыла от удовольствия глаза, забывая о своем вопросе.
– Сама увидишь, – ответил Антракс. – А сейчас попробуй это.
Он протянул ей ложку с чем-то густым и белым.
Женщина, спешно дожевав пирог, охотно попробовала эту массу и растерянно замерла. Это было что-то жирное, сладковатое или даже солоноватое, она сама не понимала, но очень густое и нежное.
– Что это? – растерянно спросила она, понимая, что ничего подобного она прежде не ела.
– Сметана, – улыбаясь, ответил Антракс.
– Что? – переспросила Лилайна.
– Скисшее молоко, – смеясь, ответил Антракс.
– Что?! – гневно воскликнула Лила, не понимая шутит он или нет, но, видя его открытую улыбку, не смогла даже обидеться.
Слишком редко он так улыбался.
Конечно, в королевском замке Рок-Рена никто не делал сметаны, она была там просто неуместна. В Рейне сметану можно было найти в нескольких деревнях, а в Мейре – в любой деревне. Тут ее любили, и Антракс это знал, потому и улыбался, глядя на недовольно дрогнувший носик своей птички.
– Сметана получается, если молоко правильно «прокиснет», – сообщил он, наконец. – А тебе не понравилось?
– Понравилось, – шепнула Лилайна и бодро откусила кусок пирога, который от жадности и аппетита держала двумя руками.
Антракс же, макнув палец в глиняный горшок, нарисовал им линию на изящной шее своей супруги. Та вздрогнула на миг, но не успела даже проглотить пирог, чтобы спросить, что он задумал, а мужчина уже целовал ее шею, собирая губами белую сладковатую массу. Он улыбался, скользя все выше, целуя любимую за ухом и только затем отстраняясь.
– Я люблю тебя, – прошептал он едва слышно.
Он говорил это редко, так редко, что Лилайна даже вздрогнула, но тут же улыбнулась. Макнула палец в горшок, стоявший между ними, и коснулась его губ, а затем поцеловала. Теперь белая масса показалась ей сладкой, нежно-сладкой.
Отстраняясь, она сияла, словно ей сделали самый великий подарок на свете.
– Кажется, теперь я люблю сметану. Как думаешь, наш повар сможет нас ею порадовать? – спросила она.
Это едва ли можно было считать шуткой. Забрав горшок себе на колени, она довольно ела сметану деревянной ложкой вприкуску с яблочным пирогом.
– Не справится – уволим, – ответил Антракс.
Он хотел столько всего сделать, но не мог оторвать от нее глаз. Воспитанная королева сейчас была сущим ребенком, искренним созданием с румяными щеками. Она очаровательно облизывала губы, откусывала огромные куски от пирога и жевала, раздувая щеку.
– Что? – спросила она, понимая, что он на нее внимательно смотрит. – Я неприлично себя веду?
– Очень, – улыбаясь, ответил мужчина.
– А ты неприлично на меня смотришь, – ответила она, показывая ему язык.
– Знаю, – отвечал он, понимая, что в другой ситуации он не увидел бы ее такой.
Расправившись с пирогом, Лилайна с радостью облизала ложку и посмотрела в горшок. Он был полон больше, чем наполовину, но ей казалось, что она просто лопнет, если съест еще хоть что-то. В уставшем теле разливалось тепло. Стараясь подавить внезапную зевоту, она скривилась, а потом, опомнившись, все же зевнула.
– Ты сегодня настоящий герой, – сказал Антракс, забирая у нее ложку и горшок.
– Правда? – сонно пробормотала Лилайна, понимая, что ее заключили в объятья и уложили в сено.
– Правда, – ответил Антракс, осторожно убирая пальцем сметанную каплю с уголка ее губ.
– Это хорошо, – шептала она, улыбаясь.
Сил у нее не было, и она уснула почти мгновенно, радуясь, что с ней рядом любимый человек.
– Доброй ночи, птичка.
Он поцеловал ее в нос, а она внезапно поморщилась и отвернулась, правда, тут же прижалась к нему спиной. Улыбаясь, Антракс обнял ее за талию. Можно было спать спокойно, ведь если любимый зад, прижатый к низу его живота, решит куда-то влезть, он узнает об этом первым.
Глава 5
Лесная дорога
– Мы проспали! – вскрикнула Лилайна, вскакивая и толкая спящего рядом мужа. – Антракс, проснись, день давно!
Он нехотя приоткрыл глаза и снова закрыл, закрывая лицо руками. Он так ничего и не сделал. Правая часть лица окончательно потрескалась, левая покрылась короткой колючей щетиной, наверняка не только ощутимой, но и заметной, но его это мало волновало. Он улыбался, убирая пальцы так, чтобы ладони по-прежнему прятали лицо, а глаза могли насладиться видом растрепанной выспавшейся женщины в мятом платье.
– Что ты смотришь на меня? – спросила Лилайна. – Проспали же.
Она помнила, что он говорил вчера о каком-то торговце, и понимала, что их никто не станет ждать, а значит торговец наверняка уехал, а хозяин уже заметил пропажу горшка и наверно злился, только их почему-то так никто и не стал будить, видимо, вообще про них забыв. Что со всем этим делать, она не знала.
– Ну, вставай, – взмолилась она.
Антракс внезапно рассмеялся, вновь закрывая лицо. Он попытался приподняться и рухнул обратно, смеясь.
– Это не смешно, – растерянно пробормотала Лила.
– Это очень смешно, – отозвался мужчина со стоном. – Мы все проспали, ну и ладно. Когда ты в последний раз так сладко спала?
Он раскинул руки, закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Два года его правления были сущей пыткой: учиться пришлось многому, работать ночами и днями, почти не спать, вскакивать, когда надо, куда-то бежать, с кем-то говорить, а чтобы спать вот так в обнимку вдоволь, пока не надоест – он даже вспомнить не мог, когда такое было.
– Падай, торговец все равно уже уехал, что толку дергаться, – прошептал он.
Лилайна неуверенно легла рядом и осторожно вытянула тонкую соломинку из черных жестких волос.
– Мне казалось, что ты не позволяешь себе быть небрежным в делах, – прошептала она задумчиво.
– Это так, но сейчас я отдыхаю от дел.
Он резко открыл глаза и посмотрел на нее строго.
– Или ты чем-то недовольна?
Лилайна только пожала плечами.
– А делать-то что мы будем? – спросила она.
Он в ответ также пожал плечами, а потом добавил.
– Видимо, для начала приводить в порядок мою рожу.
Лилайна сразу рассмеялась, понимая, что без этого действительно не обойдется.
Только полежав немного, он так и не попросил у нее помощи, а, быстро раскрыв ящик, установленный на дне мешка, открыл одну из спрятанных там баночек и спешно замазал трещины.
– Жди меня, – велел он жене и вышел.
Чтобы привести себя в порядок, ему была нужна вода, к тому же он был уверен, что, прежде чем куда-то идти, стоило позавтракать.
Двор, уставленный в темноте обозами, был теперь пуст, зато на дороге скрипели колеса. В это время на постоялом дворе никого не было. Все постояльцы покинули это место ранним утром, новые появятся поздним вечером. Хозяин, его семья и пару работников занимались своими делами.
На кухне, куда сразу зашел Антракс, было тихо. Он успел принять решение относительно дальнейших действий и теперь понимал, что стоит запастись едой до самого вечера, а там, если повезет, они догонят торговца в маленькой деревеньке, где тот собирался остановиться.
Собрав в мешок хлеба, сыра и яблок, он поставил на стол украденный вчера глиняный горшок, положил на стол еще одну монету и замер, слыша, как скрипнул пол под чьей-то ногой. Спешно обернувшись, он увидел хозяина этого места. У мужчины был испуганно-озадаченный взгляд, он смотрел то на Антракса, то на стол, где стоял пропавший накануне горшок и лежали деньги, за которые здесь можно было жить месяц.
Лицо эштарца мгновенно переменилось. Он стал серьезен, строго взглянул на мужчину, приложил палец к губам и быстро вышел – уверенно, словно хозяин здесь именно он. Что подумает этот человек, его мало волновало. Даже если он догадается и все поймет, кто ему поверит? Король и королева Рейна провели ночь в его сарае? Это может показаться кому-то забавным, но не более того. Да и золото, оставленное им, изображало лик нынешнего короля Мейра, а не солнце Рейна или герб рода Клен-Дерва, правящего в Эштаре.
Никто не поверит в такую байку, не та у них была репутация, однако вопросов он не желал, поэтому, вернувшись в сарай, спрятал еду и бросил Лилайне медный медальон.
– Одень это.
И спешно вышел, собираясь заменить оставшуюся во фляге воду. Все остальное можно было сделать уже в пути.
Лес, через который им предстояло идти, считался местом опасным. Телеги и обозы через него не проходили просто потому, что не было там дорог, по которым можно было пройти; и никто не пытался создать эту дорогу, потому что здесь всегда обитали разбойники, а порой и работорговцы. Последних Антракс не боялся, но из-за них дал Лилайне медальон с подводным змеем. На ее груди он будет заметней, да и на женщину посмотрят раньше, чем на мужчину, ее сопровождающего. Этот медальон носили только работорговцы, а значит, увидев его, не нападут без разговора; а уж договориться с теми, кого он привык использовать в своих целях, Антракс в состоянии – не зря он был хозяином эштарского рынка рабов. С разбойниками было сложнее, но и на этот счет он имел свои соображения.
– Что это? – спросила Лилайна, когда он вернулся, указывая на медальон.
– Потом, – сказал мужчина, забирая вещи. – Мы уходим.
– Почему так спешно?
Он не ответил, а просто вышел, заставляя ее выбежать следом.
– А завтрак?
Он снова не ответил, а просто кинул ей одно из яблок.
Стоило им дойти до дороги, как на крыльцо с криком выбежала маленькая девочка.
– Папа! – вскрикнула она, плача.
Лилайна обернулась и сердце у нее остановилось. Во двор ворвалась маленькая трехлетняя девчушка с черными косами и кожей смуглой, как у южанки. Следом за ней выбежала Мана, спешно забрала ее и потянула в дом, но девочка брыкалась и кричала, что она пойдет к папе, заставляя Лилайну вздрагивать.
– Эта девочка, она…
Лила не смогла завершить свой вопрос, затаив дыхание.