– Что ты дела… ай!
Сокол, не обращая внимания на возмущенный выкрик, снял ее левую туфлю с ноги.
– Идиотка… ты что, по Эфирному Мосту сюда добиралась? – злым голосом спросил он.
– Сам такой, – огрызнулась Мышка, чувствуя, как его холодные пальцы гладят ее по ступне. – Я торопилась…
Это для него прошло три дня, а она все еще не оправилась от неловкости, когда стояла между ним и столбом.
– Точно идиотка… до крови ведь палец разбила, – вздохнул Сокол. – Потерпи, попробую что-нибудь сделать.
До крови? Вот это она бежала, однако… честно говоря, мысли были настолько заняты растянутым временем и напарником, что она толком и не помнила, спотыкалась ли она. Очевидно, спотыкалась.
Положение опять было каким-то неловким. И усугубилось оно тем, что в Черную Комнату зашли Морок и Левша – двое еще совсем молоденьких патрульных, на лицах которых отразилась такая гамма чувств, когда они увидели Мышку и Сокола, что Мышка оглядела себя, начав подозревать, что стоит голышом.
– Вы что тут де-делаете? – заикаясь, спросил Морок, стремительно краснея. Хм, интересный оттенок, может стоит в такой волосы перекрасить?
Сокол в последний раз погладил мышкину ногу и аккуратно поставил ее на пол.
– Лучше туфли на мягкие ботиночки смени, – он запрокинул голову, и на его лице появилось озадаченное выражение. – Ты чего покраснела-то?
Она… что? Покраснела? То есть, в придачу к красным волосам и красному же платью у нее красное лицо?
Неудивительно, что Морок и Левша подумали не то… Надо что-то сказать, чтобы молчание затянутым не казалось.
– Больно просто, вот и все. Это… сдерживала стоны…
Кажется, Морок и Левша услышали только последние два слова. Они паскудно захихикали, а Мышка поняла, что краснеет еще больше.
Сокол тем временем поднялся и бросил на весельчаков взгляд исподлобья. Смех сразу сошел на нет.
– Вы кажется, сюда по делу? – пытаясь придать себе уверенный вид поинтересовалась Мышка. Надо бы еще холодку в голос… но холодка-то как раз Мышка совсем не чувствовала. Щеки пылали, будто их с Соколом действительно застали за чем-то неприличным.
Морок и Левша переглянулись. На Сокола они старались не смотреть, и Мышка прекрасно понимала, почему: напарник нахмурил брови, прищурил глаза и скривил губы в полуулыбке.
– Конечно, по делу, – проскрипел он, заводя руку за спину и сжимая пальцы будто бы на рукояти невидимого меча. – В Черную Комнату просто так не ходят. Не так ли, парни?
Парни, кажется, уже поняли, что они пришли сюда не в добрый час. Что-то блея в качестве извинений, они долго пятились, пока не угодили в один из открытых порталов.
– Будем надеяться, что они смогут найти дорогу туда, куда им надо, – Мышка не знала, что ей больше хочется: расхохотаться или все-таки стукнуть напарника по башке. – Ты зачем так?
Сокол вздохнул и опустил руку.
– Ты против? – осведомился он.
– Ну как сказать, – вздохнула Мышка. – Теперь они всем разнесут, что мы с тобой… это… развлекались в Черной Комнате.
– Теперь – не разнесут, – веско ответил Сокол и шагнул к одному из порталов – огромной оранжево-красной окружности, абсолютно плоской, если пытаться ее обойти. Вообще, Черная Комната была отделана исключительно красным камнем, и Мышка хотела бы посмотреть на того шутника который назвал Остров Порталов именно Черной Комнатой.
– С чего ты взял? – Мышка трансформировала туфельки в мягкие ботиночки и покорно шагнула следом за ним.
Напарник хмыкнул.
– Потому что будут бояться, что я приду к ним в тот момент, когда они явятся на отдых и сожру их сердца. Ведь именно так делают эльфирцы.
Мышка поравнялась с напарником и ткнула локтем в бок.
– Эльфирцы здорово тебя покромсали, но это еще не значит, что ты стал одним из них. А все-таки здорово, что ты мой напарник!
Сокол удивленно повернулся к ней. В оранжево-красном свете парящих вокруг порталов его волосы казались ярко-рыжими, а в бельмах будто зажглись маленькие огоньки.
– Кто ж еще вовремя залезет мне под юбку в самый неподходящий момент!
С этими словами Мышка весело рассмеялась, стряхнув с себя всю неловкость последних нескольких дней-минут, и первой шагнула в портал.
***
Мир Шзар славился в Паутине тем, что попасть в него случайно означало верную смерть – его жители без всякого Патруля почти мгновенно выявляли чужаков и жестоко с ними расправлялись.
Вычислить чужаков на шзарской земле действительно было несложно: из-за своеобразной внешности коренных обитателей – пусть и человекоподобных, но все же не совсем. Перепутать шзарца с человеком было абсолютно невозможно. Женщины носили здесь рога – при этом форма и размер рогов зависели не от возраста, а от каких-то расовых особенностей, – а вот у мужчин были ярко-выраженные кошачьи черты: огромные песчаного или рыжего цвета гривы, сплющенные носы и раскосые глаза, преимущественно – зеленые.
Сокол и Мышка, будучи патрульными, всегда мимикрировали под аборигенов, куда бы не заносила их судьба, поэтому то, что сейчас они остались в истинных формах, здорово выбило их из колеи.
– Это еще что за фокусы? – растерянно проговорила Мышка, разглядывая совершенно нормального Сокола, облаченного в охряного цвета штаны и свободную рубашку. То есть нормального для себя самого, но никак не для шзарца.
Напарник нахмурился и, протянув руку, погладил ее по голове. Мышка поняла, что у нее тоже рога не выросли. С ужасом глядя, как напарник пропускает сквозь пальцы ярко-красные пряди ее волос, она могла думать только о том, что они очень ошибались, когда думали, что пропали в мире Энова.
Они пропали сейчас. Потому что вернуться в Паутину они смогут только когда их жертвы покинут этот мир тем или иным способом.
– Я… что делать-то? – Мышка огляделась, и с облегчением обнаружила, что выпали из портала они за пределами города, в котором, очевидно, обосновались «эти».
Сокол поджал губы. Было видно, что он тоже растерян и одновременно очень сердит.
– Если Первый хотел от нас избавиться, он мог бы просто вышвырнуть нас из Патруля! – прошипел он сквозь зубы. Мышка понимала, что злится он не на нее, но все равно попятилась: уж больно устрашающе выглядел напарник. – Но этот… этот… эта высочайшая тварь предпочла лишить нас и камуфляжа! Очевидно, «забыл» нас предупредить!
Мышка глубоко вздохнула, пытаясь совладать с накатывающей паникой. Они в Шзаре. Они выглядят чужаками. «Эти» тоже – по крайней мере, мужчина. Он тринадцать лет прожил среди шзарцев, скрывая свою сущность, до того, как начал «фонить».
Жаль, нельзя у проконсультироваться, как именно ему это удалось… представив, как они вламываются в жилище «этого» (знать бы еще, где оно) с просьбой помочь замаскироваться под местных, немного помогла поставить разум на место.
– Брось, Сокол, – сдавленным голосом произнесла она. – Даже если бы мы знали о том, что камуфляжа у нас тоже нет, мы бы все равно сунулись сюда. У нас нет выбора, ты же понимаешь это, да? Или мы отправляем «этих» в родной мир, или нас вышвыривают из Патруля без права на пенсию.
Напарник оглядел себя и нахмурился. Только трансформировав свой наряд в привычный черный плащ, он немного успокоился.
– Хоть это не отобрали, – проворчал он.
Мышка меленько кивнула. Да уж, если бы у них не осталось еще и возможности изменять одежду, их дела были бы совсем плохи… хотя, казалось бы, куда уж хуже.
Напарник поднял на нее взгляд и опять нахмурился.
– Тебе лучше остаться здесь, – сказал он. – Без рогов в городе тебе делать нечего. Я еще смогу притвориться больным местной лихорадкой – у мужчин во время болезни выпадают и обесцвечиваются волосы, и они прячут свой позор под капюшонами, а вот ты…
– Я не собираюсь…
– Мышка. Ты забыла? В Шзаре строгий патриархат, и женщины здесь – бесправны. Если бы не это, ты могла бы еще притвориться той, у кого рога просто спилены… но ты ведь помнишь, кому именно спиливают рога в этом мире?
Мышка моргнула. Вспомнила. Похолодела.
А ведь напарник по-своему прав. В мире Шзар со спиленными рогами ходили только падшие женщины…
– Мы будем прекрасной парой: дохляк и шлюха, – неловко пошутила она. – Я не собираюсь сваливать на тебя всю работу, понятно?
– А я не собираюсь подвергать тебя опасности! – рассердился Сокол. – Ты хоть представляешь…
– Заткнись. Все я представляю, – Мышка отвернулась от напарника, и принялась разглядывать местность вокруг. Не хотелось, чтобы он видел ее страх. Без камуфляжа она чувствовала себя голой, и никак не могла отделаться от мысли, что за ними кто-то наблюдает.
Немного успокаивало то, что невидимок в Шзаре не водилось, а любого другого наблюдателя легко можно было бы заметить: они выпрыгнули из портала неподалеку от города, стоявшего посреди пустыни. Красный песок отражал свет оранжево-желтого солнца, впитывая в себя его жар и сразу отдавая. Подумав об этом, Мышка сразу почувствовала, как у нее горят ступни, и торопливо трансформировала сандалии в ботинки на высокой подошве.
Красный песок… Мышка любила красный цвет, но сейчас, в свете последних событий, он ассоциировался у нее исключительно с кровью. Что ж, помня дикий нрав местных жителей, это было даже нормально: она была уверена, что красные барханы пропитаны жидкостью, что течет по жилам…
Вот только нагонять страх еще и этим Мышка не собиралась. Она уперлась взглядом в окруженный белыми стенами город. Стены были широкими, и, приглядевшись, можно было заметить, что по верху время от времени курсируют странные транспортные средства, больше всего напоминающие поезда из трех вагонов. «Поезда» были тоже белыми.
А вот дороги к самому городу видно не было. Наверное они выпрыгнули с противоположной стороны.
Мышка вдохнула полной грудью, ощущая, как горячий воздух пустыни красного цвета обжигает легкие, с удивлением отметила, что она чувствует себя, как в душной сауне, хотя влажности здесь взяться было вроде как и неоткуда, и преобразовала свою одежду в местную хламиду с капюшоном. От яркого красного цвета пришлось отказаться, поэтому хламида была светло-бежевой.
Может, ей удастся хотя бы некоторое время скрывать отсутствие рогов?
– Мышка… – скрипучий голос Сокола прозвучал особенно противно.
– Не спорь, – она приосанилась, накинула капюшон и двинулась по направлению к городу. – Я все равно пойду с тобой. Мы напарники. Мы должны работать вместе. И только вместе мы справимся.
Сокол догнал ее и зашагал рядом. На лице его застыло упрямое выражение. Мышка опасалась, что он что-нибудь выкинет. Она очень надеялась, что он помнит, чем закончилась история, когда они разделились.
– Мы должны быть вместе, – сказала она с нажимом.
Ей не нужно было смотреть на него. Она просто почувствовала, что он глубоко вздохнул.
– Я знаю, Мышка. Я знаю.
Надеясь, что это означает, что глупостей напарник делать не собирается, Мышка немного расслабилась.
Утопая в красном песке, они кое-как добрались до городской стены, дальше отправившись вдоль нее в поисках какого-нибудь входа. Раз в пятнадцать-двадцать минут над ними с устрашающим грохотом проносились местные поезда. Жутко хотелось пить: солнце стояло в зените, и стены не давали тени, которая могла хоть немного спасти от удушающей жары. Мышка изо всех сил сдерживалась, чтобы не снять капюшон – ей казалось, что под ним ей совершенно нечем дышать. Хотелось содрать с себя всю одежду, а лучше сразу кожу, окунуться в холодную воду и… пить… пить ее, захлебываясь от наслаждения, ощущать внутри себя прохладу, а потом…
– Эш. Хорошо хоть знание языка осталось. Вот было бы интересно, если бы мы еще и немыми притворялись, – горло Сокола пересохло, и он откровенно хрипел.
Мышка даже не сразу поняла, о чем он говорит, и продолжила идти, ничего не видя перед собой. Ничего, кроме красного песка, по которому текла такая желанная вода. Сейчас. Сейчас она опустится на колени и сможет напиться.
– Мышка! – рука Сокола сжала ее предплечье, не дав зачерпнуть вожделенной жидкости. – Что ты делаешь?
– Ручей… вода… пить…
– Мышка, никакого ручья здесь нет! – кажется, напарник испугался. Он дернул ее на себя и развернул, заглянув в глаза. – Это мираж.
– Мираж… – тупо повторила Мышка. И только потом до нее дошел смысл его слов.
От осознания того, что утолить безумную жажду не получится, она едва не расплакалась.
– Мы дошли до входа… видишь? – он взял ее за плечи и повернул к белоснежным воротам, на которых местными буквами, больше похожими скальные надписи древних людей в иных мирах было написано: «Эш».
Вход в город. Точно! В городе будет вода! Надо просто в него попасть!
– Мышка… – теперь голос напарника звучал угрожающе. – Если я правильно помню – ворота открываются автоматически: они служат защитой от песка, а не от чужаков. Нам нужно просто войти. Но если ты будешь вести себя, как идиотка, то у нас ничего не получится!
Мышка сглотнула вязкую слюну. Напарник прав: надо собраться.
– Отпусти меня, я не буду делать глупости, обещаю. Легенду оставляем стандартную? Учитывая местный строй, конечно…
Сокол медленно убрал руки, и Мышка едва удержалась от того, чтобы не шагнуть к воротам и неистово в них застучать. Пить хотелось слишком сильно.
– Главное, чтобы никто не выяснил, что моя сестра – шлюха, – проворчал Сокол.
Напарник первым шагнул к воротам и уверено в них постучал.
Скрип ворот был раздражающе громким и противным. Механизм визжал, горько жалуясь на длительное отсутствие смазки. Оно и неудивительно: когда шзарцы изобрели паровой двигатель, они не пошли по стандартному пути, а опустили транспорт под землю, туда, где нет вечного палящего солнца. Пожалуй, эти ворота действительно не открывались несколько лет.
Мышка очень боялась, что когда они ступят на стеклянную мостовую города Эш, поблизости не окажется колодца. А еще она боялась, что их лишили права на оружие – то, что они остались без прикрытия настолько выбило их из колеи, что они не проверили эту возможность, а теперь, в городе, вызывать из пустоты оружие было бы глупостью.
Но колодец оказался в пределах двадцати шагов, и, увидев его, Мышка позабыла обо всем на свете. У колодца был ржавый подъемный механизм, но зато он не требовал применения физической силы – пожалуй, изможденная жаждой Мышка смогла бы только нырнуть в колодец, потому что поднять со дна тяжелую емкость она была не в состоянии.
Когда вода коснулась ее языка, Мышка ощутила поистине всеобъемлющее счастье. Не сдержавшись, она застонала от наслаждения, чувствуя, как разгоряченное тело наполняется прохладой. Откинув капюшон, часть воды она вылила себе на голову, фыркая, когда капельки попадали ей в нос.
– Если ты еще раз снимешь капюшон, я свяжу тебя, найду какой-нибудь подвал и спрячу там, а сам отправлюсь ловить «этих», – Сокол бесцеремонно натянул капюшон обратно. – Ты совсем ума лишилась? А если тебя кто-нибудь увидит?
Вода подарила облегчение, и Мышка, наконец, смогла нормально соображать. Пока напарник утолял жажду, она хорошенько огляделась, будучи уверена, что все, что вокруг нее – не мираж. В тени белоснежных стен стояли белоснежные же дома, в основном двухэтажные. Сокол и Мышка стояли посреди широкой безлюдной улицы, и никого не встретили они лишь потому, что шзарцы предпочитали ночной образ жизни. Сейчас было время сна, вот поэтому она была уверена, что их никто не видел. Дороги в Эше, как и во всех остальных крупных селениях мира Шзар, были изготовлены из плавленого красного песка, и на вид плитки действительно казались стеклянными. Однако хрупкостью стекла они не обладали, наоборот: расплавленный красный песок, застывая, превращался в один из прочнейших материалов всей Паутины, не то, что одного мира.