Бизнес Клопа «крышевала» банда некоего Стаса Квинского, по прозвищу Фома Аквинский, или просто Фома. По непроверенной информации, банда имела бесшумную снайперскую винтовку «Винторез» и английскую снайперскую винтовку AWM-F.
Клоп охотно общался с прессой. Одно интервью он дал всего несколько дней назад: «Я неплохой человек и у меня много денег, – откровенничал он. – Но я добился всего честным трудом, не нарушая закон. Меня обвиняют в том, что я провожу сомнительные сделки. Но это не так. Деньги не пахнут. Охраны у меня нет. Убить человека легко. От профессионала никакая защита не поможет. Я просто соблюдаю осторожность».
После этой информации шли личностные характеристики Клопа, его связи, пристрастия, перверсии и прочее. Склонность к педофилии была очевидна.
Передавая досье заказчику, Виктор театрально вздохнул.
– Значит, у них есть «Винторез», – сокрушенно констатировал Олег. – Плохи мои дела.
– Не уверен. Это редкое оружие стоит на вооружении войск спецназа и некоторых подразделений МВД. Украсть ее практически невозможно.
Разобравшись с посетителем, Виктор придирчиво оглядел свой кабинет, ощущая зарождающееся в нем чувство собственника.
После ремонта интерьер оброс деревянными панелями во вкусе 60-х годов и заставлен мебелью в том же вкусе. Впрочем, ему было все равно.
На столе стояли два компьютера, массивная золотая пепельница и стаканчик для карандашей. Тут же лежали маленький микрофон и плоская коробочка с 12 кнопками на полированной крышке. Ему была нужна только одна – для связи с секретаршей. На стене против стола висело красочное полотно Брака.
Постояв немного у стола, Виктор с отвращением оглядел стопки папок. Они все были покрыты белым налетом. Строители оставили после себя неиссякаемый источник пыли.
До прихода помощницы, которую ему сосватал Анатолий, оставалось полчаса.
Положив ноги на стол, он стал просматривать материалы.
Раздался телефонный звонок на номер его домашнего телефона. Это был один из его бывших сослуживцев.
– У меня к тебе дело. Президент ЮАР Нельсон Мандела срочно меняет спецслужбы и полицию страны. Белых на черных. Но черные ничего не умеют. Поэтому они активно вербуют к себе в спецназ наших ребят и ребят из ШТАЗИ[17]. Условия, хорошие – около 2 тыс. долл. в месяц плюс жилье. Знаю пятерых ребят, их надо поднатаскать.
– ЮАРовцы завербуют наших, а кого мы потом будем вербовать?
– Найдем. Просто проверь, смогут ли они выдержать.
Помощница вошла вместе с охранником, который, как показалось Виктору, открыв перед нею дверь, чуть согнулся в уважительном поклоне. Строгий деловой костюм, туфли на высоком устойчивом каблуке, немного косметики, чуть бижутерии, юбка до колен.
Остановившись у стола, она сразу стала как будто еще выше.
– Добрый день, господин Шевардин.
Виктор вышел из-за стола и придвинул гостье стул. Она поблагодарила его легким кивком головы, села и положила перед собой на стол изящный фиолетовый клатч. Виктор отчетливо различил запах знакомых духов.
– Меня зовут Валерия.
Она не была красавицей, но Виктор знал, что значит различие женщин в классе.
– Будем работать вместе, – наконец произнес он.
– Вы даже не спрашиваете моего согласия?
– Зачем? Все и так ясно, – Виктор никак не мог отделаться от ощущения скованности. – Анатолий прислал вас заниматься вопросами информации?
Лера опустила глаза на заваленный папками письменный стол. Ее губы тронула вежливая улыбка.
– Что-то в этом роде. Я буду переносить информацию на электронные носители и создавать поисковую систему. Часть информации надо зашифровать. Вы заглядывали в мое досье?
– С этого я начал сегодняшнее утро, – Виктор молча наблюдал, как Лера закидывает ногу на ногу и пытается прикрыть юбкой колено. – Тем не менее расскажите немного о себе.
– Окончила литературный институт. Вышла замуж. Жила в различных странах, там, где работал мой муж. У меня сын. Когда муж погиб, я была вынуждена пойти на работу, – по лицу Леры пробежала тень. – Пошла работать в школу. Но денег не хватало даже на еду. Подрядилась переводить приключенческие романы, детективы, иногда любовные романы из женской серии.
– Мне сказали, что печатать книги – это сейчас то же самое, что печатать деньги.
– Да, это так. Но мне ничего не перепадало, – Лера грустно посмотрела на свои сжатые на коленях руки. – Я приходила в редакцию, там мне давали книжку какого-нибудь австралийского издательства, права на которую никто даже не думал выкупать. Сначала требовался просто перевод. Потом решили переделывать сюжет, чтобы не попасться, приходилось сочинять начало, конец и какой-нибудь эпизод в середине, менять имена, географические названия. Сюжеты – глупее не придумаешь. Мужчины все как один супермены. Женщины – топ-модели. За год из меня выжали все. Ну вот. Несколько дней назад позвонил Анатолий и предложил эту работу, – она заговорила быстрее, словно предвидя вопросы. – Я знаю его довольно давно. Они с моим мужем – друзья с детства.
За кофе они обсудили детали предстоящей работы. Лера ждала указаний, но Виктору было трудно поставить задачу. До сих пор он отдавал только приказы.
Лера еще раз критически оглядела его стол:
– Я хочу за сегодня разобрать часть вашей картотеки. У нас не так много времени.
– Что должно произойти?
– Произойти может все что угодно, – Лера вынула из сумочки коробку с дискетами. – Я ездила за этим в Москву. Анатолий сказал, что там информация, которая может стать настоящей бомбой.
Лера встала и медленно повернулась к двери. На какое-то мгновение губы ее чуть приоткрылись, но снова сомкнулись, словно она хотела что-то сказать, но передумала. И пошла к двери.
Виктор скользнул взглядом по ее почти не двигающимся бедрам и понял, что она контролирует каждое свое движение, хотя он, казалось, сделал все, чтобы она почувствовала себя свободно.
За два месяца работы через руки Виктора прошло несколько сот досье. Об одних фирмах было известно все, о других – совсем мало, почти ничего.
Все это не производило на него особого впечатления. Каждый раз он убеждался лишь в том, что страну разворовывают, а людей спаивают дешевым спиртом и давят на дорогах.
Кроме людей с криминальным прошлым, в бизнесе крутились бывшие работники аппаратов ЦК партии и комсомола, министерств и ведомств. Сотрудники спецслужб насоздавали кучу совместных предприятий. Досье на такие фирмы содержали лишь самую общую и даже банальную информацию.
Наиболее темным вопросом было происхождение начального капитала новоиспеченных фирм. Это могли быть щедрые необеспеченные кредиты, фальшивые авизо, поступление денег по еврейским каналам, разница цен, прокрутка бюджетных денег и банальное воровство. Фирмы, созданные младшими научными сотрудниками академических и прочих институтов, деньги обычно занимали. Но серьезные капиталы были как бы наколдованы. Виктор так и не смог понять – откуда что берется.
Ну хорошо… Большой Боря начинал наперсточником на Рижском рынке. Сейчас он совладелец банка «Коптево». Ничего кроме подтверждения американской мечты в этой информации нет. Где, что и, главное, как он украл, кого надрал, кого убил?
Один из клиентов ему так и сказал: «Я готов отчитаться о каждом своем миллионе. Только никогда не спрашивай меня, откуда взялся мой первый миллион».
Проще всего было заключить договор на предоставление кредитов правительству. Для этого деньги были вообще не нужны. Писалась бумага, которая потом демонстрировалась как доказательство наличия связей и можно было решать любые вопросы.
Особенно прибыльным было посредничество в получении квот на вывоз нефти за границу. Эта работа требовала связей и знания, кому и сколько дать. Получив квоту, посредники перепродавали ее нефтяникам. При наличии квоты каждый нефтяной рубль превращался в один доллар, который затем можно было продать по рыночному курсу за 170 рублей.
Один бывший комсомольский вожак благодаря своим связям в Госснабе продал под видом отходов почти сто тысяч тонн первоклассных нефтепродуктов. Расплатившись со всеми, он поселился со своим миллионом долларов в особняке под Ригой и ждал, когда Латвия выйдет из Союза, чтобы зажить в свое удовольствие.
Одно досье Виктор перечитал несколько раз, не веря своим глазам: выручка на перепродаже нержавеющей стали за рубеж составила 26 млн руб. на 1 млн руб. затрат. Экспорт осуществлялся через офшорные компании, зарегистрированные на Кипре или в Панаме. Это позволяло оставлять валютную выручку за рубежом на личных счетах.
Другой умник начинал водителем автобуса в Мухосранске. Помучившись от безденежья, завербовался в армию и, став каптерщиком, сделал первые деньги на портянках. В конце 1980-х, когда бандиты подмяли под себя близлежащий городок, ушел из армии и возглавил совет директоров местного рынка. Торговал кофе, сигаретами, отправлял фуры с паленым спиртом в Сибирь. Сколотив кругленький капитал, открыл несколько кооперативных ресторанов в Москве. Потравив людей, продал рестораны и вложил деньги в один из первых частных банков Москвы.
Огромные деньги зарабатывали трейдеры, посредники между госпредприятиями и рынком. Первые получали от вторых товар практически по себестоимости. В результате трейдеры фиксировали прибыль, а госпредприятия – убытки. Потом прибыль делилась между всеми участниками сделки.
Особенно отличился «АвтоВАЗ». Экспортная цена на «жигули» была ниже внутренних цен. На этом перепаде делались огромные деньги. «Жигули» уходили за границу, а потом возвращались обратно. Но это по документам. На самом же деле машины границу не пересекали.
Читая досье одно за другим, Виктор чувствовал, что его обволакивает какая-то муть. Прочитав последнее досье до половины, он со злостью бросил его на угол стола, подняв тучу пыли.
Принесенная Лерой ориентировка от Анатолия была настоящей бомбой:
«Управление делами ЦК КПСС начала операцию по капитализации “золота партии”. Создано уже более 100 партийных фирм и коммерческих банков, которым в виде стартового капитала передано 5 млрд долларов и часть партийной собственности. По действующему законодательству все законно. Но не в этом дело. Ты сам понимаешь, что все это значит. Когда начнется национализация имущества и банковских счетов КПСС, то национализировать уже будет нечего. Все видимые следы сотрут.
Тем же занимается и контора, некая группа “Z”, созданная еще при Андропове. Из страны вывозятся сумасшедшие объемы ценностей. Созданы непубличные финансовые трасты в Европе, США и странах Юго-Восточной Азии. Конкретные люди отвечают за конкретные счета. Если что не так – секир башка.
В дискетах перечень предприятий, банков, счетов и фамилий доверенных лиц».
Виктор бросил взгляд на дискеты и стал читать дальше.
«Только что убит заместитель редактора газеты “Все секретно”, собиравший материалы о том, куда исчезает золотой запас страны. Подумай, как обезопасить информацию, себя и Леру.
Имей в виду, что свой кусок пирога не упускают и правительственные чиновники. Золотой запас вывозится самолетами под видом закупки продовольствия, мыла, стирального порошка и зубной пасты. Золото закладывают под обеспечение кредитов, оценивая его на 25% ниже мировой стоимости. Кредит берут на 6 месяцев, но не возвращают. Золото остается кредиторам. Откаты чиновникам составляют 10% суммы сделки.
60 миллионов долларов истрачено на закупку французской зубной пасты. Во Франции она стоила 15 франков. У нас – 1 рубль. Поляки скупают ее ящиками прямо в фабричной упаковке и везут обратно. Без каких-либо ограничений. Навар 100% за вычетом транспортных расходов.
Поляки налетели на наши рынки, как саранча. За три последних месяца они вывезли треть произведенных у нас потребительских товаров и взамен ввезли дешевый ширпотреб из Юго-Восточной Азии. Наши кооператоры продают это азиатское барахло втридорога. В том числе прямо на предприятиях в счет заработной платы. Некоторые сделки дают выручку до 50 долларов на 1 рубль. Бальцерович[18] потирает руки. Надо же такое везение. Благодаря нашей глупости он еще получит Нобелевскую премию по экономике.
Особенно большой ажиотаж царит в магазинах ювелирных изделий. От Гохрана требуют все новых поставок на прилавки золота и драгоценных камней, а правительство призывают убрать таможни. Один грамм золота стоит примерно 50 руб. В то же время на мировом рынке 1 г золота стоит 13 долларов. 1 доллар – 3,5 рубля. Курс черного рынка 30–33 рубля за доллар.
Свою маржу снимают и директора предприятий. Вместе с кооперативами они создают внешнеторговые объединения, открывают за границей представительство и гонят за кордон продукцию, которую удается утаить от отраслевого Министерства и Внешторга. Кооператоры, имеющие возможность обналичить практически любые суммы в рублях, покупают у них валюту по курсу 3 рубля за доллар, при официальном курсе – 1 доллар – 1 рубль 25 копеек. Директора получают откат, кооператоры – доход от перепродажи валюты на черном рынке».
В конце письма была приписка:
«PS. К концу года инфляция составит 100–200%. Поэтому все заработанные рубли сразу же переводи в наличную валюту по любому курсу. Американцы включили печатный станок, чтобы на свою резаную бумагу выкупить весь наш стратегический запас сырья. Так что проблем с долларами не должно быть».
В середине дня Анатолий позвонил сам. Он спросил о Лере и посоветовался с Виктором по поводу одного досье.
Досье содержало обычную на первый взгляд информацию. Одна фирма занималась скупкой легкого стрелкового вооружения, взрывчатых веществ и гранатометов советского производства в Чехословакии и Болгарии, а потом поставляла все это добро в Йемен. Сертификат получателя оформлялся на Министерство обороны Йемена, но оружие поставлялось больше, чем проходило по документам. Одна часть неучтенного оружия вывозилась в пустыню, где его следы терялись. Другая часть складировалась где-то на побережье Индийского океана, в трехстах километрах к востоку от Адена. Потом оружие грузилось на шхуны, принадлежащие местному Саиду, предводителю местных бедуинских племен, живущих в долине Хадрамаута, и отправлялось на побережье Мозамбика. Дальнейший путь оружия проследить не удавалось, но, скорее всего, оно попадало в Анголу, в отряды УНИТА[19]. Саид когда-то был большим другом Советского Союза. Его шхуны возили в Йемен контрабанду из Юго-Восточной Азии и Индии.
– Так вот, – заключил Анатолий, – к чему все эти сложности с перевалкой и перегрузкой? Конечно, наше оружие идет в Йемен нескончаемым потоком, и отдельным его партиям там легко затеряться. Но только ли в этом дело?
Виктор хорошо знал эту тему по прежней работе.
– Я думаю, что фирма закупает оружие на арабские доллары. А сами арабы берут в качестве оплаты ангольские алмазы. У них есть каналы их сбыта в Западной Европе. Кроме того, арабы скупают алмазы как непреходящую ценность, чтобы не держать все свое добро, как ты говоришь – «в зеленой резаной бумаге». Судя по всему, арабы фирме не доверяют, поэтому фиксируют партию оружия на своей территории, где всегда можно его продать. Что еще известно?
– В последнее время фирма пытается наладить отношения с французской фирмой, поставляющей оружие другой стороне ангольского конфликта – правительству МПЛА, в обход ооновского эмбарго. Эти французы и заказали нам досье.
– Насколько я знаю, во Франции военные сделки находятся под жестким государственным контролем, любая операция с оружием должна предварительно получить «добро» от Министерства обороны или специально созданной межминистерской комиссии. Поэтому сейчас, когда рынок контрабандного оружия обрел хорошую конъюнктуру, некто стал искать посредников, чтобы обойти установленные процедуры. Если поставляется оружие иностранного производства и оно минует территорию Франции, то французских контрабандистов трудно посадить за «нелегальную торговлю». Но зачем такие сложности? Фальсификация сертификатов конечного потребителя оружия смехотворно проста. Ни один из требуемых документов не стандартизирован. Сертификат удостоверяет, что товары, внесенные в список, подлежат использованию, скажем, министерством обороны некоей страны. Но главное, эта бумага предоставляет право законно продавать и покупать оружие.