Она повернула его лицо к себе.
– Тогда заключим сделку. Ты хочешь быть легкомысленным и строить то, что тебе нравится. Тогда мне нужно кое-что взамен.
– Что именно?
– Я тоже не очень счастлива, – призналась она. Затем глубоко вздохнула и высказала то, что ее мучило с того разговора с Джанет Рэнсом: – Я хочу получить диплом. Но я не смогу этого сделать, если у нас будут проблемы с деньгами. А это значит, у тебя должна быть работа, Гарри, даже если ты ее ненавидишь. В общем, договор такой: ты сможешь построить эту штуку, если тебе так хочется, но взамен продолжишь надевать галстук и бороться с пробками, пока я не закончу учебу и не найду работу. Ты сможешь сделать это для меня?
Что-то промелькнуло на его лице, но в тусклом свете было трудно понять, что именно.
– Думаю, да, – ответил он, и она вдруг поняла, почему его лицо, когда он лунатил, показалось ей таким знакомым.
На нем было точно такое же выражение, какое Маргарет увидела в тот вечер в «Доме страха», когда появилось существо в красном плаще. Глаза Гарри в тот момент были абсолютно пусты.
5
Она позволила Гарри позвать девочек и сообщить им новость в гостиной, пока разогревала для него на кухне мясной рулет.
– Ты собираешься строить целый дом? – спросила Юнис.
– Не «целый дом», тупица, – ответила Сидни. – Что-то похожее на твой батут на дне рождения.
– Сидни, перестань обзывать сестру! – потребовала Маргарет.
– Она выразилась грубо, но поняла верно, – объяснил Гарри Юнис. – Это только название. Я построю эту штуку в гараже, а потом мы все вместе установим ее во дворике.
– Значит, это будет, скорее, дворик с привидениями, – рассудила Юнис.
– Формально, да, – согласился Гарри. – Но если сделаем все правильно, люди и не поймут, что это обычный дворик. Они будут думать, что на самом деле видят монстров и призраков.
– А зачем нам пугать людей? – не поняла Юнис.
– Потому что пугаться – это иногда весело, – ответил Гарри. – И я уверен, что у нас получится. Я сам займусь проектированием и строительством, но вы можете придумать свои комнаты, если хотите, и я их построю.
– То есть я могу придумать что угодно, и ты это построишь? – спросила Сидни.
– В пределах разумного, – ответил Гарри.
– Я умею шить костюмы, – сказала вдруг Маргарет, удивившись самой себе.
Она не собиралась в этом участвовать, но обнаружила, что борется с главной проблемой своей взрослой жизни: она никогда не хотела иметь детей. А вот Гарри – наоборот. Маргарет надеялась, что появление первого ребенка каким-то образом превратит ее в настоящую мать, то есть в женщину, светящуюся гордостью за свой выводок. Но, к сожалению, роды как Сидни, так и Юнис оставили ее равнодушной. Она честно выполняла свой долг – нянчилась, играла, пела, читала и кормила, но никогда не испытывала к своим детям такой же глубокой и страстной любви, какую она ощущала по отношению к Гарри. Мысль о том, что все родители чувствуют то же самое и что на самом деле требуются годы, чтобы полюбить своих детей, могла бы послужить ей утешением, но Гарри плакал от счастья при рождении каждой девочки и искренне радовался, когда видел их после работы. Казалось, он нисколько не возражал против их вторжения в его личное время и пространство, и Маргарет понимала, что дочери не могут не ощущать разницу между его сердцем и ее собственным. Из-за этого она постоянно чувствовала себя немного ущербной и стремилась хотя бы внешне демонстрировать любовь.
– Ты уверена? – спросил Гарри с легким удивлением и благодарностью.
– Конечно, – ответила Маргарет.
В итоге остаток вечера они провели за кухонным столом, рисуя на бумаге разнообразные чертежи.
Мой отец-инженер был одержимым коллекционером и скрупулезным хранителем всяческих записей, поэтому большинство из этих чертежей сохранилось. Я храню их в папке, спрятанной в ящике своего письменного стола вместе с рисунками сестер, иллюстрирующими их собственные идеи: например, комната, заполненная кукольными головами, или комната, в которой вас будет преследовать мумия, или, наконец, моя любимая – комната, выглядящая совершенно обычной, словно вы добрались до конца «Дома с привидениями», но в какой-то момент гаснет свет и бестелесные голоса начинают нашептывать ужасную правду. В записях Юнис она называется «Комната гадких секретов».
В конце вечера Гарри собрал разрозненные бумаги с идеями и разложил их на кухонном столе. Затем потер подбородок и нахмурился.
– Что ж, у нас набралась целая куча разных страшных вещей, – сказал он. – Предлагаю сделать так: выбрать одну большую страшную идею, а из нее пусть исходят все остальные маленькие страхи. Мне кажется, – проговорил он, постукивая ластиком по бумагам, – что лучше всего устроить кладбище. Можно сделать фальшивые надгробия и установить черную шипастую оградку перед домом, а в задней части двора мы построим склеп из множества комнат. Каждая из них станет чьей-то усыпальницей или могилой. Можно сделать египетскую гробницу с мумией или, например, что-то похожее на надземные мавзолеи Луизианы.
– А почему в Луизиане не закапывают людей в землю? – поинтересовалась Сидни.
– Потому что Луизиана – это сплошное болото, – пояснила Юнис. – Когда людей пытаются хоронить, их оттуда вымывает. Они не могут там улежать.
Удивленные Маргарет и Гарри одновременно посмотрели на Юнис. Девочку, казалось, обескуражило внезапное к ней внимание.
– Это правда? – спросила Сидни.
– Да, – ответил Гарри, не сводя глаз с Юнис. – Откуда ты об этом узнала?
Юнис бросила виноватый взгляд на книжный шкаф в гостиной, затем понуро уставилась в стол.
– Не помню.
6
Жизнь потекла своим чередом. По утрам Гарри уезжал на работу, а Маргарет готовила документы для поступления в Техасский университет в Вандергриффе. По вечерам Гарри превращал кучу досок в сборные стены, полы и потолки. Сидни составляла ему компанию в гараже, надев детские защитные очки и делая домашнее задание, пока он измерял и пилил.
Сидни начала ходить на уроки балета, и вскоре Джанет Рэнсом сказала, что у нее прирожденный талант. Всякий раз, когда Маргарет заставала Сидни за отработкой пяти балетных позиций перед зеркалом в ее комнате, она замечала выражение какой-то яростной сосредоточенности на ее лице, почти экстатическое возбуждение. Казалось, она стремилась довести упражнение до полного совершенства и немыслимого изящества. С точно таким же рвением за свой новый компьютер взялась Юнис. Вернувшись из школы, она тут же бежала в комнату, садилась перед коричневой громоздкой клавиатурой и не отходила от нее до тех пор, пока ее не отрывали принудительно. Гарри очень удачно выбрал подарки – Маргарет никогда бы не додумалась до этого сама. Было больно осознавать, что хотя он целые дни проводил вдали от дочерей, все же чувствовал их потребности и желания лучше, чем она.
Что касается его собственных нужд, то доски у Гарри закончились раньше, чем он завершил основной каркас для Склепа, и после работы он принялся бродить по окрестностям, заброшенным строительным площадкам и домовладельцам, разбирающим ненужные заборы. Он накопил столько пиломатериалов, что забил ими почти весь гараж. Часть даже пришлось сложить в штабель во дворе рядом с домом, накрыв брезентом. Из пополненных запасов он выстроил еще больше стен и полов, то есть плоских неопасных щитов, которые складировал в гараже в виде тонких строительных блоков. Чтобы освободить пространство для своего проекта, Гарри и Маргарет пришлось оставлять машину на подъездной дорожке.
Какое-то время все шло великолепно, пока однажды ночью Маргарет не проснулась от пронзительного визга.
«Дети… – подумала она, выдираясь из последних розовых клочков улетучивающегося сна. – Дети кричат».
Она догнала Гарри, когда тот уже распахивал дверь в комнату Юнис и включал свет. Юнис сидела в постели, прижавшись всем телом к изголовью, и издавала тот ясный и совершенно ужасный звук тревоги, от которого замирает сердце любого родителя.
– Что случилось? – крикнул Гарри, перекрывая голос дочери. – В чем дело?
Он сел на кровать и взял в ладони ее лицо. Глаза Юнис напомнили Маргарет глаза ее мужа во время того случая на дне рождения. В них было что-то дикое и не совсем человеческое.
Юнис несколько раз открыла и закрыла рот, затем указала через комнату на окно, выходившее на задний двор.
– Там кто-то был.
– Что? – переспросила Маргарет.
– Вот сволочь… – пробормотал Гарри, затем протиснулся мимо Маргарет и выбежал из комнаты.
Не успел он выйти, как зашла ошарашенная после сна Сидни, со спутанными волосами, похожими на птичье гнездо.
– Что происходит? – спросила она.
– Ничего, милая, возвращайся в постель. Гарри, подожди! – крикнула ему вслед Маргарет.
А что, если во дворе действительно кто-то есть? А Гарри пошел туда без обуви и оружия.
– Я не вернусь в постель, пока кто-нибудь не объяснит мне, что происходит! – заявила Сидни.
На мгновение Маргарет захотелось дать пощечину своей агрессивной, непослушной дочери. Именно так поступила бы ее собственная мать. Но беспокойство пересилило мгновенную вспышку ярости, и она побежала вслед за Гарри. Он оставил раздвижную стеклянную дверь открытой и бродил по двору с фонариком в руке, водя туда-сюда лучом по земле.
– Возвращайся в дом к девочкам, – велел он.
– Может, стоит вызвать полицию? – спросила она.
– Да что случилось-то?
Сидни вышла вслед за Маргарет и встала позади нее, скрестив руки.
– Посиди с сестрой, – сказала ей Маргарет.
– Черт возьми, Маргарет, ты не могла бы вернуться в дом? – сказал Гарри.
Его просьба, безусловно, имела смысл. Учитывая обстоятельства, девочки не должны оставаться сейчас одни. Она пошла по патио, возвращаясь к двери, как вдруг тонкая острая боль пронзила свод ее стопы. Маргарет вскрикнула.
Гарри осветил ее фонариком.
– Что такое?
– Кажется, я на что-то наступила, – ответила она. – Ничего страшного.
Она проковыляла в дом, включила свет на кухне и села за стол, положив раненую ногу на левое колено. Стопа была такой грязной, что невозможно было хоть что-то разглядеть. Она провела по ней тыльной стороной ладони и почувствовала еще один укол боли. Значит, заноза.
Она доскакала до комнаты Юнис на одной ноге, как фламинго, и оперлась о дверной проем. Сидни сидела рядом с Юнис на кровати, держала ее за руку и что-то шептала. Увидев Маргарет, она замолчала.
– Сидни, принеси, пожалуйста, пинцет из верхнего ящика в ванной, – попросила Маргарет.
– Что происходит? – в который раз спросила Сидни.
– Скорей, Сидни, – сказала Маргарет. Затем почувствовала укол вины и добавила: – Я наступила на что-то во дворе и теперь не могу вытащить. Поможешь?
Сидни встала и пошла в ванную. Маргарет дохромала до кровати, села и поморщилась. Затем взяла Юнис за руку и попыталась улыбнуться.
– Папа что-нибудь увидел? – спросила Юнис.
– Пока ничего, но он ищет.
– Я правда видела человека, – сказала Юнис. – Ты же мне веришь?
Сидни вернулась с пинцетом, вовремя прервав их разговор. Юнис вместе с Маргарет опустились на пол, и Маргарет положила голову на колени Юнис. Сидни села на кровать, зажав стопу Маргарет своими коленями. Маргарет попросила Юнис держать ее за руки – не оттого, что нуждалась в поддержке, а просто чтобы чем-нибудь отвлечь дочь. Сидни быстро нашла занозу и извлекла ее со второй попытки. Она вышла из тела Маргарет с прощальным укусом.
– Готово! – торжествующе воскликнула Сидни, продемонстрировав матери пинцет.
– Держи крепко, – сказала Маргарет. – Не урони на постель сестры.
– Не уроню, – буркнула Сидни, вновь насупившись.
Маргарет взяла пинцет из рук Сидни и осмотрела предмет, зажатый между рычагами: длинный тонкий осколок зеленого стекла. Должно быть, от бутылки, которую Гарри разбил на той вечеринке несколько недель назад. Правда, с тех пор она много раз подметала патио. Как этот кусочек мог там сохраниться?
Маргарет помазала ранку «Неоспорином» и заклеила пластырем, затем отнесла осколок на кухню. Она хотела выбросить его в мусор, но почему-то передумала. Вместо этого она завернула его в целлофановую пленку для сэндвичей и спрятала в глубине ящика для кухонных полотенец и подставок для кастрюль. Она не понимала, зачем это сделала – просто почувствовала такую необходимость.
Гарри вернулся, когда она закрывала ящик. Он нахмурился, с его губ уже был готов сорваться вопрос.
– Нашел что-нибудь? – спросила Маргарет, чтобы его отвлечь.
Он положил фонарик на обеденный стол.
– Я обошел весь двор три раза, но ничего не увидел. Должно быть, ей приснился кошмар.
Потом они попытались вновь уложить девочек, но Юнис отказывалась верить, что ей это приснилось.
– Я точно знаю, что видела! – настаивала она.
– Иногда трудно отличить сон от яви, – сказала ей Маргарет. – Сны могут казаться очень реальными. Почему бы нам не поспать и не обсудить это завтра утром?
– А можно я посплю с вами? – спросила Юнис.
– Нет, – ответила Маргарет.
– Да, – одновременно с ней ответил Гарри.
– Тогда я тоже, – вмешалась Сидни. – Не оставаться же мне в одиночестве после такого!
Таким образом, вся семья Тёрнеров втиснулась в одну взрослую кровать. Девочки посередине, Маргарет и Гарри – по краям. Девочки заснули почти мгновенно, вскоре после них провалился в сон Гарри. Рядом с ним уютно устроилась Сидни. Однако Юнис все время брыкалась, и каждый раз, когда Маргарет начинала засыпать, по ее тазу, бедру, животу или спине стукало колено Юнис. Около четырех утра, устав от бесконечных нападений, Маргарет встала с кровати, сварила себе кофе и села перед телевизором. Она нашла какой-то старый черно-белый фильм, шедший по кабельному, о профессиональном гипнотизере, использовавшем лунатика для совершения убийств[15]. К тому времени, когда взошло солнце, Маргарет чувствовала себя еще хуже, чем когда лежала в постели без сна и терпела беспорядочные пинки дочери.
Гарри и дети вышли из спальни чуть позже шести, привлеченные запахами бекона и тостов. Разговоры за столом ограничились обычными просьбами – передай мне это, можно я возьму то и так далее. Маргарет проводила Гарри на работу, затем девочек в школу и, как только дом оказался в полном ее распоряжении, взяла метлу и совок и снова подмела бетонную площадку. А потом еще раз. И еще. После каждого прохода она заглядывала в содержимое совка, но видела в нем только грязь. Она понимала, что должна была испытать облегчение, но вместо этого стала ощущать лишь смутное беспокойство – словно упустила какой-то ключ или знак.
Наконец она прислонила метлу к стене дома и подошла к окну спальни Юнис. Маленькому квадратному оконцу следовало бы располагаться на уровне земли и освещать подвал, но конкретно оно было расположено довольно высоко. Заглянуть в него, не говоря уже о том, чтобы пролезть внутрь, мог только человек довольно рослый. И какой вообще в этом смысл, если в других спальнях стояли низкие полноразмерные окна? Может, потому, что это единственное окно, которое не видно с улицы? В любом случае нужна лестница, чтобы его открыть. Или огромная сила, чтобы подтянуться на одной руке, а второй копошиться с защелкой.
Она вошла в дом и убрала метлу. Затем достала стремянку и поставила на мягкую почву под окном, после чего взобралась на нее, чтобы осмотреть все повнимательнее.
Легкое болезненное чувство поднялось из глубин ее живота. В кирпичной кладке справа от окна она увидела три глубокие выбоины, а левая сторона рамы была отогнута наружу по меньшей мере на дюйм.
Маргарет ухватилась за оконную раму, чтобы не упасть, повернула голову, и ее вырвало в траву. Пальцы заскребли по неподатливому кирпичу, тело содрогнулось в конвульсиях, грудная клетка горела.