– Если честно, я не представляю даже, как такое можно представить.
– Есть предположения, что эти дети подверглись эволюции, но пока не осознают своих возможностей. Но это всё только предположения.
– Я думал, что я просто лежал, как в коме, а потом очнулся.
– Нет, вы живёте среди нас, просто воспринимаете окружение иначе. А точнее, подстраиваете его под себя лично.
– Если всё моё прошлое было иллюзией, то как я не спотыкался о растения, например? Где брал пищу? – Марк ткнул пальцем куда-то в небо. – Горючее, в конце концов?
– Дошли до самого интересного, – воодушевлённо начал Пётр. – Человек, как и всё вокруг, – это энергия. Вы, спящие, на подсознательном уровне знаете, как управлять энергией не только своего тела, но и окружения. Видишь ли, до сих пор никто не знает, что такое мозг, его истинные возможности, и какова сила его влияния на мир. Ваш мозг не просто создаёт в ваших головах иллюзию спокойной жизни, он создаёт необходимые для этого ресурсы, – то есть, вы сами себе создаёте эти ресурсы просто, можно сказать, из воздуха. И создаёт ровно столько, сколько нужно, чтобы ваш мир казался реальностью и функционировал. Это невероятно и необъяснимо, но это факт. Вот, например, тот самолёт. Горючего не производили с две тысячи сорокового года, всё перешло на электробатареи, а с две тысячи семидесятого и вовсе на вечные двигатели… – заметив недоумение Марка, Пётр решил немного углубиться в историю. – Голландский учёный Джордж де Йонг создал вечный двигатель размером с кулак, который мог питать энергией целый автомобиль. Несколько таких двигателей – и самолёт уже летит без горючего. Кстати, это здание электроэнергией питают как раз несколько таких двигателей. За двадцать лет люди внедрили эти двигатели везде, а многие учёные, работавшие с ними до войны, перенесли свои знания в новый мир, позволяя создавать их и сегодня. Так вот. Горючего нет, а самолёт летит, – Пётр сделал небольшую паузу. – Я даже больше скажу: там, скорее всего, и пилота нет, а самолёт летит. Так вот, тебе знакома… – Пётр замолчал и задумался, – …теория искажения, или как там она называлась?
Марк собрался ответить, но был прерван Петром, который и не заметил, что задал вопрос:
– Теория основывалась на том, что всё, что мы видим, на самом деле иное. Мозг, воспринимая информацию об окружении, подстраивает её под себя, под свой опыт и ожидания. Вот, по сути, и здесь так же, только более развито.
– Я слышал про теорию восприятия… – вклинился Марк, но Пётр опять перебил:
– Вот-вот, «каждый человек видит то, что ему хочется», ну или что-то в этом роде. Только в прошлом это было всего лишь на психологическом уровне, а здесь уже на физическом. Ваш мозг уверен, что в самолёте есть пилот, и именно эта уверенность и заставляет самолёт лететь. Вы видите то, что хотите, во что безоговорочно верите, а мир будто подстраивается под вас. Понимаешь?
– Понимаю, о чём ты, но не могу осознать.
– Осознаешь ещё.
– А люди? Или животные? Они появляются в вашей реальности?
– Нет, жизнь вы пока что не создавали…
Марк глубоко вздохнул и посмотрел в небо, почёсывая шею от уха до плеча. Помолчали. Пётр заговорил:
– Существует мнение, что это всё вмешательство эволюции. Был такой учёный, Майкл Сворг, вот он выдвинул теорию, что все люди – это частички целого организма, объедин…
– В каждом из нас есть частичка бога, – задумчиво произнёс Марк, перебив захваченного своими мыслями Петра.
– Возможно, в этом что-то есть… – медленно продолжил Пётр. – Так вот, частички целого организма, объединённые между собой мозговыми волнами. Именно поэтому восприятие и «настройка» информации была у всех одинаковой, но ваш мозг, эволюционировавших, теперь чем-то отличается от нашего, поэтому вы и меняете информацию под себя, невидимо для нас.
– Зачем же тогда этот организм уничтожил бо̀льшую часть себя?
– Мистер Сворг предлагал понимать это как самолечение. Возможно, погибшие были паразитами, и организм себя вылечил, – Пётр поднял брови и несколько раз кивнул, мол «вот так вот». – Из этой теории развили ещё одну. Она гласит, что все мы паразиты, а те, кто живут в «своём» мире, полезны. Ну да ладно, – Пётр махнул рукой. – В этой сфере всё очень туманно и много непонятного. За последние сто лет люди выдумали много теорий, но так и не продвинулись ни на шаг.
– Хорошо, а есть ли у вас теория, объясняющая, почему мы, якобы эволюционировавшие, живём в другом мире? Чем нам не угодила реальность? И почему именно прошлое?
– Конечно, есть, – Пётр усмехнулся. – Кхм… Прошлое потому, что люди его знают. Ваше подсознание воссоздаёт время, которое человечество уже прошло. Все спящие живут в прошлом, в промежутке с тысяча девятьсот девяностых по две тысячи сороковые. Как это распределяется – мы не знаем. А теория о том, чем вам не угодила реальность, гласит, что детская психика, переняв те травмы, которые пережили люди во время истребления себе подобных, пытается «залатать» их, строя свой собственный мир, используя свои новые возможности. Реальность более добрую, комфортную и спокойную. Но со временем мозг, обманутый своими же защитными механизмами, осознаёт, что всё это рисунки, тогда отключает голограмму и просыпается тут, – Пётр устремил обе руки вниз. – Что позавчера и случилось с тобой. Но это всё теория.
– Бред какой-то. Я смотрю, вы тут живёте на одних теориях, – иронично произнёс Марк.
На лице Петра растянулась улыбка.
– Посмотрим, как ты заговоришь, когда увидишь больше.
Марк громко выдохнул.
– Ну, а вы кто?
– Ты про меня?
– Да.
– Давай на «ты».
Марк кивнул.
– Кхм… Так вот. Я военный врач и учёный. Мы с командой следим за людьми вроде тебя в этих развалинах, а когда они приходят в себя, тащим их сюда, вводим в реальность и параллельно стараемся проводить тесты.
– Вы хотите узнать, как мы «создаём» объекты? – недоверчиво спросил Марк и чересчур эмоционально поставил пальцами кавычки, но Пётр никак не отреагировал на явный признак недоверия.
– Видишь ли, мы не знаем, как это всё работает: создаются ли объекты, или вы действительно переходите в какой-то параллельный мир, влияете ли вы на энергию Вселенной или же корректируете всё в своей голове, или ещё что-то. Это интересно и важно знать, но есть ещё одна полезная особенность – звери вас не трогают. Они вас попросту обходят, как нечто святое, запретное, а на нас нападают легко и даже с энтузиазмом. Причинами этого явления люди тоже интересуются. Но лично я больше хочу знать, как ваш мозг проворачивает подобное с действительностью.
Голоса на верхушке здания затихли, так что на передний план вышли звуки природы, которые и до этого время от времени привлекали внимание Марка. Шелест листьев создавал впечатление, что они находятся в затерянном лесу, а разнообразные, едва заметные силуэты зверей словно крючком цепляли взгляд и тянули куда-то книзу, зазывая узреть нечто новое. Вместе с шокирующими впечатлениями от нового мира, изменившегося настолько, что устоявшиеся представления о реальности казались смешным плодом фантазии, следовал поток информации, усиливавший ощущение растерянности и унизительной неосведомлённости, от которого сейчас и старался избавиться Марк, молча разглядывая какое-то животное у подножья здания и пытаясь усвоить услышанное. Пётр тоже молчал, решив дать время своему собеседнику.
Спустя несколько минут молчаливого наблюдения за миром Марк нарушил тишину:
– И как же мне «создать» что-то? – всё ещё недоверчиво, но менее эмоционально Марк воссоздал кавычки в воздухе.
Пётр развёл руками:
– Если бы я знал… Все, кто приходят в реальность, почему-то больше не могут использовать продвинутые возможности своего мозга.
– Но вы же проводите какие-то опыты?
– Вот в чём диковинка: ваш мозг физически не отличается от нашего. Ничем. Есть, – Пётр поднял указательный палец, – единственное различие – ваш мозг проявляет некую иную активность во время дня пробуждения, он будто перезагружается. То есть, на очень короткое время все его отделы выключаются, гаснет вся активность, а потом он словно взрывается и меньше чем за секунду стабилизируется. Именно в этот день и проводят основную массу тестов, но, увы, из-за нехватки времени, материала для исследования и хоть какого-то понимания природы этих изменений – никакого результата.
Марк приподнял брови.
– Бомж ваш именно поэтому меня забрал?
– Да, у него свои исследования, – ответил Пётр.
– У него был странный человек в костюме кошки.
– Это Равен. Она кошка, – спокойно сказал Пётр и уставился на Марка.
– Кошка, значит? Ага…
– Как я уже говорил, природа тоже эволюционировала, вследствие чего появились новые растения, новые животные, старые изменили форму, начали общаться между собой, объединились…
– Они разговаривают? – перебил Марк.
– Нет, просто понимают друг друга. А Бомж ещё и опыты над ними ставит. И, скорее всего, эта кошка – его рук дело, так как подобных я не встречал.
– Вчера видел волка… Огромный… – Марк поднёс руку к груди, показывая размер животного. – И он меня не тронул.
– А, это, скорее всего, была собака. Мы бы с тобой сейчас не говорили, будь то волк, – насмешливо объяснил Пётр. – А собаки людей не трогают. Но и не дружат, как раньше.
Марк снова замолчал и задумался.
– Ну, пойдём вниз, а то тут ветрено, – Пётр приобнял Марка за плечи и повёл в сторону лифта. – Заварим тебе чай. Такого ты ещё не пробовал. А заодно и с командой познакомишься.
Они вошли в лифт и двинулись вниз. В голове теснилось столько вопросов, что Марк даже не хотел их задавать, поэтому просто стоял, опёршись плечом о стенку лифта, и пытался разобраться во всём услышанном. Пётр заметил отстранённость Марка и спросил:
– Думаешь, наверное, о прошлом?
– И о нём тоже. Оказывается, не всё было так плохо, как мне казалось.
Лифт остановился – его пассажиры попали в уже знакомые тоннели.
– Всё относительно, и люди это знают, но придают значение только тогда, когда попадают в ещё большую задницу, чем были, – сказал Пётр.
– Что имеем – не храним, потерявши – плачем. Все ведь знают этот, можно сказать, закон, но, каким бы смешным это ни казалось, только «потерявши», вспоминают его. Возможно, это главная проблема человечества.
Пётр усмехнулся.
– Проблем у человечества достаточно, но проблема ли это? Было бы лучше, если бы все ценили абсолютно всё, что имеют? Человек никуда не двигался бы, не окружал бы себя чем-то новым, интересным, ведь у него и так всё отлично. Терять неприятно, но зацикливаться на этом не стоит.
Марк кивнул и снова задумался, но в этот раз ненадолго.
– А где мои родители?
– Погибли.
– Мои родители тут и там… – Марк указал на свою голову, – …разные?
– Да, обычно родители таких детей сразу отстраняются, чтобы ребёнок сам создал себе родственников и жил с ними, так как всегда находиться рядом и жить в развалинах они не смогут.
– Понятно… – грустно протянул Марк. – А кем они были?
– Отец твой был учёным, а мать охотницей.
– Ты был знаком с ними?
– Нет. Разузнал кое-что о них уже после твоего пробуждения.
– Почему ты так сухо отвечаешь? Мне лучше не знать эту историю?
Пётр остановился и повернулся к Марку.
– Послушай, не стоит забивать себе этим голову. Они были хорошими людьми, весьма странными, но своё дело знали, как и весь уцелевший мир знал и уважал их. Каждый из них внёс что-то полезное в развитие нового общества. Если хочешь углубиться в их историю – иди в библиотеку, садись и читай, но я не советую, так как не вижу в этом смысла, – Пётр отвернулся и продолжил путь.
– Почему в этом нет смысла?
– Потому что они уже мертвы и ничего не значат сегодня.
Брови Марка подскочили.
– Почему же?! Их история может нас научить чему-то. И… Они мои настоящие родители. Это должно что-то значить…
– Как я уже сказал, иди в библиотеку и почитай.
– Расскажи хоть, как они погибли.
– Они были на съезде охотников около одних из Развалин. На тот съезд по непонятным причинам напали звери и всех перебили. Ну, почти всех, одна охотница выжила, но, к сожалению, не твоя мать.
Они вошли в комнату, которую ранее покинули. Чернокожий парень и рыжеволосая девушка всё ещё играли в теннис, а на диване появился ещё один член команды – худощавый парень в кепке, джинсах и синем свитере. Пётр быстро направился куда-то вглубь комнаты.
– Это Жанна и Ник, – он указал на игроков в теннис, проходя мимо них.
Игроки остановили игру и наконец обратили внимание на новенького. Марк подошёл к ним и пожал руки.
– Они отвечают за разведку, – объяснил Пётр, стоя спиной ко всем. – Вон там, – он указал пальцем на диван, – Николай, он у нас хакер, сделает всё, что пожелаешь, если речь идёт о компьютерах, – Пётр повернулся к Марку и улыбнулся. – Ну и ты. Наш спящий.
Марк подошёл ближе к Петру и спросил:
– Это все?
– Нет, есть ещё пятеро: Тайлер и Виталик стоят на страже, а трое ребят, которые тебя вытащили, отдыхают. А вообще, мы одна из разведгрупп города Шанс.
– Что? Шанс? Где мы вообще?
– Ну да. Мы в Развалинах номер два, а точнее, среди руин бывшего города Одесса. Шанс – один из новых городов, который находится на территории бывшей Украины. Город разведчиков и…
– Бывшей?
– Да, сейчас нет стран. То сравнительно небольшое количество выживших людей обосновалось недалеко друг от друга, создав поселения, которые ныне существуют как города. А называется это всё – Новая Земля.
– Оригинально… – скептически протянул Марк. – Тоже на территории Украины?
– Да, а также Беларуси, Польши, Молдовы, Румынии, Словакии и Венгрии. Всего понемногу.
– Почему именно эта территория?
– Потому что на Земле некоторое время вообще не было места для жизни, а это хоть как-то подходило, вот люди тут и устроились. Конечно, мы не знаем точно, есть ли другие такие места на Земле, но вся известная нам часть человечества поселилась тут.
Пётр передал Марку прозрачную чашечку с чаем тёмно-коричневого цвета.
– Вот здесь настройка температуры, – он указал пальцем на дно чашечки. – Я поставил на тёплый. Подрегулируй, если любишь горячий.
Марк решил пока не экспериментировать, а просто насладиться чаем, которого, по словам Петра, он ещё никогда не пробовал. Он сделал глоток и удивлённо закивал, добавив:
– М-м-м… Очень вкусно.
– Я говорил, – улыбаясь, сказал Пётр.
Марк позволил себе сделать ещё несколько глотков, а затем продолжил:
– Не было места, пригодного для жизни? Всё настолько плохо?
– Да. Это была не просто симуляция атомной войны, где люди пугают друг друга своим вооружением. Не было никаких других целей, кроме как уничтожить всех, поэтому использовалось всё, что попадалось под руку, даже фейерверки. Но было оружие и пострашнее: атомные, вакуумные, вирусные, импульсные, водородные, нано, световые боеголовки и многое другое. От мегаполисов остались равнины или радиационные зоны, от меньших городов – развалины. Кое-где, в том числе и в некоторых городах, использовались химические ядра некрозного типа – в такие места проход закрыт навечно. И, как бы странно ни звучало, хорошо ещё, что было разнообразие боеголовок, и не все они влияли на температуру и загрязнение планеты, что спасло нас от ядерной зимы… Хотя атмосферу всё же хорошенько загрязнили… Так вот, в итоге, Новая Земля окружена с одной стороны Пустой Зоной, где просто пустота, буквально, а с другой – вымершей…
В дверях появился высокий, крепкий на вид мужчина.
– Пришёл Бомж, требует встречи с тобой.
Пётр кивнул и направился к двери. Марк хотел было пойти за ним, но Пётр, увидев это, поднял руку ладонью вперёд.
– Приду – покажу карту, – сказал он и вышел.
Марк повернулся и заметил, что оставшиеся члены команды пристально смотрят на него. Ситуация вызвала ощущение неловкости, что в свою очередь заставило Марка натянуто усмехнуться и произнести:
– Приятно познакомиться.
– Сыграем? – предложил совершенно спокойный Ник.
Марк кивнул и направился к теннисному столу, обрадовавшись, что займёт себя хоть чем-то, и ему не придётся просто стоять посреди комнаты во время разговора. Тем более, он сможет стать интересным противником, так как в прошлом часто играл в настольный теннис, особенно в школьные годы.
– Ник, ты откуда родом? – спросил Марк спустя несколько подач.
– С Новой Земли, как и ты.
– Ах, ну да.