– Несколько объявлений, – сказал мистер Полсон. – На следующей неделе в продажу поступают билеты на весенний бал. Танцы будут проходить в спортивном зале в марте… – он уставился на бумагу в руке. – Пятнадцатого марта. Еще если кто-то из вас читал «Трибуну Хармони», а не Twitter, вы знаете, что Общественный театр Хармони объявил своим следующим спектаклем шекспировского «Гамлета».
Словно существовал другой «Гамлет». И сразу же все взгляды устремились к Айзеку, который даже не шевельнулся под внезапным пристальным вниманием.
– Знаю, многие из вас видели невероятное выступление мистера Пирса в роли Эдипа, – сказал мистер Полсон, сияя, как гордый отец. Он показал на себя большим пальцем. – Этот любитель классики видел его дважды. Браво, Айзек. Я уверен, что говорю от лица многих, утверждая, что мы ждем не дождемся твоего выступления в самой знаменитой пьесе Барда.
Айзек не ответил, но слегка кивнул. Я нахмурилась, гадая, надо ли Айзеку вообще проходить прослушивание на роли. Потом я вспомнила, как он падал на колени в агонии, а фальшивая кровь текла по его щекам.
Скорее всего, нет.
– Поэтому, – продолжил мистер Полсон, – ОТХ проводит открытое прослушивание в следующую среду, в семь часов вечера, в здании театра.
Я вскинула голову. Краем глаза я заметила, что Айзек повернул голову в мою сторону в ответ на мое движение. Мы встретились взглядами, и снова, прежде чем он отвернулся, я ощутила этот электрический разряд, в этот раз смешанный с любопытством.
– Я оставлю информацию на доске объявлений для любых полных энтузиазма актеров, которые хотели бы попробоваться на роль, – сказал мистер Полсон. – Я поставлю дополнительные баллы в конце нашего курса «Поэзии и драмы» тем, кто получит хоть какую-то роль. И волонтерам, которые помогут с постановкой.
Эти новости не заставили всех кинуться к доске объявлений, и Полсон начал урок о символизме в «Преступлении и наказании». Я смотрела сквозь доску, а в голове была масса мыслей о предоставляющихся возможностях.
«Открытое прослушивание».
Глубоко внутри огонек, потянувшийся к сцене вечером в пятницу, мечтающий научиться делать то, что умеет Айзек, снова вспыхнул. Мгновение он горел ярко и уверенно, а потом снова погас. Что вообще я знала об актерской игре? В последний раз я стояла на сцене, когда великолепно изображала Обезьяну № 3 в детсадовской постановке Мисс Меллон «Встречайте Животных, живущих в джунглях!»
«Плохая идея», – подумала я. Это настоящий театр с настоящими актерами. И это Шекспир. Люди годами учатся, чтобы играть в пьесах Шекспира.
Когда прозвенел звонок, я помедлила у доски объявлений мистера Полсона, достаточно долго, чтобы запомнить интернет-адрес ОТХ. Однако орлиные глаза Энджи это заметили. Выходя из класса, она взяла меня под руку с фамильярностью, от которой мне хотелось одновременно прижаться поближе и отстраниться.
– Ну вот, мисс Холлоуэй, – сказала она. – Я и понятия не имела, что вы фанатка старика Уилла Шекспира.
– Я не фанатка, – ответила я. – Мне просто… любопытно. И папа надоедает мне, повторяя о необходимости внешкольных занятий.
– Ух. Или мысль о том, чтобы побольше времени проводить с Айзеком Пирсом, является скрытой мотивацией?
– Я не заинтересована в Айзеке, – ответила я.
Я вытащила руку из ее хватки чересчур резко, и моя нога в ботинке на низком каблуке подвернулась. Было не больно, но я врезалась в кого-то. Высокого, твердого, как кирпичная стена, одетого в черную кожаную куртку. Сильная рука метнулась вперед, чтобы удержать меня, и, подняв голову, я увидела над собой лицо Айзека Пирса.
«Ну, конечно».
– Привет, – сказала я.
– Привет, – ответил он.
«Он говорит…»
Мы стояли близко, слишком близко друг к другу. Почти как танцующая пара. Я чувствовала запах мыла, нотки мяты, кожу куртки и слабый запах сигарет. Он казался невозможно привлекательным. Я быстро пробежалась глазами по его лицу, словно боялась что-нибудь упустить. Когда мой взгляд встретился с его зелеными глазами, по мне снова словно пробежал разряд электричества. Я отступила назад.
– Ага, так… прости… что врезалась в тебя.
«О боже, соберись. Он не бесценная статуя».
Я чувствовала, как угорает Энджи позади меня, и мои щеки вспыхнули.
Серо-зеленые глаза Айзека смягчились. На долю секунды я подумала, что он что-нибудь скажет. Но его лицо снова стало суровым, и он пошел прочь.
– Ладно, – сказала я ему в спину. – Было приятно поболтать с тобой.
Я повернулась и увидела, что Энджи выжидающе смотрит на меня, приподняв брови.
– Что?
– Ты коснулась его. Он коснулся тебя. Твоя жизнь изменилась навсегда?
Мне пришлось рассмеяться, и все мое раздражение исчезло.
– Ты заноза в заднице, ты это знаешь?
Она широко улыбнулась.
– Мне такое говорили.
Мы остановились у моего шкафчика, и Энджи облокотилась о соседний, пока я меняла тетради по английскому на тетради по экономике. Через один блок шкафчиков Айзек набирал комбинацию на замочке. Я не отводила взгляда от своих вещей, пытаясь игнорировать желание взглянуть на него.
«Ну, ладно, он прекрасен. Я должна хотеть смотреть на него. Это нормально».
– Итак, – Энджи растянула слово на чудовищное количество секунд. – Я собираюсь сказать это еще раз, а потом оставлю тебя в покое, обещаю, – она похлопала ресницами и надула губки, как выпрашивающий что-то щеночек. – Ежегодный альбом?
Было бы так легко сказать «да». Ежегодный альбом – это нечто безопасное. То, что можно делать в качестве дополнительных заданий. Записывать жизни других ребят – похоже на научный эксперимент «Как выглядит кто-то нормальный». Но воспоминание об игре Айзека той ночью – тот катарсис эмоций – манило меня. «Гамлет» казался первым шагом вперед, который мне нужно было сделать, чтобы выбраться из-под черной «X» Ксавьера. Или, по крайней мере, постараться.
Я захлопнула шкафчик и взглянула на Энджи, а потом вздохнула.
– Знаю, ты мне не поверишь, что это не из-за Айзека, но я хочу пойти на прослушивание по «Гамлету».
«Ну вот. Сказала. Дороги назад нет».
– Да? – Энджи поджала губы. – Ты раньше-то играла на сцене?
– Никогда, – ответила я. – Глупо, да? Я не получу роль. Не знаю, о чем думаю.
– Нужно мыслить позитивно, Холлоуэй, – сказала Энджи, а затем смягчилась. – Правда, если ты этого хочешь, тогда давай. Я помогу.
– Поможешь?
– Ага, – она закатила глаза, – то есть честно, из тебя получится шикарная Офелия.
– Офелия, – произнесла я, перекатывая имя на языке, словно сладкую конфету, и порылась в памяти в поисках того, что знала о Гамлете. Я почти ничего не помнила. – Разве это не она сошла с ума и убила себя?
– Именно. Большая, сочная роль. Значимая. Моя королева, Кейт Уинслет, играла ее. И Джулия Стайлс. Хелена Бонэм-Картер…
– Правда? – спросила я, и мои надежды воспряли, чтобы затем снова рухнуть. – Если это важная роль, они не отдадут ее новичку вроде меня.
Энджи фыркнула.
– Режиссер, Форд, верит таланту, а не опыту. Почему еще, как ты думаешь, Эдип полон продавцов продуктовых и парикмахеров, а не выпускников вузов? Тебе нужен сногсшибательный монолог для прослушивания. – Она театрально ткнула пальцем в коридор. – Отправляйся в библиотеку.
– Эм, что? – засмеялась я, испытывая благодарность к этой странной доброй девчонке за то, что пыталась влезть в мою жизнь.
– Отправляйся в библиотеку, – сказала Энджи. – Понимаешь? Типа «отправляйся в монастырь». Из «Гамлета».
– О. Точно.
Она взглянула на меня, сузив глаза, а затем стала отсчитывать предметы по пальцам.
– Ты раньше никогда не играла. Ты не знаешь пьесу. Ты сомневаешься, что получишь роль. И ты не пытаешься тусить с Айзеком Пирсом каждый вечер в течение следующих двух месяцев, – она вскинула обе руки. – Милая, ради чего, черт побери, ты проходишь прослушивание?
Я пожала плечами, не глядя на нее.
– Мне нужно что-то делать.
– Немного поздно вступать игру по приему в колледж.
– Дело не в том, что…
– Тогда в чем? – мягкое выражение лица Энджи сменилось беспокойством. Она положила ладонь на мою руку. – Эй, я здесь, с тобой.
Последнее заявление почти что вырвало правду из меня. Слезы грозили пролиться, но прежде, чем я заговорила, огромный парень с короткими светлыми волосами, в синей ветровке Джорджа Мэйсона, вместе с несколькими приятелями прошел мимо нас. Он остановился, увидев меня, и пробежался по мне бледно-голубыми глазами.
– Привет, принцесса. Ты новенькая, да? Видел тебя тут. И мне нравится, что я вижу.
Нормальная девушка закатила бы глаза на такие тривиальные и глупые заявления. Или сказала бы ему отвалить. Или, возможно, ей бы это польстило, особенно если этот парень был ее типом качков. Но у меня в груди все напряглось, и воздух словно стал тоньше, его было сложнее вдохнуть, когда парень навис надо мной.
Энджи наклонилась ближе ко мне.
– Уиллоу, познакомься с Тедом Бауэрсом. Стероидный капитан команды по борьбе.
Тед поморщился от гнева.
– Заткнись, Энджи, задрот. – Он опять повернулся ко мне, и на его лице снова появилась дружелюбная улыбка. Он сделал шаг ближе ко мне. – Нам нужно как-нибудь потусить вместе. Я тут все тебе покажу.
Я почувствовала, как кивнула, в то время как каждая моя частичка отшатнулась от его очевидных намерений. Я онемела и едва могла вздохнуть. Я умоляла всех богов, что слышали меня, не позволить панической атаке захлестнуть меня прямо посреди коридора.
– Ты боишься меня, принцесса? – спросил Тед, глянув назад на друзей, чтобы посмеяться. – Я не кусаюсь. Только если ты сама этого не захочешь.
Мое горло стало сжиматься, перед глазами затанцевали огоньки. Словно издалека я слышала, как Энджи говорит Теду заткнуться, а потом появился Айзек Пирс.
Он встал между мной и Тедом подобно щиту, возвышаясь над борцом. Исходящий от него запах дыма и мыла, словно нюхательные соли, привел меня в чувства. Я сделала глубокий вдох, и головокружение слегка отступило.
– О, гляньте-ка, это Эдип, – сказал Тед. – Ну что, трахнул свою мать? Понял? Трахнул… мать?
– Отличная шутка, Тед, – сказала Энджи. – Очень оригинально.
Он проигнорировал ее, не отрывая взгляда от Айзека.
– Отойди от маленькой принцессы, Пирс. Она слишком юна для тебя.
Айзек склонил голову набок. Тед на добрых десять килограммов был тяжелее его, но внезапно мне стало страшно за этого придурка. От Айзека веяло опасностью, отчего у меня на руках волоски встали дыбом.
– Ну? – спросил Тед. – Можешь что-нибудь сказать, мудак? – Теперь его понесло. Тед пихнул одного из друзей, который не казался таким уверенным. – Эй, как ты можешь все еще быть в старшей школе? Тебе разве типа не тридцать уже? Или тебя освободили из-под стражи на время общественных работ?
Стоя так близко к Айзеку, я ощущала напряжение, исходящее от него. Так пантера готовится к прыжку. Пальцы Энджи впились в кожу на моей руке. Маленькая толпа зрителей затаила дыхание. Наблюдая.
Тед еще не закончил. Его смех стал мрачным и уродливым.
– Уже давно не видел твоего старика, Пирс. Где ты закопал его тело? Рядом с мамой?
«Покойся с миром, Тед Бауэрс», – подумала я.
Айзек вытянулся в полный рост, но Тед ударил первым, врезав обеими руками в грудь Айзека, чтобы оттолкнуть его.
В то же самое время дверь класса дальше по коридору распахнулась, а Айзек вспышкой черной кожи врезал правым кулаком прямо в лицо Теда. По коридору разнесся треск костяшек, врезавшихся в кость, а затем последовал крик. Тед отпрянул назад. Из его носа потекла кровь.
Толпа взорвалась охами, смехом и бормотанием.
– Что все это значит? – Мистер Тайлер, учитель биологии, ступил в коридор и протолкнулся через все увеличивающуюся толпу. – Сейчас же разойдитесь, приятели. – Он взглянул на окровавленный нос Теда и резко повернулся к Айзеку: – Стой, Пирс. В кабинет директора. Сейчас же.
Айзек не шевельнулся, а спокойно ждал, когда Тед оправится. Скорее всего, чтобы дать сдачи. Айзек уже даже не сжимал кулаки, но казалось, словно был готов ударить.
– Ты покойник, Пирс, – сказал Тед, сбрасывая руки друзей, желающих помочь. – Мне надоел весь этот бред, что ты тут ходишь, словно хозяин этого чертового места.
– Хватит, мистер Бауэрс, – сказал мистер Тайлер, разведя руки в стороны между двумя парнями. – Айзек. Иди.
Айзек медленно, с хрустом повернул шею, не оставив сомнений насчет того, кто действительно владел коридорами Джорджа Мэйсона. Девушки пристально смотрели на Айзека, пока он надевал рюкзак. Он взглянул на меня в последний раз, прежде чем повернуться и направиться в кабинет директора.
– Наслаждайся отстранением от занятий, придурок, – крикнул ему вслед Тед, напрасно пытаясь вернуть главенство.
Толпа разошлась, и стало ясно, что все шепотки и бормотания совсем не о Теде, проявившем храбрость, бросившем вызов Айзеку. Тед тоже это осознал и, вырвавшись из хватки друзей, вытер окровавленный нос о рукав и ушел прочь по коридору.
– И вот почему, леди и джентльмены, – сказал Энджи, – не стоит связываться с Айзеком Пирсом.
Я повернулась к ней.
– Его отстранят от занятий?
Она пожала плечами.
– Это будет не в первый раз. Хотя я никогда раньше не видела, чтобы он защищал честь какой-нибудь девушки. Это что-то новенькое.
Энджи увидела, что я все еще смотрю вслед Айзеку.
– Эй, типа честно, девочка. Тебе он нравится? Потому что… – она замолкла и покачала головой.
– Меня он не интересует в этом смысле, – сказала я. – И даже если бы я…
– Да?
– Ничего.
– Уверена? – на ее лице появилось беспокойство. – Ты хочешь о чем-то поговорить? Мне все кажется, что…
Я прикусила щеку.
– Нет. Ничего такого.
Ничего, о чем я бы могла ей рассказать собственным голосом и словами. Шансы, что я получу роль в «Гамлете», а уж тем более роль Офелии, были слишком малы. Но мне нужно превратить ничто во что-то, прежде чем я погасну навсегда.
Глава восьмая
Айзек
– Ну, Айзек? – мистер Диллингз, директор, откинулся на стуле, барабаня пальцами по груди. – Как учитель я не имею привычки поощрять учеников пропускать последний год и получать диплом об общеобразовательной подготовке… но разве мы это уже не проходили?
Я встретился с ним взглядами, не моргая. Мы не впервые вели этот разговор. Когда мне исполнилось восемнадцать, в середине одиннадцатого класса, я ввязался в драки на кулаках с тремя членами команды Теда Бауэрса. Тогда Диллингз предложил получить диплом об общеобразовательной подготовке. Я бы мог получить полноценную работу, чтобы помочь бате оплатить счета. А унижение от того, что я остался на второй год, исчезло бы вместе со мной.
Но такой диплом не то же самое, что закончить школу. Он кричал об исключении. И, в любом случае, я хотел получить образование. Смерть мамы выкинула меня из потока жизни, оставив плавать и хватать ртом воздух подобно рыбе на суше. Я забрался обратно, надеясь вернуть маленькие кусочки нормальной жизни. Вместо этого все накапливалось: бедность, отец-алкоголик и задержка на год в школе, пока актерское мастерство не стало единственным, что защищало меня. Игра на сцене помогала изгнать демонов, кричащих в моем сердце. Роль преступника в школе не давала им порвать меня на куски.
Мама хотела, чтобы я закончил школу.
«Оставайся в школе, малыш, – повторяла она снова и снова. – Этот мир постарается что-то у тебя забрать, но он никогда не сможет забрать твой разум и то, чем ты его наполнишь».
Я хотел бросить школу тысячу раз, но ее слова заставляли меня продолжать. И я хотел послужить хорошим примером Бенни. Какой бы он вывод сделал, если бы я не закончил школу?
– Сейчас не время, не так ли? – сказал мистер Диллингз. – До выпуска осталось всего шесть месяцев. Ты все еще можешь ходить с двенадцатиклассниками, если это важно… – он замолк, позволив правде повиснуть между нами: ты нам больше не нужен.