– Фантастическое путешествие – Кристина мимикой и пластикой движений неосознанно стала подражать миниатюрным вежливым китайцам в их трудноуловимой сути с образом мыслей и действиями – с чего же мы начнём?
– С храма древних императоров, в Пекине. Он построен во времена династии Мин. Это четырнадцатый и семнадцатый века. В нем императоры поклонялись своим предкам.
– В нём мы узнаем о трёх властителях и пяти императорах Китая? – предположил Петр.
– Да. Пекин в поэзии называют Яньцзин, это означает «Столица Янь». Город существует две с половиной тысячи лет. В 1215 году город сожгли монголы по приказу Чингисхана. Запретный город и храм Неба в Пекине построили в 1406-1420 годах.
Тем временем Вэнминь привёл наших героев в старые кварталы Пекина. Тут на квадратных участках одноэтажные дома стоят вплотную к границе, буквой П, с внутренним двором, уставленным аквариумами с рыбками, с растущим в центре двора гранатовым деревом и множеством цветов в горшках.
– Эти постройки называют сыхэюань. Они формируют переулки хутуны, обычно идущие с востока на запад, что бы ворота были обращены на север и юг, согласно фэншую – объяснила Яньлинь, указывая руками стороны света – а фэншуй подразумевает существование потоков энергии ци, которая как ветер пронизывает дома, комнаты, участки и людей. Эту энергию называют небесной судьбой или небесным счастьем. И люди стремятся уловить благоприятную энергию Шень-Ци, ее называют «дыхание довольного дракона». Китайцы движенье энергии отмеряют, используя календарь, а в пространстве ориентируются с помощью компаса.
– И феншуй соотносится с даосской философией? – предположил Петр, рассматривая гранатовые деревья, и заметил – потоки энергии ци, идущие по линии север-юг, похожи на линии магнитного поля земли.
– Да. Небесное счастье – это то, что человек, или место, обретает при рождении. Человеческое счастье – это осознанные действия человека. А земное счастье – это энергетические потоки земли, влияющие на события, отношения, здоровье – отвечала Яньлинь и её речь звучала отрывистыми восклицаниями, похожими на крики птиц, в полете ориентирующихся по линиям магнитного поля земли.
Кристина обратила вниманье на украшенье на груди китаянки.
– Это лазурный дракон – объяснила улыбающаяся Яньлинь и бусинки её глаз на мгновенье растворились в сомкнувшихся веках – его дух охраняет меня. А символом счастья в древнем Китае считали летучую мышь. Её называют Фу. Пять летучих мышей означают долголетие, богатство, здоровье, благонравие и естественною кончину.
Углубляясь в старые кварталы, Петр и Кристина всё более ощущали таинственную странность непонятной европейцам цивилизации. Они видели смиренье и послушание мужу китаянок. Обратили внимание на стремленье китайца в любой ситуации не потерять лицо. Бросалась в глаза фантастическая трудоспособность китайцев, удивительным образом сочетающаяся с небрежным выполнением работы и с необязательностью.
Вокруг из распахнутых окон неслась громкая речь
– Жизнь китайцев с древности строго регламентировалась. – рассказывала Яньлинь, склоняя голову в лево и в право, как метроном – богатым торговцам и ростовщикам запрещалось одевать шелк и парчу, носить оружие и ездить по городским улицам верхом и на колесницах. Это позволяли земельной аристократии. Но и их император мог перемещать из именья в именье, лишать имущества и жизни. И если судьба была скупа к человеку, он умел насладиться и малым, а жизнь проходила без честолюбивой суеты.
Переулки хутуны расступились, и открылся храм древних императоров, с табличками, хранящими имена всех императоров Китая, начиная с трёх августейших властителей.
Яньлинь рассказала о них:
– Это Тайхао, по прозвищу Фэн, с титулом Фуси. Он учил людей ловить рыбу, охотиться и разводить скот. Он создал восемь триграмм, послужившие основой Книги Перемен. За ним последовал Ян Ди, по прозвищу Цзян, с титулом Шэньнун, «божественный земледелец». Он изобрел классический плуг и обладал силой солнца. Третьим был Хуан Ди по прозвищу Цзи, с титулом Сюаньюань. Он явился верхом на огненном драконе. Его считают изобретателем письменности, музыки, арифметики. При нём стали использовать колесо, и получила развитие медицина. Его почитают, как отца человеческой культуры. Он жил на горе Куньлунь, правил около трехсот лет и на небеса его унёс огнедышащий дракон, чему было множество свидетелей. А далее правили пять древних императоров. Это Шао-Хао, сын Хуан Ди. Чжуан-Сюй, внук Хуан Ди, он изобрёл календарь, основанный на движении небесных тел. Ди-ку, правнук Хуан Ди, изобретатель множества музыкальных инструментов. Яо, в 2356-2255 годах до н.э. правил, живя в большой хижине, за что народ его любил. Он передал трон доброму и умному простолюдину Шуню, выдав за него двух своих дочерей. Шуня строил каналы. Он назначил приемником Юя Великого, основателя династии Ся. Время правления трех властителей и пяти императоров это 2852-2070 годы до нашей эры.
Тут Кристина, поняв, что это та эпоха, когда в Египте возводили великие пирамиды, вскинула вверх руки, давая понять, что для одного дня истории достаточно.
Петр и Вэнминь погрузились в обсуждение технических деталей компоновки суперкомпьютера. С одной стороны, он должен быть транспортабелен, с другой стороны обладать большим числом одновременно работающих процессоров, и большой памятью, объяснял Петр. Вэнминь, с вежливой улыбкой качая головой вперед и назад, заранее придуманное решение представлял, как оптимальное. Беседа проходила в ресторане традиционной китайской кухни. Стол был уставлен блюдами с уткой по-пекински, жареным рисом и черепаховым супом. Стены ресторана украшала китайская живопись. Яньлинь, указав на неё глазами, произнесла:
– Поэзия это лишенная формы живопись; живопись это обретшая форму поэзия. Так написал художник Го Си в книге «О живописи». А мы хотим тебе Кристина преподнести подарок. Это четыре сокровища художника.
В ресторан вошёл курьер.
– Вот как – Кристина осветила ресторан лучезарной улыбкой абсолютно счастливого ребёнка.
Сумка раскрылась.
– Эта китайская кисть, краска, тушечница для растирания туши и минеральных красок и бумага.
Женщины, обнявшись, поцеловались. На этой позитивной эмоциональной волне Петр и Вэнминь сошлись на решении по комплектации компьютера. А беседа продолжалась.
– Орхидея – объясняла Яньлинь, маленькой рукой указывая на окружающие полотна – олицетворяет нежность ранней весны, она утончена. Хризантема скромна и целомудренна и воплощает торжество осени. Бамбук символизирует твёрдый характер. Дикая цветущая слива олицетворяет чистоту помыслов и стойкость к невзгодам судьбы. Цветок лотоса повествует о человеке, сохраняющем чистоту помыслов и мудрость в потоке житейских проблем.
– Я потрясена китайской живописью. Для европейца это как увидеть оборотную сторону луны или оказаться на незнакомой планете, у звезды в соседнем рукаве нашей галактики. А что известно о жанрах – спросила Кристина, рассматривая подарок, как величайшую драгоценность.
– Со времен художника Ван Вэя, это VIII век, художники стали склоняться в сторону монохромной живописи тушью, полагая, что тушь, раскрывая суть природы, довершает деяние творца. Тогда и зародились основные жанры китайской живописи: горные пейзажи, жанр портрета, анималистика, живопись цветов и птиц, жанр живописи растений, не в последнюю очередь живопись бамбука.
– Китайская живопись порождение китайской природы. Как же она прекрасна – Кристина обвела себя подаренной кистью, указывая на полотна, с горами утопающими в тумане, тиграми, крадущимися среди стеблей бамбука и пандами, отрешенно созерцающими цветущие стебли.
– Скоро мы всё увидим – сказал Вэнминь.
А в дверях ресторана уже стоял ещё один курьер с коробкой, скрывающей суперкомпьютер.
Утром следующего дня самолёт поднял всех четверых над укрытым облаком смога Пекином, взяв курс на юг, на остров Хайнань. Внизу раскинулись рисовые поля долин Янцзы и Хуанхэ. Далее стали видны гранитные и известняковые хребты Южного Китая, с вершинами Наньлин и Уишань.
– Вот источник вдохновенья китайских художников – произнесла Кристина – виды эти завораживают.
Веньминь, указывая вниз, рассказывал:
– Эти горы служат водоразделом субтропиков и тропиков. На северных склонах растут дубы, вязы, граб и бук. Южные склоны скрывают вечнозеленые лавр, магнолия и камелии.
Над подёрнутыми белой дымкой голубыми водами Южно Китайского моря поднялся зелёный остров Хайнань.
– Тропический Хайнань расположен на одной широте с Гаваями. Он отделился от материка в плейстоцене и его медленно сносит на юго-восток. На Хайнане круглый год лето.
– Это китайский рай – заметил Пётр.
– А севернее острова, на континенте, находится портовый город Макао. С 1536 года Макао принадлежал португальцам и процветал до той поры пока Британия не захватила Гонконг. А в 1824 году китайские порты открыли для мировой торговли. Макао – это китайские морские ворота во внешний мир – объяснял китаец.
Сверху было видно множество уставленных контейнерами громадных судов. Они мешались с исполинскими танкерами. Казалось весь мировой флот неспешно подходил и выходил из Макао.
– Такие сухогрузы, с контейнерами в пять этажей, я видел в Гамбурге, на Эльбе – сказал Пётр – там как нигде ощущается дух мировой морской торговле и это очень романтично.
На острове Хайнань Кристина и Петр оказались во власти тропического рая. Они поселились на берегу моря, в отеле, представляющем собой китайскую деревню. Минули сутки безмятежного покоя и созерцания окружающего, казавшегося идеалом и произошло то к чему наши герои безотчётно стремились. Пространство и время буквально развернулось вспять на два с лишнем тысячелетия и прошлое стало реальностью.
Осознанное погружение в минувшее, используя информацию и артефакты, и мощь параллельно работающих процессоров способны творить невероятное. В сознанье человека вселяется ощущение прошлого, или возникает внутреннее созерцание минувшего, как абсолютной реальности. Пространство и время, под тяжестью человеческого интеллекта, разворачивается на сто восемьдесят градусов и человек не то что бы видит прошедшее, он с упоением его переживает, до изнеможения, потрясённый.
Любовь рождает потомство. Информация и искусство меняют сознание человека, и он путешествует во времени, сопереживая минувшему.
Кристина заметила:
– Я пьяна без вина. Современность безумного электрического мира растворилась в тропическом мареве морского горизонта. Эта реальность, со скалами, пагодами, бамбуковыми хижинами и океаном, сводит меня с ума.
– Я, признаться, тоже беспокоюсь за свой рассудок – растягивая сформированные академической греблей мышцы на солнце, ответил Петр – артефакты, а мы в них тонем, обладают магнетизмом, они накапливают информацию. Когда окружаешь себя ими сознание уносит тебя в эпоху их рождения и активной жизни. Добавляется информация и прошлое становиться реальностью.
– Отсюда вывод – отозвалась Кристина, поглаживая ласковую панду, поедающую стебель бамбука на широкой веранде, с видом на океан – чем плотнее поле информации, тем теснее взаимодействие настоящего и в большей степени будущего с прошлым.
– Назовём это законом Кристины – подытожил Пётр и принялся грызть стебель бамбука, восклицая – какой он вкусный.
Всё началось с рождения китайского императора У-Ди. Он появился на свет в 156 году до н.э., а правил с 141 по 27 год до н.э. и мечтал быть бессмертным, но не понимал, как этого достичь. В империи давно реальность смешалась с мистикой. В дыму курящихся трав и смол под сводами храмов шаманы из царства Юэ беседовали с духами. Мудрецы толковали знаменья, определяя благоприятные моменты и подумывали о реформировании календаря.
У-Ди любил, с немногими спутниками неспешно поднявшись на священную гору Тайшань, с её вершины созерцать свою империю, пытаясь постичь и почувствовать присутствие сверхъестественного. И императору казалось, а его уверяли в этом, что невидимый мир благоволит ему. И У-Ди, воодушевившись, на горе Тайшань принялся строить башни для духов, добиваясь их расположения.
В 113 году до н.э., на расцвете, склоны Тайшань освятили огни. Ударил метал о метал. Полились звуки бамбуковых флейт. У-Ди на вершине горы склонил непреклонную голову восточного деспота в жертвенной церемонии фэншань, обращаясь к духам земли и неба с мольбой о бессмертии. При этом император У-Ди последовательно лишал жизни всех своих премьер министров, не редко со всем их родом, и империя благоденствовала.
О существовании эллинов и римлян в Китае были наслышаны, но имели о европейцах весьма туманное представление. Поднебесная неуклонно расширяла границы на запад, борясь с кочевниками и обитателями джунглей, при всякой возможности убивавшими китайских послов и торговцев.
В 133 году до н.э. У-Ди оказался на морском берегу, на вершине горы, в провинции Шанъдун. Он долго всматривался в морскую гладь. Никто не смел подойти к императору. У-Ди шел двадцать четвертый год, и он входил в пору зрелости. Казалось ему, что он вот- вот увидит мир нетленных духов. Императору грезилась плавающая гора Пэнлай, обитель бессмертных.
У-Ди был мастером медитации. Придворные издалека украдкой наблюдая за сидящим на склоне горы с закрытыми глазами императором, гадали: «а удается ли ему погрузиться в нирвану, ощутить себя летящим над миром». Буддийские монахи, великие аскеты и путешественники, посвящали У-Ди в сокровенные глубины общения с абсолютом.
В это время на вершинах гор, по всей империи, маги из царства Цы совершали жертвоприношения и плавали водами Китайского моря, в поисках легендарного острова Пэнлай, обители бессмертных небожителей.
Наконец У-Ди утомился. Спускаясь склоном горы, он всё смотрел в море, на восток, на восход солнца, надеясь увидеть Пэнлай, но глазам его открывался всё тот же хорошо знакомый голубой горизонт, за край которого залетали только птицы, указывающие мореплавателям кратчайший путь к ближайшей суше.
Вдруг император, обратив взор на запад, хорошенько задумался о том, что скрывается там куда садится солнце, за знойными пустынями, ледяными горами и непроходимыми джунглями, весьма недружелюбными к китайцам.
Годами в меняющемся под воздействием медитаций сознании императора вызревал замысел, в последствии воплощенный в рождении великого шелкового пути.
На империю из северных степей постоянно совершали набеги кочевники хунны.
– Враг моих врагов может быть моим другом, – рассудил У-Ди и из сонма чиновников приблизил Чжан Цяня.
– Никто лучше тебя не объяснит мне, кто враг хунну – спросил император сановника.
– Это народ юэчжей, он отогнал свои стада на запад – ответил немногословный Чжан Цян, склоняя голову.
– Так бери всё что нужно и найди юэчжей. И хорошенько посмотри, что происходит вокруг. Я жду твоего возвращения с нетерпением.
С расцветом караван миссии Чжан Цяня выступил на запад, на заход солнца, стремясь дойти до Средней Азии. Это путешествие было предпринято в 138 – 126 годах до н.э.
У-Ди эти годы по-прежнему искал бессмертия и неизменно казнил не только премьер министров, но и мудрецов, уличая их в шарлатанстве.