– И что там было?
– Какая-то техника, – сказал Чернак.
– Что за техника?
– Понятия не имею. – Чернак покачал головой и посмотрел на Уэлча.
– Безумие какое-то! В жизни не встречал ничего подобного, – пожав плечами, сказал Уэлч.
– Вчера вечером док Беллармайн заглянул туда после вскрытия, – сказал Чернак. – Сказал, что зайдет к тебе утром.
– Он что-нибудь говорил про вскрытие? – спросил Льюис.
– Мне он ничего не говорил, – ответил Чернак.
Уэлч придвинул стул поближе к кровати и оперся рукой о перила.
– Мне он только сказал, что кое-что, обнаруженное им во время вскрытия, заставило его приехать осмотреть морг. Но что конкретно, он не говорил.
– А персонал морга? – спросил Льюис. – Они что-нибудь говорят о тайной комнате?
– Клянутся, что даже не подозревали о ее существовании, – сказал Чернак. – Мы их все равно взяли под стражу, всех, кроме Тьюла и его жены.
– Тьюла?
– Ну да, второго партнера. Его жена – тоже лицензированный работник морга. Но после того как в тебя стреляли, у них отобрали лицензию. Остальные сотрудники говорят, что Джонсон, Тьюл и его жена постоянно запирали двери в здании, вроде бы без видимой причины.
– Что напоминала та техника?
– Бо́льшая часть – это лифт под полом. А другая часть подсоединена к куче труб, торчащих из стола для бальзамирования наверху. Там был такой большой…
Чернака прервал звук открывающейся двери. В палату заглянуло циничное лицо доктора Беллармайна. Он обвел взглядом присутствующих, зашел и закрыл за собой дверь.
– Вижу, пациенту уже лучше, – сказал он. – А я уж боялся, что придется официально заниматься этим делом.
– Да он нас всех переживет, – ухмыльнулся Уэлч.
– Скорее всего, – согласился доктор, глядя на Льюиса. – Говорить можете?
– Секундочку, док, – сказал Льюис и повернулся к Чернаку. – Джон, сделай одолжение, отправь один из тех баллонов с бальзамирующим составом в сварочный цех и попроси их открыть его паяльной лампой. Я хочу знать, что там внутри.
– Ну уж нет, – запротестовал Чернак. – Никуда я не пойду, пока ты хоть что-нибудь не объяснишь!
– Да нет у меня никаких объяснений! – возмутился Льюис. – Я же еще не собрал все фрагменты. А теперь прикован к постели, а должен бы заниматься делом. У меня десять тысяч вопросов, на которые я хочу получить ответы, да не могу.
– Не стоит так волноваться, – предостерег Беллармайн.
– Да, Уэлби, успокойся, – сказал Чернак. – Просто меня раздирает любопытство. Получается какая-то бессмысленная история… Мужик без всякой видимой причины пытается убить тебя, а потом кончает с собой. Вроде бы оттого, что ты изъявил желание заглянуть в баллоны, а в них просто состав для бальзамирования. Ничего не понимаю.
– Ты вскроешь для меня эти баллоны? – спросил Льюис.
– Ладно, ладно. – Чернак с трудом поднялся на ноги. Уэлч последовал его примеру. – Пошли, Джо, – сказал шериф. – Мы для Шерлока всего лишь мальчики на побегушках. Отвезем-ка…
– Джон, ты уж извини меня, – сказал Льюис. – Просто сам я не могу…
– Понятно, что сейчас ты не можешь этим заниматься, – перебил Чернак. – Потому и делаю это для тебя. Ты лучший из моих людей, Уэлби, и я рассчитываю, что ты разберешься в этом деле. Лично я сдался, когда увидел всю эту технику.
Бормоча себе что-то под нос, он вышел из комнаты. Следовавший за ним Уэлч остановился у двери и подмигнул Льюису.
Беллармайн дождался, пока за ними закроется дверь, и присел в ногах у Льюиса.
– Как вам удалось их убедить? – спросил он.
Льюис пропустил вопрос мимо ушей.
– Что показало вскрытие? – спросил он.
Хирург нахмурился.
– Когда шериф передал мне ваши пожелания, я подумал, что вы сошли с ума, – сказал он. – Любому дураку было ясно, что Джонсон убит выстрелом в голову. Но я решил, что у вас, скорее всего, имеется на то какая-то причина, поэтому резал очень осторожно – и слава богу.
– Почему?
– Ну, в тех случаях, когда причина смерти очевидна, патологоанатом частенько ленится вникать в детали. Огнестрельная рана. Диагноз не вызывает сомнений. Я мог бы это упустить. Парень выглядел вполне нормальным.
– Что упустить?
– Сердце, прежде всего. Дополнительный слой мышц в сердечной оболочке. Я решил поэкспериментировать и чуть не уронил скальпель. Этот слой работает, как автоматический замок на самолетных топливных баках. Один прокол – и этот мышечный слой запечатывает дыру до тех пор, пока сердце не восстановит работу.
– Черт возьми! – воскликнул Льюис.
– И у этого парня все органы такие, – сообщил Беллармайн. – Врачи, изучая человеческое тело, давно мечтали изменить в нем некоторые вещи, так сказать, улучшить их. Джонсон выглядел так, словно эта мечта осуществилась. Более выраженные позвонки, при этом их меньше, чем обычно. Пигментированные сосуды в глазах, явно какой-то фильтр для…
– Точно! – Льюис хлопнул ладонью по кровати. – Он показался мне каким-то странным, и я никак не мог понять почему. У него зрачки меняли цвет. Я помню, что заметил это и…
– Вы не видели всего остального! – воскликнул Беллармайн. – У него расширенный таз, более равномерно распределявший вес между ногами. Кости стопы крупнее и равномернее распределяли вес над сводом. Внутренности поддерживала переплетенная мембрана. В системе кровообращения стратегически расположенные клапаны, контролировавшие кровоток. Джонсон, может, внешне и выглядел человеком, но внутри это был сверхчеловек.
– А что там с техникой в подвале морга? – спросил Льюис.
Беллармайн встал и принялся шагать взад-вперед. Наконец он остановился, оперся о поручни койки и посмотрел на Льюиса.
– Я полночи потратил на то, чтобы все там осмотреть, – сказал он. – Никогда не видел столь великолепно продуманной и исполненной системы. Ее основная задача – собирать кровь трупов и фракционировать белок.
– То есть создание плазмы или что-то в этом роде? – спросил Льюис.
– Да, что-то подобное, – ответил Беллармайн.
– Не думал, что для этого годится кровь трупа, – сказал Льюис.
– Мы тоже, – сказал хирург. – Впрочем, русские над этим работают. По результатам наших опытов, распад происходит слишком быстро. Мы пытались…
– Хотите сказать, это все происки коммунистов?
Беллармайн покачал головой.
– Ничего подобного. Эта система неизвестна не только в США, но и на Земле в целом. Есть там одна центрифуга, которая раскручивается от единственного дуновения ветра. Мысль о том, какую силу она может вырабатывать, приводит меня в ужас. У нас нет материалов, которые и близко подошли бы к этому сплаву. И у русских тоже.
– Откуда вы знаете?
– Начнем с того, что подобный механизм необходим для нескольких подобных проектов, а у русских по этим проектам результатов не больше, чем у нас.
– Значит, что-то было произведено из крови трупов и хранилось в этих баллонах, – сказал Льюис.
Беллармайн кивнул.
– Я проверил. Крепления на баллонах соответствовали креплениям на механизме.
Льюис вынудил себя сесть, не обращая внимания на боль в груди.
– Это означает внеземное вли… – Боль в груди стала нестерпимой, и он, замолчав, рухнул обратно на подушку.
Доктор Беллармайн подбежал к нему.
– Дурак! – рявкнул он. – Вам же было велено не напрягаться. – Он нажал на кнопку вызова в изголовье кровати и занялся повязками.
– В чем дело? – прошептал Льюис.
– Кровотечение, – объяснил Беллармайн. – Где эта дура медсестра? Что она не отвечает на вызов? – Он оторвал пластырь.
Открылась дверь, и вошла медсестра. Увидев, что происходит в палате, она остолбенела.
– Тревога! – сказал Беллармайн. – Зовите доктора Эдвардса! Несите плазму!
В голове у Льюиса будто стучал барабан – все громче, и громче, и громче. Затем стук начал стихать, и не осталось больше ничего.
* * *
Его разбудили шуршание и звук шагов. Он узнал эти звуки. Шелест накрахмаленной формы медсестры, которая ходила по палате. Льюис открыл глаза и по свету за окном определил, что сейчас середина дня.
– Вы проснулись, – сказала сестра.
Льюис повернул голову на звук ее голоса.
– Вы новенькая, – заметил он. – Я вас не узнаю.
– Отделение особого ухода, – пояснила сестра. – Расслабьтесь и постарайтесь не двигаться. – Она нажала на кнопку вызова.
Льюису показалось, что над ним почти сразу же нависло лицо доктора Беллармайна. Врач прощупал пульс на запястье Льюиса и глубоко вдохнул.
– У вас был шок, – сказал он. – Молчите, вам нельзя разговаривать. И не пытайтесь двигаться.
– Могу я задать несколько вопросов? – прошептал Льюис тихим, глухим голосом.
– Да, но очень коротко. Вы не должны напрягаться.
– Шериф что-нибудь выяснил насчет баллонов?
Беллармайн скривился.
– Их не смогли вскрыть. Не смогли разрезать металл.
– Это все подтверждает, – сказал Льюис. – Думаете, существуют еще такие механизмы?
– Наверняка, – сказал Беллармайн и сел на стул в изголовье кровати. – Я еще раз осмотрел подвал, на сей раз взял с собой технического специалиста. Он со мной согласен. Все там говорит о массовом производстве. В основном арматура с минимальной машинной обработкой. Простая, эффективная конструкция.
– Но зачем? Зачем нужна кровь мертвых людей?
– Я и сам задавался этим вопросом, – сказал Беллармайн. – Может быть, для питания растущих культур. Может, для извлечения антител.
– Это возможно?
– Все зависит от того, насколько быстро взята кровь. На время влияют температура и состояние тела и еще много факторов.
– Но зачем?
Хирург провел рукой по седым волосам.
– Мне не нравится мой собственный ответ на этот вопрос, – сказал он. – Я все думаю о том, как мы фракционируем кровь морских свинок, как производим вакцину из зародышей цыплят, как используем всех наших подопытных животных.
Взгляд Льюиса упал на столик в другом конце палаты. Кто-то перенес на него все журналы с прикроватной тумбочки. Он все еще видел обложку с пучеглазым чудовищем.
– Насколько я знаю из научной фантастики, – сказал Льюис, – та серебряная сетка в стене коридора – видимо, какой-то передатчик материи. Она отправляет баллоны туда, где их используют. Интересно, почему ее не поместили внизу с остальными механизмами.
– Может, она должна находиться на поверхности, – сказал Беллармайн. – Я знаю не больше вашего.
– Вы трезвомыслящий человек, док, – сказал Льюис. – Почему вы так спокойно приняли теорию о пучеглазом чудовище?
– Дело в сочетании фактов, – ответил Беллармайн. – Серебряная сетка, дизайн и назначение механизмов, неизвестные металлы, странности в организме Джонсона. Сразу видно, это – ПРИШЕЛЬЦЫ. Но тот же вопрос я могу задать и вам, Льюис. Что навело вас на эту мысль?
– Джонсон. Он назвал меня «обыкновенным человеком». Я задумался, насколько же парень должен отличаться от всех остальных, чтобы отделять себя от человеческой расы.
– Все сходится, – сказал Беллармайн.
– Но при чем тут морские свинки? – спросил Льюис.
Хирург нахмурился, глянул на пол, затем снова на Льюиса.
– Это устройство выполняло еще одну функцию, – сказал он. – Подвергало живые вирусы определенному воздействию – облучению рентгеновскими лучами или бета-лучами или чему-нибудь подобному, – и помещало мутировавший вирус в небольшой контейнер размером с ваш кулак. По опыту я знаю, что некоторые мутировавшие вирусы могут быть смертельными.
– Биологическое оружие, – прошептал Льюис. – Вы уверены, что это не русские?
– Уверен. Это был идеальный центр распространения инфекции. Полноценный. Если бы все сработало, Банбери был бы уже опустошен.
– Может, они были не готовы.
– Биологическое оружие считается готовым к применению, когда обустроен хотя бы один центр распространения инфекции. Нет… Это устройство производило незначительные изменения в обычных микроорганизмах, если не ошибаюсь. Маленький контейнер помещался в…
– Подставке на столе Джонсона, – сказал Льюис.
– Ага, – подтвердил Беллармайн.
– Я его видел, – сказал Льюис. – Принял за освежитель воздуха. – Он смахнул с одеяла невидимые пылинки. – Значит, они заражают нас мутировавшим вирусом.
– Это меня и пугает, – сказал Беллармайн.
Прищурившись, Льюис посмотрел на хирурга.
– Док, что бы вы стали делать, если бы узнали, что одна из ваших белых крыс не просто обладает достаточно развитым интеллектом, но к тому же понимает, что вы с ней делаете?
– Ну… – Беллармайн выглянул в окно. Сгущались сумерки. – Я не чудовище, Льюис. Я бы, наверное, отпустил ее на волю. Нет… – Он почесал подбородок. – Нет, пожалуй, и не отпустил бы. Но я бы не стал больше заражать ее. Наверное, я провел бы несколько тестов, чтобы проверить, насколько она умна. Эта крыса перестала бы быть простым подопытным животным. Она стала бы полезной с психологической точки зрения. С ее помощью я смог бы многое узнать о себе.
– Я так и подумал, – сказал Льюис. – Долго мне еще валяться в кровати?
– А что?
– Я придумал, как подопытные могут сообщить исследователям, что время вышло.
– Как? Мы даже не знаем их языка. Мы видели одну особь, и она мертва. Мы даже не можем быть уверены, что они отреагируют так, как отреагировали бы мы сами.
– Они отреагируют так же, – сказал Льюис.
– Откуда вы знаете? Они должны уже понимать, что мы разумны.
– Крыса тоже в некоторой степени разумна, – сказал Льюис. – Все зависит от того, как вы на нее смотрите. Разумеется, по сравнению с нами, они овощи. То же самое и с…
– У нас нет права ставить под удар все остальное человечество, – запротестовал Беллармайн. – Черт возьми, один из них пытался вас убить!
– Все указывает на то, что он был с дефектом, – заключил Льюис. – Слишком много ошибок наделал. Только поэтому нам и удалось разгадать их замысел.
– Они могут решить, что мы больше не приносим пользу, и избавиться от нас, – сказал Беллармайн. – Они…
– Среди них должны быть настоящие ученые, – сказал Льюис. – Джонсон был простым лаборантом. Настоящие ученые поступят так, как поступаем мы, люди. Я в этом уверен. Для того чтобы быть настоящим ученым, нужно уметь контролировать себя. Это значит, уметь понимать проблемы других людей… других существ. Нет, док. Вы с самого начала дали самый верный ответ. Вы проводите психологические испытания с крысами.
Беллармайн рассматривал свои руки.
– Что вы задумали?
– Возьмите белую крысу из лабораторной клетки. Заразите ее каким-нибудь простым микробом, оставьте в клетке шприц с заразой и все это – крысу и остальное – поместите возле той серебряной сетки. Исказите…
– Это безумие, – воскликнул Беллармайн. – Как вы можете заставить гипотетическое нечто обратить внимание на ваше послание, если даже не знаете их языка? Как с ними вообще можно контактировать?
– Исказите поле сетки, прикоснувшись к проводке чем-нибудь металлическим, – сказал Льюис. – Привяжите металл к палке, чтобы было безопаснее.
– В жизни не слышал более безумной идеи! – повторил Беллармайн.
– Достаньте мне белую крысу, клетку и шприц, я все сделаю сам, – сказал Льюис.
Беллармайн встал и зашагал к двери.
– В ближайшие две недели вы ничего не будете делать, – отрезал он. – Вы больны, а я и так слишком много с вами разговаривал. – Он открыл дверь и вышел из палаты.
Льюис уставился в потолок. По телу прошла дрожь. Мутировавший вирус!
Открылась дверь, вошли санитар и медсестра.
– Вам надо съесть горячий студень, – сказала медсестра. Она помогла ему есть, затем, вопреки его возражениям, вколола ему снотворное.
– Предписания врача, – строго сказала сестра.
– Какого врача? – пробормотал Льюис сквозь окутывавший его туман.
– Доктора Беллармайна.
Туман сгустился, сделался темнее. Льюис провалился в кошмар, где тысячи Джонсонов носились вокруг него с большими металлическими баллонами и каждый из них спрашивал: «Ты человек?» и брал у него кровь.
* * *
Очнувшись, Льюис увидел сидящего возле кровати шерифа Чернака. За окном занимался рассвет. Льюис повернулся к шерифу и с трудом прошептал:
– Утро, Джон… – Язык еле ворочался во рту и казался сухим и неповоротливым.