– И почему у нас так всегда!? Сделать из всякого важного дела или хохму, или откровенную глупость! За что бы ни взялись!
Мальчишка с планшетом заглянул в стеклянную входную дверь и выкрикнул:
– Приехали! Сейчас на штурм бросятся! Вот это да! – И стал быстро водить пальцем по экрану планшетки.
Дверь широко распахнулась. В банк уверенным шагом вошел небольшого роста, полный человек в черном плаще и фуражке и недовольно спросил:
– Что тут у вас?
Все молчали. Мальчишка с планшеткой взял инициативу на себя и объявил:
– Вооруженный захват кредитного учреждения!
Вошедший не обратил на эти слова никакого внимания и спросил:
– Начальство где?
– Нету никого! – ответила служительница.
– На Багамах, небось! – сказал вошедший. – Я там был два года назад. Жуть, сколько народу! И все из этих, из разыскиваемых. А кто с ружьем? – Он посмотрел на Динга.
– С ружьем я! – отозвался налетчик.
– А ты чего? – вошедший подозрительного смотрел на Динга.
– Я за карточкой! – ответил Динг.
– Как? – удивился налетчик. – Ты говорил, что обманутый!
– Значит, передумал! – сказал полицейский.
– Эх, ты! – грустно проговорил налетчик, глядя Дингу в глаза. – Что ж ты со мной так не по-человечески!?
– Лирика потом! – объявил полицейский. – Сейчас все пишут объяснительные. И обманутые, и необманутые. Где у вас бумага?
Открыли дверь в соседнюю комнату. Стали искать ручки и рассаживаться на стулья.
– Что я вам буду писать? – удивлялась старушка, ждавшая сестру. – Сами пишите. Я очки не взяла.
Динг подошел к входной двери, открыл ее наполовину и юркнул на улицу. Свернул за угол дома и столкнулся с охранником в черной рубашке.
Охранник взглянул на Динга, покачал головой и задумчиво сказал:
– Н-да, мил человек, полпятого – это вам не полвторого!
Динг вошел в лабораторию, громко захлопнув за собой дверь, уселся на стул и сказал:
– Послушай, Толик! Мне очень надо, чтобы ты помог. Я сам быстро не разберусь, а действовать лучше сейчас.
Толик вздохнул, посмотрел в окно и спросил печальным голосом:
– И чего надо?
– Тут – один человек! – быстро заговорил Динг. – Сегодня прибежал в банк, требовал назад свои деньги, а его схватили – и в кутузку!
– Из этих, что ли, из вкладчиков? – уточнил Толик.
– Его обманули, и его же – туда! – возмущенно проговорил Динг.
– Безобразие! – равнодушно согласился Толик. – Он что, отлупил их там?
– Никого не тронул! – сообщил Динг. – Со всеми был очень вежлив. Только на меня обиделся за то, что я представился ему обманутым вкладчиком.
– А это ты для чего?
– Сам не знаю!
– Он с оружием прибегал или просто так? – поинтересовался Толик.
– С большущим ружьем! – доложил Динг.
Толик скривил физиономию, помолчал и сказал:
– Ну да! Жизнь есть сочетание случайности, причудливости и глупости живущего.
– Надо как-то ему помочь! – уверенно заявил Динг.
– Давайте! – согласился Толик. – Посоветуем этому типу больше с ружьем по банкам не бегать.
– Его посадят в кутузку! – выкрикнул Динг.
– Да здравствует человеколюбие! – объявил Толик. – Но куда его еще пристроить?
– Пусть сидит дома!
– Согласен, – сказал Толик и посмотрел на собеседника.
Дингу этот взгляд очень не понравился, и он торопливо заговорил:
– Вы ведь можете! Хотя бы попробовать! Ведеев сказал, что вы в тот раз, с приказами об институте, здорово нахимичили! Может, и сейчас?
– Что? Кто? Я? – Толик выпрямился и посмотрел на Динга. – Вопиющее предположение! И о таком почтенном человеке! Вы повторяете возмутительные слухи, распространяемые недоброжелателями! Каков этот Ведеев! И самое возмутительное – «нахимичил»! И о ком? Обо мне! Если кто-то хочет меня в чем-то заподозрить, это будет несправедливо и неправильно!
Толик стал постукивать башмаками по полу и явно ждал, когда Динг уйдет.
– Я этого человека подвел! – сказал Динг.
– В каком из смыслов? – удивился Толик.
– Говорил, что тоже вкладчик. А он мне сказал, что я поступил с ним не по-человечески.
– Н-да, по всему видно, что сильно человек пострадал в интеллектуальных баталиях, – заметил Толик. – Может быть, ему сейчас нужно посидеть и подумать. А я что? Уполномоченный по делам человечества, что ли?
IV
«Надо же, Восьмое Марта на носу, – подумал Ведеев. – Пора поздравлять! Вопрос только – кого? И тем не менее, кандидатуры есть! Во-первых, Ирина! Почему бы не напомнить ей о себе!? Во-вторых, Любочка! Остальным не напишешь. Можно считать, что их нет. Но тогда вопрос в том – что пожелать! И так, чтобы без обычных банальностей. Дальше “благ” дело все равно не продвинется. Тогда хотя бы все блага собрать в одну кучу».
Минут через пять на экране дисплея появилось:
«Сердечно поздравляю с Праздником 8 Марта! Желаю Вам в этот светлый и радостный день благополучия, благолепия, благодушия, благоденствия, благоприятствования, благодати, благонамеренности, благонравия, благонадежности, а также благочинности и благообразия. Искренне Ваш».
«Может, я разошелся чересчур? – подумал он. – Но жалко выбрасывать. Оставим, как есть! Кому послать? Иных уж нет! Тогда – Кольке! Пусть почитает. Еще кому? Начальство не оценит, бухгалтерия не поймет. Чьи еще электронные адреса есть? Семенов! Пусть ознакомится!»
К вечеру Ведеев успел обо всем забыть и удивился, увидев на почте несколько писем.
Колька был краток: «Тебе того же!».
Любочка написала: «Спасибо за “Искренне Ваш!”».
Эта фраза Ведеева озадачила. «Что еще за намеки?» – подумал он. Поиски намеков не заставили себя долго ждать и увенчались успехом. Это раздосадовало Ведеева еще больше. Пришлось проявить самокритичность и признаться: «Да, уела она меня!». Почтенная дама, сотрудница солидного учреждения, двадцать подчиненных, не считая курьеров. И вдруг такие фамильярности от забытого приятеля. Надо позвонить и извиниться. Надо! Но не хочется.
После обеда в лаборатории появился Семенов. Но про письмо ничего не сказал. Попросил:
– Можно я в вашем оборудовании поковыряюсь немного?
– Чего вы там ищите? – спросил Ведеев.
– Смотрю интенсивность излучения, – Семенов пожал плечами. «Темнит, городской сумасшедший, явно темнит, – подумал Ведеев.
– Опять хочет кого-то подкузьмить. Соседний институт, например».
– В лаборатории плохо работается, – сказал Ведеев. – То ли дело на даче. Небо, простор! Тут день только начался – и уже темнеет. А там и одно успеваешь сделать, и другое! В открытом пространстве больше времени!
Но Семенов сделал вид, что не слышит.
Из соседней комнаты вышла Наташа. Заглянула в монитор, стоящий перед Семеновым, и предложила:
– Хотите, помогу!
– Не, я сам! – Семенов ответил, не оглядываясь.
Хорошо бы Наташу выдать замуж за балбеса командировочного, подумал Ведеев. Так сказать, в рамках наведения матримониального порядка.
Наташа еще раз взглянула на монитор и сказала:
– Вот, здесь надо кликнуть, чтобы картинка открылась.
Семенов промолчал и придвинул скрипучий стул ближе к столу.
– Только время от времени не портится! – заметил Ведеев.
Но Семенов и на это не прореагировал.
Ведееву позвонили по городскому телефону. Женский голос закричал:
– Алло! Сережка! Ну, ты совсем, что ли, охамел? Ни звонишь, ни показываешься!
– Слушаю вас внимательно, – ответил Ведеев, гадая, кто бы это мог быть. На ум не приходило ничего подходящего.
– Естественно, слушай внимательно! – ответили в трубке. – Ты что? Правда, не узнаешь? – И вдруг раздался крик. – Анжелика!
Это не добавило в разговор никакой ясности, и Ведеев ограничился тем, что прокашлялся.
– Поземкина! – радостно выкрикнули в трубку.
Теперь кое-что встало на свои места. Ранняя молодость, турпоход по крымским горам, банки со сгущеным молоком, манная каша и бутылки с дешевым портвейном.
– Но теперь я – Песочная! А ты кто? Ты все – по научной линии? Вот, здорово! Мне с тобой очень надо посоветоваться. Я к институту сейчас подскочу. Выйдешь на полчасика?
Перед воротами института Ведееву пришлось прохаживаться минут сорок. Было ветрено и холодно. Но утешала мысль, что хотя бы не пришлось тащиться на эту встречу неизвестно куда.
Недалеко от ворот остановился большущий черный джип. Минут пять из него никто не выходил. Наконец, передняя дверь распахнулась и из машины нескладно вылезла рослая блондинка в белом пальто и на высоких каблуках. Оглядела Ведеева с ног до головы и объявила:
– Ты всегда был тюфяком и этим обращал на себя внимание, в частности, мое!
Ведеев ожидал услышать поток стародавних воспоминаний, с путаницей в именах, событиях и людях. Но ему совершенно неожиданно заявили:
– Меня пытаются обобрать! Нюхом чую!
Он хотел промолчать. Но пауза затягивалась. Из вежливости пришлось спросить:
– Кто?
– Мой муженек! Шпизон! Типичный шпизон!
– Н-да, дела! – согласился Ведеев.
Анжелика хлопнула Ведеева по плечу и выкрикнула:
– В прошлом году смотрела по телеку, как Заправскому вручали премию! Показали какую-то мокрую курицу рядом с ним. Сидела, мордочку вертела в разные стороны. – Анжелика помолчала и продолжила трагическим тоном. – А я могла бы быть на ее месте! Как все несправедливо! Нашла его телефон. Еле дозвонилась. Сказала: если нужна от нас спонсорская помощь, может обращаться! Вообрази, через три дня перезвонил, и чего-то там канючил. Еле от него отделалась! Ты чего молчишь?
– Думаю, – тихо сказал Ведеев.
– Как я тебе?! Через столько-то лет!
– Не женщина, а майская гроза!
– Да? Но это как-то надуманно, – сказала она.
– Нисколько! – ответил он.
– А я всегда выражаю свое мнение с самой распространенной точки зрения! – Она посмотрела на Ведеева. – Но давай – о деле!
– Пожалуйста! – согласился он.
– Этот типичный шпизон хочет меня надуть.
– Как?
– Неважно! – сказала Анжелика. – Главное – хочет. Моя задача – оставить его с носом. Поэтому я приехала к тебе. Сейчас все говорят о современных методах.
– Каких таких? – поинтересовался Ведеев.
– Это ты мне должен сказать – каких? А не я тебе!
– У нас тут все проще! – ответил Ведеев. – Одни излучения. Да еще в вакууме!
– Может, и это пригодится! – Анжелика взяла его под руку. – У шпизона что-то есть в депозитарии. Это надо перевести – я скажу куда! И на счетах у него – тоже порядком! Надо будет разбросать по офшорам.
– А в чем задача? – поинтересовался Ведеев.
– Как в чем?! – раздраженно выговорила Анжелика. – Залезть, узнать, перевести.
– А, вот оно что! – неожиданно для себя вскрикнул Ведеев.
– Ну да! – подтвердила Анжелика.
– Через вакуум не получится! Вакуум все это съедает. Останется одна труха. Тебе надо к программистам.
– Давай телефон! – Она недовольно посмотрела на него.
– У меня таких знакомых нет.
– Найди! Мне надо! Я не могу просто так выпустить шпизона из рук.
К Ведееву вернулась бодрость духа и он объявил:
– Звони по этому поводу послезавтра. Я бегу! Вакуум может перекипеть!
Динг вышел из метро на улицу и сразу оказался в гуще событий. Главных действующих лиц было двое. Одна – высокая и полная с охапкой букетов алых роз в руках; вторая – маленькая и тоже полная с охапкой белых роз. Высокая шандарахнула противницу своей охапкой сверху вниз без особого размаха. Бац! Бац! Фейерверк из алых лепестков взвился в воздух. Прохожие ахнули от неожиданности и отскочили в разные стороны. Далее произошло нечто мимолетное и неуловимое. Маленькая с кошачьей проворностью оказалась сбоку от соперницы и огрела ее букетом по спине. Бац! Бац! В воздухе рассыпался фейерверк белых лепестков.
Вокруг все загудело от воплей и визгов. Дингу ничего не оставалось, как вильнуть в узкую щель между киосками и пробираться вперед по жестяным банкам, пластиковым бутылкам и чему-то еще. На воле он долго рассматривал свои ботинки и тщательно вытирал их об асфальт.
Ок стоял у скамейки в начале сквера, сложив руки за спиной, и делал вид, что происшествие прошло для него незамеченным.
– Как тебе у нас, дружище? – спросил он Динга. – Обживаешься?
– Во всех смыслах! – ответил Динг. – Макароны варю, листаю старые трактаты, участвую в научных мероприятиях.
– Тебе, отшельнику, это полезно! – Ок продолжал держать руки за спиной и чуть покачивал головой.
Они пошли по скверу, обходя коляски с детьми, и Динг сказал:
– Я, видно, поначалу дал маху с размаху. Пришлось включать дополнительные массивы данных. Твоя база была чересчур куцей. Но теперь я знаю, что Петров или Сидоров могут быть у себя, но вне себя, а если кто-то собирается творить, лучше, чтобы ничего не натворил. Но слово «пронесло» продолжает мне досаждать. Не понимаю, с какой стати оно оказалось в языке.
– Знаешь ли, всегда ценилось разнообразие, – заметил Ок.
– А то, что привлекают и под знамена, и к ответственности, мне даже понравилось.
– Н-да, это оригинально, – согласился Ок.
– Вчера я прогуливался по тротуару возле института и наступил на кучу пса Тузика, а его хозяйка мне заявила, что это к деньгам.
– Видимо, в народной традиции считается, что в таком случае человека надо попытаться успокоить, – заметил Ок.
– Но один раз я действительно дал маху, – сказал Динг.
– В чем? – полюбопытствовал Ок.
– Я слишком подробно ответил на вопрос турбулентности.
– Чей вопрос?
– Семенова.
– О турбулентности столько мнений, что твое потонет среди прочих. – Ок проворно посторонился, уступая дорогу велосипедисту в шлеме и красной майке.
– Но я высказал правильное мнение, – заметил Динг.
– Этого никто не заметит. Да и твоего приятеля всерьез не воспринимают.
– Мне кажется, он насторожился, когда я говорил с ним о времени, – ответил Динг.
– Насколько я понимаю, ты хотел поговорить о проблемах в программах, которые я для тебя подготовил, – сказал Ок. – Я постарался, чтобы они не получились жесткими. Была бы скучища, да и только. По крайней мере, я так считаю. Мне полная идентификация с местными жителями никогда не нравилась. С ней невозможно угадывать и придумывать.
– Теперь это неважно. – Динг повернулся, чтобы идти обратно к метро. – Но из-за твоих питомцев у меня проявились атавизмы эмоций. Эти создания могут озадачить. Они говорят, что у них от алкоголя головы болят, а у меня – ягодицы. Вот и пойми особенности здешней эволюции.
– Они осознали фактор изменчивости, – сказал Ок.
– До этого даже чудовища из Вселенной KS-09 догадались, – ответил Динг. – Помнишь, как они перли на нас. Мы стояли в текущей магме и отбивались из последних сил. Но в новой экспедиции будет намного труднее. Поэтому, как говорят местные аборигены: «Не надо тянуть резину, Ок!». Но как ни прискорбно, твои подопечные не только не научились избавляться от случайностей, а даже не догадались, что это возможно. Я всегда терпеть не мог случайности и много сил потратил на то, чтобы их не было.
Они подошли к метро. У входа две продавщицы, – большая и маленькая, – стояли почти рядом, печальные и молчаливые, и торговали фиалками.
Динг понюхал букетик и сказал:
– Н-да! Какой тонкий аромат у фиалок! А как хороши, как свежи были розы!
V
У перекрестка Ведеев остановился, огляделся и подумал: «Столько лет ходил по этой улице, смотрел по сторонам и о чем-то рассуждал. И не вспомнить, о чем именно».
Направо по улице – к школе, налево – к пруду. За перекрестком на месте его дома высилось огромное здание с большими лоджиями. На другой стороне улицы еще давно, когда учились в школе, снесли ладные двухэтажные домики с застекленными террасами и взгромоздили на их месте три стандартные двенадцатиэтажки.
Ведеев шел по тротуару вдоль ряда старых сосен и старался угадать, где стоял его дом.
Взглянул на противоположную сторону и прошептал про себя: «Как же так?». Крайней из двенадцатиэтажек не было. Место, где она стояла, огораживал серый, некрашеный штакетник, а за ним среди деревьев виднелся двухэтажный деревянный дом с двумя застекленными террасами одна на другой.
«Это что такое?» – подумал Ведеев и остановился.
«Нет, все нормально!» – сказал он себе и стал быстро переходить улицу.
Прошел по тротуару вдоль серого забора и остановился у калитки. Верхний край одной из досок был отломан. В прорехе виднелась дорожка к дому, клумба, а дальше – клены вокруг врытого в землю стола и две скамейки.