– Сборище полоумных, – критически высказался он, разглядывая их. – Вы когда-нибудь спите?
– А ты что здесь делаешь? – изумился Ленни.
– Я занимался, – с готовностью ответил Рамзес.
Вытащив из кармана изящный томик в кожаном переплёте, он бегло продемонстрировал его друзьям и снова спрятал. Ленни не успел прочесть название, однако Амбер – судя по его деланной усмешке – успел.
– Сидел себе в ратуше, увидел свет…
– Поздравляю, – отозвался Хранитель.
– В окнах библиотеки, – мрачно буркнул бывший практикант, у которого всегда было неважно с чувством юмора.
– И решил проведать старых друзей по старой памяти? – Амбер вздохнул. – Садись, Ленни, не маячь…
– Да, решил. Но могу поспорить на что хотите, ты не меня ждал! – Рамзес картинно поднял руку с кофейной чашкой. Тень от руки походила на корявый сук с уродливым наростом.
– Это правда, – мягко сказал Амбер. – Тебя я не ждал.
Он приблизился к окну и отдёрнул штору, словно обнажив бесконечно чёрный туннель в мир иной. Абсолютно матовое стекло ничего не отражало, но Ленни заметил, как Хранитель, подняв руку, быстро начертил на нём какие-то невидимые знаки…
– Странно представить, что там, в темноте, кто-то следит за твоими окнами, – глухо проговорил Амбер. Он прижался лбом к стеклу, и на секунду сидящим в кухне показалось: ещё чуть-чуть, и он уйдёт туда, в эту агатовую жижу, с концами.
– А давайте рассказывать страшные истории! – вдруг сказал Ленни.
– Не согласен. Страшные истории не имеют смысла. Они ничему не учат, – заявил Рамзес.
Они с Ленни сердито поглядели друг на друга. Амбер рассмеялся и отошёл от окна.
– Светает – сказал он. – Самое время.
И погасил лампу.
Действительно, переход ночи в утро совершался удивительно быстро. Сначала над соседними домами образовалась лёгкая серебристо-серая вуаль, которая быстро росла, принимая разные формы и очертания. Сейчас это была огромная птица, распластавшая рваные крылья, а через несколько секунд – ветвистое дерево или фантастическое животное-матаморф. Небосклон, пропитанный россыпью этих маленьких частичек света, преображался на глазах. Тьма отступала, смывая остатки мрака с предметов и лиц, забираясь в самые укромные уголки, чтобы вновь дожидаться там своего часа. А за окном жемчужный кокон света лопнул, выпуская над Городом первые робкие лучи.
Бледно-розовое зарево, небо перламутровых оттенков – словно опрокинутая раковина, укрывшая в сердцевине главную драгоценность Творца. Ленни, конечно, видел рассветы красивее, но сознавал, что запомнит именно этот.
– Я знаю только одну страшную историю, – сказал Хранитель.
– И я догадываюсь, какую, – подхватил Рамзес, разглядывая узор на краях своей чашки. – Это История о короле Галахаде и нажитых неприятностях. Он рассказывает её каждый год, когда полагает, что наша память притупилась, верно, Амбер?
– Верно только то, что ты так и не смог запомнить название, – заметил Амбер. – Значит, одного раза в год маловато. Называется эта история «О короле Галахаде и нажитой карме».
– Существенная разница, – безо всякого выражения отметил Рамзес и зевнул.
– Существенная, конечно, – серьёзно сказал Амбер. – Жизнь всегда непредсказуема, и никому неведомо, где ты окажешься в следующий момент – на коне или?..
В это время Ленни как раз изучал красочный диптих, вывешенный на стене: на первой картинке сказочный рыцарь в полном боевом вооружении на коне въезжал в двери бара с вывеской «Слишком Живое Пиво»; на второй того же рыцаря выносили из бара на щите…
– Всё верно, – обронил Амбер. – Я к тому, что следует называть вещи своими именами. Моя история относится к давним дням, когда ещё и самого Города не было в помине, что уж говорить о нас с вами…
– Задолго до Первой Оторопи? – вырвалось у Ленни.
Никто не ответил ему, только Рамзес, встретившись с Ленни взглядом, пробормотал: «Да не знаю я!» и поторопил Амбера, мол, давай, начинай свою давнюю историю.
– Жил однажды могучий рыцарь по имени Аман, – речь Амбера преобразилась, едва его память коснулась событий столь древних. – Был он весьма состоятелен и родовит, но то ли предки попались нерадивые, то ли звёзды не так сошлись, а уродился наш рыцарь довольно-таки непутёвым субъектом. Падок он был на различные идеи, особенно благородного свойства, великим желанием горел: бедным помогать, принцесс спасать от всяких бедствий, ну, и души врачевать он любил, а как же иначе. Так и жил рыцарь сей в полном согласии со своими идеалами, ничуть не замечая, что не становится лучше от его деяний никому, а почему так – один Творец ведает. Часто бывало, рыцаря прямо на месте в открытую оскорбляли им же «спасённые», но он свято верил в свою миссию и лишь удваивал усилия.
– А Галахад-то где?! – заворчал Рамзес. – Это напоминает какой-то нравоучительный трактат с плохим концом.
– Я решил остановиться на предыстории подробнее, – терпеливо пояснил Амбер. – Здесь имеется определённая причинно-следственная связь.
– Да ну её на фиг! – возмутился слушатель и зевнул снова. – Давай уже о подвигах.
– Подвигов сегодня не будет, – отрезал Амбер. – И вообще, кто бы говорил.
Помолчали. Солнце потихоньку выплывало из-за домов, но сегодня оно казалось сонным и невесёлым. Его лучи будто ощупывали скаты крыш, скользя по ним так нерешительно, как если бы боялись оставить след на ребристой черепице.
– И вот случилось, узнал Аман о легендарном благородстве Великого короля сильфанеев Галахада, да и о подвигах его славных, ну, тех, о которых я не буду сегодня рассказывать. И положил себе примкнуть к королю и его воинству, дабы не одному с несправедливостью-то бороться! И хотя отговаривали его некоторые сердобольные люди, пустился Аман на поиски короля по белу свету, объехал всю землю, да не по разу, но Галахада так и не встретил. Нетерпелив был доблестный сей муж, Аман, стал он уже задумываться – а вдруг да ошибались легенды? А меж тем уж три года миновало как не было.
Рамзес фыркнул, но ничего не сказал. Амбер продолжал, будто не слыша:
– А Галахад как раз в это время пребывал в Аду. Чего он там делал – об этом история умалчивает, но, зная короля сильфанеев, я уж наверняка могу сказать, что были у него только благие намерения… – Амбер запнулся, почувствовав некую двусмысленность, но ощущение прошло, и он снова заговорил: – Как вам известно, один год в Аду здесь за тысячу, поэтому, выйдя оттуда, Галахад обнаружил, что ему на днях стукнуло четыре тысячи лет, хотя чувствовал он себя лишь на свои триста семьдесят восемь. Само собой разумеется, король пребывал в не самом лучшем настроении.
Тут его и увидел Аман, и был так восхищён, что заговорил стихами, и сказал следующее:
– О Великий Галахад!
Я за тебя хоть в самый ад!
А Галахад, вообще-то, совсем не собирался в Ад; к слову сказать, он был только что оттуда. Но раз Аман обнаружил такое страстное намерение, да ещё и в стихах, попасть именно в Ад, туда он и был послан…
– Кошмар какой-то! – сказал Ленни.
Амбер тонко улыбнулся.
– Страшная история, как же иначе! Ад уже в те времена был не тот, что давеча, и бедным демонам-идеалистам туго пришлось в соседстве с Аманом. Но и Галахада не миновало заслуженное возмездие. Совет Мудрых прознал о его проделке и осудил его, поскольку он нарушил Равновесие в Немире посредством лжи и обмана. И это было очень печально, поверьте мне, друзья мои. Напрасно бедный король защищался и кричал, что никого не обманывал, и Аман получил именно то, что хотел… его наказали, и с тех пор никто больше не называет Галахада Великим, хотя почести оказывают прежние.
– Погоди! Как это – не называют, – начал Рамзес, – я сам слышал…
– В официальных документах, – утомлённо пояснил Хранитель.
– Да уж, «печально»! – передразнил Рамзес. – Воистину! Помнится, об этом балладу сочинили, слов не помню, но заканчивалась она чем-то вроде: «Теперь Великий Галахад и сам не рад, и сам не рад…»
– Потом он не раз пытался ворваться в Ад и забрать рыцаря, но там теперь тихий час, а представляете, сколько длится тихий час в Аду?! – и Амбер тоже зевнул, пытаясь подавить вздох облегчения. – Ну, вот и всё.
– Как это – всё?!? – спросил Ленни. – Что за Совет Мудрых?
– Это Девять Мужей, которые блюдут Равновесие во Вселенной. Только в последнее время, между нами говоря, почти не справляются… Но Галахад и по сей день живёт и здравствует, и его приговор никто не отменял.
– То есть?
– Он, понимаешь ли, не подвержен умиранию, – произнёс Амбер почти извиняющимся тоном.
Ошарашенный, Ленни повернулся к Рамзесу. Тот важно кивал, раскачиваясь на стуле.
– Так это что, всё правда? – вырвалось у Ленни.
– Ну да, Галахад бессмертен, – небрежно заметил Рамзес. – Это доказано научно. Зато всё остальное – сплошь легенды.
– Я бы показал тебе его, – подхватил Амбер, не обращая внимания на последнее замечание, – но, к сожалению, из ныне живущих в Немире короля никто не видел. Галахад давно покинул наши края.
– И говорят, что его появление должно приблизить Беспредел, – заявил Рамзес.
Ленни не знал, что и подумать. Одно дело – полёты по воздуху и беседы с великими магистрами, и совсем другое – то, что он только что услышал.
– А-а… – растерянно протянул он. – Так это был он… светлейший из королей, который должен сразиться с силами Тьмы и Хаоса?..
– А кто ж ещё?
– А… книга? – мысль отмирка запнулась, нащупав что-то важное. – Книга, про которую ты говорил, в которой всё это было описано, она…
– Может, выпьем чаю? – пробурчал бывший практикант.
– Сначала завтрак, – непреклонно отозвался Амбер.
– Ага, ты ещё про Орден Кармы расскажи, так и до обеда дойдём…
– Да пожалуйста! Орден появился в те времена, когда люди в своей гордыне стали пренебрегать Предназначением. А потом начали рождаться дети, души которых не соответствовали предначертанному свыше…
Рамзес демонстративно поднялся и направился к плите с чайником в руках. Послышалось журчание воды – это ожил кран над мойкой. Ленни заёрзал. Он хотел прояснить один простой вопрос, а вместо этого получил кучу новых.
– Постой! Что за Предназначение?
Амбер ответил просто:
– Предназначение, или Миссия – то, зачем ты приходишь в эту жизнь. То, для чего ты нужен здесь и сейчас. Вот, помоги мне поставить тарелки.
«Здесь и сейчас»! Мысленно Ленни перенёсся в Настоящий Мир, представил своих друзей, коллег по работе, тётушку… ему стало нехорошо. Ведь он отвернулся от всего этого, и отвернулся давно. Он не ценил того, что было ему дано, там не было для него «здесь и сейчас». Что же получается? Амбер продолжал, не замечая его смятения:
– Один за другим люди, а затем и целые народы, отворачивались от предначертанного, и тогда Магистр Немира создал Орден, отчасти религиозный, отчасти военный, который призван был напоминать людям об истинном пути. К несчастью, члены Ордена (их именовали рыцарями Определённого Образа Мысли, сокращённо ООМ) повадились не столько наставлять, сколько карать, и вскоре поползли слухи, что их законы и заповеди созданы не для человеческих существ. Тех, кто утверждал подобное, прилюдно шельмовали, – тут Амбер запнулся, встретив испуганный взгляд Ленни. – Ну… ты же знаешь значение слова «шельмовать»?
Отмирок, окаменев лицом, безуспешно пытался вспомнить хоть один случай употребления такого термина в местной литературе. Амбер между тем продолжал:
– В то время сохранение Равновесия не было только компетенцией Магистра и Совета Девяти. В исключительных случаях в процесс могли вмешаться высшие расы… («Вот-вот. А такой случай как раз и подвалил», – реплика Рамзеса с места). Недовольство рыцарями нарастало, и однажды со стороны Чёрных Скал пришли те, кто более других был возмущён происходящим… а может, им просто было ближе идти. Эти пришлые верили, что ситуацию можно изменить только через кризис, и ревностно способствовали тому, чтобы зло, копившееся в душах, находило выход. Только так зло может быть преображено и превращено в любовь, говорили они. Когда они взялись за дело, чаши весов ещё больше склонились к Хаосу. И за это люди назвали их Хранителями Абсолютного Зла. Их стараниями Немир переполнился злыми делами и злыми словами, которые почему-то не спешили трансформироваться. Вдобавок архаики и Рыцари Храма начали друг с другом изнурительную войну, и люди пополняли ряды сражавшихся, а кто не хотел воевать, в ужасе бежали прочь, в пустынные земли.
– Ты сказал, «архаики»?
Амбер задумчиво посмотрел на него.
– Ну да, Хранители Зла. Они тогда были волшебниками, – сказал он, словно обращаясь к самому себе. – Они могли заставить кого угодно поверить во что угодно.
– Ты что, хочешь заставить его поверить во всю эту чушь? – возмущённо спросил Рамзес.
Амбер лишь улыбнулся и погладил Ленни по плечу.
– И чем всё закончилось? – отупело поинтересовался тот, не найдя ничего лучшего.
Но, к его удивлению, Амбер, до того говоривший ясным, спокойным голосом, будто запнулся. Его глаза затуманились, на лице отразилось недоумение. Неверной рукой Амбер отодвинул чайник с подносом и присел на краешек стола.
– Чем закончилось? – пробормотал он. – Ну да, определённо должно было чем-то закончиться…
– Да опять-таки появился лучезарный Галахад на белом коне во главе сверкающего войска, и всех спас, – ехидно сказал Рамзес. – Уж конечно, ничего другого автор той книги сочинить не смог.
По всему было видно, что пить чай он передумал. Перекинув через плечо рюкзак, бывший практикант на ходу бросил им: «Увидимся». Но Амбер не пошевелился. Он словно погрузился в какой-то странный транс.
– Да, всех спас, – шептал он, покачиваясь из стороны в сторону. – Должен был спасти, как же иначе. Одного не пойму…
Была в его голосе смутная тревога, и Ленни насторожился.
– Чего? – спросил он, уставившись на двери, хлопнувшие за Рамзесом.
– С кем Галахад сражался? Кто был его врагом в той войне? – медленно и раздельно произнёс Амбер.
«Ну не меня же об этом спрашивать!» – подумал Ленни. Пожать плечами – вот всё, на что он оказался способен.
– А не эти… как их там? Хранители! – предположил он.
Амбер покачал головой.
– Что-то я очень сомневаюсь, – ответил он.
Тут из-за дверей раздался такой страшный звук, что Ленни вскочил, отыскивая глазами какое-нибудь оружие. Бросив накрывать стол к завтраку, они с Амбером выбежали на площадку первого этажа, по меньшей мере, ожидая увидеть Рамзеса, разорванного пополам, но увидели только его спину, исчезающую в одёжном шкафу.
– Обалдеть, – слово вырвалось у Ленни невольно. Впервые он видел, как человек ретировался с подобной скоростью. От кого? Или от чего? Амбер схватил Ленни за руку.
– Я вспомнил, чем всё закончилось, – это прозвучало необычайно громко, и Ленни вдруг понял, что неспроста. – Новый Магистр выработал «Свод законов Немира» и «Кодекс». Архаики утратили способность к волшебству и больше не могли влиять на Равновесие, а рыцарей Храма снабдили уставом с множественными ограничениями полномочий. Вот и всё, – произнёс Амбер с глубоким вздохом, при этом он выглядел словно профессор, только что отчитавший лекцию.
Ленни испытующе посмотрел на него и тут – странное дело! – он услышал… снаружи, с улицы! Что-то, очень похожее на отдалённый шум моря. Но ведь море было далеко…
– Амбер! – донеслось из коридора. – Ты здесь?
И Ленни осознал, что последние полминуты забывал дышать. Воздух ворвался в его легкие с такой силой, что заболела грудь. Но Ленни даже не заметил этого; он узнал голос.
Когда он раздавался громко, этот голос был чётким и вызывающим, чуть заторможенным, но будто способным проникать сквозь стены и мысли. Его хотелось слушать снова и снова. Но чаще обладатель голоса говорил тихо, почти шёпотом, словно ленясь разжимать губы ради такого занятия. Бесшумно, как призрак, он появился в дверном проёме и облокотился о косяк. И Ленни узнал его тут же, вспомнив свой сон.