Архаики. Жители Чёрных Скал. Якобы Хранители Зла. Или не якобы?..
Смуглое лицо с тонкими чертами представляло собой образец того непостижимого, необъяснимого совершенства, которое вызывает суеверный трепет, а насмешливая улыбка, не покидавшая эти, сейчас сомкнутые, уста, заставляла поёжиться. Почти белые волосы беспорядочно рассыпались по плечам, длинные пряди закрывали лоб и глаза, но вот пришелец откинул их, и Ленни вздрогнул, чувствуя, что тонет, захлёбываясь, в океане холодного цинизма и презрения. Такова была сила одного взгляда, адресованного ему. «Вот так, ни с того ни с сего, и узнаешь правду о себе», – открылась горькая истина.
Но что-то в настроении этих глаз вдруг переменилось. Нет, когда Ленни нашёл силы посмотреть в них снова, там по-прежнему колыхалась холодная звёздная бездна, но теперь эту пустоту словно озаряли лучи невидимого светила. Темнота от этого не становилась светлее, но теплее…
Сантариал Деанж не стал здороваться. Он никогда не появлялся просто так, а когда появлялся, обычно не имел времени на церемонии. Потому он не мешкал.
– Что это у тебя?
Ленни понял, что речь идет о нём.
– Ничего, – решительно сказал Амбер, взяв архаика за локоть. Ленни и не подозревал, что Хранитель Архива может выказать столько твёрдости: – Пойдём, я тебе кое-что покажу.
Но Сантариала не так-то легко было сбить с мысли. Он повернулся к шкафу.
– Рамзес. Не прячься. Я знаю, что ты здесь.
Отрывисто, сухо и по-деловому. Разумеется, Рамзес и не подумал показаться.
– Ты сопишь, словно ахинея в курятнике, – добавил Сантариал.
Хранитель нервически закашлял. Видно было, что ему очень хочется отвлечь внимание архаика от шкафа, но он боится вновь подставить под удар Ленни. На его счастье, Сантариал неожиданно заинтересовался им самим.
– Опять куришь? – спросил он, оглядывая терзаемого кашлем Амбера.
– Нет, то есть да, – ответил тот.
В последний раз, когда Хранитель обратился к этой, без сомнения, пагубной привычке, они с Ленни пытались вернуть к жизни очень ценный и очень древний том «Собрания пророческих видений, явленных откровений и мистических спазмов», который, несмотря на колоссальные усилия, рассыпался прямо у них на глазах. К счастью, большую часть данных удалось перенести в нематериальные хранилища, а когда Ленни вернулся прибрать оставшуюся труху и пыль, выяснилось, что кто-то его опередил. По версии вездесущего Рамзеса, Амбер уединился у себя, набил прахом тома старинную трубку и выкурил всё без остатка, после чего провёл весьма беспокойную ночь. Подробности ночи Хранитель обнародовать отказался, да вдобавок напустил такой таинственности, что разбудил естественное любопытство повсюду, где оно мирно дремало.
Ясное дело, Ленни с Сантариалом мгновенно придвинулись к Амберу с двух сторон, едва дыша.
– Что? – замирая от волнения, произнёс Ленни.
Архаик ограничился вопрошающим взглядом.
– Нет-нет, – сказал Хранитель, отстраняясь. – Мои комментарии слишком дорого обходятся окружающим. Не сегодня.
Сантариал мимолётно усмехнулся, и у Ленни возникло предчувствие, что сейчас что-то произойдёт. Оно не обмануло. Добротный деревянный шкаф, по внешнему впечатлению – сущий монолит из древесного массива, мастодонт тех благословенных времён, когда мебель ещё могла пережить человека, неожиданно дрогнул, со скрипом подобрался, и, обронив пару болтов, отправился к ним через комнату навстречу протянутой к нему руке архаика…
Никто не сказал ни слова, только Амбер чуть посторонился, когда шкаф едва не задел его, шествуя мимо с таким апломбом, с таким чувством самодостаточности, какое редко встретишь у живого человека. С момента своего прибытия в Немир Ленни повидал всякое, но именно этот степенно и гордо вышагивающий предмет мебели заставил его утратить ощущение реальности. Челюсть у Ленни отвисла; на какое-то мгновение он даже подумал, что на неё тоже воздействовали тайной силой внушения. Между тем шкаф остановился посреди комнаты, его дверцы беззвучно растворились, и внутри обнаружился Рамзес, сидящий верхом на чьём-то чемодане и держащийся за вешалку. Он вовсе не выглядел испуганным или обеспокоенным, только глаз у него странно подёргивался.
– Ну вот, – удовлетворённо заметил Сантариал, – какая удача, что я тебя встретил. Завязывай уже с этим, а?
– Что он сделал? – спросил Амбер тихо и очень серьёзно.
Не отвечая ему, Сантариал обратился прямо к Рамзесу, который, насупившись, смотрел в пол:
– То, что твой ректор лучший друг и доверенное лицо Магистра – не повод заливать горожанам почём зря. Во-первых, это негуманно. Во-вторых, ты отнимаешь работу у профессионалов. Подумай об этом.
– Смотри лучше за собой, – угрюмо буркнул бывший практикант, – не то дождёшься, что тебя пристукнут в тёмном переулке крышкой от помойного бачка.
– Тебе-то что?
– Мне ничего. Жаль будет тех, кого ты вгонишь в этот искус. Да и Амбер наверняка расстроится…
– Что, правда?!! – с изрядной долей издевательского юмора осведомился архаик.
– Должен сказать, твой беспорядочный образ жизни внушает мне совершенно лишние мысли, – признался Амбер, внимательно разглядывая собственное отражение в отполированной дверце шкафа. – Доходит до того, что даже я не могу с тобой связаться, а это, как мне кажется, уже чересчур.
– И ничто не подсказывает тебе, почему? – Сантариал шагнул к нему. Двигался он настолько изящно и плавно, словно дал себе обещание никуда не торопиться до самой смерти.
– Ну, кому-то же ты должен доверять, – произнёс Хранитель с несколько чрезмерным, с точки зрения Ленни, нажимом. – У тебя, возможно, тысяча причин, но я понятия не имею, какие из них ты считаешь наиболее важными.
– А ты, как и Магистр, хочешь знать всё, – безразлично подытожил архаик, теряя к разговору всякий интерес. – И, так же, как он, ничего не узнаешь…
Но ему не пришлось закончить фразу. Непонятный шум, который Ленни впервые услышал несколько минут назад, теперь просочился сквозь створки окна и достиг их ушей. Снаружи что-то ворочалось, вопило, визжало десятками человечьих голосов. Игнорировать это было уже нельзя.
– Что такое? – Ленни первый выпалил вопрос, возникший у всех одновременно. Амбер обернулся к Сантариалу.
– Не смотри так, я ни при чём! – отстранился тот.
– В другой раз будешь осторожней.
Чёрные глаза вспыхнули неземным сиянием и будто метнули в Хранителя две шаровые молнии: Сантариал мгновенно лишился всей светскости.
– Какого…
Не договорив, он тенью выпорхнул в дверь. Амбер кинулся к окну, дёргая штору, а Ленни остался в одиночестве. Но зато он понял, что неотмирки придают Беспределу отнюдь не шуточное значение.
– Ничего страшного, – сказал Сантариал, вторично появляясь в дверях. – Люди выясняют отношения, – его лицо приняло мечтательное выражение. – Пойти разве посмотреть?
– Шкаф на место верни… – устало обронил Амбер, но закончить не успел. С улицы раздался громогласный синхронный рёв:
– Король! Король!
Сантариал шагнул было к дверям, но остановился. По-видимому, он начинал догадываться, что обречён оставаться на пограничной линии порога без всякой надежды выйти из этого дома – по крайней мере, сегодня. Амбер махнул ему рукой, и архаик после некоторого колебания подошёл к ним. Ленни выглянул на улицу, но тотчас отпрянул: ему показалось, что у него началась морская болезнь. Судя по всему, такие же симптомы наблюдались и у остальных.
Ибо снаружи бесновалась стихия. На главной площади, как в огромной чаше, плескалось безумное людское море голов и воздетых к небу рук. И по этому морю на белоснежном коне, словно на корабле, плыл тот, о ком Ленни теперь знал всё из красочных немирских легенд.
В воздух взлетали цветы. Сотни роз, ещё даже не успевших распуститься. Вот западный склон и лишился весеннего убранства, с грустью подумал Ленни, и тут одна из роз влетела в окно и оцарапала ему щёку. Амбер захлопнул раму и запер на задвижку.
От созерцания вакханалии их отвлёк голос Рамзеса, уже побывавшего на улице:
– Ну всё, ребята! – в тихом отчаянии донеслось из-за их спин. – Раз он приехал – считайте, что Немира больше нет! Скоро нам всем придёт большая хана!
– Тебе точно придёт, – так же тихо отозвался Сантариал, не отрываясь от окна.
Ленни было забеспокоился, однако никто из них не проявлял признаков агрессии. Напротив, выражение глубокой озабоченности, появившееся на лицах окружающих, на мгновение стёрло даже их индивидуальные различия.
– Ленни, на твоих руках кровь, – негромко сказал Амбер и протянул ему носовой платок. Проклиная садоводов и их любовь к колючим растениям, Ленни приложил платок к щеке.
– Надо же, какой! – глубоко вздохнув, со смесью возмущения и восхищения проговорил Рамзес. – Никто ведь не знал, что он приедет! К чему бы такая таинственность?
– Вот именно, – прошептал Сантариал.
– Видишь? – Рамзес ткнул Амбера в бок, кивнув в сторону архаика, – даже им ничего не сказали!
– А может, это и к лучшему? Плохие новости обычно слишком торопятся…
– Амбер, ты у нас историк, – заметил Сантариал, – вот и занимайся историей.
– А почему эти новости плохие? – недоумённо спросил Ленни, стараясь по мере сил разрядить обстановку.
– Дубль два, – скривился Рамзес, – для беспамятных: было предсказано, что Галахад придёт и спасёт Немир. Только что говорили!
– И что тут плохого?
– Раз он здесь, значит, нам действительно грозят все предсказанные ужасы и бедствия, – важно предрёк Рамзес.
– Но разве все не спасутся?
– Кто тебе сказал, что все?!
– Амбер, я не понимаю, чем ты тут занимаешься, – произнёс Сантариал, отвернувшись, наконец, от окна. – Человек совершенно не осведомлён…
– И политически безграмотен, – с готовностью подхватил Рамзес. – Ну, это уж моё упущение…
– Амбер! – сказал Сантариал. – Не пускай его к людям! Иначе случится то, о чём мы говорили.
Архаик произнёс это ледяным тоном, но окружающим тотчас сделалось жарко. В памяти Ленни тут же возник пейзаж, однажды виденный на западном склоне – странное надгробие со странной эпитафией, значение которой не смог прояснить даже Амбер. Непрошеная ассоциация надолго застряла в его мозгу, оставшись даже после того, как за Сантариалом закрылась дверь.
Рамзес шумно выдохнул.
– Нет, этого типа надо запретить! – заявил он. – С какой это радости ты позволяешь им тут околачиваться?!
Амбер оставил без внимания и вопрос, и множественное число. Его интересовало другое.
– Не считаю лишним спросить: и о чём это вы говорили? О светопреставлении или о том слове их четырёх букв, начинается на «ха»?
– А я чем виноват! – мрачно отозвался Рамзес. – Надо было читать статьи о текущем моменте!
– Но мне не кажется, что все эти люди внизу разделяют твоё мнение, – как можно мягче произнёс Ленни. Рамзес лишь усмехнулся.
– Толпа всегда ведома, – теперь, в отсутствии Сантариала, от него снова исходила обычная самоуверенность. – А такие, как Галахад или Магистр, владеют управлением в совершенстве. Как сказал кто-то великий и мудрый: поизучай-ка механизмы управления, и никогда не испытаешь удивления. А ты что думаешь?
Ленни попробовал представить состояние, в котором не испытываешь никакого удивления, но оно настолько ему не понравилось, что он решил: не стоит и пробовать становиться великим и мудрым.
– Думаю, поживём – увидим, – сказал отмирок за неимением лучшего.
– А… не-е-ет! Чтоб его! Шкаф! Нет, вы это видели?!! Как стоял, так и стоит.
– Ну и ладно, ну и пусть, – с готовностью откликнулся Ленни. – Когда он ходил, это было так… неестественно.
– Я к тому, что этот недоумок и не подумал поставить его на место! Чтоб его расколбасило, если хотите знать мое мнение. Ленни, давай, навались!
– Как он это сделал? – произнёс Ленни чуть позже, убедившись, что шкаф совершенно неподъёмный, а они с Рамзесом, пытаясь его укротить, олицетворяют собой всю тщету суетных порывов.
– Это не Сантариал, – опровергая себя же, заявил Хранитель. – Это сам шкаф. Он очень древний, сделан из коры не-помню-какого-дерева, а с ними не угадаешь заранее, что им в подкорку взбредёт. Наверно, ему зачем-то понадобилось выйти, а потом он забыл. С такими старыми вещами иногда случаются приступы амнезии.
– Вот щас тебе! – пыхтя, ворчал Рамзес. – «Амнезия»! У шкафа! Это же не Книга Времён!
– Рамзес, – простонал Амбер, прижав пальцы к вискам, – умоляю тебя, помолчи!
Между тем с отъездом короля вокруг стало необычайно тихо. Но эта тишина не наступила, а «произошла», как происходят события. «Первое событие новой эры», – подумал Ленни. Только что он удостоился чести лицезреть двух высших существ. Оцарапанная щека и стоящий посреди комнаты непокорный предмет мебели убедительно о том свидетельствовали.
– Ты прав, к этому трудно привыкнуть, – сказал Хранитель.
– Ты о чём?
– О Сантариале. Попробуй не смотреть на него. Поначалу кажется, что это невозможно, уж слишком велико искушение, но я преодолел себя и знаешь, что? Теперь, общаясь с ним каждый день, я уже не обращаю внимания на его лицо…
ИСТОРИЯ О ГОБЛИНЕ БÉРНЕ И ЕГО КОЛЮЧЕМ ХВОСТЕ, РАССКАЗАННАЯ АМБЕРОМ
– А не поведать ли мне о Гоблине Берне, который имел колючий хвост и провёл всю жизнь в наслаждениях? – спросил Амбер на следующий день.
– Это с колючим-то хвостом?! – не поверил Рамзес. – Ну, рассказывай!..
– И расскажу, – спокойно отозвался Амбер, – но не сейчас, а когда вернётся Ленни.
– Откуда он вернётся? – отрешённо поинтересовался Ленни, проглядывая газетные заголовки.
– С западного склона. Ты собирался на прогулку, забыл?
Ленни поднял глаза от газеты. Это были удивлённые глаза. Что ни говори, о прогулке он слышал впервые.
– Он забыл, – подтвердил Рамзес. – Нелады с памятью, я ещё вчера заметил!
Ты сказал, что хочешь поглядеть на закат… – сурово провозгласил Амбер.
– Наверно, у нас какие-то особенные закаты, – не без ехидства вставил Рамзес.
– …вместо того, чтобы помочь мне с хрониками Третьей Оторопи…
– …вместо того, чтобы пойти со мной взглянуть на лавку древностей…
– …и ещё мы хотели…
– …короче, было планов немеренно! – захихикал Рамзес, но Амбер его одёрнул, приструнив одним взглядом.
Иди! – решительно сказал он, в упор поглядев на Ленни. – На западном склоне сейчас пустынно, так что все закаты будут твои! А когда вернёшься, поговорим о хвостах.
Оказавшись снаружи, Ленни еле устоял под порывом необычайно сильного ветра, который влетел в распахнутые настежь двери и захлопнул их за его спиной. Ленни почувствовал себя щенком, выброшенным на улицу бессовестными хозяевами. Но он не мог их винить. Не было ничего удивительного в том, что общество Ленни их напрягало.
Появление короля Галахада в Городе подействовало на Ленни, как и на других простых смертных, ставших свидетелями вчерашнего шествия. Мысли отмирка разбрелись в разные стороны, словно глупые овцы, а он, будто терпеливый пастух, пытался согнать их обратно в стадо, но потерпел неудачу. Ночной отдых не принёс ему пользы. Стоило Ленни закрыть глаза, он видел королевские черты, исполненные величия и благородства, и чувствовал такой душевный подъём, что ни о каком сне и речи быть не могло. А порядком надоевшее состояние экстатического восторга лишило его физических и духовных сил. Тем не менее, Ленни не видел другого выхода, кроме как пережить всё это спокойно, потому что изнурительная борьба с самим собой наверняка уложила бы его сразу в могилу.
Нечего и говорить, что он так ни разу и не заглянул в библиотеку. Амбер иронически прокомментировал этот факт за обедом.
«Удивительно, как это ты не пошёл поклониться святому месту!» – заметил он.
«А он сменил веру», – в тон ему отозвался Рамзес, и оба засмеялись.
«Им-то хорошо, они-то привычные», – уныло подумал Ленни теперь. Многовековой опыт здешней жизни выработал у неотмирков прочный иммунитет против всяких чудес. Достигнуть такого Ленни мог надеяться лишь в следующем воплощении. Он вздохнул и вдруг заметил, что стоит на западном склоне возле той самой рощи. Он совершенно не помнил, как добрался сюда.