– Кажется, этот человек… простите, оговорился: этот архаик обладает даром внушения. Понятно, что на таких, как мы, это не действует, – Магистр усмехнулся, – но для индивидуумов с примитивной психикой работает. Случайно знаю, как. Они у себя в НИЦИАД допрашивали женщину из местных, которые устраивали облавы в лесу. Ничего не могли добиться, пока не позвали его.
– И что он сделал? – полюбопытствовал Арон.
– Если верить ей и тем, кто присутствовал, а больше некому, то ровно ничего. Просто подошёл к ней и спросил: «Так Вы что-то хотели мне сказать?» Этого оказалось достаточно.
– Насколько я помню, – начал Галахад, осторожно подбирая слова, – такие… хм… задатки среди архаиков – большая редкость? Если, конечно, что-то не переменилось, пока я… пока меня не было.
– Атавизм, – произнес Магистр одними губами, но Галахад и Арон поняли. – Так говорят…
Он пожал плечами с деланным равнодушием.
– Но он хотя бы нормален, Вы проверяли? Такие психические особенности могут вызвать либо торможение обычных рефлексов, либо, напротив… – Арон споткнулся на слове, поймав возмущённый взгляд Магистра.
– Естественно, нормален.
– Значит, всё-таки проверяли, – пробормотал целитель как бы сам себе. – Да-а, такие нам нужны.
– Интересно знать, зачем это они Вам нужны? – отрывисто поинтересовался Галахад. – Лично я как раз надеюсь, что у них найдутся и другие общественно-полезные качества.
– Вот-вот, – сказал Монтернор, кивая. – Вы поймали мою мысль на лету. Благодаря Инферналису Вам теперь придётся работать на два фронта. Принцесса Тайна оказалась невольной союзницей наших… опять-таки прошу прощения, Ваших антагонистов. Поэтому лучше начать с Её Высочества. Возможно, если Вам удастся узнать, откуда происходят её сны, это окажется очень кстати.
– То есть Принцессу кто-то специально сглазил?
– Это скорее по моей части, – поспешно сказал целитель. – Я прав?
– Да. Я настоятельно рекомендую этот путь, как наиболее простой. Но лучше, если вы пойдёте вдвоём.
– Она так плоха? У неё есть личный врач?
– Да. Доктор Андрос Тосканос.
– Ну, как же, – Арон кивнул, признавая авторитет медицинского светила, – Только… я не понимаю – ведь он же хирург?..
– Да, да, – Монтернор вздохнул, следя, как на лице Арона сменяется целая гамма выражений, – увы. Звучит диковато, но попробуйте осознать. Устав от бесплодных попыток излечиться, принцесса решилась на хирургическое вмешательство. За последние несколько недель Её Высочество перенесла пять операций по удалению злокачественных кошмаров.
– А как насчёт риска для жизни?
– Её Высочество завещала своё тело для научных исследований. Но я чувствую голод, – Монтернор поднялся. – Надеюсь, вы не против поужинать.
Галахад рассеянно кивнул, соглашаясь. Арон, у которого последние известия отбили всякую охоту к еде, послушно встал.
Столовая Магистра была оборудована так, что каждый гость мог сам себя обслужить. Это избавило их от присутствия дворецкого, но не от ощущения дискомфорта, которое с момента прибытия только усилилось. Сидя за огромным вертящимся столом, верхние ярусы которого были уставлены самыми разнообразными яствами, герои продолжали делать то, что категорически не приветствуется в минуты приёма пищи – а именно, напряжённо думать. Галахад всегда обходился весьма символическим количеством еды; тут уж Арон с его медицинскими рекомендациями был бессилен. У Магистра, вопреки его собственным словам, был вид человека, давшего обет никогда не ужинать и вот теперь вынужденного его нарушить. В такой обстановке светская беседа никак не пробуждалась из боязни безвременно угаснуть. Арон продолжал размышлять обо всех этих странностях, когда Магистр внезапно нарушил его мысли, вежливо спросив:
– Что же Вы не едите, почтенный Арон?
Тогда Арон, наконец, внял голосу рассудка и чувству голода и принялся есть за двоих.
– Вот почему Вас не встречают с цветами и песнями, хоть Вы того и заслуживаете, – сказал Магистр Галахаду после того, как гости расквитались с закусками.
– Зато я увидел цветущую весну, – отвечал король.
Монтернор поморщился.
– Весна легкомысленна. Она благоволит любому.
– И всё-таки я рад её расположению.
– А Вам повезло, – и Монтернор передал Арону небольшое послание, – Телеграмма от Её Высочества. Я дал знать, что вы оба прибудете.
«Несказанно рада и счастлива сообщить, что Целитель Арон включен в число избранных, коим доверено вскрытие моего тела после смерти».
– Её Высочество забывает, что я врач, а не патологоанатом, – с некоторой досадой заметил Арон, – а с Вашей стороны не худо было бы ей напомнить.
– Это почётное право, а вовсе не обязанность, – сказал Монтернор. – Знак внимания капризной высокопоставленной особы. Кроме того, возможно, до тела и не дойдёт.
– Хотелось бы верить. Но нам стоит поторопиться.
– Попробуйте! – Магистр дёрнул плечом. – Сроков я вам не ставлю. Сами понимаете, какие сроки. Но Инферналис и его службы работают быстро. Они взбудоражили весь Немир за несколько суток. Чего стоит один этот вооружённый конфликт…
– Я должен их всех убить? – поинтересовался король.
– Остановить. Только остановить. Как – это Вам решать.
Они помолчали, и вдруг Арона осенило:
– Возможно, кто-то из них не подходит для своей работы, Вы это имеете в виду?
– Для такой работы не подходит никто, – резко сказал Магистр. – В этом Ваш главный козырь, Ваше Величество. Впрочем, Ваша племянница, возможно, опередит Вас. Она вырастила большой зуб на наших архаиков.
Галахад вздрогнул.
– Что Вы, Монтернор! Аве Роза ещё совсем девочка!
– Девочка выросла, Ваше Величество! Но сейчас меня беспокоит не она. Вы должны будете пройти испытание. Думаю, тут я смогу вам помочь.
– Вы имеете в виду завтрашнее совещание с участием наиболее ответственных лиц Немира? – уточнил Арон.
– О Творец, ну конечно же нет, – Магистр посмотрел на него, глаза владыки смеялись. – Никогда не знаешь, что может взбрести в ваши умные головы! Поэтому прошу: просто будьте настороже. Вселенная посылает нам свои знаки. Не пропустите их.
Сказав так, Магистр внезапно вздрогнул и оглянулся на окно, а Галахад встал и начал собираться. Время в резиденции Монтернора прошло слишком быстро, и удивлённый Арон вдруг понял, что день минул, и наступили сумерки. Вместе с ними в душу пришло беспокойство и желание как можно скорее выйти из этого дома на открытое пространство. Растерянный целитель искал этому объяснение и не находил его.
Галахад подошёл к Магистру.
– То, чего Вы от меня ожидаете, – король с трудом подбирал слова, – это совсем не похоже на то, что я делал всегда. Кому-то помочь, кого-то спасти – да! Но спасти людей от них самих… Почему Вы поручаете мне такое… сложное и запутанное предприятие?
– Потому что Вы любите жизнь, – тихо сказал Магистр. – И оттого бессмертны. Вы любите жизнь – кому, как не Вам, знать, как лучше её сберечь. За время существования Немира тысячи отдали свои жизни во имя сохранения Равновесия, потому что верили, что таков наилучший исход. Ныне грядёт великий перелом в сознании масс, и уверенности нет ни в чём. Возможно, в результате окажется, что практика, требующая человеческих жертвоприношений, в корне порочна. Тогда я оставляю выбор за Вами. А теперь прошу меня простить, мне пора, – сказал Магистр.
И снова целитель Арон почувствовал себя так, словно проснулся в середине странного, умопомрачительно длинного, а главное, чужого сна. Целитель не был уроженцем здешних мест, и то, что было прекрасно известно любому жителю Города и его окраин, для Арона составляло тайну. Впрочем, он понимал, что сейчас не время задавать вопросы, и только недоумевал про себя, куда это Верховный Магистр собрался на ночь глядя…
Они вышли в ночь, и чёрная стена сомкнулась за их спинами.
– Не понимаю одного, – сказал Галахад задумчиво. – Равновесие уже смещено, разрушение идёт изнутри. И всё-таки Магистр хочет сохранить Немир.
– Он хочет сохранить себе работу, – напомнил Арон.
– Это тоже. Только Инферналис и ему подобные будут востребованы в любой ситуации. И ещё такие, как ты.
– Что ты городишь, Галахад! – Арон болезненно передёрнулся. – Я всего лишь врач!
Король в ответ расхохотался. Это был его любимая тема, и он не упускал случая подразнить товарища. Хорошее настроение быстро возвращалось к правителю Нирвалана.
– Ты несправедлив к Магистру, – сказал он
– И в чём же? Магистр – всего лишь куратор эксперимента, – заметил Арон, пожимая плечами. – Однако, при этом он позволяет себе иметь некоторые предпочтения, чего в идеале быть не должно.
– Просто в годину мрака он обязан оставаться самым большим оптимистом. А это трудно.
– Ну, для тебя это не составляет труда, – съязвил Арон.
– На мне не лежит такая ответственность, – возразил король. – И я меньше всего склонен забивать голову Общим Благом. А теперь пройдёмся по Городу: я провёл целый день в четырёх стенах. Ночь должна наверстать упущенное. Кроме того, после всех бдений в этой чёрной дыре, – Галахад кивнул в сторону резиденции Магистра, – как-то хочется увидеть луну и звёзды. Только в натуральном исполнении. А потом нужно будет выспаться.
– Мы не успеем на утреннее совещание.
– Нет, – отрешённо сказал король. – Невозможно. Не успевают на поезд, корабль. Тут торопиться некуда.
– Можем пропустить что-то важное…
– Правда, у меня был один знакомый рыцарь, который однажды не успел на лошадь, – не слушая, продолжал Галахад. – Она ускакала без него. Эта история кончилась плохо.
– Если мы не успеем, история закончится хуже. Только на этот раз это будет всенемирная история.
Глава пятая
Распахнулись новые ворота в Невероятное и Возможное, начался новый день, когда всё может случиться, если ты ничего против этого не имеешь.
Туви Янссон
Когда Ленни впервые познакомился с Библиотекой Архива, он был просто вне себя от восторга. «Без сомнения, это сон!» – напрашивался вердикт, не подлежащий обсуждению. Кому сказать: чтобы чужестранца, тем более пришельца из иного мира, сразу допустили в Святая святых! Жадному взору Ленни представилось помещение втрое больше гостиной, высотою в два этажа, и – стеллажи, стеллажи, стеллажи… слабое свечение едва пробивалось сквозь витражные стёкла; возможно, подумал Ленни, дневной свет вреден обитателям этого места, ведь многим из них – страшно подумать! – сотни лет!
– Тысячи! – произнёс голос прямо над ухом, и кто-то повернул выключатель. Слегка подпрыгнув от неожиданности, Ленни сообразил, что разговаривал сам с собою… и, естественно, напоролся на того, кто был не прочь побеседовать.
– Тысячи лет, а самым старым – даже боюсь предполагать, – с удовольствием повторил Рамзес, когда они обменялись традиционным «добрым утром». – Амбер их обожает. Первые несколько стеллажей – книги наименьшей ценности, они выдаются на руки. Кстати, можешь взять несколько, только запиши.
Заприметив в глазах Ленни алчный огонёк, довольный Рамзес прислонился к крайнему стеллажу, и тот вдруг поехал куда-то назад – оказывается, он был укреплён на колесиках и передвигался по рельсам, вмонтированным в пол! Следующие несколько минут насмерть перепуганный Ленни выковыривал Рамзеса из-под груды изданий, благодаря грамотным указаниям последнего не свалив больше ничего. Неожиданное приключение сблизило их, и Ленни посвятил всего себя новому другу.
– Ну надо же, – уронил Рамзес, массируя пострадавший локоть, – я думал, там всё давно насмерть заело.
Обосновавшись на кухне, они отходили от последствий шока, пока Амбер заваривал чай. Время пить кофе миновало.
– И это здорово, – с энтузиазмом подхватил Хранитель. – Я тоже так думал, но ошибаться – иногда столь прекрасно! Спасибо тебе, Ленни. Вот твоя чашка, если хочешь, можешь расположиться в библиотеке.
Они уже были на «ты». Эти местные зря времени не тянут, подумал Ленни.
– Мы только что оттуда, – возразил Рамзес, и Ленни вздохом подтвердил его слова. – Отстань: только романтики могут так любить книги, а в романтиков я не верю.
– Ну, в меня-то ты веришь, – возразил Амбер. – Можешь потрогать – вот он я.
– Ты – другое. Ты – аномалия, порождение Хаоса, которое непостижимым образом этот Хаос и упорядочивает, спроси кого хочешь. Явления такого плана в нормальных мирах уже не встречаются, правда, Ленни? Как у вас там?
– Да почти так же, как у вас.
– Да ну! Не может везде быть такой бардак, тогда не останется никакой высшей справедливости.
– А в справедливость ты веришь?
– Представь себе, да! – горячо заявил Рамзес.
Обладатель благородного поэтического лба, обрамлённого каштановыми кудрями, и восторженной, увлечённой натуры, Рамзес, тем не менее, был чужд поэзии и проявлял к возвышенному весьма снисходительный, поверхностный интерес. Его коньком были политика, социология и управление. На эти темы он говорил охотно, складно и долго, не щадя слушателя своего. Но, стоило задать уточняющий вопрос, как Рамзес начинал скакать в своих рассуждениях, точно призовая лошадь, и оставалось только гадать – нарочно он это делает или от избытка рвения. Ленни скоро убедился, что их беседы не дают целостной картины ни о государственном устройстве Немира, ни о нравах его общества. В этом не было ничьей вины, просто, похоже, существовало несколько альтернативных взглядов на положение дел, которые мало пересекались друг с другом. В Немире проживали две коренные расы: сильфанеи («но – внимание – это совершенно не показательное сообщество, отщепенцы, хотя и мнят себя цивилизованными!»), архаики («а уж эти вообще!»), и ещё сотня-другая мелких народностей, которых, можно считать, и нет. Они то воюют, то торгуют, но большей частью ругаются, кто от кого произошёл, но это вряд ли стоит упоминания. По убеждению Рамзеса, много чего в истории не стоило упоминания, но Ленни всё же упросил его составить краткий список литературы, необходимой для выживания чужестранца в Немире. Приняв во внимание блестевшие в глазах Ленни совершенно реальные слёзы, практикант со скрипом усадил себя за эту «ахинееву» (по его выражению) работу и честно напрягался ровно полчаса, указав с десяток источников. При этом книги философско-мировоззренческого характера имелись в избытке с самого начала. Кстати, они почти не отличались от аналогичных опусов, которыми Ленни зачитывался ещё дома (вот удача-то!).
Хранитель Архива, загруженный до полного отупения какой-то малопонятной текучкой, не вмешивался, передав дело авангарду учёной молодежи. Однако вскоре безумный вид Ленни показал, что требуется срочное вмешательство извне. Хранитель собственноручно открыл четыре стеллажа, сдвинул их к центру библиотеки и отдал в распоряжение отмирка.
Поначалу Амбер приглядывался к Ленни с некоторым недоумением, и неудивительно: стоило тому заговорить о библиотеке, и он уже не мог унять дрожь в голосе и руках. И, хотя там существовала запрещённая секция, обозначенная КВ13 и снабжённая замком, больше похожим на внушительную гирю, но ведь оставались ещё двенадцать – не запрещённых и ничем не защищённых от посягательств заядлого книгочея! Невозможно описать словами чувства, овладевшие Ленни, когда он впервые раскрыл «Кодекс административных нарушений по прикладной магии», включавший более двухсот «примитивных заклинаний, коими навлекают на себя Кару Небесную»… А «Расширенный перечень психотипов отмирков и коренных рас Немира» (издание, выпущенное специально для архаиков)? Ленни чуть не впал в исступление, узнав, что такое же издание, содержащее постраничные комментарии, вышло значительно позже и на языке архаиков, который ему только предстояло изучить. А что он этим займётся, Ленни даже не усомнился. Не говоря уж о редчайших представителях фауны и флоры, собранных в «Энциклопедии Условно Вымерших» – о многих из них Ленни читал или слышал у себя дома, но думал, это всего лишь сказка…