Там, у хижины, она увидела перепуганного ребенка, а не злодея, на которого все – все без исключения – показывали бы пальцем, предстань он перед правосудием. Никто не знал его лучше, чем она, никто не знал, через что ему пришлось пройти. Никто, кроме нее, не смог бы его понять. И сейчас он бродит где-то один в ночи. И, может, даже не посмеет прийти домой. Он был такой ранимый. И ей было необходимо снова обнять его и заверить, что она будет защищать его вопреки всем и против всех, как любая преданная мать.
У нее над головой заскрипел паркет.
Это Хейли, это могла быть только Хейли. Значит, она дала ей мало успокоительного.
Потом раздался стук в дверь и послышались крики.
Норма инстинктивно схватила лежавший рядом карманный фонарик и двинулась к лестнице.
Хейли все громче стучала в дверь своей комнаты и кричала, чтобы ее выпустили, и это резало Норме слух. Она больше ничем не напоминала девочку, над которой только что надругались. Помешанная. Опасность.
Стоит ей уехать, как она заявит на него. Норма была в этом уверена, потому что подобное состояние исступления ей было хорошо знакомо. У нее не было никаких шансов ее успокоить. Хейли будет мстить. Причем любым способом.
Норма тихо подошла к двери. У нее дрожали ноги, ей казалось, что она того и гляди упадет в обморок.
Ей стало страшно. Страшно в собственном доме.
Но надо открыть – другого выхода не было.
Внезапно Хейли перестала барабанить в дверь со своей стороны, словно догадавшись, что Норма рядом.
Подумав об этом, Норма содрогнулась. Что ей взбрело в голову? Может, она набросится на нее? И в отместку сделает какую-нибудь гадость?
Однако она должна ей открыть: другого выхода ведь и в самом деле не было.
Наконец Норма достала из кармана ключ, вставила в замок и, затаив дыхание, повернула дверную ручку.
Хейли, увидев ее, отпрянула; лицо у нее было исполнено ярости и казалось отвратительным. Девушка выглядела все еще слабой и с трудом держалась на ногах, но в ее глазах Норма мгновенно увидела будущее, которое она уготовила ей и Томми – им обоим.
И, недолго думая, она хватила ее фонариком прямо по лицу.
От столь неожиданного удара Хейли покачнулась, тогда Норма изо всех сил ударила ее снова – прямо в висок. Девушка рухнула навзничь и застыла на полу.
Будучи уверена, что убила ее, Норма бросила фонарик на постель и кинулась в ванную за пузырьком со снотворным. Затем она взяла новенький шприц, наполнила его, вернулась к Хейли, перетянула ей руку ремнем, наподобие жгута, и стала нащупывать вену, чтобы впрыснуть в нее лекарство, и при этом ее не покидало чувство страха – вдруг девушка очнется…
Но она не очнулась.
Сделав укол, Норма стала всматриваться в тьму за окном, осознавая, что мир вокруг ее дома рушится почти в такт ударам ее сердца.
Сначала следовало убрать Хейли, лучше куда-нибудь подальше от дочери. Запереть где-то в закутке, откуда ей не выбраться.
И не думать о том, что она только что сделала.
Вот если бы можно было просто дотащить ее до машины, увезти далеко-далеко, оставить в номере какого-нибудь мотеля или возле приемного покоя больницы! Чтобы она забыла обо всем, и об их существовании тоже, чтобы оставила их в покое…
Не желая терять ни минуты, Норма схватила девушку под мышки и выволокла из комнаты, затем поволокла по коридору, делая короткие передышки и молясь, чтобы Синди невзначай не проснулась, услышав подозрительный шум.
Она потащила неподвижную Хейли вниз по лестнице, не обращая внимания на то, что та ударялась о каждую ступеньку.
Синяки, всего лишь синяки… После таких травм можно оправиться довольно быстро.
Дотащив Хейли до первого этажа, Норма бросила ее на полу в коридоре.
Везти ее в город, разумеется, было невозможно – слишком поздно. Тогда где спрятать девчонку? Придется ее крепко связать, чтобы не набросилась на нее, если вдруг оклемается.
Потом, со связанными руками Хейли станет сговорчивее.
Между тем Норма совершенно не представляла, что ей скажет.
Я испугалась, Хейли. Когда я тебя увидела, мне показалось, что ты набросишься на меня с кулаками, – думать было некогда. Я очень сожалею. Я не хотела сделать тебе ничего плохого. Прости меня! И сына моего прости за то, что он с тобой сделал…
Кинувшись искать что-нибудь покрепче, чтобы связать девушку, Норма вспомнила про наручники, которые Герберт Бонс, теперь шериф округа Лайон, подарил Харлану спустя некоторое время после их переезда. Эти самые наручники, кажется, защелкнули на руках Майкла Хоровица, механика, убившего ни с того ни с сего собственную жену и двух сыновей в Эмпории в начале девяностых. Благодаря этому делу и особенно благодаря тому, что о нем трубили все средства массовой информации, Герберт, в ту пору обыкновенный полицейский, через десять лет выдвинулся в шерифы.
Норма давным-давно спрятала их в подвал вместе с инструментами Харлана.
Подвал.
Это же ясно как божий день. Почему она не подумала об этом раньше?
Норма прошла дальше по коридору и отперла укрепленную дверь в подвал, которую в свое время зачем-то поставил Харлан и которая открывалась только снаружи.
Она включила свет, спустилась по узкой деревянной лестнице и стала обшаривать верстак, заваленный садовым и прочим инструментом. Она нашла наручники довольно быстро в одном из ящиков. Хотя и малость потускневшие от времени, они, однако же, произвели на нее не менее сильное впечатление, чем когда-то.
Норма обвела взглядом подвал – мрачное подземелье, единственное, что осталось от старого дома.
Сюда-то ей, по всему видно, и придется заволочь Хейли: более надежного места не сыскать.
Справа у стены валялись два матраса, положенные один на другой. Норма сбросила один на пол, оттащила к противоположной стене подвала и прислонила к огромной ржавой трубе, закрепленной намертво.
Если бы ты только знал, Томми, на что я иду ради тебя…
Потом она зашла на кухню, налила себе бокал чистого виски и, прислонившись к столу, залпом осушила его. Чтобы придать себе храбрости.
В Бога она давно не верила и даже не могла проклинать его за то, что он ниспослал ей такое испытание.
Наконец Норма вернулась к лежавшей в коридоре Хейли. Ее внезапно затошнило, и ей пришлось с этим бороться, чтобы ее не вырвало виски, который она только что в себя влила. Не желая больше тратить время, она схватила девушку за руки и потащила по паркетному полу, затем снова подхватила ее под мышки и медленно, ступенька за ступенькой спустила в подвал.
Норма уложила Хейли на матрас, взяла наручники, защелкнула один у нее на запястье, пропустила цепочку за трубой и закрепила второй на другом ее запястье.
Иного выхода не было – ей пришлось принять все меры предосторожности и приготовиться к худшему.
Хейли, казалось, безмятежно спала. Возможно, ей даже что-то снилось. И Норме очень хотелось, чтобы сон ее был легким и приятным.
Потому что скоро наступит пробуждение, и оно покажется Хейли кошмаром, в который Норма будет вынуждена погрузить ее, чтобы самой не оказаться в плену другого – невероятно страшного.
Стоит ли остаться с ней? После такой дозы снотворного, которую она ей дала, девушка наверняка проспит до утра.
Норма содрогнулась. Тоска, сырость, грязь. Ей казалось, что стены подвала хорошо помнят Харлана.
Она взяла девушку за руку.
И мысленно попросила у нее прощения.
За все, что случилось.
За все, что еще должно произойти.
Затем она встала и стряхнула пыль с ночной рубашки, хотя понимала, что скоро опять испачкается.
Этой ночью ей уже не уснуть – она будет терпеливо дожидаться Томми.
И найдет способ его утешить.
Второй раз.
Томми
Он больше не мог полагаться на луну, служившую ему проводницей. Она завела его бог весть куда. Он даже не понимал, где очутился.
Томми замедлил бег и остановился на грунтовой дороге, тянувшейся вдоль кукурузных полей. У него нещадно ныли ноги, а ступни были сбиты в кровь, оттого что пришлось бежать по мелким камням.
Он окончательно заблудился, словно оказался не в Канзасе, который знал как свои пять пальцев. Но надо было идти дальше и найти хоть какое-нибудь место, где он мог бы сориентироваться.
Вдалеке послышался лай собаки.
Наброситься на нее и руками вспороть ей брюхо.
Он смог бы без труда найти дом, откуда доносился лай, и позвонить матери, чтобы она за ним приехала.
Но что скажут хозяева, когда увидят его, совершенно голого, на пороге своего дома?
То же, что сказала уборщица, которая наткнулась на него в школьном туалете.
А как она тогда на него посмотрела!..
Луна, огромная, оранжевая, заливала светом спящую землю, укрывая ее, точно пушистой пеленой.
Томми прошел еще примерно сотню метров, вдыхая запахи природы, которую он топтал своими ногами, и вдруг застыл как вкопанный, заметив, что к нему приближается что-то сверкающее.
То была полицейская машина – она продиралась по полю, подобно кораблю, рассекающему носом морские волны, и сверкала в темноте мигалками, свет которых, отражаясь от ее корпуса, отбрасывал синеватые блики.
Его уже искали.
Томми провожал машину взглядом до тех пор, пока она не скрылась в ночной мгле.
Ноги у него дрожали все сильнее – он остановился передохнуть, потом двинулся дальше и вышел на дорогу, покрытую асфальтом, еще хранившим дневное тепло. Он прибавил шагу, не обращая внимания на плясавшие вдоль обочины тени, на доносившиеся со всех сторон потрескивания и на мрачные отблески, лизавшие его кожу.
Вскоре он уловил запах костра и чуть дальше, метрах в двадцати, увидел кровлю дома. Ни машины на подъездной дорожке, ни огонька в окнах. Томми толкнул входную дверь – она оказалась не заперта и как будто приглашала войти. В доме было холодно, хотя в камине еще тлели угольки. Томми направился в кухню, где все было затянуто розоватой пылью. Снаружи послышался скрип – это его насторожило. Юноша вышел через веранду во двор – и оказался под усеянным звездами небесным куполом. Кругом все очень четко просматривалось. И выглядело почти как в сказке.
Слева от него на качелях, к нему спиной, сидел светловолосый мальчуган и дергал за веревки – так вот откуда доносился скрип.
Томми подошел к нему и тронул его за плечо. Мальчуган, не обернувшись, вскрикнул и рванул в сторону кукурузного поля.
Томми попробовал его остановить, крикнув вслед, что туда нельзя. Но мальчуган, не вняв его окрику, скрылся в зарослях кукурузы. Томми почувствовал, как его больно кольнуло в сердце. Он не мог бросить малыша. Поскольку знал, что с ним может случиться в этом аду.
Он нагнулся, подобрал камень и двинулся вперед, раздвигая руками жесткие листья, больно хлеставшие его по бедрам.
Так он шел минут десять, крепко сжимая камень в кулаке и прислушиваясь к малейшему шороху, который мог бы подсказать ему, где мальчонка. Звать его он не смел, боясь привлечь внимание того, кто, как он чувствовал, таился где-то рядом в темноте.
Было еще не поздно повернуть обратно, выйти на дорогу, вернуться по ней к себе домой и на веки вечные запереться в четырех стенах своей комнаты.
Но тут он услышал звук, который донес до его ушей ветер и который он сразу узнал…
Понимая, что у него не осталось выбора, в следующий миг он полностью погрузился в кошмар под открытым небом.
Мальчонка лежал на темной земле чуть поодаль, метрах в пяти. Над ним нависло чудовище, придерживая лапой его грудь и впившись зубищами ему в лицо.