В 1931 году ФФФ разрешила профессионализм. Первый профессиональный чемпионат Франции был намечен на сезон-1932/33, а до этого на пару сезонов главным и единственным национальным турниром вновь стал Кубок страны. В 1930 году его наконец-то выиграл “Сет”, о чем стоит рассказать подробнее.
Президент “Сета” Жорж Байру был помешан на футболе и грезил победой в Кубке страны, но “дельфины” никак не могли сделать последний шаг. Они выходили в финал Кубка в 1923, 1924 и 1929 гг., но все три раза уезжали из Парижа ни с чем. Сначала “зелено-белых” обыграл “Ред Стар” (4:2), потом “Марсель” (3:2), а потом “Монпелье” (2:0). В 1930-м “Сет” снова вышел в финал, где встретился с парижским “Расингом”.
Первый тайм закончился нулевой ничьей, а Жорж Байру пережил такой стресс, что плюнул на этикет и уже в перерыве покинул президентскую ложу – тем более респектабельный Гастон Думерг уже начал неодобрительно коситься на без конца чертыхающегося гостя. На 80-й минуте “Расинг” вышел вперед и Байру оказался на грани обморока, но за две минуты до конца “Сет” отыгрался, а в дополнительное время провел еще два мяча.
Финалы Кубка Франции видели всякое, но президент клуба, который выбегает на поле и от избытка чувств принимается целовать траву, время от времени выкрикивая что-то нечленораздельное – это, пожалуй, случай уникальный. Байру, если верить воспоминаниям современников, поступил именно так. Потом он отобрал у капитана команды кубок, помчался на Лионский вокзал и купил для себя и трофея двухместное купе, куда тем вечером так никого и не пустил.
Домой обезумевший от счастья Байру ехал в обнимку с мечтой.
Глава 7. Сборная Франции в двадцатые. Первый чемпионат мира (1930)
В 1914 году игрок “Туркуэна” и сборной Франции Габриэль Ано отправился на фронт. Дела там у футболиста не задались, Ано быстро оказался в лагере для военнопленных. Конечно, условия там были куда лучше, чем в лагерях Второй мировой, но хорошего в плену все равно было мало. Особенно для человека, помешанного на гигиене и всю жизнь не признававшего рукопожатий.
Ано спасла труба. И природная смекалка. Француз заметил, что на территории лагеря началось какое-то масштабное строительство. Туда-сюда сновали плохо одетые люди с инструментами и какими-то трубами, причем охрана на этих людей не обращала никакого внимания. Их не окликали даже тогда, когда они покидали территорию лагеря, и это обстоятельство Ано нравилось больше всего.
В один прекрасный (а какой еще?) день Габриэль поднял с земли оставленную кем-то из рабочих трубу, опустил голову пониже и пошел к выходу. Дерзкий план футболиста сработал: никому из охранников и в голову не пришло тревожить человека, несущего тяжести. Так Ано оказался на свободе.
Вернувшись домой, Габриэль вновь вступил в армию, только на этот раз записался в ВВС. Крайне опасное решение – самолеты того времени были ненадежны и легко разбивались даже без помощи врага. По статистике, за время Великой войны погиб каждый третий французский летчик. Ано вполне мог оказаться в их числе, но ему повезло. Его авария оказалась не смертельной.
Провидение понимало, что Ано нужен живым. Именно он своими пламенными статьями победит самого Кубертена и добьется легализации профессионализма. Именно с его подачи будут запущены еврокубки. Наконец, только благодаря Ано сборная Франции ушла от поражения в своем первом послевоенном спарринге.
Он состоялся 9 марта 1919 года, а в соперниках была сборная Италии. По прискорбным причинам состав французов был серьезно обновлен, а сразу для пяти футболистов эта игра стала дебютной. Самым опытным на поле был надевший капитанскую повязку Ано. За 10 минут до конца Франция безнадежно уступала со счетом 0:2, но человек, сбежавший из немецкого лагеря, не умел сдаваться – он успел забить два мяча и игра закончилась вничью. Эти голы стали для Габриэля последними в составе главной команды страны. Вскоре игрок понял, что военные травмы не очень совместимы с выступлениями на серьезном уровне, а на несерьезном этот перфекционист выступать не хотел. Вместо этого он занялся футбольной журналистикой и добился невероятного успеха, став первым спортивным пером Франции. А в этой стране недостатка в топовых спортивных авторах не было никогда.
Первым официальным послевоенным турниром для сборной Франции стали Олимпийские игры-1920. Их принимал бельгийский Антверпен. Несмотря на то, что на турнир не пригласили сборные из стран, обвиненных в развязывании Первой мировой войны (Германия, Австрия, Венгрия, Болгария и Турция), соревнования получились довольно представительными. Для участия заявились 16 сборных.
ФФФ отнеслась к турниру максимально серьезно. У олимпийской сборной впервые появился настоящий тренер – 37-летний англичанин Фред Пентланд, причем на его назначение не повлияло даже то обстоятельство, что раньше он работал со сборной Второго Рейха. Ростер тоже радовал – на этот раз честь страны защищала не сборная Парижа, а полноценная сборная страны, в составе которой были представители аж 17 (!) клубов. Главные звезды тоже были – приехали и Поль Николя, и Раймон Дюбли, и Жан Бойер, и Анри Бард.
В 1/8 финала “трехцветные” должны были сыграть с командой Швейцарии. Однако та в последний момент снялась и Франция прошла дальше без игры. В четвертьфинале подопечные Пентленда встретились со старыми знакомыми из сборной Италии и одержали красивую победу со счетом 3:1. Отличились Николя, Байер и Бард.
В полуфинале французы попали на команду Чехословакии и проиграли – 1:4 с хет-триком Отакара Шквайна. Историки сходятся на том, что в этом матче французам вылезли боком их принципы комплектации. На фоне чехословаков, которые почти в полном составе представляли пражскую “Спарту”, Les Bleus выглядели недостаточно сыгранными. Может и так, но не стоит забывать, что Чехословакия была осколком Австро-Венгерской империи, а на Дунае уже давно начала складываться своя интересная футбольная школа. Для сравнения, обновленная сборная Франции представляла в Антверпене страну без национального чемпионата.
Но тогда информации о чехах было мало и поэтому поражение вызвало определенный шок. После уверенной победы над сильной сборной Италии никто не собирался проигрывать какой-то “географической новости”. Французы настолько расстроились, что досрочно покинули Антверпен, даже не приняв участия в дополнительном мини-турнире за олимпийскую бронзу.
Если бы игроки сборной в 1920-м знали, как будут выглядеть ее результаты в ближайшие годы, вылет в полуфинале их так сильно не расстроил бы. Пожалуй, единственным хорошим событием за все следующее десятилетие станет домашняя победа над Англией в товарищеском матче, сыгранном 5 мая 1921 года в Венсене. Причем сама по себе победа была событием довольно рядовым (англичане выставили невнятный любительский состав), но журналисты зацепились за дату и начали писать пафосные статьи в духе “Франция отомстила бриттам в сотую годовщину смерти Наполеона”.
В 1922 году сборная начинает готовиться к домашней Олимпиаде. Подготовка протекала ахово. Поколение, метко названное Гертрудой Стайн “потерянным”, оказалось потеряно и для французского футбола, а смены не было – как по демографическим, так и по спортивным причинам, о которых мы подробно говорили выше. В период с 1922 по 1923 гг. сборная страны провела 8 матчей, из которых проиграла 6. Причем поражения, как правило, были крупными. За три года предшествовавшие парижской Олимпиаде, “трехцветные” были дважды разгромлены голландцами (0:5, 1:8), не смогли забить испанцам (0:4, 0:3), а также получили хороший реванш от Англии (1:4). Даже со старыми знакомыми из сборной Бельгии хорошо играть уже не получалось – 1:3, 2:1, 1:4.
К 1924-му году стало очевидно, что на победу в олимпийском турнире сборная Франции не претендует. Но дать ей опозориться организаторы тоже не могли. Во-первых, необходимо было поддерживать престиж страны, героически выстоявшей в Первой мировой, во-вторых, были и чисто экономические соображения, ведь ранний вылет хозяев очень больно ударил бы по кассовым сборам.
ФФФ вновь нашла для главной команды страны британского менеджера. На этот раз сборную возглавил Чарльз Гриффитс. В 1920 году он возглавлял сборную Бельгии и выиграл с ней “золото”, так что выбор выглядел вполне логичным. Да и с французским футболом англичанин был знаком не понаслышке, ведь с 1923 года он работал тренером-консультантом в лилльском “Олимпике”. Правда, из этого клуба Гриффитс в сборную никого не взял, зато пригласил представителей сразу пятнадцати других команд. Тон задавали игроки “Ред Стар”, “Сета” и парижского “Олимпика”, которых было по трое, еще два футболиста представляли “Марсель”. В поисках талантов Гриффитс зашел так далеко, что в сборной оказался даже Пьер Шесно из Французского Алжира. Можно отметить это как небольшой экзотический нюанс, а можно сказать, что в какой-то степени Гриффитс предвосхитил будущее.
Жеребьевка хозяевам сильно благоволила. 1/16 финала французы прошли автоматически, а в 1/8 получили в соперники скромную сборную Латвии. Балтийские дебютанты бились как львы, но разница в уровне была слишком велика. Франция выиграла со счетом 7:0, хет-трик оформил игрок “Марселя” Эдуар Крю. Команды из балтийских республик на том турнире так и не забили: литовцы проиграли Швейцарии со счетом 0:9, а эстонцы проиграли в квалификации команде США (0:1).
В четвертьфинале “трехцветные” попали на загадочную сборную Уругвая. Ее выступление на Олимпиаде-1924 вполне могло бы стать темой для отдельной книги, ведь именно в Париже европейцы впервые серьезно познакомились с футболом Латинской Америки. До этого он жил своей жизнью и, как выяснилось, развивался несколько иначе, чем европейский. Если в Старом Свете все бездумно копировали старый добрый английский “бей-беги”, считая, что ничего лучше в этой игре придумать невозможно, то латиноамериканцы делали ставку на игру в пас, специфическую технику и “маленькие футбольные хитрости”. А иногда не такие уж и маленькие. Когда тренер уругвайцев Эрнесто Фиголи узнал, что на тренировку его команды пришли посмотреть представители сборной Королевства сербов, хорватов и словенцев, с которой “селесте” предстояло сыграть в 1/8 финала, он велел своим игрокам тренироваться так, будто они играют в футбол первый раз в жизни. Уругвайцы все занятие путались в ногах, наступали на мяч, сталкивались друг с другом, падали и несколько раз начинали драться. Балканские разведчики были довольны увиденным и сообщили тренеру Тодору Секуличу, что к матчу с таким сбродом можно вообще не готовиться, югославы разнесут их в щепки одной левой. Секулич поверил, а через два дня с открытым ртом наблюдал, как “сброд” громит его перспективную команду со счетом 7:0.
Стопроцентных доказательств того, что организаторы подгоняли турнирную сетку под французов, у нас нет. Но очень похоже, что так и было (пропуск круга, потом Латвия…), и тогда тоже получается довольно смешно, потому что выбирая в соперники Уругвай чиновники выбрали худший из возможных вариантов. Гости из-за океана разгромили сборную Франции со счетом 5:1 и спокойно продолжили путь к олимпийскому золоту. И, строго говоря, к званию чемпионов мира – ФИФА подтвердила, что присваивает олимпийскому турниру этот высокий статус, так что в Уругвае по сей день считают, что их сборная не двукратный, а четырехкратный чемпион планеты, добавляя к победам 1930-го и 1950-го олимпийское золото 1924-го и 1928-го. Парижский триумф ценится в Уругвае так высоко, что одна из трибун нового стадиона “Сентенарио”, построенного в Монтевидео специально к чемпионату мира-1930, получила название “Коломб” – в честь арены, на которой прошел финальный матч тех Игр.
Руководство ФФФ сочло вылет от Уругвая провалом. На жесткую оценку не повлияло даже то, что загадочные латиноамериканцы в итоге выиграли турнир, а сборная Франции стала одной из двух команд, которые смогли Уругваю хотя бы забить. Впрочем, недовольство руководства пошло футболу Республики только на пользу, ведь в целях развития игры наконец-то был запущен чемпионат страны. Пусть пока и любительский.
Сборную же после Олимпиады продолжало лихорадить. В 1925 году она провела три матча и все три проиграла с эпичным суммарным счетом 2:14 (0:7 от Италии, 0:4 от Австрии, 2:3 от Англии). В 1926-м выступали получше, но все равно ухитрились получить унизительные 0:4 от слабенькой в те годы Португалии. Ну а 1927-й получился и вовсе шокирующим – 1:4 от Испании, 0:6 от Англии и 1:13 (!) от венгров. И это пока еще совсем не те венгры, что будут разрывать планету в пятидесятые.
От амстердамской Олимпиады-1928 никто во Франции ничего хорошего не ждал. Сборную доверили шотландскому тренеру Питеру Фармеру, который ранее неплохо поработал с “Марселем” и “Торино”, но даже он честно предупреждал, что дальше второго раунда “трехцветным” не забраться. Тем более по сетке во втором раунде светил тот самый непобедимый Уругвай. До нового свидания с ним, впрочем, дело не дошло. Франция решила не задерживаться в городе Рембрандта, вылетев уже в 1/8 финала. Хотя начало матча с итальянцами внушило определенные надежды (Жюст Брузе уже к 17-й минуте оформил дубль и сделал счет 2:0), уже после часа игры “Скуадра адзурра” вела 4:2. Робер Дофен успел отыграть один мяч, но на большее не хватило ни сил, ни времени, ни мастерства.
Перед амстердамской Олимпиадой разразился серьезный скандал, связанный с тем, что во многих странах уже был легализован профессионализм. Представители таких стран логично хотели включать в составы своих сборных профессионалов, но олимпийский комитет, живший строго по заветам Кубертена, стоял насмерть. В итоге профи на Игры так и не пустили, что породило дискуссию о необходимости создать отдельный от Олимпиад турнир, на котором будут играть действительно сильнейшие. Как обычно, за хорошей идеей стояли французы – о размежевании с Олимпиадами первым заговорил Анри Делоне, а всю практическую работу по организации первого чемпионата мира взвалил на себя Жюль Риме.
Заявки на проведение первого мундиаля подали Испания, Италия, Швеция, Нидерланды и Уругвай. Самый внятный бизнес-план предложили уругвайцы – они пообещали новый стадион, бесплатные проживание и кормежку, а также убедили ФИФА, что турнир станет важной частью намеченных на лето 1930-го торжеств в честь столетия уругвайской независимости. Кроме того, уругвайцы намекнули, что уже дважды приезжали на турниры в Европу и пора бы им хоть раз сыграть против европейцев дома.
Планировалось, что в чемпионате примут участие 16 сборных, но с этим сразу начались проблемы. Если латиноамериканские команды подали заявки моментально, то в Европе особого энтузиазма насчет нового турнира поначалу не было. За многие сборные играли любители, которые зарабатывали деньги отнюдь не футболом и позволить себе сорваться на месяцок в Уругвай просто не могли.
Можно смело сказать, что если бы не Жюль Риме, то первый мундиаль либо не состоялся бы, либо прошел бы в скучном формате “Южная Америка + США и Мексика”. Развивший бешеную активность Риме договорился с бельгийцами и югославами, дожал внезапно заартачившихся соотечественников, а также провел красивую спецоперацию и выбил поездку для сборной Румынии. Игроков этой команды поначалу не хотели отпускать на турнир работодатели, но Риме откуда-то знал любовницу румынского монарха Кароля II Магду Лупеску, которой король отказывать не умел. Все футболисты сборной Румынии получили месячный отпуск.