В очередной раз пожалев, что не взял в эту сегодняшнюю поездку свой служебный «УАЗ-Патриот», подполковник выскочил из личного «Лексуса ЛС» и, от души хлопнув его и без того проблемной дверью, замахал, для верности обеими руками, обгоняющему его по ещё более разъезженной соседней колее замызганному колёсному трактору.
Договорившись за смешные по столичным меркам двести рублей, Тарасов накинул конец буксировочного троса на фаркоп своей виновато помаргивающей машины, затем, кое-как очистив о порог грязные пижонские туфли, сел на водительское место и, отпустив рычаг стояночного тормоза, нетерпеливо подал трактористу условленный сигнал.
Сидящий же в своей высокой кабине тракторист, ни в коем случае не допуская роняющей его авторитет перед городским приезжим мирской суетности, не спеша сунул в рот какую-то отечественную сигарету без фильтра, размашисто чиркнул о коробок ярко пыхнувшую сквозь грязное заднее стекло спичку и, сделав пару затяжек, наконец-то тронулся с места.
Натужно взрыкнув, его когда-то голубой трактор неуверенно дёрнулся, изрыгнул из себя клочья серого дыма и, притворно завывая, потащил за собой японскую красавицу вдоль по главной деревенской улице, лишённой какого бы ни было намёка на наружную рекламу, которой обычно столь щедро наделены даже самые маленькие города.
Нужный Тарасову дом нашёлся, надо сказать, довольно быстро, ибо находился он в самой середине проезжаемой им на прицепе улицы, а точнее, на главной деревенской площади, если только так можно было назвать центральный деревенский пятачок, вокруг которого располагались центральный деревенский универмаг, или сельпо, сельская администрация, почтовое отделение и разыскиваемая им врачебная амбулатория.
Споро рассчитавшись с тут же забывшим про все свои деревенские понты и ускакавшим в сельпо радостным трактористом, Тарасов, насколько было возможно аккуратно, поставил свою машину недалеко от входа в амбулаторию, заодно подивившись крайне неуместной в этой сельской глубинке англоязычной вывеске «Ambulance», более соответствующей, по его мнению, скорой помощи, нежели врачебной амбулатории.
Да-да, именно на английском и без перевода на великий и могучий, который, впрочем тут же обнаружился, но уже гораздо ниже, слева от входной двери, на закрашенной изнутри стеклянной табличке, выписанный по трафарету мелкими золотыми буковками.
– «Министерство здравоохранения Российской Федерации», – с отрешённым от усталости удивлением прочитал по складам дальнозоркий в соответствии со своим немолодым уже возрастом Тарасов, потому как лезть за очками в барсетку счёл для такой бытовой мелочи совершенно излишним, – «Муниципальное учреждение здравоохранения Тихвинского района Ленинградской области «Врачебная амбулатория ПГТ Концы10».
На селе одни понты, это я попал в Концы, невесело подумал Тарасов, с некоторым трудом открывая дверь в неказистое одноэтажное здание, откуда на него с готовностью пахнуло с детства знакомым каждому запахом типичного медицинского учреждения.
В «вестибюле», как уже механически, хотя и с явно ироничным подтекстом, отметил для себя Тарасов, к немалому его удивлению оказалось довольно много народа, в основном в возрасте, которые сидели и стояли, наполняя помещение непрерывным и неразборчивым гулом обменивающихся местными сплетнями жителей.
– Так может быть ты мне, Петрович, настойку какую пропишешь на спирту? – умоляюще канючил плюгавенький мужичонка, выскочивший, а может быть и вытуренный из дверей какого-то медицинского кабинета и натягивающий на себя всё время спадывающие с него штаны, – А то ить сам, небось, знаешь, чирей и заражение может дасть!
– Скипидару под зад я те ща пропишу, Малинин! – гаркнула выглянувшая из приоткрытой двери мужская голова в лихо заломленном врачебном колпаке, – Мало не покажется! Ну а если покажется, то жену свою попроси, а она тебе точно дасть, ты уж не сумлевайся!
Втянувший голову куда-то глубоко в трусы при одном только упоминании жены, мужик тут же быстренько ретировался под хохот зубоскалящей над ним деревенской толпы, а оглядевший коридор для оценки количества посетителей медик заметил чиновничьего вида крупного мужчину и, нахмурившись, уже полностью вышел из кабинета.
– Вы, вероятно, ко мне? Если из Комитета по здравоохранению, то лучше не утруждайте себя и не тратьте моего времени! В Питер я больше не вернусь, для меня это вопрос давно решённый и возвращаться к нему я не намерен! Да, я прекрасно понимаю, что медиков не хватает, но, во-первых, я не вирусолог, не инфекционист и даже не терапевт, хотя в этой глуши мне приходится заниматься и этим. Во-вторых…
– Ну что вы, что вы, Николай Петрович! – поспешно замахал руками Тарасов, – Я не имею никакого отношения к вашим комитетам, хотя ведомство интересы которого я имею честь представлять, тоже когда-то по своей организационной форме относилось к комитетам…
– Ну а к вам-то я тогда сейчас каким боком? – деланно изумился мужчина в светлой шапочке, которому не было нужды объяснять, какое ещё такое грозное российское ведомство когда-то тоже относилось к комитетом, – В ГРУ я больше не служу, э-э-э…
– Подполковник СФБ Тарасов Вениамин Михайлович, – негромко представился Тарасов, верно истолковав демонстративно-вопросительную заминку медика, – Старший учёный консультант и куратор одного из очень, я искренне надеюсь, до сих пор интересных для вас проектов в области психонейрофизиологического воздействия бинауральных биений.
– Пройдёмте в гинекологический кабинет! – после небольшой паузы решительно ответил врач, – На сегодня туда у меня вроде бы никто не записан. Наташа! Подмени меня на часок! Вам хватит этого времени, товарищ подполковник? Нет? Наташа, на пару часов!
– Признаться, не ожидал, Николай Петрович! – только что и смог вымолвить через минуту Тарасов, оглядывая расставленный в достаточно просторном кабинете богатый, насколько он мог судить, комплект современнейшего гинекологического оборудования, – Неужели, у вас все кабинеты так оборудованы? Где ж вы такого сердобольного спонсора-то нашли?
– Ну что вы, Вениамин Михайлович! – отмахнулся уже явно польщённый медик, – В наши дни таких спонсоров днём с огнём не найдёшь! Перевелись, знаете ли, меценаты на Земле Русской! А так да, оборудование всех наших трёх медицинских кабинетов куплено на мои личные сбережения, включая заработанное на спасении жизней не только наших военных в различных горячих точках планеты. Впрочем, кому я это рассказываю?
Везде одно и тоже, с осенней печалью в душе подумал Тарасов. Всем почему-то кажется, что у меня нет других дел, как считать чужие деньги и выявлять источники их получения.
– Николай Петрович, – насколько было возможно мягко произнёс вслух Тарасов, – Мне не интересны суммы и источники ваших вполне законных заработков. Да будь они даже и не совсем законными, всё равно это не входило бы в область моих компетенций. Дело в том, что в настоящее время я подбираю команду для одного очень интересного проекта и к вам приехал с единственной целью поговорить о перспективах вашего в нём участия. Ещё раз напомню только, что поскольку на вас до сих пор распространяется третья форма допуска к секретным сведениям, я рассказываю вам чуть поболее, чем большинству кандидатов.
– Простите, но у нас не курят, товарищ подполковник! – на всякий случай предупредил Тарасова медик, увидев как тот нервно комкает в руках сигаретную пачку, – Я и местное население пытаюсь отвадить от этой пагубной во всех отношениях привычки. Так что, вы уж как-нибудь потерпите, по крайней мере, пока находитесь рядом со мной! А ещё лучше, пока находитесь на территории этой деревни, которую они, выражаясь книжным языком, с упорством достойным лучшего применения называют посёлком городского типа, хе-хе! А поговорить, товарищ подполковник, почему бы и не поговорить?
Рано ещё, подумал Тарасов, услышав про «книжный язык». Что ж, мне теперь за каждый намёк по поводу литературных увлечений каждого кандидата цепляться? Начну с начала!
– Давайте тогда, Николай Петрович, начнём с самого начала, дабы я всё смог, хотя бы для себя, запротоколировать. Вы согласны на запись нашей беседы посредством технических средств? Нет-нет, можете не поправлять свою шапочку, я имел в виду только диктофон! Итак, Николай Петрович Коновалов, родились в городе Ленинграде в 1990 году, то есть, вам получается тридцать лет, так? Кстати, усы с бородкой и очки с простыми стёклами для солидности носите? Впрочем, ваше дело. Ага, досрочно закончили Первый Санкт-Петербургский государственный медицинский университет имени Павлова, блестящая ординатура, стремительная аспирантура, профессура… Не понял?!
– Да всё там у вас, товарищ подполковник, записано! – с укором взглянул на Тарасова медик, – С учётом значения, вклада и всего такого прочего мою кандидатскую зачли как докторскую. Да-да, как и в случае с Илизаровым. У меня даже тема с ним очень близкая…
– Ладно-ладно, Николай Петрович, – поспешил успокоить Коновалова Тарасов, – Я всё равно в этом ни хрена не понимаю! Что там у нас дальше про вас написано? Ага, хирургия в условиях мобильных военно-полевых госпиталей, орден Мужества, орден… Ну нет, это я, пожалуй, не выговорю! В какой стране-то это было?
– Неважно, товарищ подполковник! – понимающе улыбнулся Коновалов, – Проехали, ибо я и сам, откровенно говоря, вряд ли выговорю мудрёное название этого ордена. Ну не для русского слуха такие завороты чужого языка при всём моём к нему уважении!
– Проехали, так проехали, – покладисто согласился Тарасов, – Однако, вот тут-то у меня и возникает когнитивный диссонанс, и, соответственно, встаёт связанный с ним совершенно логичный вопрос, Николай Петрович… Вы читали роман Ильфа и Петрова «12 стульев»? Я именно про книгу, а не про фильм. Тогда, конечно же помните рассказ Остапа Бендера о гусаре-схимнике, не вошедшем ни в одну последующую советскую экранизацию?
– Блестящий гусар, граф Алексей Буланов, – продекламировал Коновалов, прикрыв глаза, дабы как можно точнее припомнить текст, – «Был героем аристократического Петербурга. Имя великолепного кавалериста и кутилы не сходило с уст чопорных обитателей дворцов по Английской набережной и со столбцов светской хроники».11 Ну да, я понял, товарищ подполковник, на что вы намекаете. Предваряя ваш вопрос о причинах моего ухода в эту глухую деревню, я вам отвечу, что мне всё просто на-до-е-ло! Надоела эта бесцеремонная реклама, надоели продажные СМИ, причём, как те, так и другие, надоело инфантильное, если не сказать злее, правительство, надоели эти крысиные гонки, всё надоело!!!
– А скажите, Николай Петрович, – решил несколько сменить направление становящегося неприятным разговора Тарасов после довольно длительного молчания, – Откуда в вашей деревне столько дешёвых понтов? Вы понимаете, о чём я вас спрашиваю?
– Ещё бы! – разулыбался Коновалов, меняя гримасу тоскливых питерских воспоминаний на более весёлый, хотя и страшноватый оскал местного деревенского быта, – Поначалу я по недомыслию активно боролся с этим не красящим традиционную сельскую скромность явлением, потом плюнул на это безнадёжное дело, а с некоторых пор и сам возглавил. Ну почему, к примеру, где-нибудь на Кавказе можно понтоваться, а мы должны помалкивать в тряпочку, товарищ подполковник, почему?
– Действительно, – примирительно поднял руки Тарасов, – Почему бы и нет, особенно, в том беспонтовом случае, если эти понты повышает самооценку понтующихся?
– Как-как? – расхохотался Коновалов, – Нет, товарищ подполковник, подождите, я должен это обязательно записать! Мы ведь даже свой полноценный сайт нарисовали практически на коленке. Есть тут у нас энтузиасты, понимаете…
– Вы знаете, заговорщицки добавил поощрённый Тарасов, – А я даже стих сочинил, когда с божьей помощью и почти святым трактористом таки сумел доехать до вашей ambulance. «На селе кругом понты, это ты попал в Концы!»
– Тоже неплохо! – снисходительно согласился Коновалов, – А по поводу англоязычного названия, так это мужики местные расстарались, я уж не стал им ничего объяснять, а тем более что-то менять. Народу нравится! А позитивный настрой, как вам известно, пока ещё никому и нигде не мешал успешно выздоравливать. Скорее, будет верно обратное.
– Хм, народу нравится, – задумчиво повторил Тарасов, – Любите отечественные фильмы советского периода? Я к тому, что заметил вашу общую страсть ко всему советскому.
– Есть такое дело! – опять согласился Коновалов, выразительно покосившись на свои наручные часы, брутально–аскетический командирский дизайн которых не оставлял никаких сомнений в их советско-отечественном происхождении.
– А вы немногословны, – справедливо укорил собеседника Тарасов, – «Командирские»?
– Они самые, – коротко подтвердил немногословный медик, однако, вовремя спохватился и, чтобы не показаться совсем уж неразговорчивым мизантропом, пояснил, – Подарок от одного чересчур весёлого, или даже скорее весёленького, пациента со сложным ранением обеих ног. Ему дважды повезло, если так можно сказать про огнестрел. Первый раз, когда его командир вкатил ему четыре тюбика промедола, ну а второй раз, когда он попал на мой операционный стол. А теперь представьте себе, что пациент усугубил всё это ещё и фляжкой медицинского спирта. Семидесятиградусного, правда, но всё-таки…
– Наверное, жутко матерился? – понимающе кивнув, спросил Тарасов.
– Какой там! – хмыкнул самый молодой в стране профессор, – Пел песни на стихи Сергея Есенина, представляете? Сначала, понятное дело, «Я обманывать себя не стану», я ещё подумал, хулиганом он, наверное, по молодости был. Но потом он стал петь «Шагане» и это было что-то с чем-то. Да у вас там, наверняка, всё это есть! Сергей Ткач, есть такой?
– Есть, есть! – успокоил Тарасов и, как ему показалось, пошутил, – У нас про всех оперы есть. И Ткач, и Швец, и Жнец, и на дуде Игрец…
– А когда выписался из госпиталя, на большой земле, понятное дело, разыскал меня и эти часы подарил. «Командирские» самой первой серии, то есть 1965 года выпуска, – окончил своё занимательное повествование Коновалов.
– Шестьдесят пятого? – не скрывая своего разочарования, переспросил Тарасов, – Потому что вас интересует именно этот период развития нашей отечественной истории, да?
– Ну почему же именно этот? – удивился Коновалов, – Мне история вообще интересна и, кстати, не только отечественная! Что же касается истории нашей страны, а тем более, её советского периода, так это ведь всего лишь небольшая часть нашей планеты и совсем крохотный отрезок её развития. Разве не так, товарищ подполковник? По крайней мере, я считаю, что каждый культурный человек просто обязан знать историю не только своей страны, но и, хотя бы, своих соседей. Я, к примеру, татарский язык освоил на приличном уровне и теперь могу понимать многое из того, что говорят турки, казахи, азербайджане, киргизы, ну и, само собой, башкиры, калмыки, чуваши…
– Якуты, тувинцы, алтайцы, хакасы, – подхватил Тарасов, – Понятно, Николай Петрович, если короче, то просто тюркская языковая семья. Это вы здорово придумали! Эх, жаль, что владея английским языком, как, к примеру, я, вряд ли можно бегло изъясняться с каким-нибудь немцем или французом. Хотя, вроде бы одна у них группа или подгруппа. В общем, я в этом не очень-то и разбираюсь, если честно.
– И опять вы не правы! – с жаром возразил Коновалов, – Вы же ведь прекрасно понимаете белорусов или даже болгар? Да и с украинцами, я не суржик имею в виду, вполне сможете всегда понять друг друга, товарищ подполковник!