Она сузила глаза.
– Если собираешься так шутить, убирайся из моего гаража.
Рокси указала на дверь. Я вздохнул.
– Извини. Просто… ладно, ты же понимаешь, что ведьм не бывает? Волшебства и всего такого не существует. Это сказки. Ты это знаешь?
Я говорил искренне и старался изо всех сил избежать малейшей насмешки.
Рокси, по всей видимости, успокоилась.
– Я это знаю. Или, по крайней мере, знала.
Она полезла под стол, вытащила оттуда ноутбук и открыла его. Нажала несколько клавиш, и на экране запустился фильм. Тогда нижняя челюсть у меня отвалилась до самых колен. Ну почти. Вы понимаете, о чём я.
Глава 13
Сначала я понятия не имел, что смотрю. Просто шум – хруст, шуршание и что-то серо-зелёное – не в фокусе, поскольку камера двигалась мимо… чего?
Листья. Подлесок. Кусты. И слова, разборчивее некуда. Мой голос произнёс:
– Что-то плоское, с зеленью?
Затем голос Рокси:
– Да, теперь видно. Это крыша.
– Останови видео! – велел я, и Рокси наклонилась, чтобы нажать на пробел.
– Ты снимала?
Она молча усмехнулась и кивнула.
– Но… как? У тебя не было камеры.
Левой рукой она стащила с себя джинсовую куртку и сунула её мне. Присмотревшись, я разглядел крошечную стеклянную полусферу, вмонтированную в медную пуговицу. Рокси откинула полу и показала чёрный кабель, который вёл к внутреннему карману, где лежала маленькая серебристая коробочка.
– Это камера?
– Ага. Камера наблюдения, разрешение 720, аудио и видео.
Я покивал с умным видом, словно знал, о чём идёт речь, и затем для верности добавил:
– Ну да? Здорово!
Кажется, это сработало – Рокси заговорила с большим энтузиазмом.
– Ну да, и даже лучше! У неё поток 16,4 мегабита в секунду, и это круче, чем Mpeg 4. Так что можешь…
Она не договорила и внимательно посмотрела на меня.
Я придал лицу выражение, которое применяют в школе, когда не слушают учителя, но хотят, чтобы он об этом не догадался. (Это выражение часто видел у меня мистер Рейд, наш математик.)
– Ты не понял, о чём я, так ведь?
Я покачал головой и спросил:
– Это ты тоже нашла в мусорном баке?
Она рассеянно кивнула и снова нажала на «плэй».
Было так странно снова увидеть всё, что произошло с нами несколько часов назад. Рокси промотала ту часть, где мы пробирались через лес, – до момента падения на ведьмин двор.
(Смотрите, теперь и я это скажу. Она не ведьма!)
На экране был виден только кусочек земли, потому что Рокси лежала на животе в высокой траве.
– Пригнись! Она тебя увидит!
Это сказала Рокси.
– И что? Превратит в лягушку? Ничего, я готов рискнуть.
Послышалась возня, а затем «ох», когда Рокси покатилась вниз. После раздалось громкое, тяжёлое «бум» – она ударилась о землю.
– Ой! – сказал я.
Кажется, Рокси сильно ушиблась.
Изображение помутнело, расплылось и замерло. Теперь большую часть экрана занимало небо, потому что Рокси без сознания лежала на спине.
– Наверно, было больно! – сказал я.
– Чертовски! – ответила Рокси. – Но только потом, когда я пришла в себя.
Послышались шаги, а затем снова прозвучали слова, которые я, трусливо оцепеневший, слышал наверху.
Слова на том странном языке. Говорила женщина:
– Ал-ву! Ал-ву! Комни!
Примерно так оно звучало. Затем раздалось много всяких непонятных звуков. И я ахнул: экран заполнило лицо женщины. Она наклонилась и смотрела на Рокси, а крошечная камера это фиксировала.
Рокси нажала на паузу.
– Вот, это – она!
У Рокси был такой вид, словно объявила имя знаменитости, выходящей на красную дорожку.
Мы смотрели на лицо женщины на экране.
Сколько ей было лет? Честно говоря, я не очень хорошо определяю возраст. После тридцати люди выглядят примерно одинаково, пока им не исполнится шестьдесят или около того. Тогда они покрываются морщинами и седеют, как дедушка и бабушка Линклейтеры.
Так что женщине могло быть сколько угодно лет – в этом диапазоне. Я заметил морщины на лбу и в уголках глаз. Но, возможно, они появились из-за озабоченного выражения лица. Из-под головного платка выбивалось несколько светлых прядей. Щёки были блестящими, с лёгким румянцем, как яблоки сорта «Пинк лэйди».
Рокси снова нажала на «плэй», и лицо женщины начало перемещаться: сначала назад, потом, когда она стала осматривать рану, – из стороны в сторону. Когда-то эта женщина была красивой, но теперь всё портили зубы, потемневшие и стёртые. И сверху, и снизу нескольких недоставало.
Когда она сняла тёмные очки, я увидел глаза – водянисто-голубые, с красными прожилками и бледными веками.
– Ты видел когда-нибудь такого уставшего человека? – пробормотала Рокси. – Кажется, она готова проспать целую вечность.
На экране вновь появилось небо. Зазвучал разговор на чужом языке, из которого я вычленил только «Ин-анн боллд». Женщина произнесла эти слова дважды.
– Здесь они подняли меня, – пояснила Рокси. Изображение поменялось: появилась стена, потом снова небо. И вскоре стало темнее, потому что они вошли в дом. Картинка опять стала неподвижной. Я увидел потолок и источник света наверху.
– Привет? Привет?
Это был другой голос – голос мальчика.
– Ты меня слышишь? Привет? Как ты себя чувствуешь?
Послышались лёгкие шлепки – кажется, кто-то нежно хлопал Рокси по щеке, пытаясь привести её в чувство. Затем заговорила женщина, прозвучали вдох, выдох и слабый стон.
Мальчик что-то сказал женщине, затем раздались кашель и ещё один, мучительный, стон.
– Это я, – сказала Рокси. – Пришла в себя и пытаюсь подняться.
Картинка сместилась – видимо, Рокси попыталась сесть. Но затем снова стал виден потолок, когда женщина произнесла:
– Нет, голубушка. Ложись обратно, деточка. Ты сильно ушибла головку. Просто полежи, детуля. Не движься. Тсс.
Голос у неё был мягкий и успокаивающий, с сильным северо-восточным говорком. Но также слышался в нём иностранный акцент. Она говорила как Кристина Нильсен, девочка из моей старой школы, – норвежка, но с акцентом жителей Ньюкасла.
В любом случае, квакающего голоса ведьмы я не услышал, но Рокси об этом говорить не стал.
Та ещё немного промотала вперёд.
– Тут я просто лежала, а они разговаривали на своём языке.
Затем промелькнуло изображение фарфоровой чашки.
Рокси объяснила:
– У неё там была какая-то жидкость, которой она промыла мне рану на голове. Пахло очень сильно, а щипало вообще ужасно.
Затем раздался голос женщины:
– Как думаешь, ты можешь сесть, цветуля? Давай, садись. Потихонечку. Как чувствуешь?
И тогда они появились оба – Рокси села, и крошечная камера показала всю комнату.
На женщине был бесформенный свитер ручной вязки. Пальцы её, длинные и грубые, сплетены в участливом жесте.
Камера обрезала верх головы, но было видно, что лицо у женщины доброе. Она сказала мальчику:
– Го-тер свин, Алве. Го-тер свин.
Мальчик – очевидно, её сын – был очень похож на мать – от бледных глаз до грязных светлых волос и длинных пальцев. Зубы у него тоже были жёлтые, и часть их отсутствовала. Одежду он носил старомодную: обычные брюки (не джинсы) и рубашку с пуговицами. Тётя Алиса сказала бы, что он выглядит «настоящим умником». Но, по мне, он словно позаимствовал старую одежду своего отца. Странный костюм дополняли свисающие на верёвочке тёмные очки.
Комната была тёмная и захламлённая: старинные стулья, заваленный бумагами стол, каминная полка, уставленная вазами и безделушками, кипы бумаги на полу и…
– Ну! Смотри, до чего они довели дом! – сказал я.
Рокси засмеялась.
– Какой домовитый хозяин! – пошутила она. – Но я понимаю, о чём ты. Знаешь, там пахло…
Она помедлила.
– Плохо?
Рокси наморщила нос, словно это могло помочь ей определить запах.
– Не то чтобы плохо. Просто… так пахнет дом старого человека, где много старого барахла. Наверное, отчасти пылью. Хотя там вроде чисто.
Я кивнул. Примерно так пахло в доме бабушки с дедушкой, а ведь они были не очень старые. Мы снова переключились на экран.
– Как ты себя чувствуешь, голубушка? Головка не кружится? Попробуй встать – аккуратненько, тихонько.
– Кажется, она вполне нормальная, – сказал я. – Даже милая.
– Я знаю, – ответила Рокси. – Хотя подожди.
– Ты можешь двигаться, цветулечка? Ничего не сломано? Ты так упала…
Изображение перемещалось – видимо, Рокси шевелила руками и ногами, проверяя их состояние. Затем прозвучал её голос:
– Нет, ничего не сломано, спасибо. Я лучше пойду.
Тут – за кадром – раздался высокий голос мальчика:
– Ты уверена? Тебе не надо уходить прямо сейчас. Это может быть небезопасно, знаешь ли, если у тебя сотрясение мозга.
Затем последовал разговор на их языке, из которого я ничего не понял, хотя и расслышал снова слово «Ал-ву». Не видя лиц, было очень сложно о чём-то догадаться, но мне показалось, что женщина чего-то решительно требовала от мальчика.
– Останови, – попросил я, и Рокси нажала на паузу. – О чём это они?
Рокси пожала плечами:
– Откуда мне знать?
Мы отмотали назад и включили снова.
– Похоже, – сказал я, – она велела ему не задерживать тебя. Это слышно по её тону.
Мы прослушали разговор в третий раз, и Рокси согласилась со мной.
– Да я и сама не хотела оставаться, боялась.
Камера повернулась и показала другую часть комнаты. Местами она была так загромождена, что, казалось, башни из бумаг вот-вот обрушатся. На стене висели книжные полки. Книг на них, втиснутых кое-как, было чуть ли не больше, чем во всей нашей школьной библиотеке. Камера двигалась слишком быстро, и я не успевал прочитать названия. Но, похоже, это были старинные тома, а не современные книжки в разноцветных бумажных переплётах. Мелькнул хвост чёрно-белой кошки.
Послышался голос Рокси:
– Мне… мне правда надо идти. Спасибо. Благодарю вас.
Женщина появилась перед Рокси, лицо её стало куда менее добрым.
– Но, голубушка, ты так и не рассказала мне, что делала здесь. Ты забралась на нашу территорию. Это частная собственность. Поставлен забор, а ты и твой друг перелезли через него.
– Я… я…
– Твой друг. Да, мы видели его, правда, Алве?
Мальчик кивнул с видом страдальца. Было видно, что допрос ему не нравится.
– М-мы потерялись. Женщина наклонилась к Рокси.
– Да неужели? Что ж, впредь не теряйтесь, а то мы нашлём на вас пасечников.
Затем она улыбнулась. Это была холодная улыбка, которая говорила: «Я не хочу быть суровой, но не надо меня недооценивать».
Что значило «наслать пасечников»? Я вопросительно посмотрел на Рокси, но она лишь слегка пожала плечами. Так или иначе, звучало это крайне неприятно.
Рокси за кадром рассыпалась в извинениях. По экрану было ясно, что она вышла из комнаты в такой же тёмный и загромождённый коридор и направилась к огромной деревянной двери с небольшим окошком. Её руки пошарили в поисках дверной ручки, а потом Рокси обернулась. Перед ней стоял мальчик.
– Мне очень жаль, – повторила Рокси, и тут произошла в высшей степени удивительная вещь.
Мальчик робко улыбнулся – из-за маленького роста Рокси камера лишь частично сняла его улыбку. А затем произнёс:
– Мне тоже.
Он оглянулся и тихонько добавил:
– Может, мы ещё увидимся?
В голосе звучали печаль и надежда. Послышались шаги матери, совсем близко.
Дверь распахнулась, и мальчик сказал:
– Сюда.
Он поднял руку и застенчиво помахал Рокси, а (почти) чёрная кошка пробежала в самом углу экрана.
Потом картинка начала дрожать и двигаться вверх-вниз. Раздался топот Рокси – девочка улепётывала со всех ног.
И вот теперь она с самодовольным видом сидела передо мной.
– Говорила я тебе, – повторила Рокси. – Странный язык, примочка, старинные книги, угрозы! Она стопроцентная ведьма.
Глава 14
Я и умолял, и насмехался – но ничто не могло убедить Рокси Минто в том, что она встречалась не с ведьмой.
Если вы в чём-то убеждены, то, мне кажется, легче начать упрямиться, чём признать свою ошибку и детское поведение.
– Ну очевидно же, что у ведьмы не будет ни чёрной шляпы, ни бородавок. Это бы её выдало с головой, разве нет? – заявила Рокси.
– Значит, её непохожесть на ведьму подтверждает, что она ведьма, да? – раздражённо сказал я. – А если бы она носила чёрную остроконечную шляпу? Тогда как? Это доказывало бы, что она не ведьма?
Рокси проигнорировала мои рассуждения.
– У неё есть котёл и чёрный кот.
– Чёрный с белым, Рокси, – поправил я сердито.
– И что?
Она смотрела на меня с глуповатой наивностью и парировала все мои аргументы. Наши голоса звучали всё громче, и мы уже начинали ссориться. Но ссориться я не хотел, ведь Рокси была такой весёлой и смелой.
– Знаешь, я могу доказать, – сказала она, и тут зазвонил её телефон. Бодрая, звонкая песенка, сыгранная на фортепиано, идеально подходила Рокси.
Она посмотрела на экран, но не сняла трубку. Я вопросительно взглянул на неё.
– Это мама. Надо идти.
Я и не заметил, что всё это время Рокси была одна. Знаете, где бы я ни находился, всегда кто-то из взрослых есть поблизости. Они приносят сок, проверяют, надел ли ты тёплую куртку, не бегаешь ли с ножницами в руке, – в общем, осуществляют родительский надзор. Но Рокси весь день оставалась без присмотра.
Её телефон перестал звонить и переключился на голосовую почту.
– Где сейчас твоя мама? – спросил я.
Рокси кивнула в сторону дома:
– Там.
– И она тебе звонит?
Рокси тяжело вздохнула, затем соскочила со стула.
– Длинная история. В другой раз, ладно?
Казалось, Рокси проткнули иголкой и вместе с воздухом из неё вышли радость, живость и всё такое. Готов поклясться, что даже её взъерошенные волосы поникли. Она заперла дверь гаража и молча положила ключ под камень. Рокси понимала, что я это вижу. А я понимал, что мне доверяют.
Она повернулась и, снова с огоньком в глазах, произнесла:
– В полночь.
– Сегодня?
– Нет. Через десять лет. Ну конечно, сегодня, – Рокси полезла между досками забора.
– Это время ведьм, – добавила она и тут же исчезла. А я остался – пялиться на пустой лес и пытаться осознать, что же сегодня произошло.
Рокси сказала: «Знаешь, я могу доказать».
Что она не договорила? Может быть, это: «Я могу доказать: она произнесла заклинание». Да ну, полнейшая бессмыслица!
Но Рокси сказала это таким тоном и с такой уверенностью в глазах, что я никак не мог успокоиться.
Знаете, я уже был готов счесть Рокси безобидной сумасшедшей. Мы сохранили бы хорошие отношения, но не подружились. Оставили бы в покое мальчика и женщину из того дома, и Рокси рано или поздно переросла бы свою веру в «ведьму из леса».
Но случилось несчастье, и оказалось, что мы с Рокси были последними, кто видел ведьму живой.
Глава 15
Я смотрел, как девочка шла по тропинке прочь от меня. Мне хотелось пойти с ней и убедиться, что она благополучно добралась до дома. Но, думаю, это не понравилось бы моей маме. Кроме того, путь девочки был коротким: только пройти через лес. Она устроила себе забавный домик, над дверью которого висела светящаяся надпись. Это всё, что я знал.
На руки мне запрыгнула Биффа. Скорее всего, из-за неё девочка, обернувшись, не видела, как я ей помахал. А впрочем, может, и видела.
Р. Минто.
Так было вышито на её курточке. Я прочитал это, когда нёс девочку в дом. Ещё у неё обнаружились какие-то провода, присоединённые к карману. Наверное, мобильный телефон или что-то в том же роде.
Я смотрел ей вслед, пока она не скрылась за поворотом. Надеялся, что девочка обернётся, но она не обернулась. Биффа спрыгнула на землю, тихонько зарычала, и я улыбнулся ей.
– Тебе понравилась девочка, Биффа? – спросил я на нашем старом языке. – Мне тоже.
Я принюхался. Погода стояла слишком тёплая для весны. Но я чуял, что вскоре похолодает. При безоблачном небе после заката тепло всегда уходит. Значит, вечером мама захочет разжечь огонь, чтобы изгнать холод из каменного дома.
Надо было идти в сарай за дровами, но я стоял и думал о Р. Минто, её друге из кустов и о том, как подозрительно на них смотрела мама. Затем вернулась Биффа – с большим жуком, которого она поймала. Положила жука на спину у моих ног, и тот лежал, шевеля лапками.