После этих слов осторожный Емельян подошел к сундуку и склонился над ним с довольной улыбкой: вот оно, злато. Он за всю жизнь столько не награбил, сколько в этом сарае теперича хранится! Наконец-то боги услышали его молитвы и послали ему этого растяпу Есения! Со временем можно будет, как дед Авксентий, остепениться. Вероятно, в купечество податься…Хотя свободная разбойничья душа столь непостижима…Возможно ли утихомирить ее, заставив торговать тряпками да специями?!
– Изрядный сундук, – ухмыльнулся Емельян. – Хотелось бы сейчас рожу князя лицезреть.
– К сожалению, не получится, – вдруг неожиданно раздалось откуда-то со стороны дверей. – Он в Новгороде. Но, может, моя рожа тебе сгодится?
Чуя угрозу в незнакомом голосе, Емельян озабоченно обернулся и увидел на пороге здоровенного детину. Тот оказался одет непривычно добротно, и оружие при нем было дорогое – меч и доспехи. Это означало, что сей молодец – не хлебопашец какой-то обычный. Эту догадку подкрепляло то, что за его спиной виднелись и другие незнакомцы при оружии.
– Вот жижа болотная! – выбранился Емельян. И в этот же миг почувствовал у горла нечто холодное и острое, напоминающее лезвие ножа. А уж сырой запах стали он мог отличить хоть во сне с закрытыми глазами: не раз ему грозили расправой таким образом. И не раз сам он грозил также.
Емельян покосился в сторону, пытаясь понять, кто приставил нож к его глотке. Оказалось, верный бородач! Емельян сначала не понял сюжета. Но когда сообразил, хотел развернуться да вмазать братцу по кочану. Но тут другой – рыжий – быстро окрутил ему запястья веревкой. Все это произошло молниеносно. И Емельян не успел не то что отбиться, но и слова вымолвить.
– Прости, батька, – бородач уже накидывал на шею Емельяну хомут, отчего атаман терял возможность сопротивляться, рискуя быть задушенным.
– Ты, значит, и есть Емельян, – не то спросил, не то утвердил детина, который зашел первым и поразил Емельяна своими одеждами.
– А ты кто будешь такой? – злобно огрызнулся Емельян, безрезультатно дернув руки, которые сдерживал рыжий.
– Можешь звать меня Прохором, – детина приблизился. – Так это, стало быть, твоя невзрачная особа посмела мельтешить пред очами нашего князя?
– Да пошел ты! – Емельян уже догадался, что дружина князя каким-то образом накрыла их тут. А как же его собственные люди оказались замешаны? Как поспели княжеские бойцы сюда?! Ничего неясно!
– Ты предпринял попытку оскорбить нашего владыку своей несусветной наглостью, Емельян. И за это ты будешь наказан…– спокойно сообщил хладнокровный Прохор.
– И не из такого живьем выбирался, – хорохорился Емельян.
– Погляжу, как ты на сей раз выберешься…
– От судьбы не убежишь! На все воля богов, – отмахнулся Емельян.
– Ты богов сюда не примешивай: не пошел бы на князя, отлеживался бы сейчас в своем Изборске на солнышке. А когда будешь ерзать на колу, твой пример всем прочим уроком станет.
– Ты только скажи, боярин, как?! Как же нас выследили-то! Велики просторы…– недоумевал Емельян.
– Ты забываешь, что имеешь дело с великим государем, а не с ничтожным разбойником, как ты сам. Князь наш и владыка повсюду: он за каждым деревом, он в каждой избе. От него не скрыться такому, как ты.
Емельян не получил ответа на свой вопрос, но уже предугадывал его. Очевидно, Есений успел разболтать о том, кто есть такой его займодатель и откуда он родом. А принимая сие условие, можно предположить, что было дальше. Князь знал, кого ловить. И на всех дорогах к Изборску выставил людей. Впрочем, разбойники думали прикинуться мирными жителями. Но уже ясно, что тут злосчастное золото подвело. С такой поклажей их и взяли, без всяких сомнений.
– Бестолковый Есений…Язык, как помело…Голова простоквашей набита…Нашел, что рассказывать! Да его за дела со мной теперь такожде повесят! Я не думал, что он настолько беспечен, что пискнет кому-то хоть шепотом об таком!
– Ну да, Есений тебе изрядно измазал, – ухмыльнулся Прохор.
– А где же остальные? – Емельян не понимал, где вся его шайка.
– К Новгороду идут, – сообщил Бородач.
– Кроме вас четверых, – недобро посмотрел Емельян на своих бывших соратников, предавших его.
– Да ты не зыркай так, – встрял курносый, угадав взгляд атамана. – Мы ж до последнего с тобой были!
– Были, – подтвердил Прохор. – Но в обмен на награду согласились помочь заманить тебя сюда в ловушку, Емельян.
– Мы ж уславливались, ежели что подозрительное – то вы заранее мне знак подаете, еще на подъезде к Великово! – рассерчал атаман на своих подельников. – Вокруг одни предатели. Одни предатели! Ужели и Авксентий продал мя?..
– Авксентий твой уж не слышит и не видит дальше носа своего, – усмехнулся Прохор. И правда, дружина расположилась в соседних избах, пригрозив хозяевам под страхом смерти молчать. Да так укромно в итоге гриди устроились, что даже умудренный опытом дед Авксентий ничего не заприметил, хотя и зорок все еще был его глаз, как он полагал.
– Недооценил я князя…– тряхнул буйной головой Емельян.
– Ты не первый, кто отправится к предкам, совершив эту ошибку, – Прохор кивнул стоящим рядом с ним гридям на Емельяна, и того тут же скрутили и повели на улицу. Разбойник даже уже не сопротивлялся, а шел спокойно, философски раздумывая над своей участью.
В сарае остались четверо разбойников, помогавших в задержании Емельяна, несколько человек из дружины, золото и Прохор.
– Боярин, ну? Как условились?! Пойдем мы? Отпускай, – обратился бородач к Прохору.
– Не спеши, – Прохор сделал жест оставаться на местах.
На этих его словах выход из сарая загородили собой гриди. А разбойники недоуменно переглянулись.
– Да как же так, родимый? Сулил же ты нам свободу! – возразил рыжий, дивясь положению дел.
– И средства! Обещал! – напомнил тот, что со вздернутым носом.
– Это все так…Сулил. Обещал…Но обстоятельства изменились…– невозмутимо ответил Прохор.
– Как изменились?! Но так ведь договаривались! – возмутился рыжий. – Ты ж клялся!
– Ты Емельяну, поди, тоже в верности клялся…– ухмыльнулся Прохор, которого собственное слово, особенно данное бандитам, не сдерживало.
– Не отпустишь? Убьешь? – засуетился курчавый, вглядываясь в безжалостные глаза детины.
– Придется…Отпустить вас на волю теперь я не могу. Сами понимаете…– хмыкнул Прохор.
– Так ты отправь нас купно с другими, – предложил бородач, который уже понял, что их обманули, как несмышленышей. Никакого золота и свободы им с самого начала никто даровать не собирался.
– Нет, – коротко отказал Прохор. Чего-чего, а этого, точно, не нужно. По дороге они еще растреплют, что князь, мол, обещал помиловать, да обещания своего не сдержал. Не нужно таких разговоров. А посему надо их по скорому порешить и дело с концом. – Нет, – еще раз повторил Прохор твердо.
– Лживый облуд! Слова своего не держишь! – ринулся на Прохора курчавый. Но несколько рук сразу остановили возмущенного разбойника. – Ты обещал именем князя, что сохранишь нам жизни!
– Обещал, что есть, то есть…Но не получается, – сплюнул Прохор. – Ну, до встречи в чертогах подземных, – на сих словах помощник князя вышел, оставив за собой шум резни.
– Подлюга! Змий! Аспид! Будь ты проклят! – слышалось за спиной Прохора, но тот не стал вслушиваться и пошел на улицу. Он собирался направиться в соседний сарай, где, по его разумению, должен был находиться Есений, живой или мертвый.
Так и оказалось. Привязанный к несущему столбу княжич притулился у стенки. Завидев незнакомца, Есений отвернулся, непонятно почему. Может быть, устал оттого, что все приходящие в сарай его колотят.
– Поднимайся, братец Есений, – Прохор достал из-за пояса кинжал, перерезал веревки, что опутывали руки парня. Похлопав по плечу юного княжича, еще раз оглядел того и собрался уходить.
– Что же, отпускаете меня? Емельян смилостивился? – Есений потер запястья, не понимая, кто перед ним. Ему и в голову не пришло, что это дружинник княжеский.
– Князя своего благодари. Да сестрицу. Ей из-за тебя крепко досталось, – Прохор пошел обратно к двери, а за ним уже телепался воспаривший духом Есений.
****
Дива занесла ногу, дабы влезть в повозку, которая отвезет ее в храм Макоши. Но тут же расслышала голос тиуна в нескольких шагах от себя.
– Далеко ли собирается княгиня? – уточнил Арви.
– Не твоего ума дело, – огрызнулась Дива.
– Не совсем. Князь велел не спускать глаз с княгини, – пояснил тиун.
– Зачем это? – удивилась Дива.
– Затем, что княгиня тоже представляет некоторую ценность. И ее могут, скажем, похитить…
– А ты был бы рад! – вспыхнула Дива.
– Нет, я не был бы рад. Поскольку в этом случае наш князь выглядел бы простофилей, – Арви сказал правду. Несмотря на свои отрицательные чувства к Диве, он ставил во главу угла благо правителя. – Так куда собирается княгиня? Я должен знать, чтобы доложить князю при необходимости…
– На благодарственную молитву, – пробурчала Дива нехотя.
– Княгиня берет с собой только возницу и служанку? Ей надлежит взять и охрану, – произнес Арви тоном, не терпящим возражений. Что само по себе было для Дивы, разумеется, оскорбительно.
– Без тебя разберусь, пустозвон! Пошел, – скомандовала Дива вознице.
– Княгиня поедет с охраной. Или останется…– строго предупредил Арви. – Ворота не окажутся открыты в противном случае.
– Пусть твой рот уже окажется закрыт! – разозлилась Дива, которую задело, что Арви командует ею. Хотя она уже и сама понимала, что он прав. – Трогай! – приказала Дива мрачно.
– Перво-наперво, благодарить следует не Макошь, – перечислял Арви невозмутимо. А возница растерянно придержал лошадей, видя, что тиун до сих пор изволит вести речь. – Да и преждевременно сие. Есений еще не спасен. Вернее, спасен от разбойников, но не помилован. И не будет помилован. Ибо он теперь преступник, если разбираться…
– Это почему же? – нахмурилась Дива.
– Как простодушна юная княгиня…– тиун ощерился кошачьей улыбкой. – Зачем нашему князю нужен здесь наследник Гостомысла? Без потомка Словена в Новгороде будет спокойнее…– зловеще предрек Арви. После чего развернулся и пошел прочь, довольный тем, что растерзал душу Дивы новыми переживаниями.
****
В гриднице шли жаркие толки. Решалась участь пойманных разбойников, отсиживающихся пока в яме в ожидании ненастного будущего. Сей вопрос обсуждали почти постоянно все вокруг и не только на заседаниях. Однако помимо пространных размышлений следовало определить главное – степень вины пойманных преступников с назначением соответствующего наказания.
– Князь, как мы все же поступим с лиходеями? – мялся Надежа в сомнениях. Устроить казнь в обычаях Новгорода поручили именно ему.
– Поступим так, как принято в Новгороде, – Рёрик считал неправильным слишком сильно изменять обычаи на чужой земле, пусть и ставшей теперь его подопечной. И дело здесь не в щедрости. А так пока будет правильней – чем меньше перемен, тем спокойнее народ. Впрочем, во всем необходима разумная мера.
– Кажись, в последнее время к казни у нас прибегали нечасто, – пояснил Надежа, поглядывая на Арви, который стоял за спиной Рёрика, как тень.
– О да, только в самых исключительных случаях, – встрял старый дружинник Бойко.
– Я полагаю, это как раз тот самый случай. Или вы посоветуете мне их всех отпустить с миром?! – не понял Рёрик.
– Конечно, нет, – поспешил вмешаться Арви, подмигнув Надеже, чтоб тот не выступал с сомнительными предложениями. Князю они могут не прийтись по душе. Тем более после ночей без сна. А если испортить владыке настроение в первой половине дня, то во второй за все придется расплачиваться тиуну.
– Так в чем дело? От меня вам что опять нужно? – Рёрик очень устал за последнюю неделю, а они опять пристают к нему с ерундой.
– Лишь внимание своего князя, – шепнул Арви на ухо Рёрику. – Князь не должен отдавать столь важные вопросы в чужое ведение. Ведь карать и миловать может только верховный глава…
Арви сделал шаг назад, отступив от Рёрика. Да, именно этого опасалась Умила. Она боялась, что ее сын будет вести себя в государстве точно также, как на своем пиратском корабле. Для того она и отправила сюда своего советника, который был обязан напоминать ее сыну о том, что владение городом и кораблем – это несколько разные вещи.
– Ну что ж…Продолжай, – кивнул Рёрик Надеже.
– Коли разбойники должны быть казнены, то каким именно образом? – уточнил Надежа. – Обычно такое на усмотрение князя было…– пояснил Надежа.
– Тогда повесьте всех на главной площади! И не забудьте зачитать народу внушительный список их преступных деяний, – распорядился Рёрик, уже собирающийся встать со своего места и покинуть гридницу. Он слишком устал, чтобы медлить.
– Князь, помимо повешения, имеется несколько более подходящих возможностей на сей счет…– Арви извлек из кисы письмена, которые загодя подготовил к совещанию и где отразил все, что бытовало на этих землях. – Смертная казнь через повешение, как наиболее унизительная, применяется в основном к воинам, перебежавшим к неприятелю…То есть к изменникам и трусам…
– Тогда можно всех утопить! – вдруг предложил боярин Неулыба.
– Утопление применяют в случаях, когда казнь затрагивает огромное число людей, – уточнил Арви. – Скажем, каких то пленников…Но в подобной кончине нет назидания окружающим. Нужно что-то более суровое для тех, кто посягнул на интерес князя.
– Закуем их во льды! – не отступался Неулыба.
– Ахаха! – рассмеялся Рёрик, воображая себе такую казнь. – Мне нравится идея.
– Идея изрядная…– начал Арви, соглашаясь с князем для приличия. – Однако слишком накладно. Придется всех их кормить до зимы.
– Ах ты ж, проклятье. И правда. Давайте что-нибудь еще…– Рёрик уже по привычке обернулся на Неулыбу, талантливого на выдумки.
– Можно всех сжечь! – выдвинул новое предложение Неулыба. – Недорого и назидательно!
– И все же не столь мучительно. Обычно при сожжении преступник гибнет от того, что задыхается. А не от ран и боли, – подчеркнул Арви. – К тому же, сожжение заживо уже применялось к осужденным за преступления против веры. Так что наш выбор будет неясен для внимательного зрителя, – пояснил Арви. Он наперед предвидел, что с вопросом казни возникнут сложности, и потому должным образом подготовился к заседанию.
– Кстати, в соседнем княжестве во время язвенной болезни по обвинению в ее напущении были сожжены сразу шестеро женщин! – вспомнил Бойко.
– Наверное, в этом был какой-то иной прок, – предположил Арви. – Возможно, они были вероотступницами, коли напустили на людей хворь.
– А может, они сами были больны. И правильней было сжечь их, чтоб остановить дальнейшее распространение болезни! – предположил Неулыба.
– Если сжечь этих шестерых – то остальные зараженные выздоровеют? – Рёрик с сомнением оглядел Неулыбу.
– Без сомнения, государь. Не достаточно скосить сорняк – надобно вырвать его с корнем! – Неулыба верил в то, что говорил.
– Понятно, – Рёрик не стал спорить, поскольку не считал себя лекарем, хотя мнение Неулыбы он не разделял.
– Но, как бы там ни было, нам это, очевидно, тоже не подходит…– подытожил Арви.
– Можно залить горло расплавленным свинцом! – перебив Арви, предложил новую идею Неулыба. – Сие применяется в Царьграде! Я там был и лично видел эдакую кару! Весьма назидательно и зрелищно!
– Весьма…Но применяется исключительно к фальшивомонетчикам. – пояснил Арви. – А так как мы не чеканим собственную монету, то такое наказание будет непонятно народу…
– Закапывание заживо в землю? – неуверенно предложил кто-то из бояр.
– Назначается женам за убийство мужа…Или за прелюбодеяние…– сразу дополнил Арви, отринув и эту возможность.
– Хм, то-то я гляжу, здесь такой совет да любовь в семьях, – ухмыльнулся Рёрик. – Что ты хотел сказать, Мирен? – обратился князь к молодому боярину, тщетно пытающемуся взять слово.