Элиза с вызовом приподняла голову, и Вивьен понял: она знала. Но будто надеялась, что он – инквизитор – не будет так считать. Бессмыслица, но Вивьен вынужден был иметь с нею дело прямо сейчас. И, как ни странно, не испытывал сильного внутреннего сопротивления.
– Мне нужно принять крещение, чтобы доказать, что я никому не желаю зла? – воинственно спросила Элиза. – Тогда я не буду опасной?
– Невозможно не желать зла никому, – усмехнулся Вивьен. – Кому-то зла желают даже истинные праведники, такова человеческая природа. Мы слабы духом.
– Я знаю, – едко отозвалась Элиза. – Но стоит ли говорить такое инквизитору, который выискивает в тебе опасность?
И снова этот обличительный тон. В глазах язычницы то и дело вспыхивал огонь злости и обиды, который она обрушивала на Вивьена за то, что доверилась ему, а он ее обманул. Воистину, Элиза не походила ни на кого, кто побывал в допросной комнате за время работы Вивьена Колера. То, чего она от него ждала, то, чего она от него требовала, переходило все границы разумного. И все же каким-то образом Элизе почти удалось пристыдить Вивьена и заставить его ощутить неуют.
– Веришь ты или нет, но я не враг тебе, Элиза, – спокойно сказал он. – И я вовсе не желаю тебе зла.
– А чего вы мне желаете?
«Того, что может выйти мне боком. Опять…» – подумал Вивьен, но озвучивать этого не стал.
– По правде говоря, – нехотя произнес он, – я просто хочу… понять тебя.
Повисла тишина, нарушаемая лишь звуками леса. Элиза смотрела на Вивьена, явно пораженная тем, что услышала. Как будто она только сейчас в полной мере осознала, что говорит с инквизитором.
– Понять? – переспросила она наконец.
Вивьен вздохнул.
– Я не солгал насчет проверки. Я здесь, чтобы выяснить, опасна ли ты. Пока что я не вижу в тебе опасности. Но я и не понимаю, во что ты веришь, какими принципами руководствуешься в своем ремесле. Я полагаю, твой рассказ об этом позволил бы мне прояснить ситуацию, поэтому я хочу тебя послушать.
– Послушать… мою ересь? – испытующе спросила она. – Просто чтобы понять? Не для того, чтобы посадить потом в тюрьму?
– Если бы я хотел это сделать, уже бы сделал, – напомнил Вивьен. – Потому что факт наличия ереси не является тайной ни для меня, ни для тебя. Так что да, Элиза. – Он внимательно посмотрел ей в глаза. – Я хотел бы послушать твою ересь.
Несколько мгновений Элиза стояла, словно обдумывая, что может сказать, и готовясь преподнести это инквизитору. А затем кивнула и повернулась к нему спиной.
– Что ж… не возражаете, если я продолжу собирать травы? – спросила она, и в голосе ее прозвучала легкая дрожь.
– Как угодно, – отозвался Вивьен, приготовившись слушать. Элиза некоторое время молчала, и он подтолкнул ее: – Так во что ты веришь?
– В силу, что дает нам земля, – без колебаний сказала она, обернувшись. – Я верю в природу. Прежде всего – в нее. Мир сам по себе является для нас мощнейшим источником силы. – Элиза словно для демонстрации обвила рукой лесную чащу. – Стихия властвует над нами, но одновременно позволяет пользоваться своими благами, потому что мы – часть ее. – Почувствовав, что инквизитор смотрит на нее с подозрением, Элиза поспешила добавить: – Я не отрицаю, что все живое было создано Господом. По крайней мере, я не вижу противоречий. Его единый в нескольких ипостасях образ подтверждает единение человека и природы. Наш Создатель таким образом показывает нам, что мы не должны отделять себя от земли, что дала нам жизнь, ведь она все равно сильнее нас и, если проявлять к ней неуважение, она даст нам это почувствовать.
– Например, Великим Потопом? – предположил Вивьен, предпочтя не думать о том, отчего так хочет поддержать этот разговор.
– Например, – охотно согласилась Элиза, хотя Вивьену не показалось, что она поняла, о каком Потопе он говорил. – Так вот, при должном отношении земля помогает нам. – Она наклонилась, аккуратно сорвав верхушки нескольких растений, о свойствах которых Вивьен не имел ни малейшего понятия. – Она дает нам силы, дает способы справиться с хворью, отгоняет тревоги. Она любит нас, как любит нас и Господь. Природа принимает человека как свое дитя – одно из самых странных.
– Странных? – переспросил Вивьен.
– Странных. Непостижимых. Сложных. – Она обернулась, одаривая инквизитора загадочной улыбкой. – И по-своему прекрасных. Впрочем, разве образ Создателя всего живого и не должен быть таким? Ведь мы все созданы по его образу и подобию. – Она на миг запнулась, выжидающе уставившись на Вивьена. – Я же ничего не путаю?
Вивьен вздохнул, пытаясь осмыслить услышанное.
– И поэтому ты работаешь с травами? – спросил он.
Элиза снова собрала несколько травинок и завернула их в передник светлого платья.
– Растения, – одновременно мечтательным и поучительным тоном заговорила она, – это сосуд жизни. Можно пользоваться их дарами, но только чтобы созидать. И с животными, к слову, так же.
Вивьен качнул головой.
– Пользоваться… дарами животных, чтобы созидать?
Элиза улыбнулась.
– Животные – источник вдохновения, пищи и силы. Я одобряю охоту, но не ради жестокости, а ради пропитания. Если употреблять мясо животных в пищу, а мех использовать, чтобы укрыться от холода – таким образом можно оказать природе должное уважение. То есть, пользоваться благами, которые она дает тебе. Если ей неугодно, чтобы ты убил этого зверя ради своего пропитания, она сделает так, что у тебя ничего не получится. У нее есть силы на это.
– Но охоту ради удовольствия, чем любят заниматься знатные господа, ты, я так понимаю, не одобряешь, – хмыкнул Вивьен.
– Нет, – ответила она строго, одновременно наклоняясь и с удивительной нежностью убирая в передник очередное растение. – Использовать дары природы нужно, преобразовывая их, а не тратя попусту. Поэтому охота ради удовольствия, в моем понимании – это то, что вы называете ересью. Основной принцип, по которому я живу: не злоупотребляй. Осознавай, что забирая, потом непременно отдашь, хочешь ты того или нет.
Вивьен отчего-то улыбнулся.
– Твой принцип похож на уравновешивание чаш весов, – сказал он.
– Природа любит равновесие и стремится к нему.
– Но ведь накидка против холода будет так же мертва, как животное, убитое графом ради развлечения. Разве нет?
Элиза тут же сверкнула на него глазами, и Вивьен примирительно поднял руки.
– Я пытаюсь понять, в чем разница, – мягко сказал он, искренне умиляясь тому, что эта хрупкая девушка позволяет себе злиться на инквизитора за то, что он недостаточно деликатен с ее ересью.
– Природа – это бесконечный цикл жизни, смерти и возрождения. Бесконечного баланса. И если создавать из этих ресурсов то, что помогает тебе продлить жизнь, баланс не нарушается. На принципе баланса построено всё.
Вивьен замер, и Элиза обернулась, почувствовав его напряжение.
– Возрождения? – повторил он, прищурившись. – Что ты имеешь в виду?
Элиза непонимающе склонила голову набок.
– То, что умерев, через какое-то время мы рождаемся вновь, – невинно произнесла она, и Вивьен почувствовал, что бледнеет. Ему уже приходилось слышать подобное убеждение. В это верил человек, которому до сих пор удавалось скрываться от правосудия. – Вивьен, – обеспокоенно обратилась Элиза, сделав к нему шаг. – Что с вами? Вы побледнели. – Она говорила испуганно, понимая, что такая реакция инквизитора не сулит ей ничего хорошего.
– Что ты думаешь о рае и аде? – строго спросил он. Элиза удивленно посмотрела на него.
– Я… часто слышала о них от тех, кто приходил ко мне, но я… – Она потупилась, не зная, стоит ли говорить это инквизитору, однако все же решилась: – Я не знаю, так ли они устроены, как описывают люди, или нет.
«И существуют ли вообще», – добавила она про себя, но пока предпочла не произносить этого вслух.
– Что, по-твоему, нужно сделать, чтобы воссоединиться с Господом? – упорствовал Вивьен.
Элиза покачала головой.
– Мы всегда с ним едины: он, как и природа, вокруг и внутри нас. И мы рождаемся вновь и вновь, чтобы это почувствовать. – Она невинно улыбнулась и сделала шаг к Вивьену, который продолжал смотреть на нее строго и с опаской. – В том, что я говорю, нет ничего такого, чего не видели бы вы сами, – мягко произнесла она. – Стоит только присмотреться, и вы увидите все то же самое. И поймете, что одно не противоречит другому. – На миг Элиза потупила взгляд, но быстро снова посмотрела в глаза Вивьену. – Я не стала бы говорить этого другому инквизитору, но я вижу, что вы действительно можете понять. В отличие от многих, вы не следуете вере слепо. Я убедилась в этом, когда вы предпочли провести допрос там, в храме. Вы чувствуете, а не бредёте по пути своей веры вслепую.
Вивьен вздохнул и чуть приподнял подбородок.
«Какие еще тебе нужны доказательства? Она убежденная еретичка. Арестуй ее», – подумал он, и отчего-то эта мысль прозвучала в голове голосом Ренара.
Он представил себе, как говорит Элизе, что она арестована, как хватает ее за руку, а она испуганно идет за ним в отделение, роняя собранные травы. В допросной Вивьен даже воображать ее не хотел.
«Так ли она опасна, чтобы заслужить такое? Только посмотри на нее! Проклятье, если Ренар узнает об этом, нам с Элизой обоим несдобровать…»
Однако Вивьен уже понял, что решение принято – и было принято в тот самый момент, когда он отогнал от Элизы стражника.
– Что ж, – выдохнул он, – на сегодня, я полагаю, проверка закончена.
Элиза прерывисто вздохнула.
– Вы меня арестуете?
«Да!»
– Нет.
Элиза нахмурилась. Верить ему она не спешила.
– В следующий раз вы явитесь с отрядом городской стражи, – не спросила, но утвердила она. Несколько мгновений Вивьен размышлял над этим, но затем все же покачал головой и снова сказал:
– Нет.
– Вы так говорите, потому что не хотите, чтобы я сбежала, – скорбно заметила Элиза. – Так, может, проще арестовать меня прямо здесь и сейчас? Зачем вам стража?
– Я же сказал, что не собираюсь тебя арестовывать, – терпеливо заметил Вивьен. – Твое видение мира, – он помедлил, – отличается от моего. Но, когда я учился в Сент-Уэне, я иногда пробирался в библиотеку и видел книги, в которых было написано нечто похожее. Возможно, не полностью, но… во всяком случае, в твоих убеждениях нет ничего от дьявола, я не вижу в них зла, а главное – я не вижу в них ереси катаров.
Элиза непонимающе качнула головой.
– Катаров?
Вивьен едва заметно улыбнулся.
– Я расскажу тебе о них как-нибудь в другой раз. Во время следующей проверки, к примеру. – Глаза его едва заметно блеснули, и он отступил на шаг. – А пока что мне пора возвращаться в город.
Элиза смиренно кивнула.
– Что ж… тогда до скорой встречи?
Он предпочел сохранить молчание и, не прощаясь, развернулся и направился в город.
‡ 4 ‡
Настала очередная ночь, когда сон отказался посещать Вивьена Колера. Несмотря на усталость, бессонница – его жестокая и несговорчивая подруга – решила главенствовать в его теле и разуме, не оставляя ни шанса на отдых. Вивьен ворочался с боку на бок, пытаясь найти то положение, в котором сможет забыться сном хотя бы на несколько часов, но в душе уже понимал, что сегодня ему это не удастся.
Из головы все не шел образ Элизы, а ее слова эхом звучали в ушах.
Несколько дней он не решался вновь прийти к ней. Не потому, что ее идеи мироустройства отдаленно напомнили ему катарскую ересь, а потому, что он слишком легко нашел для себя множество различий в ее рассуждениях и мировоззрении катаров. Отчего-то Вивьен не уставал искать способы оправдать Элизу, и это было тревожным знаком. Он не должен был так себя вести и знал это, но не мог сопротивляться внутреннему порыву, и его это пугало.
Обсудить свои переживания с Ренаром Вивьен не посмел. Он догадывался, как его друг среагирует на идею о перерождениях после истории, случившейся с ними два года назад. Никакие уговоры не заставили бы Ренара пощадить Элизу – он явился бы к ней с отрядом городской стражи, арестовал бы еретичку и был бы прав.
Вивьен всей душой не хотел этого. Успокаивало его лишь то, что Ренар не интересовался мировоззрением Элизы. На удачу Вивьена, он быстро укрепился в своем мнении, что Элиза попросту приглянулась его другу, и все эти проверки – лишь способ рано или поздно получить ее страстную благодарность за освобождение из тюрьмы.
– Этим дело не кончится, – тоном знатока возвестил Ренар, услышав рассказ о встрече с Элизой, в котором Вивьен успешно миновал подробности ее отношения к перерождению. – Помяни мое слово.
– Не говори ерунды, – нахмурился Вивьен, однако тем же вечером отправился к Элизе, вознамерившись проверить, не сбежала ли она после их недавнего разговора.
***
Элиза не сбежала: Вивьен застал ее на поляне возле дома с сухим деревом и топором. Не сразу заметив приближение инквизитора, хрупкая девушка с нисколько не сочетающимся с ней остервенением замахнулась топором и ударила по куску сухого ствола, который втащила на один из пней, служивших табуретами.
Вивьен на некоторое время замер, наблюдая за ней и боясь спугнуть. Лишь когда Элиза устало опустила топор и отерла чуть взмокший лоб рукавом на удивление изящного зеленого платья из простой ткани, он выступил из тени деревьев и приблизился к ней. Первым делом он заметил, что его подарок – четки – до сих пор красуется на ее запястье.
– Гляжу, ты не сбежала после нашей последней встречи, – ровным голосом произнес он, тут же подивившись самому себе: обыкновенно такой тон он использовал на допросах, но не при разговорах с обычными людьми. К примеру, в трактирах он отмечал, что голос его звучит более приветливо.
Элиза вздрогнула, заметив его, и растерянно огляделась по сторонам, словно на этой поляне она прятала следы того, за чем ее никак не должен был застать инквизитор.
– Вы же сами сказали, что не собираетесь меня арестовывать, – нахмурилась она, переводя дыхание. Похоже, ее вполне устроила его манера начинать разговор безо всякого приветствия.
Вивьен приблизился, смерив ее оценивающим взглядом сверху донизу. Последнее ее утверждение он предпочел оставить без ответа.
– Я так и не спросил тебя в прошлый раз, кто помогает тебе заниматься грубой работой вроде рубки дров. – Он вновь взглянул на сухой ствол дерева. – Но, пожалуй, теперь я нашел ответ на свой вопрос. Впечатляет.
Элиза неловко передернула плечами.
– Я нашла это сухое дерево в лесу. Возможно, его повалило ветром, потому что оно было больным и не выдержало его порывов. Но это не значит, что в нем не осталось сил: стихия таким образом показывает нам, что мы должны использовать, чтобы превратить смерть в новую жизнь.
Вивьен чуть поморщился.
– Сгорая в твоем очаге, это дерево обретет новую жизнь?
– Сгорая в моем очаге, это дерево не умрет бесполезным, – вторя его тону, ответила Элиза, чуть с вызовом приподнимая голову.
Она всмотрелась в его лицо, чуть прищурившись, словно запросто могла разглядеть и причину его бессонницы, и сам факт ее наличия. Он сдержал желание поежиться и отступить. Вместо того он перевел взгляд на топор в руке Элизы и вопрошающе кивнул.
– Это не женское дело, – хмыкнул он, – дрова рубить. Этим вполне могли бы заниматься люди вроде Жан-Жака, которые ходят к тебе за снадобьями.
Элиза небрежно отмахнулась и качнула головой.
– Они предлагают. Но, – она помедлила, чуть поджав губы, – я стараюсь не позволять им мне помогать. Они рассчитывают на… вполне определенную благодарность от меня, если хоть ненадолго ведут себя со мной, как со своими женами.
Вивьен улыбнулся и вернул Элизе ее испытующий взгляд.
– Ты не ощущаешь себя в безопасности, если принимаешь помощь мужчин? – приподняв бровь, спросил он.
– Я ощущаю себя в безопасности, – лицо Элизы вдруг исказила кривоватая, почти заговорщицкая улыбка, – потому что не принимаю ее. Да и к тому же здесь, в лоне природы, нет ничего такого, с чем я не в состоянии была бы справиться. Лес помогает, если знаешь, как с ним договориться.