Горячая кровь выплёскивалась на светящийся мох и стекала на землю, размываемая дождём. С каждым ударом пятикамерного сердца Родион всё больше слабел.
С радостью он погружался в чёрное небытие, которое должно было освободить его от жуткого груза осознания, что он больше не человек.
А на берегу вечного моря стоял и терпеливо ждал маяк, храня в себе знания, которые больше никому не были нужны…
Шаман
– Ноги вытирайте! – властно приказал шаман посетителям.
Те бестолково затоптались на месте, растерянно оглядываясь по сторонам. Они не понимали просьбы и даже не замечали под ногами аккуратно расстеленной чистой тряпочки.
– Придурки, – беззлобно и обречённо ругнулся шаман под нос и приглашающим жестом направил посетителей к простой деревянной лавке, стоящей у стены избушки.
Их было трое. Возглавлял компанию старый дед, насупленный и явно не одобряющий приход к человеку, которого он считал шарлатаном. С ним пришла худая до безобразия бабка, которая уже заранее боготворила хозяина избушки и была готова поверить в любое чудо. Даже если бы шаман сходил перед ними в туалет, она всё равно посчитала бы это небесным знамением. Таких он не любил гораздо больше, чем тех, кто ему не верил. Третьим человеком оказался молодой парнишка, предположительно лет пятнадцати. Худой и бледный, он болезненно кривился и прижимал руки к животу.
– Что привело вас в моё скромное жилище, странники? – пробасил шаман важно и торжественно, для пущего эффекта тряся бубном, украшенным голубыми перьями редкой южной птицы.
– Занеможил наш мальчик! – запричитала старуха и тут же рухнула на колени. Шаман поразился тому, как мгновенно сменилось выражение её лица – с радостно-воодушевлённого на скорбно-плачущее. – Многий день мается животом, и нет ему успокоения и выздоровления!
– Облегчается свободно? – деловито поинтересовался хозяин, цепким взглядом ощупывая лицо и фигуру больного.
Он по-прежнему держался от них в стороне, потрясая бубном и помахивая маленькой металлической коробочкой на цепочке, из которой исходил слабый сладковатый дымок.
– Как это? – переспросила бабка, вылупляя глаза.
– Срёт, говорю, часто?
– Так вообще почти нет! – возопила она, вздымая к нему руки и сотрясая грязными волосами.
Она сделала попытку подползти к нему на коленях, чтобы схватиться за ноги и целовать их долго и упорно, но тут из сумрака комнаты неожиданно показался слуга шамана. Он грозно загремел массивным телом и громогласно объявил:
– Нельзя трогать колдуна! Иначе не будет удачи в лечении!
Старуха взвизгнула, отшатнулась от заколдованного страшилища и повалилась на спину. Шаман усмехнулся про себя, видя, что нахмуренный дед даже не попытается ей помочь.
– Фу, окаянный! – заверещала она, отползая обратно к лавке и поднимаясь на ноги. – Проклятое бесовское чудовище!
– Тихо в моём доме! – гаркнул шаман и грозно затряс бубном, а в тёмных углах комнаты загремели взволнованные духи, которых разозлила наглая выходка посетительницы. Духи стучали камнями и шипели, а где-то далеко противно визжало что-то непонятное.
Посетители сразу затихли, старуха мигом уселась на лавку и прижалась к мужу, который тоже порядком испугался, хотя и старался не подавать вида.
Шаман незаметно усмехнулся в густые светлые усы и продолжил:
– Говори сам, юный отрок, рассказывай, как занемог, и что с тобой в сей скорбный миг!
Парнишка поднял на него измученные глаза и проблеял:
– Давно живот болит. Нету сил. Мучаюсь каждый день.
– Пищу исправно принимаешь?
– Не хочется мне.
– Тошнит тебя?
– Тошнит, – согласно кивнул парень.
– Муторно?
Опять кивок.
– Не принимает тело пищи?
– Не принимает, – тяжко вздохнул больной.
– Началось с чего? Помнишь?
– Да как не помнить, святой ты наш человек! – снова не выдержала молчания бабка. – Да как поели мы бобурака, так скоро и началось это у него.
– Бобурака? Что это? – шаман озадаченно нахмурил густые светлые брови.
– Скотина в нашей деревне так зовётся. Зарезали и поедаем.
– Ясненько, – вздохнул шаман, уже примерно представляя, что не так с пришедшим больным.
Властным жестом он указал больному на угол хижины, в котором таинственно светились несколько свечей.
– Снимай всю одёжу и скидывай на пол. Становись нагим, чтобы видели мои верные духи твоё больное тело насквозь! Твои грязные одежды затмевают их очи. Как можно так редко стираться!
Старуха вскочила и попыталась что-то сварливо возразить, но дед рванул её назад и ударом по лицу заставил заткнуться.
Парень, стыдливо горбясь, снял с себя вонючие вещи, которые побросал на дощатый пол, пребывающий в гораздо бо́льшей чистоте. Шаман подошёл поближе и внимательно присмотрелся к телу больного. При худом телосложении парень имел непомерно раздутый живот, да и цвет кожи шаману не понравился.
– Слуга мой заколдованный! – внезапно возопил шаман так громко, что все присутствующие подскочили на месте от неожиданности и испуга. – Своим волшебством я породил тебя, дабы ты исполнял мою волю! И я защитил твои руки от людских болезней, так прикоснись ты к этому несчастному и пусть духи передадут мне через тебя, что неладно в этом теле!
Массивный слуга, который возвышался над шаманом на добрых пять голов, быстро прогремел через комнату и остановился возле больного. Большими нечеловеческими руками он ловко ощупал всё тело, особенно много внимания уделяя животу. При этом он издавал настоящие бесовские звуки, то попискивая как птичка малая, а то гудя как огромный рой шмелей. Дед с бабкой затихли на лавке как мыши и только тряслись от страха, глядя на происходящее глазами, в которых плескался настоящий суеверный ужас.
Чтобы таинственность и волшебность происходящего не вызывала сомнений, шаман в это время прыгал из стороны в сторону, бухал тяжёлой дубинкой по невесть откуда взявшемуся большому барабану, кричал и выл. Он зачитывал страшные проклятые заклинания на неизвестном языке и постоянно окуривал всю комнату странным дымом, от которого у гостей першило в горле и разъедало глаза.
Всё резко закончилось, когда окаянный слуга оставил в покое измученного больного и застыл на месте. Шаман тут же прекратил свои ужимки и заклинания. Он быстро прошёл за тяжёлый полог из оленьих шкур, за ним же поторопился и слуга, гремя толстыми ногами.
– Не двигаться и ничего не делать, а то духи без моего присмотра сожрут вас! – прикрикнул шаман из-за занавеси.
Старуха и дед молча переглядывались и внимательно прислушивались к тихому шелесту и сопению духов, которые клубились в тёмных углах и, несомненно, следили за посетителями, чтобы те не нарушили приказ хозяина колдовского жилища. Парень же просто трясся от холода и страха и всей душой хотел оказаться как можно дальше от этого страшного места и от неожиданно тёплых и мягких рук слуги колдуна, которые где только на его теле не побывали. И даже внутри.
Спустя минуту духи в углах комнаты тревожно и возбуждённо зашелестели и заклацали, полог распахнулся и шаман, тяжело шагая, вступил в комнату.
– Руки мыть надо, когда жрёте! – заорал он на всю избушку. – И не жрать сырое мясо! Варить надо! Жарить! Не жрать сырое! Червяки у тебя в животе! Куча мерзких червяков! Жрут они тебя заживо изнутри!
Старуха на лавке заохала и запричитала, прижав ладони к щекам, дед же смотрел на парня испуганными глазами и молчал.
– Что ты причитаешь, дура?! – проорал шаман, приближаясь к лавке. – Ты же его этими червями и накормила. Варить надо мясо и рыбу! Жарить! Подохнет теперь парниша, недолго ему осталось!
– Пожалей, батюшка! – завизжала старуха. – Помоги! Не останемся в долгу! Спаси внучка! Перед богами молиться за тебя будем!
– Тихо! – приказал ей шаман. Он злился и стремился как можно скорее отделаться от посетителей.
– Дед, – обратился он к главе семьи. – Есть одно средство от плотоядных червей, пожирающих его кишки. Но оно страшное. Оно бесовское. Я ведь грех на душу возьму за твоего внука. Мне хорошая расплата нужна.
– Уток мы выращиваем, – мрачно буркнул старик. – Сколько?
– Пять сразу принесёшь, и ещё пять до осени. Живых только! Сам забью и разделаю, а то будете своими грязными руками в них ковыряться.
– Сделаю, – кивнул старик. – Дюже много это, но сделаю.
– Тогда так. Как начну я чёрную ворожбу, придёт мне на помощь царица всех пауков, что на свете обитают. Подарит она свои волшебные яйца. Но вы должны молчать! Что бы ни случилось! Заткнуть свои пасти и молчать! Коли заговорите вы, то развеются мои чары, вырвется она на свободу и пожрёт и вас всех, и всю деревню вашу. И никто её не остановит, пока она брюхо своё безразмерное не забьёт человечиной. Молчать! Поняли?
Дед с бабкой поспешно закивали головами, парень тоже пошевелил немытой головой, которая и без того тряслась от страха.
– Слишком страшна она для ваших глаз, окаменеете в момент, – предупредил шаман, важно вышагивая по комнате. – Поэтому за занавесью ворожить буду. А вы ждите, закрыв рты свои нечистые.
Перед занавеской из шкур шаман опустился на колени. Надвинул шкуру волка на голову, сгорбился и в таком положении вполз в колдовской угол, где творил обычно великое волшебство, белое и чёрное.
Посетители, оставшиеся в комнате, бросали друг на друга испуганные взгляды и все как один мечтали о том, чтобы как можно быстрее уйти из колдовского места и оказаться среди людей.
Из-за занавеса послышались заклинания шамана, которые тот сопровождал битьём в барабан. Что-то скрипело и завывало. Потом резко запахло чем-то едким и неприятным. А затем громкий нечеловеческий визг разнёсся по хижине, и раздался жуткий шорох, от которого у всех волосы встали дыбом. Занавесь заколыхалась, множество острых ног зацокало по деревянному полу. Шаман еле слышно напевал какую-то мольбу, а может быть и охранное заклинание. А царица пауков отвечала ему громким шипением, цокая по полу тонкими лапками.
В какой-то момент одна из её жутких ног показалась наружу. Членистая чёрная конечность, покрытая синими волосками, выметнулась из-за полога, заскрежетала по доскам пола, оставив царапину, и скрылась с глаз. Старуха попыталась завизжать, но предусмотрительный дед заткнул ей рот обеими руками. Что касается больного, то он просто обмочился от великого ужаса, когда нога страшной твари показалась всего в нескольких шагах от него.
Ещё минуту шаман читал заклинания, потом засвистел ветер, по хижине пронёсся сквозняк, опять запахло чем-то резким, и всё закончилось.
Шкуры отошли в сторону, и шаман вместе со своим несуразным громоздким слугой показался в комнате.
– Договорился я с ней. Но с каждым разом всё труднее мне уговаривать эту великую чёрную вдовицу. Заберёт она меня когда-нибудь из-за ваших грехов и хворей, – устало вещал шаман, подходя к парню. – Одевайся!
Пока больной натягивал на себя давно не стираные вещи, пропитанные грязью и потом, шаман только смотрел на него и брезгливо морщился. Не бил в бубен и не прыгал по комнате. Теперь это уже было не нужно.
– Прямо сейчас ты проглотишь одно яйцо! – велел он парню.
Шаман вытянул руку, и все увидели на светлой ладони ослепительно белое продолговатое яичко паучьей царицы.
– Воду! – приказал шаман слуге.
Тот подал небольшой глиняный стаканчик.
– Пей!
Чтобы не прикоснуться к руке больного, шаман торжественно вручил яичко своему слуге, а уж тот всучил его парню. Дрожащей рукой больной взял паучье яйцо так осторожно, как будто опасался, что из него выскочит страшная образина и откусит ему руку. Потом он положил его в рот и запил предложенной водой, которая имела странный вкус. Точнее, она вообще не имела никакого вкуса, ни речного, ни болотистого, присущего воде в деревне.
– Теперь быстрее покинь моё жилище! – велел шаман. – Скоро мерзкие твари полезут из тебя, какие-то мёртвые, а какие-то ещё и живые. Нужно чтобы рядом не было людей, чтобы не переползли они в другое невинное тело! Быстро! В лес! Пусть там они покинут тебя! В лес!
Тут больной опомнился и вихрем выбежал из дома, оставив входную дверь незакрытой.
– Меня слушай, – обратился шаман к деду. – Ты вроде поумнее своей курицы будешь. Так что вот тебе ещё одно яйцо паучихи. Держи и спрячь, чтобы никто из людей не знал о нём!
Дед с трепетом схватил небольшой бумажный свёрточек, в котором проглядывалось второе яйцо.
– Одного яйца мало, – пояснил шаман, глядя на своё левое запястье. – От него выйдут только черви, что уже родились. Но есть в нём ещё яйца. Из них ещё могут появиться твари. Вот через пол-луны и выпьет он второе яйцо. И тогда все черви уйдут из него. Следи, чтобы это было подальше от людей, пусть в лес далеко-далеко зайдёт, прежде чем глотать яйцо. Понял?
Старик молча кивнул, внимательно рассматривая необычно светлую руку шамана.
– Уток принесёшь, как договорились. Ну а коли не принесёшь…
Тут голос шамана стал угрожающим и низким.
– Я тогда свой сегодняшний грех вам всем троим и верну. Сдохните как собаки, быстро и в муках. Ясно?
Старики снова дружно закивали.
– И никому яйцо это не показывать! – велел шаман напоследок. – Никому не давать. Только для вашего внука оно, любого другого человека убьёт на месте, как топором по голове. Всё. Идите!
С облегчением дед и старуха тут же покинули колдовскую хижину и быстро зашагали вниз по склону, по направлению к густому смешанному лесу, который отделял землю шамана от деревни. Сам колдун постоял немного в двери, провожая их взглядом.
Свежий ветер холодил лицо, шевелил светлые волосы, выбившиеся из-под шкуры волка, и очищал лёгкие. Колдовские голубые глаза проследили за исчезновением посетителей за холмом и устало закрылись на пару секунд.
– И вовсе не обязательно было устраивать ради этих деревенских дурачков такой обстоятельный и сложный спектакль! – крикнул из глубины хижины верный слуга и помощник.
– Я застоялся за зиму, – пробормотал шаман, глядя на густые белые облака, цепляющиеся за верхушки гор, окружающих долину. – Захотелось размяться, потренироваться. Скоро же лечебный сезон, все они поползут на мою гору за помощью и спасением.
Ещё пару минут он просто сидел на добротно сделанном крыльце, наслаждаясь свежим весенним ветром и щебетом ранних птиц, вернувшихся с юга, когда из леса показался всадник в тёмной одежде.
– А вот и верная псина наместника к нам пожаловала, – сказал шаман презрительно и тут же приосанился. Потом он решил встать, чтобы встретить нежеланного гостя как полагается. Тут же из хижины показался колдовской слуга, который стал шевелить страшными нечеловеческими глазами, изучая пришельца и окрестности.
– Он один. Оружие обычное: лук, стрелы, два боевых кинжала, – доложил слуга.
– Ну давай встретим его как полагается.
Расправив плечи и расставив для внушительности ноги, шаман стоял у крыльца и смотрел, как всадник приближается к дому, то и дело совершая защитные жесты вокруг груди. Шаман еле заметно усмехнулся и вздохнул.
– Чего припёрся? – грубо спросил он у воина, когда тот спешился и нерешительно остановился в нескольких шагах от крыльца.
– Поганый колдун, чтоб ты сдох! – закричал мужик в напускной злобе, за которой он на самом деле старался скрыть свой страх. – У меня послание от славного барона Пускье́, наместника великого короля Оррапа Третьего!
– Ну давай, – угрожающим тоном приказал шаман, прищурив глаза и незаметно проверяя нож в подмышке.
Но всадник продолжал нерешительно топтаться в отдалении, поглядывая со страхом на колдовского слугу, который грозно нависал над шаманом. Ему приходилось видеть это страшное чудовище в действии, когда под ударами сильных твёрдых рук люди гибли десятками за считанные секунды.