Ей потребовалось время, чтобы собраться и продолжить ужасный рассказ.
– Я убежала вместе с Франческой, но они ее поймали. Вырвали у меня из рук. Я видела, как они… они… Она даже не закричала. – Девушка прижала руку к горлу. Было нетрудно догадаться, как умерла Франческа.
Александра возненавидела себя за то, что почувствовала некоторое облегчение. Это нисколько не украшало ее. Получилось, что она нашла утешение в их боли, в их тайнах. Ведь это означало, что она не одна. Не только ей предстояло жить с грузом вины и стыда.
– О, Фрэнк! – Сесилия взяла подругу за руку. – Как же тебе удалось выжить?
На мгновение черты лица Франчески смягчились.
– Деклан Чандлер. Он нашел меня, и мы вместе спрятались в каминной трубе. Мы думали, что там нас никто не найдет и мы в безопасности, пока не начался пожар. Дым стал слишком густым. Мы едва не задохнулись. Пришлось выбираться. Оказалось, что к этому времени люди, убившие всех, уже уехали. Мы побежали в лес, но там нас заметил человек, которого оставили, чтобы убедиться: все следы преступления уничтожены огнем. От множества людей, от большого счастливого дома, который стоял на том месте с тех пор, как белая роза Йорков укрепилась над английским троном, остался только пепел.
Франческа взяла носовой платок, протянутый ей Сесилией, вытерла глаза и совсем неделикатно высморкалась.
– Тот человек пошел за нами, и Деклан – настоящий герой – отвлек его внимание от меня.
– Он… уцелел?
Франческа покачала головой. Ее губы дрожали.
– Я искала его везде, но не нашла. Создалось впечатление, что такой человек – Деклан Чандлер – вообще никогда не появлялся на свет. Он – сирота. А поскольку мать не зарегистрировала его рождение, его даже не искали. Что, если его маленькое тело так и осталось в лесу? Или его бросили в озеро? В болото? Меня с тех пор преследуют мысли о нем. Кажется, я единственный человек, который знает, что Деклан когда-то существовал. – Франческа всхлипнула. Александра сердцем почувствовала ее боль.
– Ты любила его, – поняла Александра.
– Пиппа любила его, – грустно улыбнулась Франческа. – А он любил Франческу. А Фернанд любил Пиппу. Если не вспоминать о маленьких разбитых сердцах, у нас было самое чудесное детство, которое только можно представить.
Несколько секунд девушки молчали, пытаясь осознать масштаб трагедии. Наконец Александра отважилась задать вопрос:
– Когда ты стала Франческой? И почему?
– Титул Мон-Клэр не передавался старшему сыну. Это означало, что любой уцелевший ребенок Кавендишей, мужского или женского пола, становился наследником поместья. Цыгане, которым было позволено жить в поместье, нашли меня, выкрасили волосы хной, подкупили клерков и поверенных, которые быстро оформили все бумаги, и я стала Франческой Кавендиш. Меня представили ко двору, и было решено отправить меня учиться в пансион в другую страну.
– Зачем все это цыганам? – удивилась Сесилия. – Хотят добраться до денег Кавендишей?
– Нет, – уверенно ответствовала Франческа. – Нет, деньги для цыган ничего не значат. Они сделали это по той же причине, которая заставляет меня участвовать в этом фарсе по сей день.
Александра понимающе кивнула.
– Месть.
– Совершенно верно. – Франческа поцеловала подругу. – Я всегда буду хранить тайну об этом страшном убийстве в прошлом, а вы должны сохранить тайну об убийстве, которое непременно произойдет в будущем. Потому что, когда я узнаю, кто виновен в гибели моей семьи… – Она не договорила. Впрочем, в этом не было необходимости.
Александра тоже поцеловала подругу в мокрую от слез щеку.
Франческа взглянула на Сесилию, вытиравшую слезы.
– Мне так жаль вас обеих! – Александра села и крепко обняла подруг. – Вы двое – моя настоящая семья, – торжественно проговорила она. – У меня никогда не будет ни мужа, ни детей. Ни один мужчина не захочет на мне жениться… а мне это и не нужно. Не желаю, чтобы кто-нибудь из этих грубых скотов ко мне прикасался.
– Я тоже, – фыркнула Франческа. – Все мужчины – мерзкие, требовательные бессердечные кретины. Без них лучше.
– Согласна, – прошептала Сесилия. – Тем более что институт брака придумали не для того, чтобы люди были счастливы. Пусть жизнь разбросает нас, но мы всегда сможем вернуться друг к другу. Провести вместе праздники. Положиться друг на друга. Теперь мы связаны узами крови.
Александра снова легла и сложила руки на груди под сердцем. Франческа положила ладонь на ее руки, Сесилия последовала ее примеру.
– Мы связаны навечно, – повторила она, – тайнами, кровью и болью.
– А еще доверием, страстью и местью, – мрачно добавила Франческа.
– Дружбой, любовью и надеждой, – проговорила Сесилия. – Иначе зачем мы столько вынесли?
Невероятная чудовищность ночи внезапно обрушилась на Александру с могуществом цунами, грозя сокрушить ее, утопить в бездне отчаяния. Когда подруги отстранились, она не отпустила их, прижимаясь к ним всем телом. Не говоря ни слова, они устроились рядом с ней, и она оказалась в уютном гнездышке из их тел и темноты.
В тот момент они были одни во всем мире.
Только это было не так. Наступит утро, и все узнают… Или не узнают. Будет очевидно лишь одно: директор исчез. Александра ощутила довольно сильное жжение между ног и опять почувствовала себя грязной. Ей надо было как следует помыться.
Ей придется научиться скрывать, кто она. Кем он ее сделал. Убийцей.
Боже! Неужели она сможет сохранить такой ужасный секрет? Ей стало страшно. И очень больно. Словно почувствовав это, Сесилия прижалась к ней и прошептала на ухо:
– Тебя всегда будет преследовать эта ночь. И ты всегда будешь жалеть о том, что у тебя отобрали. Но тело исцелится, Александра, и ты станешь сильнее.
Франческа прижалась к подруге с другой стороны и поцеловала ее в висок.
– Твое сердце снова научится спокойно биться, поверь мне. А пока это не произойдет, я буду защищать тебя, обещаю.
Они будут защищать друг друга. Любой ценой.
Глава 1
Мейнмаут, Девоншир, 1890
Десять лет спустя
«Александр,
Прими приглашение в Редмейн-касл. Я в опасности, ты мне нужен.
Фрэнк»
Александра Лейн всю долгую поездку в поезде из Лондона в Девоншир обдумывала эти слова, пребывая далеко не в радужном настроении. Во-первых, ее безумно раздражала манера Франчески не сообщать никакой конкретной информации. Короткая неопределенная записка, которую она сжимала в руке, вселяла тревогу – но и только. Во-вторых, Александра больше не могла позволить себе купе первого класса и была вынуждена в течение нескольких часов находиться в непосредственной близости от коренастого широкоплечего работяги. Наедине с ним.
Сначала он попытался заговорить с ней – весьма вежливо, кстати, – но она с такой же любезностью отвергла его неуклюжие попытки, продемонстрировав повышенный интерес к своей корреспонденции. Однако теперь они оба понимали, что за время поездки два ее письма можно не только прочитать, но и выучить наизусть.
Она вела себя грубо, Александра это отлично понимала. Она все время прижимала к себе дорожный саквояж, и лишь изредка ее рука скользила внутрь, чтобы нащупать маленький пистолет, который всегда был при ней. Голоса других пассажиров, доносившиеся из соседних купе, спокойствия не прибавляли. Она понимала, что они услышат ее крик, и это давало ей некоторое ощущение безопасности. Впрочем, небольшое.
Последние десять лет она много времени проводила в компании мужчин. Вроде бы уже давно следовало привыкнуть. Но, увы, этого не произошло.
Зато она научилась мастерски манипулировать ситуацией, и когда ей приходилось выносить общество мужчин без женщин, она заботилась, чтобы мужчина был не один. В тех кругах, в которых она часто бывала, мужчины в обществе себе подобных вели себя прилично.
Во всяком случае, пока ее методика работала.
Александра почувствовала, что поезд сбавляет ход, с облегчением вздохнула и мысленно вознесла благодарственную молитву Всевышнему. Наконец-то они приехали. Она не желала поднимать глаза, опасаясь, что сразу окажется втянутой в разговор с нежеланным спутником. Дождь стекал по окну купе; его струйки на стекле отбрасывали тени, похожие на маленьких змей, на два письма в ее руке. Они были очень разные. Эти письма. Одно – приглашение на свадьбу, другое – тревожная записка Франчески.
Совсем недавно она была готова поставить все свое наследство на то, что Франческа Кавендиш не будет первой из Рыжих проказниц, которая свяжет себя брачными узами.
Совсем недавно она еще думала, что у нее есть наследство.
Казалось, им было суждено сдержать обещание, которое когда-то дали три юные, лишившиеся иллюзий девочки – никогда не выходить замуж.
Но тут одновременно пришло два письма – приглашение на маскарад, устраиваемый герцогом Редмейном по случаю бракосочетания, и странная записка подруги.
Приглашение, в общем, тоже было неоднозначным. В нем было сказано, что на балу будет объявлено имя будущей герцогини. Кроме того, Александре предстояло стать подружкой невесты. Той же почтой была доставлена просьба о помощи от Франчески – Фрэнка. Записка находилась в маленьком конверте, запечатанном печатью Рыжих проказниц – они придумали ее несколько лет назад.
Александра даже не знала, что Франческа уже вернулась из путешествия. Последние сведения о ней она получила из Марокко. В ее письмах не было ни одного упоминания о поклоннике, тем более о серьезном ухажере. И уж точно подруга ничего не писала о герцоге.
У Франчески была непреодолимая склонность к озорству и тенденция считать опасность захватывающим приключением. Так что же могло испугать ее бесстрашную подругу?
«Вероятно, брак», – мысленно усмехнулась Александра. Все же это в высшей степени рискованное предприятие. И, безусловно, опасное.
Александра аккуратно разгладила юбки, мимолетно отметив, что ткань становится все более изношенной.
Ей следовало больше заботиться о своей одежде. Не надо было считать само собой разумеющимся то, что отец всегда сможет купить ей другое платье.
Поезд, фыркая и дергаясь, подъезжал к платформе. Чемодан ее попутчика покачнулся и свалился с сиденья прямо к ногам Александры. Еще один рывок поезда, и чемодан скользнул по полу, наполовину оказавшись у нее под юбками.
– Прошу прощения, мадам, – проговорил мужчина с резким континентальным акцентом и потянулся к ее ногам, точнее, к своему чемодану. – Я только…
Александра вскочила на ноги и рванулась к двери купе. Она вывалилась в узкий коридор и едва удержалась на ногах, ловя на себе недоуменные взгляды более разумных пассажиров, которые дожидались полной остановки транспортного средства, сидя на своих местах.
Можно ли было вести себя более абсурдно?
Конечно. Но с ней случалось подобное множество раз.
Она вцепилась в поручни, чтобы не упасть, и спрыгнула на перрон, как только проводник открыл дверь вагона. Посоветовав себе немедленно забыть об этой ерунде, Александра укрылась под навесом в ожидании багажа. В конце концов, неловкость – сущая чепуха по сравнению с безопасностью.
Спустя полчаса Александра продолжала стоять на платформе, нервно переступая с ноги на ногу. Вокруг нее проплывали облака пара и морского тумана. Она уже была готова ехать в Редмейн-касл. Если, конечно, Сесилия когда-нибудь приедет.
Экипаж должен был встретить ее четверть часа назад, но Александра не сомневалась: ее милая, неорганизованная, медлительная подруга непременно опоздает. Сесилия всегда на полчаса отставала от всего мира.
– У вас есть компаньонка, мисс? – спросил молодой носильщик. У него были очень тоненькие прямые усики, казавшиеся нарисованными. Впрочем, они таковыми не только казались. Они действительно были подрисованы карандашом. Мальчишка сделал это, желая казаться старше. Судя по имени на блестящем значке, его звали Смит. – Понимаете, мне нужно работать, но не хочется оставлять вас в одиночестве. Здесь много людей и багажа прибыло для большой свадьбы, предстоит все выгрузить и отправить. Мне не хотелось бы вас оскорбить, мисс, но я не могу позволить себе лишиться вознаграждения за работу, стоя без дела рядом с вами. Дело в том, что у меня больна мама.
Стоя рядом с обнищавшей старой девой, подумала Александра. Он не произнес этих слов, но все было и так понятно.
– Конечно. – Александра не стала ему говорить, что станет одной из подружек невесты на предстоящей свадьбе. Не сообщила она ему и о том, что, будучи дочерью графа, имеет право на обращение «леди», а не «мисс». Вместо этого она достала драгоценные полпенса из саквояжа, который приобрела в Каире, и вложила в руку молодого человека. – За мной приедут. Спасибо.
Она почувствовала облегчение, когда носильщик поспешно убежал. Судя по суете на платформе, у железнодорожных служащих действительно было много работы. Повсюду сновали пассажиры – в толпе мелькали знакомые лица. Александра старалась их избегать.
Чтобы они не увидели, что она вышла из вагона второго класса.
Они вполне могли слышать о финансовых затруднениях ее семьи и нередко за глаза судачили о ней – старой деве, – слишком старой и умной, чтобы заполучить мужа.
А если бы они знали правду? Что бы тогда сказали?
Ей было очень трудно нести груз вины и стыда, и она понимала, что еще одного скандала не переживет.
Скоро все закончится, полагала Александра. Новость о финансовом крахе ее семьи не останется тайной надолго. А когда закончится то, что осталось от ее средств, выплывет наружу информация о ее былом грехе.
Потому что, если человек не может оплачивать свои счета, он тем более не имеет возможности платить шантажисту.
Хорошо, что Франческа выходит замуж сейчас. Титул герцогини защитит ее, когда разразится скандал.
А что будет с Сесилией, милой дорогой Сесилией? Титул ее не защищает. Хотя репутация ее не заботит. Ее знают только в очень узких академических кругах.
Репутация – ничто в сравнении с петлей виселицы. А сейчас им всем грозит именно она.
Усилием воли подавив страх, Александра спряталась за маленьким холмиком своего багажа. Холмиком он представлялся в сравнении с высоченными горами сундуков, чемоданов, шляпных коробок и саквояжей, которые высились на перроне.
Граф и графиня Бевелсток поспешно прошли мимо, кутаясь в меха. Целая армия слуг, носильщиков и проводников, в том числе Смит, несла их багаж к ожидавшему их огромному экипажу.
Лорд и леди Бевелсток некогда числились среди ближайших друзей ее родителей.
До недавнего времени.
К счастью, поезд выплюнул очередную порцию белого дыма, скрыв ее от глаз.
– Александра? Леди Александра Лейн? Неужели это ты?
Александра непроизвольно поморщилась, услышав свое имя, но тут же заулыбалась, увидев, кто к ней подошел.
– Джулия? Джулия Трокмортон?
Они обнялись с искренней теплотой давних друзей, встретившихся после долгой разлуки, после чего отступили, желая рассмотреть, что с ними сделали годы. Оказалось, что время проявило больше доброты к Джулии, чем к ней. На ее школьной приятельнице были весьма недурные сапфиры и бриллианты.
– Сколько же мы не виделись? – спросила Александра.
Джулия поправила золотистый локон, выбившийся из прически, и задумалась.
– Не меньше шести лет, – в конце концов сообщила она. – Мы встречались в кафе в Бостоне тем летом, когда мы с мужем отправились в путешествие по Новой Англии. А до этого – только в Шардонне. Неужели прошло уже десять лет?