А потом что-то случилось. Джули ушла от них: остригла волосы, бросила школу и исчезла в пустоте. Кларисса помнила тот вечер, когда отцу сообщили. На ужин подавали кажумарг-карри – в семейной столовой с окном в парк. Кларисса только что вернулась с урока верховой езды, и от нее еще немножко пахло лошадью. Петер опять мучил всех своей математикой, и тут мать, подняв глаза от тарелки, сказала: «Джули пишет, что уходит из семьи». Кларисса разинула рот, как если бы услышала, что солнце решило заняться политикой, а четверка – стать больше восьмерки. Не то чтобы непостижимо, но не укладывается в голове.
Отец засмеялся. Сказал, что это возрастное. Джули поживет жизнью среднего человека, нахлебается горячего и вернется домой. Но Кларисса по глазам видела – он сам себе не верил. Его идеальная дочь пропала. Отказалась не просто от отца – от всей семьи. От имени. С тех пор кешью и карри для нее всегда имели вкус победы.
Так что Мелбу, когда она сделает свое дело, придется отставить. Уложить в ящик, похоронить или сжечь. Кларисса могла бы поселиться и у братьев или у сестры. У Петера теперь был свой корабль. «Я могла бы работать на нем электрохимиком», – с улыбкой подумала она. Худшим вариантом казалось остаться с матерью. Когда станет известно, что она сделала, как спасала честь семьи, у нее будет возможность восстановить компанию. Отстроить империю под собственным именем. Пожалуй, даже спасти отца от тюрьмы и изгнания.
Эти мысли приносили с собой надежду и усталость.
Громкий звон и смех вдалеке заставили Мелбу очнуться. Она перепроверила график обслуживания на ближайшую десятидневку – проверка электросистем трех малых военных кораблей, инвентаризация карт проводки, – проставила бортовое время и закрыла терминал.
В столовой было уже полно народу, полдюжины других бригад ели, болтали, смотрели новости о Кольце и о том, как они к нему идут. Соледад сидела одна, не отрывая взгляда от ручного терминала. Она ела зеленовато-бурую кашицу, напоминавшую гороховое пюре, но пахнувшую как отличный бифштекс. Мелба решила считать это паштетом – тогда выйдет совсем недурно. Взяв себе тарелку и грушу с лимонной водой, она уселась напротив Соледад. В глазах женщины мелькнула слабая, но неподдельная улыбка.
– Привет, босс, как они, дела?
– Ничего себе, – улыбнулась Мелба. Она улыбалась чаще, чем Кларисса. Любопытное наблюдение. – Что новенького?
– Сообщение с Марса. От сего дня. Тот кораблик, что проскочил в Кольцо, – он не дрейфует.
– Правда? – удивилась Мелба. Когда удалось поймать слабый сигнал с искалеченного кораблика, с которого все началось, решили было, что его сломало нечто расположенное по ту сторону. И что корабль движется по инерции. – А что, двигатели работают?
– Возможно, – кивнула Соледад. – Похоже на то, что он движется намного медленнее, чем на входе. И они послали зонды – так один из них тоже оказался захвачен. Нормальная тяга, потом бум! – и стоп. Сигнал загажен помехами, но, похоже, зонд вышел на тот же курс, что кораблик «пращника». Как будто… их ведут в одно и то же место.
– Очень странно и страшно, – согласилась Мелба, – но ведь мы и ждали жутких чудес. После Эроса-то.
– У меня отец был на Эросе, – сказала Соледад, и у Мелбы к горлу подкатил комок. – Работал в казино. В службе борьбы с хакерством, знаешь? Пятнадцать лет отработал. Хотел потом снять норку где-нибудь, где сила тяжести поменьше, и жить на то, что накопил.
– Мне очень жаль.
Соледад пожала плечами.
– Все смертны, – проворчала она, провела рукавом по глазам и отвернулась от экрана.
– А у меня там была сестра, – сказала Мелба. Она сказала правду, и даже больше, чем правду. – Моя сестра заразилась одной из первых.
– Паршиво.
Теперь Соледад, забыв об экране, смотрела прямо на нее.
– Угу.
Обе долго молчали. За соседним столом молоденький астер, стукнувшись коленями о столешницу, ругал на все корки сквалыжных земных дизайнеров. Его друзья хохотали.
– Думаешь, они еще там? – тихо спросила Соледад, кивнув на свой терминал. – Те голоса. Знаешь, передачи с Эроса. Уже после. Это же были люди?
– Они мертвы, – отрезала Мелба. – Все, кто находился на Эросе, погибли.
– Во всяком случае, изменились, – сказала Соледад. – Кто-то говорил, оно взяло их за образец. Их тела. Их мозг. Я думаю: может, они не совсем умерли? Просто воскресли другими, понимаешь? Что если их мозг по-прежнему работает, и…
Она пожала плечами, не найдя слов, но Мелба ее поняла. Изменение, даже коренное изменение – совсем не то, что смерть. Она сама тому свидетельство.
– Это важно?
– Что если их душам никогда не обрести свободы? – с настоящей болью в голосе пробормотала Соледад. – Если оно поймало их всех – твою сестру, моего папу? Если они не умерли, а Кольцо заполучило их души?
«Душ не существует, – с жалостью подумала Мелба. – Мы – мешки плоти, сквозь которые проходят слабые токи. Нет призраков, нет духов, нет душ. Остается только то, что люди о тебе говорят. Имя – оно одно важно». Так думала Кларисса.
Так сказал бы отец. Мелба не произнесла этого вслух.
– Может, потому Земля и послала столько священников, – продолжала Соледад, зачерпывая ложкой кашицу. – Чтобы упокоить их всех.
– Кто-то должен это сделать, – согласилась Мелба и тоже стала есть.
Ее ручной терминал пискнул: Рен просил о личной беседе.
Мелба, нахмурившись, включила связь.
– Что такое?
Его голос прозвучал напряженно.
– Есть кое-что. Я подумал, может, ты глянешь. Аномалия.
– Иду.
Мелба оборвала связь и в два приема доглотала кашицу, тарелку на выходе бросила в утилизатор. Рен находился в одном из складских отсеков. Нашел себе рабочее место, где высота потолка позволяла ему не горбиться. Кругом громоздились голубые пластиковые контейнеры, закрепленные на полу и друг на друге мощными электромагнитами. Ни звука, кроме ее шагов.
– Что у тебя? – спросила Мелба.
Рен посторонился, кивнул на монитор.
– Данные по воздушным фильтрам с «Сунг-Ана».
Мелба похолодела.
– Что там? – вопрос вырвался слишком резко, слишком поспешно.
– Сигналят о большом количестве посторонних примесей. Я посмотрел – это всё высокоэнергетические молекулы. Нитроэтаны и са.
Об этом она не подумала. Знала, что корабль мониторит газовый состав, но ей в голову не пришло, что частицы взрывчатки попадут в фильтры и что кто-то их заметит. Рен принял ее молчание за недоумение.
– Я составил профиль, – пояснил он. – На девяносто процентов совпадает с составом пластидовой взрывчатки.
– Значит, на борту взрывчатые вещества, – сказала Мелба. – Это военный корабль. Он и занимается взрывами, нет? – Отчаяние в ней боролось с замешательством. Она попалась. Хоть бы Рен замолчал, не говорил того, что говорит.
Что сейчас скажет.
– Больше похоже на то, что используют в шахтах, – сказал он. – Ты проверяла эту палубу. Ничего такого не заметила? Хотя можно было и не заметить. Та штука – просто замазка, пока не рванет.
– Ты думаешь, бомба? – спросила она.
Рен дернул плечом.
– Внутряки волокут с собой полный груз психопатов. Кто-то уже пытался поджечь себя. Какая-то дама держит голодовку. Извращенец выделывался перед камерой.
– Он, кстати, не политик, – заметила Мелба. – Это был перформанс.
– Я просто к тому, что у нас собралось множество разных людей с разными мыслями в головах. В таких компаниях наверх всплывает не лучшее в людях. Мои родители развелись из-за спора, относится ли мадхи к астерам. Притом все знают, что из колодцев следят за каждым их движением. Такое внимание меняет людей, и тоже не к лучшему. Может, кто-то собрался выступить с заявлением, си но?
– Ты предупредил их службу безопасности? – спросила она.
– Решил сперва с тобой посоветоваться. Но в таких случаях шиката га най. Надо бы…
«Надо бы его убить», – подумалось ей так, словно кто-то нашептал в ухо. Она видела способ. Отвлечь, чтобы он взглянул на экран, чуть ссутулился над ним. Чтобы подставил шею. Потом нажать языком на нёбо, чуточку пощекотать, и придет сила. Она легко его сломает… перетащит к себе в каюту. Если выбросить все из шкафа, он поместится. И герметик есть, чтобы запах разложения не проник наружу. Она подаст рапорт о пропаже сотрудника. Будет недоумевать вместе со всеми. К тому времени, как каюта освободится и его обнаружат, Мелба уже исчезнет. Даже если выяснится, что и бомбу подложила она, ее сочтут одним из агентов Холдена.
Рен смотрел на нее кроткими карими глазами, его морковные волосы были собраны в хвостик, оставляя шею открытой. Вспомнилось, как он объяснял ей про падение напряжения в фильтрах. Как мягко. По-доброму.
«Извини, – думала она. – Я не виновата. Приходится».
– Давай еще раз перепроверим, – сказала она, нагибаясь к монитору. – Покажи, где эти аномалии.
Рен кивнул, повернулся вместе с ней. Панель управления, как все на «Сересье», была ему маловата. Чтобы дотянуться, ему приходилось выгибаться. Из груди к горлу поднялся комок, перехватил дыхание. Ужас, словно она тонет. Хвостик морковных волос дрогнул и сдвинулся в сторону. На загривке, словно яблочко мишени, открылась темная круглая родинка.
– Вот, я смотрел этот рапорт, – сказал он, ткнув пальцем в экран.
Мелба провела языком по нёбу. А Соледад? Она знает о вызове Рена. Знает, что Мелба ушла к нему. Ее тоже придется убить. Куда девать ее тело? Надо будет обставить все как несчастный случай. Что-нибудь правдоподобное. Нельзя, чтобы ее остановили, когда цель так близка.
– Правда, количество примесей не растет, – сказал Рен. – Держится на прежнем уровне.
Мелба провела языком против часовой стрелки – один раз. Голова кружилась, срывалось дыхание. Может быть, одна из искусственных желез, готовясь к выбросу, уже выделяла адреналин. Рен что-то говорил, она не слышала его за шумом крови и дыхания в ушах.
«Я должна его убить». Пальцы дрожали, сердце частило. Он обернулся к ней, выдохнул носом. Он не человек – мешок плоти со слабыми токами. Она сможет это сделать. Ради отца, ради семьи. Так надо.
Голос Рена донесся словно издалека.
– Вас денкт ту?[12] Сама свяжешься или мне сообщить?
Мысли неслись вскачь и застревали одновременно. Он спрашивает, предупреждать ли «Сунг-Ан» о бомбе. Вот он о чем.
– Рен? – Голос звучал тихо и неуверенно. Голос девочки, много моложе, чем Мелба. Очень напуганной или очень опечаленной. Рен встревожился, свел брови.
– Эй, босс, ты в порядке?
Она кончиком пальца коснулась экрана.
– Проверь еще раз.
Он наклонился, вглядываясь в цифры, словно ожидал увидеть что-то новое. Она смотрела на его склоненный загривок, как на статую в музее – как на вещь. Не более того. Дважды провела языком по нёбу, и на нее снизошло спокойствие.
Шея переломилась, позвоночные диски разошлись, пучки нервных и соединительных волокон, по которым текла его жизнь, порвались. Она все била по основанию черепа, пока не ощутила, как кость проминается под ладонью, а потом настало время выносить тело. Спешно, пока их никто не застал.
Пока не грянул взрыв.
К счастью, крови было не много.
Глава 12. Анна
Два часа на межконфессиональном собрании – впервые в жизни молитвы утомили Анну. Раньше молитва всегда приносила ей утешение, глубокое чувство единения с чем-то бесконечно огромным. Ее друзья-атеисты называли это трепетом перед лицом космической бесконечности. Она называла это Богом. Ее вовсе не волновала мысль, что под разными именами могло скрываться одно и то же. Не исключено, что она бросала слова молитвы в холодную равнодушную Вселенную, но чувство говорило другое. Наука одарила человечество множеством даров, и Анна уважала науку. Но одно наука отняла у людей: ценность субъективных, личных переживаний. В науке ценились только измеримые, доступные эксперименту концепции. Однако человек устроен иначе, и, как подозревала Анна, Вселенная тоже. Как-никак, среди догматов ее веры числилось «по образу и подобию».
Началось собрание приятно. У отца Мишеля был красивый низкий голос, с годами настоявшийся, как хорошее вино. Его продолжительная и сердечная молитва к Господу с просьбой направить тех, кому предстоит изучать Кольцо, отозвалась у Анны ознобом по спине. За ним старейшина Церкви человечества возносящегося провел несколько медитативных и дыхательных упражнений, от которых прибавилось сил и бодрости. Она пометила у себя в ручном терминале: скачать и прочитать их книгу о медитации. Конечно, выступали не все религии и конфессии: мусульманский имам не мог молиться перед не-мусульманами, хотя и произнес короткую речь на арабском – кто-то сделал перевод на наушники. Закончил он словами «Аллах акбар», и несколько человек в зале отозвались ему. Анна в том числе. Почему бы и нет? Простая вежливость, а по сути она согласна.
Примечания
1
«Ну и что?» (Здесь и далее астерский диалект, являющийся смесью разноязычной лексики.)
2
Руках божьих.
3
Привет, кузен.
4
Тут ребята собираются в портовой части станции.
5
Почему бы и нет?
6
Сукины дети.
7
Астрономические единицы.
8
Скорости света.
9
«Роджер» – принятый в американской армии сигнал окончания связи. Здесь употребляется в значении «принято», «подтверждаю».
10
Намек на библейскую историю пророка Ионы.
11
Смотри!
12
Что ты думаешь?