Первая ночь
Наш старый монах вполне оправданно носил генеральский чин Христова Воинства. Схиму свою он считал доспехами, дарованными ему Иисусом Христом. Носил он их со страхом Божьим. О становлении и подвижничестве старца, имя которого мы пока не называем, и делаем это сознательно, будет рассказано ниже. Сразу скажем, что батюшка – один из великих святых, подвизавшихся в любви к Богу и служивший ему до последнего своего вздоха. Это один из тех легендарных старцев, которые во всю тысячелетнюю историю Русской Церкви были опорой правителям, воинству и мирянам. Также пока читателю до конца неясно, в каком столетии разворачивается наше повествование. В какой обители происходят события. Но, как говорится, всему своё время. Итак, мы слишком надолго оставили в одиночестве нашего героя. Так что пора вернуться в келью, где часы только что пробили час. В этот момент пальцы схимника остановились на маленьком крестике на чётках. «Отче…» – не успел прошептать старец, как пространство комнаты заполнил запах серы. Лампада перед ликом Иверской Божьей Матери погасла. Боковым зрением монах увидел, как на маленький язычок пламени налетел ветерок. Перед старцем, сидящим в своём кресле, выросла зеркальная стена толщиной в несколько миллиметров. Иеросхимонах увидел своё отражение. Ещё через секунду по стене поползли трещины, нарушенная структура прекратила своё существование, и на пол осыпались многочисленные осколки. После этого какая-то неведомая сила стала притягивать битое стекло друг к другу, словно это были магниты. Из битых осколков начала расти фигура. Через короткое время перед монахом в кожаном кресле появился ребёнок из битого стекла. Затем стеклянный скелет начал обрастать плотью. Так что в итоге напротив старца появился отрок. Живой. Это был мальчик лет двенадцати. Его лицо было правильной формы. Глаза карие, уголки их слегка опущены вниз, бровки, если посмотреть на них внимательно, домиком. Губки пухлые. Вполне себе портрет благообразного ребёнка. Мальчик молча улыбался. Но что-то в этой улыбке было не так. А чёрные глаза его сверлили схимника, и казалось, что этот отрок проникает в самую душу монаха, пытаясь расставить там всё по-своему. Безмолвная пауза затянулась где-то секунд на тридцать. Удивление от первого впечатления прошло. Батюшка, ранее крайне взволнованный, теперь перевёл дух. Какая может быть угроза от улыбающегося мальчишки? Но старец знал, что всё не так просто. Всё дело в том, что он узнал это лицо. Несколько десятилетий назад он видел его в зеркале. Это было его собственное лицо. Эту мысль старца прервало тошнотворное приветствие мальчугана: «Ну, здравствуй, старче тюрьмославный!» – сказал отрок. Приветствие больно резануло по ушам. Голос у ребёнка был необычный, и сама фраза прозвучала своеобразно. Слова «ну, здравствуй, старче» были сказаны прокуренным басом, а слово «тюрьмославный» было похоже на тончайший писк или ультразвук, которым общаются дельфины. Вот почему эта фраза так подействовала на схимника. Монах промолчал и продолжил смотреть на своего собеседника. Между тем “зеркальный мальчик” заговорил снова уже обычным голосом. Глаза его блестели. Отрок уже говорил как обычный ребёнок, но голос его был поставленным.
«Узнал меня? – спросил ночной гость. – Даю подсказку! Аз есмь старший среди младших!» – заржал отрок. Опытный схимник, конечно же, знал, кто сидит перед ним. Один из девяти “красных конусов” из сновидения, одна из жирных гадюк, один из злых Духов, – один из заместителей Князя Тьмы, Врага рода человеческого. Старец, собрав волю в кулак, начал зачитывать душеспасительную молитву: «Да воскреснет Бог, и расточатся врази Его, и да бежат от лица Его ненавидящии Его. Яко исчезает дым да исчезнут; яко тает воск от лица огня, тако да погибнут беси…» В этот момент лицо зеркального отрока перекосило. Его рот стал огромным – от уха до уха, пасть разверзлась и показались жёлтые зубы. С верхних клыков до нижних, словно тонкая паутинка, тянулась вязкая слюна. Демон явил своё естество – тело отрока лопнуло, словно тряпичная кукла, проступила сильная звериная плоть. Ребёнок в кресле превратился в огромного роста сгорбленного монстра, достающего рогами до потолка кельи. «Заткнись!» – проревел демон. Его зычный глас был настолько силён, что воздух искривился, и на старца пошла волна; так бывает, когда кидаешь камень в воду, и по воде идут круги, и вот теперь похожими кругами поплыла волна воздуха в лицо старого монаха. Также одновременно в нос батюшки ударил гнилостный запах. Схимник почувствовал во рту привкус железа. Было ощущение, что по языку кто-то полоснул бритвой, и рот наполнился кровью. «А теперь, старче тюрьмославный, молчи и слушай, – сказал злой дух. – Тот, для кого ты каждый день, кочевряжась, стоишь на коленях, бьёшь поклоны, возносишь хвалу, – Ему плевать на тебя. Что же он сейчас не приходит к тебе на выручку, а? Да потому что ему плевать на тебя. Он договорился с моим Хозяином, Господином Мира – мы будем мучить тебя, старик, и в конце концов заберём твою душу. Ну, скажи, ты, старый идиот, где твои Силы Небесные? Почему не защитят тебя? Где это бесстрашное, сильное войско? Где все эти ангелы и архангелы? Всем плевать на тебя. Мы тут вдвоём. Даже твой людишка-келейник спит. Я могу сейчас же вырвать твоё дряхлое сердце, но зачем же лишать себя удовольствия помучить тебя, поиздеваться над тобой всласть? Давай только договоримся, что ты не будешь произносить свои бесполезные речёвки, не будешь ручонками своими шевелить и креститься. Хотя мне это не особо вредит, я ж тебе не рядовой бес, я могу согнуть в бараний рог золотой крест для ваших богослужений. Признаюсь, книжонку главную вашу мне видеть противно. Ты знаешь, старче, сколько грешного народца я затащил в пекло? Они мои, до кончика каждой их мерзкой волосинки, – пьяницы, развратники, содомиты, сребролюбцы, взяточники… О, да! Как же я люблю смотреть, как они ежедневно грешат, радуют Ад. А мы ведь их ждём с нетерпением и в один момент, “неожиданно быстро” забираем их жизни. А ты давай, старый урод, не крестись, а то повырываю ручонки, обглодаю с них мясо твоё вяленое и засуну тебе твои костяшки сам знаешь куда. Так что не крестись – мне это просто не нравится, противно смотреть, как ты страдаешь ерундой. Договорились, старик?»
Глава 4
Демон называет имя
Возникла пауза. Схимник чувствовал, что сильный вампир забирает его жизненные силы. Может, это снова сон? Да нет, монах понимал, что не спит. С момента появления первого из “красных конусов” прошло совсем мало времени. Схимник посмотрел на часы на стене – пять минут второго, монах в бессилии закрыл глаза. «Боже, – подумал батюшка, – за что мне это?» Куколь с белыми крестами, скрывавший лицо старца, в этот момент был как забрало рыцарского шлема. Генерал Ангельского Войска понял, что Господь выбрал его как ветхозаветного Иова. Это была великая честь, но это были муки, которые обычный человек не мог вынести – наш батюшка плакал. Это был его последний бой с самим Сатаной – это была плата за Веру. Ведь скольким наш великосхимник помог – сколько душ, заблудших овец, он вернул в стадо Авраамово. Скольких людей личным примером он вдохновил на борьбу c искушениями. Клинч. Так в боксе называют момент боя, когда бойцы схватываются мёртвой хваткой, одновременно изматывая противника и в то же время экономя силы. Этими “человеческими тисками” можно описать борьбу добра и зла, которая происходит в душе каждого из нас. Только в этом условном клинче за спиной человека стоит один чёрный и рогатый, а другой белый с крыльями. А вместо боксёрского ринга – душа. Размышления схимника прервал страшный рёв. Демон никуда не делся. Он был здесь.
– Ты опять сказал “Боже”?! Ты меня достал, старик! Конец тебе, идиот ты старый!
– Не боюсь, – ответил схимник, мысленно готовясь к смерти.
– Я скажу тебе своё имя, дурак ты старый, – зашипел Демон.
– Все в руцех Твоих, Господи; в Гефсиманском саду ты разговаривал с Отцом Своим и просил отвести от себя “Чашу сию”, я же недостойный раб Твой, прошу – дай мне её испить сполна!
– Уважаю сильных противников, – сказал Злой Дух, – моё имя Абаддон. Всё, что касается войн – моя зона ответственности. Я обожаю, когда льётся кровь. Сейчас я покажу тебе яркие картинки смертей, это недалекое будущее, приготовься лить крокодильи слёзы.
А дальше стены кельи стали исчезать. Запахло морем. Это был берег Средиземного. На песчаном берегу стояли два знакомых нам кресла, на которых сидели старец и Абаддон, превратившийся теперь в красивого араба в чёрной военной форме. Он улыбался. На сей раз у него были фарфоровые ровные зубы. И они блистали в лучах солнца, уходившего на запад.
– Сейчас я кое-что покажу тебе, старик, как я сказал, это не такое уж далекое будущее. В тех местах, где ходил ваш Мессия; так скажем, в колыбели вашего хвалёного христианства будет страшная война! А самих христиан будут убивать пачками.
Демон злобно расхохотался. Справа от старца показались рыжие пятна, а вместе с ними чёрные. Сердце иеросхимонаха сжалось в очередной раз. Душа продолжила плакать. Он понял. Чётко осознал. Абаддон явит ему казнь братьев – христиан…
Глава 5
Абаддон и багровый отлив
Абаддон был одним из адова генералитета. Он был умён. Ему нравилось тонкое истязание, так сказать, дьявольские шахматы – игра с душой схимника.
Они сидели в своих креслах на берегу Средиземного моря, перенесясь в духе в будущее. Старец немощной рукой перебирал свои чётки. Абаддон, превратившийся в полевого командира ИГИЛ, люди нашего времени знают, что значит эта страшная аббревиатура, вырвал чётки из рук монаха. “Демон войны” решил показать нашему старцу страшную казнь христиан-коптов, которая произошла на ливийском берегу Средиземноморья в феврале 2015 года.
– Давайте, готовьте свои ножи, мои славные головорезы, – проговорил в рацию Абаддон. – Надо нам потрепать психику нашего достопочтенного старика из лохматого 19-го века. Пусть посмотрит, что будущее – наше! Мы короли, нет, мы боги войны! Война пожрёт этот мир. И он захлебнётся кровью. И вонь разложения, и гарь, и плач вдов сотрясёт небеса. Давайте, псы войны, воины мои Ада, ведите пленников!
У старца защемило в груди. Он видел, как приближаются пленники в рыжих робах и их палачи. Абаддон в этот момент улыбался. На его клыках появилась кровь. Злой дух посмотрел в сторону террориста с видеокамерой. И тут же бросил схимнику:
– Знаешь, старик, в этом 21-м веке будут устройства, которые смогут фиксировать происходящее, но слово «видеокамера» тебе мало о чём скажет, также как интернет, – оскалился Абаддон и продолжил: – Смысл в том, что эту кровавую казнь, этот “багровый отлив” увидят все люди на земле. Звериные души моих подопечных уже жаждут крови. Так что не будем откладывать представление.
В этот момент 21 христианин встал на колени на берегу. За спиной у каждого стоял палач с ножом. Пленники опустили головы. Лица террористов скрывали балаклавы. Главарь заявил, что эта показательная казнь – послание всему сообществу Христа. Предупреждение. Абаддон скомандовал командиру, мол, давай – говори! И главарь сказал на арабском, но старец понял всё до последнего слова: «О, люди! Вы увидели нас на холмах Леванта и в долинах Дабика, когда мы попирали головы тех, кто несёт иллюзию креста и питает ненависть к исламу и мусульманам! Сегодня мы, находящиеся к югу от Рима, на земле ислама, в Ливии, шлём вам новое послание: о, крестоносцы! Если вы все воюете с нами, то и мы будем воевать против всех вас до тех пор, пока не сложит война свои тяготы и не придёт Иса (мир ему!) и не сломает крест, убьёт свинью и наложит джизью! А это море, в котором вы скрыли тело шейха Усамы бен Ладена (да примет его Аллах!), – мы поклялись Аллахом загрязнить его вашей кровью!»
Слёзы разделили на три части лицо старца. Он понял, что сейчас начнётся ужас. В этот момент кровь фонтаном вырвалась из двадцати одной шеи, захрустели под лезвиями позвонки. Старец смотрел на это с такой горечью, он лишь успел прошептать: “Помяни, Господи, во Царствии Своем души новопреставленных рабов твоих!” Кровь мучеников за веру тем временем смешивалась с солёными водами Средиземного моря. В рот великосхимника затекли его собственные слёзы, и он так же отчётливо почувствовал вкус соли. Он видел своим взглядом прозорливца, что палачи суть демоны, черти из орды рабов Абаддона. А сам хозяин, превратившись в гадюку из сна, пополз, чертя глубокий извивающийся след на песке, к тому месту, где лежали обезглавленные тела коптов. Батюшка посмотрел в небо – в облака поднимался двадцать один ангел. Потом перевёл взгляд к горизонту. Там в море он увидел лодку, в которой сидел Ловец душ человеческих – апостол Пётр. В руках его была сеть. Через минуту в ней оказалась жирная гадюка. А молнией спикировавший с неба Архистратиг Божий Михаил разрубил своим щитом змею напополам. Всего этого террористы не видели. Им просто не дано было это всё увидеть. Они сделали своё коварное дело, отсняв страшное послание на видео. Тут же старец очнулся в своей келье. Воин Христов продолжал плакать. Ему было жаль тех несчастных коптов, кроме того, он понял, что впереди война, в которой будут тысячами гибнуть христиане. Старец снова услышал голос откуда-то из угла кельи: “Это была только разминка, старик! Завтра жди другого моего генерала Ада. Мы замучим тебя, схимник! Мы вырвем твоё сердце с корнем! Ты будешь просить быстрой смерти, но мы будем издеваться над тобой, старая ты развалюха, и твой Бог тебе не поможет. Кстати, Абаддон, нормально себя чувствует. Он греется на своём огненном троне, рядом со мной. А кто я, ты, думаю, понял. Так что жди!”
Эта ночь отняла у великосхимника огромное количество духовных сил. Его хватило лишь на то, чтобы произнести: “Господи, помилуй!” В этот момент начался перезвон монастырских колоколов. Схимник тяжко выдохнул. Так к батюшке пришёл первый из «красных конусов» из его сна. И это была только первая ночь. Оставалось ещё восемь. Как было сказано выше – колокола осенили монастырь своим звоном, и Демон исчез. Забрезжил рассвет.
Глава 6
Весть о госте
К старцу заглянул келейник и сказал, что в монастырь прибыл писатель. Старец был совсем без сил, но распорядился принять гостя. В девять утра. После исполнения утренних правил. Схимник попросил принести чаю с двумя кусочками сахара. Старец остался в келье один. Крепкий чай на время придал сил. Мысли обгоняли одна другую. Батюшка нащупал на полу свои чётки. Абаддон вырвал их из рук для того, чтобы показать свою силу и неприязнь. Но он вернулся в Ад, унеся с собой добрую часть жизненных сил праведника. Наш герой думал, кому он сможет рассказать о пережитом, и пришёл к выводу, что лишь один Бог – свидетель его мучений. Если он попустил такое испытание под закат жизни, значит, так оно и надо. Схимник всегда полагался на Божий промысел. Роптать монах не привык. Он нашёл своими худыми пальцами крестик на чётках и уже спокойно прочитал сначала “Отче наш”, а потом и Иисусову молитву. Это вместе со сладким чаем придало нашему герою сил. Батюшка встал с кресла и потом рухнул на колени перед многочисленными образами. Молился великосхимник минут пятнадцать. В дверь постучали. Монахи поутру пришли просить благословение. Начали служить утренние правила. Батюшка вновь занял место в своём кресле. Подпитка жизненными силами, полученная от чая и слёзной молитвы, закончилась. Старца знобило. Кроме того, боль сковала грудь. Так что келейник дал выпить таблетку и чайную ложку раствора против кашля. В семь часов старец снова попросил оставить его одного. Аппетит так и не пришёл. От завтрака батюшка отказался. Он хотел оставшееся до прихода гостя время провести в постели. Глаза закрывались сами собой, в ногах чувствовалась усталость, голова предательски болела, а надо было встречать писателя.