Разум заволокло мутной пеленой боли, за которой зияла темная пропасть. Размышлять о чем-либо уже не получалось. Шаг за шагом, неспешно, но верно Сантерил продвигался к концу. Мелькнула мысль ― он последний раз теряет сознание. Сожаления? Их не было. Сантерил не жалел, что согласился отправиться в Дилан как страж Рассвета. Не жалел, что именно ему досталась столь прискорбная участь. Если о чем и жалел, то только о том, что все усилия друзей пропадут впустую, ведь он не успел им сообщить, что спасать его уже не требуется. Но они наверняка не слишком обидятся.
И вдруг ― резкий проблеск света. Сантерил почувствовал, как его осторожно приподняли. Издалека до него доносился знакомый утешающий голос. Руки несмело коснулись пропитанных кровью повязок.
– Прости… ― прошло еще какое-то время, прежде чем Сантерил очнулся настолько, чтобы понять, что ему говорят. ― Они велели не позволять тебе умирать… Я… Я перевяжу раны… Потерпи…
Руки снова прикоснулись к грязным бинтам и испуганно отдернулись, когда Сантерил вдруг рассмеялся. Он смеялся, корчился от боли, кашлял кровью, но унять смех не мог довольно долго, несмотря на проклятия и угрозы охранника за крепкой, обитой железом дверью, и не говоря уже о том, что смех и в здоровом-то состоянии был его редким спутником.
Номер, подумал он, благо разум волей-неволей прояснился, не удался. Впрочем, можно было предположить, что ему не позволят умереть так легко. В Дилане, в отличие от Этериола, были совсем иные, изощренные жестокостью законы ― даже в той стране, за которую они воевали. Более того, в ней-то и были самые извращенные и самые жестокие наказания и пытки. Так что, по существу, ему, Сантерилу, еще повезло: он дожидался казни в Ретилосе, а не в Асбелии.
– Слушай, ― кое-как выговорил он и поморщился, услышав, как слабо и жалко звучит его голос. ― Передай Кристиану, что не надо…
– Нет, ― еле слышно ответил Ин, паренек, служивший связующим звеном между заключенным и людьми короля Роланда. ― Я ничего не смогу передать об… Об этом. Уже нет. Я бы мог завтра или даже сегодня вечером, но… ― он не договорил, но Сантерилу и так все было ясно.
Понятное дело, сегодня вечером он будет уже много часов как мертв. Оказывается, ему оставалось гораздо меньше, чем он думал. Умереть сам уже точно не успеет, что, в общем, было несколько грустно. Сантерил, как страж Рассвета, глубоко презирал публичные убийства на потеху людей и предпочел бы не быть жертвой этого унизительного действа.
«Притворись мертвым».
Слова Кристиана, переданные всеми возможными путями, снова эхом отдались в голове и чуть не вырвались наружу вместе с хриплым криком ― Ин, которому выпала не прибыльная работа присматривать за заключенными, слишком сильно надавил на рану. Он тут же заизвинялся. Другое такое искренне сопереживающее всем и вся существо было не сыскать не только во всем Дилане, но и в Этериоле. Ин жалел убийц, волновался за грабителей и предателей, умудрялся одновременно беспокоиться о короле, который подписывал вышеупомянутым смертные приговоры ― короче говоря, был замечательной компанией в подобном месте. Людям Роланда почти ничего не стоило переманить его на свою сторону, по крайней мере, на какое-то время.
Больше двух часов Ин обрабатывал ему многочисленные раны, накладывал тугие повязки на переломы, давал мерзкие настои, и, к своему сожалению, Сантерил почувствовал себя гораздо лучше. Но по сравнению с его без преувеличения предсмертным состоянием это «гораздо лучше» на деле было «еле стоял на ногах». Правда, ходить он все равно почти не мог. Помимо того, что ноги не слушались, у него адски кружилась голова, и даже когда он сидел, в глазах плыло. Разум был практически ясен, но лишь периодами, которые длились секунд по десять. Так что правительству Ретилоса, мрачно думал он, придется надеяться, что проблески сознания будут именно в те моменты, которые помогут им получить удовольствие от зрелища.
Сантерил не сомневался: что бы его ни ждало, он не дрогнет. Не из принципа, просто был не таким человеком. Сильные эмоции были ему неведомы. Умирать не хотелось, но страх отсутствовал напрочь. Да и откуда ему было взяться, когда при малейшем движении все ревело дикой болью, и сознание насильно вырывалось из забытья лишь с помощью каких-то, явно кратко действующих, лекарств?
Дверь скрипнула. Ин, подумать только, обнял его, а в следующий момент Сантерил смутно осознал, что его ведут ― или, вернее сказать, тащат ― под руки солдаты Ретилоса. Их дурацкие зеленые плащи за четыре года так въелись в память, что он мог узнать их и при смерти ― и узнал.
Пройдя всего десяток шагов, солдаты остановились и взволнованно зашептались, после чего двинулись дальше чуть ли не бегом. «Притворись мертвым». Да, план мог сработать, только вот Сантерил не притворялся, и потому получилось слишком уж достоверно. Солдаты, обеспокоенные его состоянием, спешили изо всех сил, и в этом был смысл ― до конца недолгого пути он мог и не дожить. Проблески сознания, которых они не могли видеть, становились все короче и реже. Поднять голову и посмотреть, что происходит вокруг, просто не было сил.
Он видел до смерти (про себя Сантерил усмехнулся) надоевший каменный пол, путь по которому отмечался каплями крови, потом пыльную землю, затем неровную кладку ― видимо, то была площадь, наконец ― деревянные доски. Вокруг, должно быть, было много народу, но Сантерил не слышал говора. Из правого уха, он чувствовал, текла кровь. Неудивительно, что, доходя до него, голоса превращались даже не в гул, а неразборчивое жужжание. Еще немного ― и смерть наступила бы. По крайней мере, он бы потерял сознание и уже не смог очнуться. В глазах потемнело; сломанные ребра, казалось, впились во все органы сразу. По подбородку потекла кровь.
Кто-то попытался заставить Сантерила поднять голову, но его глаза уже почти ничего не видели и только смутно различили немалое собрание людей. Пока громкий торжествующий голос зачитывал приговор, пришло еще одно просветление. Сантерил понял, что видит Ирла. Тот был мрачнее тучи. Фантастика ― градеронцу не нравится, что убивают эндерглидца. В последние годы этот парадокс стал повторяться слишком уж часто.
Сознание снова померкло. Солдаты даже не подумали отпустить Сантерила, иначе он бы просто упал в толпу. На миг прямо перед его лицом возникли чьи-то глаза ― подошли убедиться, что он все-таки еще жив и казнь имеет смысл. Человек утвердительно кивнул, но засуетился и почти паническим ором поторопил нерадивых помощников. На шею Сантерилу быстро накинули веревку, и солдаты, наконец, спешно его отпустили ― даже нет, прямо-таки отшатнулись в разные стороны, чтобы не испортить зрелища. Он упал, но не вперед, а вниз: из-под ног вдруг исчезла опора. Веревка больно врезалась в шею, вырвала слабый хрип, сдавливая горло, но и только. Сантерил понимал, что задыхается, что тело его беспомощно качается в воздухе и несвязанные руки лишь слабо подергиваются, но не предпринимают ни одной попытки ослабить смертельную петлю ― перед сломанными и раздробленными костями пришлось отступить даже рефлексам. Но, как ни странно, Сантерила это нисколько не волновало. Волновали проклятые ребра, причиняющие куда более сильную боль.
Мир, в котором ему сейчас был заметен только Ирл, перед остекленевшими глазами слился в размытую, неразличимую картину. Легкие, лишенные воздуха и, похоже, заполненные кровью, словно сжало стальными тисками. Ничтожное напряжение вдруг враз испарилось, веревка, казалось, затянулась еще сильнее, огненным жгутом врезаясь в горло. Наконец, тело сотрясла судорога; разум, будто только этого и ждал, неудержимо сорвался в темноту…
Но внезапно ― в это было невозможно поверить ― до почти угасшего сознания Сантерила донеслись голоса. Целый взрыв голосов.
– Убить их!!! ― вопил в исступлении самый громкий из них.
– Попробуй, умник! ― вторил ему другой, лишь немногим тише. ― Как он там, Рад?
Сантерил с огромным трудом чуть приоткрыл глаза. Перед ними мерцало слабое синее свечение.
– Плохо, ― ответили ему с мрачностью, которой мог бы позавидовать сам Сантерил. ― Но, может, выживет.
– Я тебе дам «может»! А ну хватайте его и брысь отсюда!
– Раскомандовался, ― проворчал еще один голос.
Сантерил узнал Ирла. Пересилив себя, он попробовал повернуть голову ― шея отчаянно ныла ― и сфокусировать взгляд. Попытка была удачной, а усилия вознаграждены ― на такое, определенно, стоило посмотреть.
На площади царило полное безумие. Люди, испуганно крича, метались туда-сюда в дикой панике. Точь-в-точь так же вела себя ― и это было самое забавное ― охрана королевского представителя, который и отдал приказ убить нападавших, а сам он, растерянный, замер посреди трибуны и явно не знал, куда податься. Это выглядело комично, но не удивительно. Из-за трибуны валил черный дым, буквально в паре десятков метров от нее уже бушевал настоящий пожар ― горел дворец Ретилоса.
Все это Сантерилу удалось увидеть более чем хорошо. Его несли на руках, причем прямо к неистовствующему пламени. Путь им с остервенением расчищал кто-то с развевающейся на ветру гривой угольно-черных волос. Сантерил его не знал. Среди четырех градеронцев из их команды не было никого, кто бы так размахивал мечом. С десяток человек пытались его остановить, но тщетно. Справа прикрывал Ирл, слева наверняка еще кто-то. Но по мере того, как приближалось пламя, необходимость защиты сходила на нет. Пара смельчаков бросилась за ними, но уже через минуту погони преследователи, кашляя от едкого дыма, попятились обратно к площади.
Стало невыносимо жарко. Дым терзал глаза, забирался в горло. Будь Сантерил хоть сколько-нибудь способен говорить, он непременно поинтересовался бы, с чего это градеронцы предпочли его смерти коллективное самоубийство.
В его глазах снова потемнело. Показалось, прошла какая-нибудь секунда, но когда он очнулся, то был уже в совершенно другом месте. Никакого огня, ни намека на дым. Вокруг приветливо зеленели деревья, совсем рядом журчала речка. Это напоминало на редкость нереальный сон.
– Ты записываешь? ― говорил Рад. ― Так, дальше… Правая рука ― перелом в двух местах. Левая ― кости раздроблены. Правая нога тоже сломана. Ребра…
– Шею хоть не сломали? ― с явным сарказмом вопросил Балиан.
– Зря смеешься, вполне могли. С прыжками с веревкой на шее шутки плохи.
Сантерил, щурясь от солнечного света, постарался приподняться. Это удалось ему лишь с большим трудом. И каково же было его удивление, когда рядом с Радом вместо Балиана он увидел ту самую черноволосую бестию.
– Очнулся! ― восторжествовала бестия голосом Балиана. ― Чего уставился?.. А, черт.
Он выругался, плюхнулся наземь и, недолго думая, опустил голову в ручей. Потоки воды вмиг стали черными, зато когда Балиан снова сел, его волосы были уже привычного золотистого цвета.
– Учти! ― заявил он Сантерилу. ― Только ради тебя я мог это сделать.
– Да врешь ты все, Балиан, ― Сантерил обернулся и увидел Юана, который, сидя на траве, записывал неутешительные замечания Рада. На нем не было лица. ― Ради любого бы сделал, куда делся… Ты лежи, Сантерил. Ты весь переломанный, а с ожогами и всяким там колото-резаным мы со счета сбились.
– Да уж, ― Рад был более чем недоволен. ― Кристиан явно не совсем это имел в виду, когда просил тебя притвориться мертвым.
– Старался как мог, ― усмехнулся Сантерил. Усмешка отозвалась тупой болью во всем теле, и ему пришлось лечь.
– Я заметил, ― хмыкнул Рад. ― Еще какая-нибудь минута ― и все. И с этой идиотской казнью они совершенно зря старались. Ты бы и так помер, даже задохнуться бы как следует не успел.
– Так им принципиально было, ― разъяснил Балиан. ― Кристиан на это и рассчитывал. Сантерил притворится мертвым ― ну, в плане, умирающим, ― они поторопятся его убить собственноручно, пока он сам не умер, и выведут прямо к нам. Кто ж знал, что они так поторопятся?
– А как вы проникли в Ретилос? ― с трудом проговорил Сантерил.
– Так потому и нужно было побыстрее, ― вразумил и его Балиан. ― Сигфрид был в Асбелии со своим личным войском, ну, мы и попросили его напасть. А он тут же, не терпится ведь. Даже недели подождать не захотел. Все войска на него понеслись, так что казнили тебя, можно сказать, в приватной обстановке. Только меня все равно заставили замаскироваться! ― он был возмущен до глубины души. ― Выделяюсь, видите ли! Хорошо хоть в девчонку не переодели, Юан порывался.
– Девчонка из тебя уже не очень, ― Сантерил криво улыбнулся.
– Ну!.. Эй, что значит уже? ― Балиан хотел наподдать ему, но вовремя спохватился, что друг еще вчера был при смерти и бить его не следует.
Сантерил смотрел на него со своей обычной мрачной ухмылкой. За годы, прошедшие в Дилане, Балиан умудрился здорово вымахать, и теперь, несмотря на спадавшие до локтей длинные золотистые пряди, принять его за девушку мог только человек неадекватный. Впрочем, в мире таких было достаточно, о чем он и сообщил Балиану.
– И это твоя благодарность за спасение? ― возмутился тот.
– А что мне сделать? Признаться вам всем в любви? Признаюсь. Доволен?
Всех троих сотряс нервный смех. Сантерилу он достался большой ценой ― ребра снова дико заныли, а в грудной клетке раздался очень нехороший звук, похожий на хруст. Рад, спохватившись, приложил к его груди руку, и синее свечение постепенно уняло возникшую боль. После этого Сантерилу дали воды.
– В общем, ― продолжил Балиан, ― мы рассчитывали драку начать, думали, ты сам отобьешься ― и к нам. А тут тебя буквально вытаскивают! Какое, к черту, бегство? Ты даже стоять нормально не мог, я все думал ― на Ирла свалишься. Ну, это было бы лучше, ― он болезненно поморщился при воспоминании о неудавшейся, к счастью, казни. ― Короче, пришлось импровизировать. Юан понесся трибуну поджигать, но, видимо, ему это дело понравилось, потому что дворец, как ты видел, тоже загорелся.
– Пути отхода остались же! ― Юан вымученно улыбнулся. ― Это был наш с Аресом запасной план. Просто мы не знали, сработает ли эта взрывная штука, которую нам дали. Слава богу, сработала. ― Он подумал немного и добавил: ― Но мне и правда понравилось поджигать.
– Надо будет предупредить Гволкхмэя и Руэдейрхи, когда вернемся, ― сказал Рад. ― А вот и Ирл.
– Порядок, ― сообщил вернувшийся Ирл. ― Поедем спокойно, со всеми удобствами. Сигфрид их наголову разбил.
Новость была встречена с облегчением. Никто из них не был трусом, но и Рад, и Юан и даже Балиан понимали, что если бы им пришлось вступить хотя бы в одну серьезную битву, жизнь Сантерила снова оказалась бы под большим вопросом. Рад залечил наиболее серьезные повреждения, но травм было слишком много, и вылечить все за раз не представлялось возможным. Сантерилу могло помочь только обстоятельное исцеление, о котором и речи быть не могло в походных условиях, постоянный присмотр и, главное, время и покой. Поэтому было очень кстати, что ехали они не просто в окружении войска Сигфрида, а еще и в весьма удобной карете. Но даже это не могло особенно улучшить ситуацию.
Все сняли с себя плащи и попытались утроить Сантерилу на скамье как можно более мягкое ложе, но карету все равно сильно трясло, от этого было никуда не деться. У него началась сильнейшая лихорадка; его голова лежала на коленях Рада, и тому приходилось поминутно прикладывать ко лбу Сантерила руку, чтобы хоть немного улучшить его состояние. Рад озабоченно хмурился, не отрывая взгляда от листка, заполненного Юаном, и никак не мог решить, за какое из повреждений взяться в ближайшее время. Почти со всеми пунктами дела обстояли из рук вон плохо, и большая часть из них в конечном счете могла лишить Сантерила жизни.